Стихотворения — страница 2 из 13

Там древние свои законы,

И в безучастности земли

Граничит ритм наш беспокойный

С покоем тех, что уж прошли.

Земля моя, я весь — отсюда,

И будет час — приду сюда,

Когда зрачки мои остудит

Осенним отблеском звезда.

И думаю светло и вольно,

Что я не твой, а ты — моя

От гулких мачт высоковольтных

До неуютного жнивья.

И душу я несу сквозь годы,

В плену взыскательных минут,

Не принимая той свободы,

Что безучастностью зовут.


«Среди цементной пыли душной…»

Среди цементной пыли душной,

Среди кирпичной красноты

Застигла будничную душу

Минута высшей красоты.

И было все привычно грубо:

Столб, наклонившийся вперед,

И на столбе измятый рупор —

Как яростно раскрытый рот.

Но так прозрачно, так певуче

Оттуда музыка лилась.

И мир был трепетно озвучен,

Как будто знал ее лишь власть.

И в нем не достигали выси,

Доступной музыке одной,

Все звуки, без каких немыслим

День озабоченно-земной.

Тяжка нестройная их сила,

Неодолима и густа.

А душу странно холодила

Восторженная высота.

Быть может, там твоя стихия?

Быть может, там отыщешь ты

Почувствованное впервые

Пристанище своей мечты?

Я видел все. Я был высоко.

И мне открылись, как на дне,

В земной нестройности истоки

Всего звучавшего во мне.

И землю заново открыл я,

Когда затих последний звук.

И ощутил не легкость крыльев,

А силу загрубелых рук.


«Так — отведешь туман рукою…»

Так — отведешь туман рукою

И до конца увидишь вдруг

В избытке света и покоя

Огромной дали полукруг.

Как мастер на свою картину,

Чуть отойдя, глядишь без слов

На подвесную паутину

Стальных креплений и тросов.

За ней — певучею и длинной,

За гранями сквозных домов

Могуче веет дух былинный

С речных обрывов и холмов.

Скелет моста ползущий поезд

Пронзает, загнанно дыша.

И в беспредельности освоясь,

Живая ширится душа.

И сквозь нее проходит время,

Сведя эпохи в миг один,

Как дым рабочий — с дымкой древней

Средь скромно убранных равнин.

И что бы сердце ни томило,

Она опять в тебя влилась —

Очеловеченного мира

Очеловеченная власть.

«Опять над голым многолюдьем…»

Опять над голым многолюдьем

Июля солнечная власть,

И каждый рад открытой грудью

К земле по-древнему припасть.

Чей это стан? Какое племя?

Куда идет? Что правит им?..

Но не теряет облик время,

И в людях он невытравим.

Любой здесь временем помечен,

И оттого еще светлей

Святое утро человечье

Сквозит в невинности детей.

Дай подышать на пляже всласть им,

Они в неведенье — и пусть.

И знай, что истинное счастье

Слегка окрашивает грусть.

А речка мирно лижет ноги

Своим холодным языком.

Какие ждут еще тревоги

Тебя, лежащего ничком?

Тебе от них не отрешиться,

Они овеяли твой путь,

К сердце в шар земной стучится:

Мы жили в мире — не забудь.

«Густая тень и свет вечерний…»

Густая тень и свет вечерний —

Как в сочетанье явь и сон.

На золотое небо чернью

Далекий город нанесен.

Он стал законченней и выше,

Не подавляя общий вид.

Движенья полный — он недвижен,

Тревожно шумный — он молчит.

Без мелочей — тупых и тусклых —

Он вынес в огненную высь

И строгость зодческого чувства,

И шпили — острые, как мысль.

«Коснись ладонью грани горной…»

Коснись ладонью грани горной —

Здесь камень гордо воплотил

Земли глубинный, непокорный

Избыток вытесненных сил.

И не ищи ты бесполезно

У гор спокойные черты:

В трагическом изломе — бездна,

Восторг неистовый — хребты.

Здесь нет случайностей нелепых:

С тобою выйдя на откос,

Увижу грандиозный слепок

Того, что в нас не улеглось.


