Стихи разных лет — страница 4 из 18

И этот маленький штришок меня забросил куда-то в детство...Словно шок.

Мне снова 8.

Гудит огонь. Искрит ... Лови...

Открыта печка.

И замирает от любви мое сердечко.

Как искры, жгутся в кулаке цветные стекла.

А мама варит в чугунке картошку, свеклу.

Так вот с чем связан ты, дружок!

Узлы тугие.

Как долговечен чугунок!

А мы какие?

3

Кто бы думал, что чреваты обнаженностью своей возвращение в пенаты, пересмотр былых идей?!

Ничего не изменилось: тот же дом и тот же сад, но терзает вашу милость каталог былых досад.

Просыпаешься от страха, что мешал своей судьбе; снова ощущенье краха, оттого не по себе.

Вспоминаешь поминутно, как ты что-то упустил; и опять на сердце смутно, словно не хватило сил.

Но зато на старом месте ярче прежние мечты; ты опять с друзьями вместе новые торишь мосты.

Что ж, в таком противоборстве утешителен итог: крепнут воля и упорство, исчезает гонорок.

Над самим собой смеяться приучаешься слегка и не думаешь бояться, что валяешь дурака.

4

Любимая! Я всякий раз тебя уверить не умею, что женщина пленяет нас незащищенностью своею, что все мужчины испокон защитники и рудознатцы, что слишком мало значит сон, раз в нем с тобой не повстречаться.

А ты спокойна и горда, ты не нуждаешься в опеке, и бешеных страстей орда смешна тебе в двадцатом веке.

Ты говоришь: "Иди, проспись!

Защитник тоже мне нашелся.

И не ходи вокруг, как лис.

На мне свет клином не сошелся.

Ищи себе других подруг охочих до мужской заботы.

А я уж как-нибудь...без рук...

И вообще оставим счеты".

Но это все - слова, слова...

А не уйти от женской доли.

И вижу я, как ты слаба, моей сопротивляясь воле.

Как смотришь, веря и любя, готова подчиниться ласке, забыть, перебороть себя...

Но это все не для огласки.

13.08.76

Пермь

Московского разлива "Саперави" грузину не в диковинку, а я им запиваю вымыслы о славе и прелестях земного бытия.

Сухой восторг покалывает десны, коронок поскрежетывает сталь...

Мечтать о счастье никогда не поздно, а пропитого никогда не жаль.

2.09.76

Улан несет свои мудэ через тайгу в Улан-Удэ.

Не сибиряк, а сибарит, в седле, как в кресле, он сидит.

Ах, если б ведал братец Жан про состоянье каторжан, то он не крался б, как пират, к безвестным дочерям бурят и много б раньше расплескал излишек сил на спины скал...

30.09.76

Улан-Удэ

КЯХТИНСКИЙ ТРАКТ

Пески заметают мои следы от Кяхты к Улан-Удэ.

"П - и - т - ь!" - они просят. Воды, воды! - их золотой орде.

Они засыпали сотни рек, выпили тьму озер; а тут идет себе человек, его не догнать позор.

Дорога шевелится. Поперек бегут песчаные змейки.

Все норовят прошмыгнуть между ног.

Ловить их руками не смейте.

Не слышен юркой песчанки укус; был человек и нету.

Лишь у дороги вырастет куст, сил наберется к лету.

Меня легко обогнал бензовоз, гремя обрывком цепи.

А я неподвижен, я словно прирос к неласковой этой степи.

Сквозь целую вечность дошел до скалы, одетой в лишайник и мох.

Гляжу: надо мною парят орлы, и сам я парень не плох.

Если не сдался горючим пескам, столько миль отшагал, что ступни, как влитые, пристали к носкам.

Гипсовым каждый стал.

В угол поставишь - не упадут три ночи и три дня.

И только тогда победит уют, когда добавить огня.

Чтобы от печки березовый жар заново переродил, выпей черемуховый отвар и набирайся сил.

Уже позади Ново-Селенгинск.

Отстал Гусиноозерск.

И снова кругом песчинок писк и бесконечный порск.

Снова сопки готовят сеть, боясь ненароком спугнуть.

Ты начинаешь для смелости петь, продолжая свой путь.

Здесь двести и триста лет назад не уцелеть одному.

Осмеливался лишь конный отряд идти из страны в страну.

Здесь чаеторговля давно велась.

Здесь гнали отары овец.

Здесь крепла русских с монголами связь, с китайцами, наконец.

Намного позже Суэцкий канал

Запад связал и Восток;

И мощным деревом сразу стал нового века росток.

Но Кяхтинский тракт не утратил друзей в эпоху великих событий.

Работает неповторимый музей, без выходных открытый.

Лет через тридцать мне бы взглянуть на эту бурятскую степь и повторить восторженный путь, не уставая петь.

4-17.10.76.

Кяхта - Улан-Удэ

1977 год

Сегодня сердце каждого честного человека - счетчик Гейгера.

20.08.77

ПОЛЕМИЧЕСКОЕ

Барокко - не порок.

И я не вижу прока отстаивать порой в поэзии барокко.

Но кое-кто не раз с гримасой ортодокса твердил, что хлебный квас питательнее морса.

Усматривал резон в спасительной рацее, мол, вреден нам озон латинского лицея.

Мол, за народ болит ретивое, и косо следил: кто индивид патлатый? Что за космы?

