летели вниз, минуя век
и удаляясь от земли
под дивный вальсадор Дали,
минуя злую даму треф,
за вами старый Зигмунд Ф.
следил, как будто за жучком
следит жучковый астроном,
когда жучки на небесах
изволят ползать и плясать.
Предпочтем топорам погружение острых предметов...
Предпочтем топорам погружение острых предметов,
от которых предельно с Наружью Тревожная Нутрь совпадала
Пожирала любовь ножевая микроб человека
И прозрачная Моль в микроскоп эту смерть наблюдала.
"Я" (человек?..) вместо трубки курил свои пальцы.
Яростно счастлив, как поезд, на рельсы которому
дети легли.
Курица ночью снесла не простые, а страшные яйца -
черные бомбы и красные злые угли.
Они
Со мной опять здороваются стены.
С них сползает краска и идет за мной.
Они называют это тенью.
Я называю это тоской.
Не могу приспособиться к этому городу,
Не могу поселиться в чужие горы.
Они называют это глупой гордостью.
Я называю это горем.
За мной опять уходят бродяги.
Я держу кусок неба, вбиваю гвозди.
Я называю это флагом.
Они говорят мне, что это звезды.
Я сжимаю в руках солнца сгусток,
Остатки неба синего с солью.
Они называют это искусством.
Я называю это болью.
Кто-то рисует пустые дороги,
Кто-то чертит мысли по снегу рукой.
Они называют это богом.
Я называю это собой.
1986 г.
Тело
Как динозавренно мое большое тело,
где жилистые чернеют волоски.
Внутри него болтаясь неумело,
немею костяной рукой тоски.
иногда моя "душа" уходит в пятки,
мне кажется, я самости лишен.
моя "душа" со мной играет в прятки.
Стою в углу, слеп, честен и смешен.
Стою в углу, где дует в щели смерти,
где мне до ста назначено считать.
мой бог смешной приказывал:"не верьте!"
И я тогда не смел ему внимать.
Я всех святынь своих лишился сразу.
И в ад попав, смотрю в дверной глазок,
и вижу надпись "Я УШЕЛ НА БАЗУ.
И НЕ ВЕРНУСЪ." И подпись:"Ваш не Бог."
никто так быть не может беспощаден.
А если может, то не может быть.
но может бить. И от того из ссадин,
из ран я ТЕК, чтоб ТАК его любить.
Так НАДО как ДАНО. ДАНО как НАДО.
И хорошо, что некого винить,
и после смерти не бояться ада
мне, обреченному родиться в нем и жить.
Внутри себя я ощущаю мебель,
хромающий двуногий табурет.
И если есть не Бог на базе неба,
то, слава богу, что на небе Бога нет.
КАК насеком я, как доисторичен.
Как погремушки кости на соплях.
Как тень пиджак отбросил на земь личность.
И притворилась галстуком петля.
1993 г.
Как умерла моя кошка
я возвращусь домой никто не умер
целы старушки сухари очки
очки целы старушки сухари
печеньице /и суффикс неизбежен/
а вот бежит глагол
ЛЕЖИТ
ЛЕЖИТ
который день под той кроватью кошка
/наверно умерла/
наверно умерла иначе что ж
лежать лежать - ни пискнуть, ни хвостом...
залезь залезь - запрыгали старушки -
залезь залезь незнанье нетерпимо
ученье свет возьми фонарь с собою
И ЛЕЗЬ
ДОСТАНЬ
!
/как битом ваши просьбы обнаглели/
я лезу под...
нащупать кошку
/мне некого любить как мертвецов/
и бросились мне слёзы унимать
старушки
достала вялая мешок как бы картошки
несвежей /это ли любовь?/
жива еще. Но как-то неквартирно
и будто би уже в аду
/но нет, не там/
её еда была атеистична
как огород
мне сумку дать большую пребольшую
туда сложить жвотное молчи
/там папа нёс из магазина раньше/
там запах апельсиновой мочи
/и чуть немножко мусор/
не время ныть к врачу и по дороге
где проездной достать так ни к чему
и медленно автобусы полнеют
людьми людей и хитрыми детьми
она как затрясётся /кошка/
вдруг
я в кабинет к врачу походкой вряд ли
скорее торжеством ужасным прихожу
ногами ног я замечаю пяткой
сердечный страх не равный валидолу
совсем.
она умрёт и так врачеет слово
не будет му...
поэтому гуманности гуманней
могу могу и буду /умертвить/
и делает укол
Не плачь не плачь - людишки суетятся
мне выдали пакет мертва
она лежит там мертвецов мертвее
и жаль её мне жалостью такой
как-будто кто-то в суп песок подсыпал
на кладбище неси её в конвеер
конвеер /конвейр?/ конвеер для животных
помойка глупая
зачем зачем старушки
7 лет назад её мне принесли
погладить
/кошку/
?!