Изломы камня

1. «Черней и ниже пояс ночи…»

Черней и ниже пояс ночи,

Вершина строже и светлей,

А у подножья — шум рабочий

И оцепление огней.

Дикарский камень люди рушат,

Ведут стальные колеи,

Гора открыла людям душу

И жизни прожитой слои.

Качали тех, кто, шахту вырыв,

Впервые в глубь ее проник.

И был широко слышен в мире

Восторга вырвавшийся крик.

Но над восторженною силой,

Над всем, что славу ей несло,

Она угрюмо возносила

Свое тяжелое чело.

2. «Дымись, разрытая гора…»

Дымись, разрытая гора.

Как мертвый гнев —

Изломы камня.

А люди — в поисках добра

До сердца добрались руками.

Когда ж затихнет суета,

Остынут выбранные недра,

Огромной пастью пустота

Завоет, втягивая ветры.

И кто в ночи сюда придет,

Услышит: голос твой — не злоба.

Был час рожденья, вырван плод,

И ноет темная утроба.

«Торопит нас крутое время…»

Торопит нас крутое время,

И каждый час в себе несет

Отчаянные измеренья

Зовущих далей и высот.

Расчеты твердые, скупые

Таят размах мечты твоей

В разумно скованной стихии

Смертельных сил и скоростей.

Ты с ней велик: стихия эта,

Тобой рожденная, — твоя.

И кружит старая планета

Всю современность бытия.

А ты в стремительном усилье,

Как вызов, как вселенский клич,

Выносишь солнечные крылья,

Чтоб запредельное постичь.

Но в час, когда отдашь ты душу

Безумью сил и скоростей

И твой последний крик заглушит

Машина тяжестью своей, —

В смешенье масла, пыли, крови

Так жалко тают кисти рук…

И мы спешим, нахмурив брови,

Закрыть увиденное вдруг.

И той поспешностью, быть может,

Хотим сказать мы — без речей,

Что миг бессилья так ничтожен

Перед могуществом людей.

«Ты в поисках особенных мгновений…»

Ты в поисках особенных мгновений

Исколесил дорогу не одну,

По вспышкам преходящих впечатлений

Определяя время и страну.

И в каждой вспышке чудилось открытье,

Душа брала заряд на много лет.

Но дни прошли — и улеглись событья

В ней, как в подшивке выцветших газет.

Ей нужно чудо, чтоб завидно вспыхнуть.

Но это чудо в людях не открыв,

Ты выдаешь испытанною рифмой

Свой мастерски наигранный порыв.

Блюдя приличье, слушают, не веря,

Зевком снижают с мнимой высоты,

И все невозвратимые потери

На сложную эпоху свалишь ты.

Не утешайся логикою гибкой.

Эпоха жарко дышит у дверей,

Как роженица — с трудною улыбкой —

Насмешкой над обидою твоей.

Я пришел без тебя

Я пришел без тебя. Мать кого-то ждала у крыльца.

Все здесь было помечено горестным знаком разлуки.

И казалось — овеяны вечностью эти морщины лица,

И казалось — так древни скрещенные темные руки.

Я у грани страданья. Я к ней обреченно иду.

Так огонь по шнуру подбирается к каменной глыбе.

И зачем я пришел? И зачем я стою на виду?

Лучше мимо случайным прохожим пройти бы…

«Везут мне вагонетки глину…»

Везут мне вагонетки глину,

А от меня — осенний мрак.

Когда я все их опрокину,

Достану спички и табак.

Далекая, ты в свете — рядом

И хочешь сказкой все облечь.

И при короткой встрече взглядов

Уже не требуется речь.

Но груз любви моей всегдашней…

Но детскость рук твоих и плеч…

Я отвожу огонь подальше —

Я так боюсь тебя обжечь.

А вагонеток строй суровый,

Как годы, гулок на бегу.

Приму, отправлю их — и снова

Перед тобой огонь зажгу.

Ты засмеешься надо мною:

«Твой страх — застенчивая ложь!

Я правду девичью открою:

Горящую не обожжешь…»


«Далекий день. Нам по шестнадцать лет…»