Рычал: "Космополит!"

А клички нет страшнее.

Когда подобный тип, как с ним сидеть в траншее?!

Уж космос покорен, а все его корежит...

Явись к нему Харон, он и его - по роже.

"Откель и кто таков?

Сомнительное имя.

Средь здешних мужиков не встретилось доныне".

Не буду докучать сопоставленьем стилей.

К чему права качать!

Меня-то окрестили.

20.08.77

Чего мне хочется, друзья?

Совсем не воли и покоя.

Мне чувство ведомо другое, хоть вслух кричать о нем нельзя.

Лишь изредка, наедине с самим собой в укромном месте задумываюсь я о чести поэтом быть в родной стране.

И кочевая жизнь моя вдруг предстает случайным благом, а зла ком непременно злаком, и в том значенье вижу я.

Нам должно сдвинуть тарантас, застрявший в редкостном болоте...

Нажмем-ка по своей охоте, авось да вывезет Пегас!..

21.08.77

1978 год

Переполненный автобус мчит по скользкой колее; и Земля скрипит, как глобус, на ракетном острие.

Примостившись на подножке я с другими вместе мчу.

В запотевшее окошко что-то высмотреть хочу.

Эх, поездить бы беспечно, на сиденье развалясь, чтобы стекла бесконечно не захлестывала грязь.

Но по-прежнему автобус мчит по скользкой колее; и Земля скрипит, как глобус, на ракетном острие.

3.01.78.

В ОЧЕРЕДИ

Город мой, моя столица, мишурой своей маня, многорука и столица, спросит как-нибудь меня:

"Сыт ли песенной отравой?

Как проводишь жизнь свою?!"

В очереди не за славой, за сосисками стою.

31.03.78

О, леденящий душу звук!

Чем это вызвано - ветрами или касаньем чьих-то рук - стекла позвякиванье в раме?..

Во сне, с метелью заодно, с усмешкой каверзно-дремотной

Ночь плющит безразмерный нос, словно пенсне, придвинув окна.

З1.03.78

1979 год

ЛУГ

На лугу - Шереметьевки близ - я внезапно подумал о сыне...

Здесь сосняк молодой и осинник, как подростки, стыдясь, обнялись.

Я представил, как рядом идет, как он лезет бездумно в болото; и ещё несказанное что-то потянуло вперед и вперед.

Я увидел шеренги могил, расположенных друг против друга.

Среди этого адского круга я один о спасенье молил.

Я увидел провалы глазниц, что распяты на ржавых прицелах.

Кто задумался, есть ли мицелий у людских бесконечных гробниц?!

Кто, впадая в воинственный раж, за гробами шел, как за грибами?

Шевелил я беззвучно губами:

"Неужели сын тоже мираж?!"

Оглядевшись, я понял: кругом не могил чернота, а окопы.

И опять неподвластное что-то подтолкнуло - скорее пойдем...

Солнце выше. Пора и домой.

Да грибов не прибавилось в сумке.

...Тридцать лет, как единые сутки, размотались. Клубок непростой.

Я заметил: окопы одни поровнее и глубже...Напротив - поразмытей... Наверно, полроты в обороне стояло в те дни.

А враги, представляю, все прут.

Блиц-пехота; а может, и танки.

...А сейчас тут маслята растут, сыроежки, но больше поганки.

20.07.79

ХРУСТ

Памяти В.Г.

Наверное, был безутешен вписавший в новейший завет о том, что бывает повешен на нерве спинальном поэт.

Не знаю, насколько по-русски себе уготовить венец, но близких своих перегрузки сломали немало сердец.

Так в зале хрустальная люстра нужна, чтобы ярко светить; и часто сжигает искусство людей как вольфрамову нить.

Пиши ж посветлей, полуночник!

Спеши осветить пол-Земли...

Лишь хрустнет впотьмах позвоночник, когда достают из петли.

27.07.79

Л.В.

Вышел я в поле однажды розовощеким юнцом, а возвращаюсь - от жажды пыльным серя лицом.

Плоть ли моя возопила, дух ли неслышно пропел:

"Где она, тайная сила?

Равновеликий удел?"

Что от Земли и от Неба требуешь: "Благослови!.."

Черного-черного хлеба.

Светлой-пресветлой любви.

28.08.79

1980 год

К душе моей, охваченной страданьем ночной тревоги и дневной тоски, приходит пониманье с опозданьем,

(хотя слова бегут вперегонки), что звездная распахнутая карта и времени бурливая река давным-давно направили в фарватер характер и следят издалека; что, зная нахождение порогов и рассчитав заране звездопад, взыскуют подведения итогов и никогда не приведут назад.

17.01.80

Возвратился. На час залетел в город детства, в родные пенаты.

Наконец-то его разглядел.

Отрешился от прежних понятий.

Шпиль собора совсем обветшал.

Краски зданий вконец отлиняли.

Только воздух, которым дышал...

Только необозримые дали...

19.07.80

НОЧНАЯ РАДУГА

Хочу я вчувствоваться в мысль, чтобы - бессмертная - она собой связала глубь и высь, мне - смертному - во всем верна.

Ночная радуга, гори!

Соединяй игрой огня край догорающей зари со светозарной кромкой дня.

Искрящей мысли светопад по указующей кривой соединяет невпопад два полушария порой.