1992г
Любовь вещей
Сквозь кожицу не-жука радио
потрескивает.
В меня как в пустую комнату люди
идут без стука.
Зрение как телевизор настраиваю
на резкость.
Глаза, один в другом отражаясь,
не узнают друг друга.
Я в кресло складываюсь. Мы с ним
как два скелета.
По мне как по случайной комнате
ходят чужие ноги.
Правильный человек в кармане
откапывает контуры пистолета
и хочет черную выдумку злыми
руками трогать.
Сквозь кожицу не-жука радио
потрескивает.
В меня как в пустую комнату люди
идут. Им тесно.
Правильный человек в кармане
откапывает контуры
пистолета.
Два скелета на пол падают - я и кресло.
# # #
Я отродье безверья. Я трезвенник правд.
Дармовым атеизмом я издавна сыт.
Я бесстыдно сомнительно чувствую явь.
И она мне в ответ также честно молчит.
1995 г.
# # #
Мебель тел, дыблясь под полом, торчит из матраса.
Буфет и когти покрываются слоем пыли.
Законное солнце, соблюдая условности, выглядит красным.
А под ним ползут зеленые и остальные автомобили.
Механический Келовеч ты, или Растягивающаяся Живучка?
На восьмой день недели случилась засмерть.
Кто над тобой проплачет? - Вахтер и Жучка.
Вот уже и не плохо тебе, а только НЕОБЯЗАТЕЛЬНО.
"Здравствуй, детка!" - скажут тебе в Раюаде,
и со всей старательностью не успокоют, не запугают.
Бог говорит с тобой, вежливый, как радио,
цитируя попугая.
1992 г.
Стакан
Я зайду в этот дом просто так, как птенец
залетает от страха в чужое гнездо.
Ты - растаявший сахар, застывший на дне.
Ты - стаканчика тряска в зубах поездов.
Ты - море. И ты угощаешь радушно.
Я выпью тебя через трубочку слез.
А после мне станет здесь скучно и душно.
Ты станешь стаканом окраски берез.
С окурком и пепла следами на теле
ты будешь стоять на столе как укор.
Ну что мне теперь? Может быть, не хотелось.
Но море во мне. Я убийца и вор.
Ну что мне теперь до пустого стакана?
Ну что мне теперь до разбитой посуды?
Что мне до тебя? И нелепо и странно,
что мне не хотелось бы выйти отсюда.
И трудно понять, как пальто паутина
все море уместит в себя молчаливо.
И жалкий твой взгляд не прорвется сквозь спину,
и море не крикнет из ткани пугливо.
Я выйду из дома, как волк из пещеры,
как слово, согретое в серой берлоге.
И ветер к стакану сквозь тонкие щели
летит и стекло мне кидает под ноги.
1985 г.
Собака Павлова
Считалось, что нужно
Вымыть руки,
Махровым полотенцем закончить
Школу, различать
Мужчину и женщину,
Основные направления
Современной
Философии,
Вести учет
Бумагам, ежегодно
Обследоваться в районной
Поликлинике,
Похоронить мать, дерево вырастить, сына
Считаться отцом,
Знать уголовный кодекс, ВРАГА В ЛИЦО
ЗАЧЕМ? ЕСЛИ МОЖНО СТРЕЛЯТЬ ЕМУ В СПИНУ.
Мамлеевские персонажи
Тип нехороший в корявой украденной шапке
Шел, обезумевший, с флагом под искренний поезд.
Хитрые ящеры и обнаглевшие дети
Тихо сидели в кустах. За него беспокоясь,
Пяьная мать посылает отца за бутылкой,
Чтоб усмирить естество подозрений коварных,
И, выпивая стакан, улыбнется. Затылком,
Словно арбузом разбитым, стекает шикарно
Мозг несмешной человека без шляпы и тела.
Поезд проехал, оставив мертвецкое лето.
Спросит отец, воротясь: "Это то, что ты, милая, долго хотела?"
И восхищенная мать заворожено вышепчет: "Это!"
# # #
Нутрь зверя страшней его оболочки.
ГИГИЕНИЧНОЕ НАЧАЛО ОКОНЧАТЕЛЬНОГО
УБИЙСТВА.
В дырочку уха звукового верблюда проходит выстрел.
А из другого уха выходит точка.
1993
Триста кровавых пятен /3/
Война - это я.
Вы простые конвойные гниды.
Анонимные гады, гонимый к адскому дну
Достоевской, дурной и бездарно сырой Атлантиды,
Дураки и солдаты, проигравшие эту войну.
Если Гитлер уйдет, кто останется? Чей Чебурашка
Прокаженный пойдет убивать ваш твороженный мир?