1990
Ноль
Ноль,
вычерпавший
нутро себя.
Луна скользит как краб.
Нежен раб оливковый,
фруктами кормимый.
Ничтожество его
люблю любить.
Я -
ноль,
вычерпавший
нутро себя.
1987
*****
Лолительны не вставшие с колен.
У куклы-дуры кудри руки дыры.
Томительны их насти маши иры.
Тоталитарны сдавшие их в плен.
Но лолитарны давшие в плену.
И тут же все они утилитарны,
макулатурны, простеньки, кустарны.
Убейте их, оставьте лишь одну.
*****
не растворяясь неслучайно
в гостях мучительных и гнусных
допить себя по ложке чайной
лениво морщиться - невкусно
я карлик раковая карта
я рыбий дух уже несвежий
меня больной положит в фартук
чтобы чесать лупить и нежить
не исчезая окончатель-
но хотя крича и тужась
мертвец задевший выключатель
меня брезгливо обнаружит
не дав себе себя заметить
сменять себя на приступ боли
на нем бессмысленные дети
поставят крестик или нолик
Ядовитые карамельки
Милые зеленоглазые убийцы,
Целуйте женщин,
Они пришли полюбить вас.
Быстрые головорезвостью стад садисты,
Взрывайте вещи,
Они первобытны.
А ты
Убил президента?
А ты
Купил зубочистку?
Чисто
Как летом
В холодильнике смерти.
Дети, ешьте ядовитые карамельки.
Информация - это
Ядовитые карамельки.
Мы нелепые карлики
Неуютного гетто.
Где
Наши
Маньяки?
Наш новый бог
Наш Новый Бог из Ничего
Плюется цветом в душный мрак,
Стекает светом. И его
Глаза, как казнь, и казнь, как знак.
Наш Новый Бог на «только что».
Стремясь его предугадать,
Великолепное Ничто
Рискует Множество попрать.
И, раздвигая руки букв,
Столбеет из Небытия.
И заменяет сутью суть,
Смерть смертью, явью явь.
1985 г.
Советский некрореализм
Советский некрореализм
Его кровавые забавы
Их бравых будней атеизм
И силы явственное право.
Ножи. И выстрелы в упор.
Пороки равенства и рабства
Фашизм. Насилие. Террор.
Войну. Россию. Государство.
Костры для книг. Ножи для жен.
и для низверженных кумиров.
И горький яд для тех, кто вон
стремится прочь из дряни мира.
Кто не приемлит тлю людей
И божества дурную волю
И кто природу злых вещей
осознавать не в силах боле.
Ведь мир - не сонный теремок,
и не Освенцим в луна-парке
Его мертвец, хозяин, бог
дурные раздает подарки.
Герой не должен умереть.
Черный список - Красная Книга Мертвых
«Если б я была царица!» - сказала кассирша,
Зеленая королева моргов.
«Дура что ли?» - спросила угрюмая очередь.
Среднестатистическое одиночество.
Тщательная старательность некрасивых.
Ворона Крылова пришла на почту:
«Пошлите Богу кусочек сыра!»
С неба пришла телеграмма:
«БОГ ОБСЛУЖИВАЕТСЯ ВНЕ ОЧЕРЕДИ».
Привилегированные Инвалиды Мира.
Больные живописно Бубновой Чумой.
Пошлите Богу кусочек сыра
И бутерброд с колбасой.
Бог умер от голода.
Инвалиды Мира Больные Бубновой Чумой.
Голубоглазые бляди в глазах Сальвадора Дали.
Бодлер нецензурного дьявола.
Черный список. Красная Книга Мертвых.
Инвалиды Мира Больные Бубновой Чумой.
Счастливые Вдовы Ультрамариновой бороды
Дети, Умершие До Четырех Лет От Кори
Награждаются Орденами Дыр.
Черный список. Красная Книга Мертвых. Черные дыры.
Бермудская геометрия. Смерть по прямой.
Агония треугольника.
Пошлите Богу кусочек сыра
И бутерброд с колбасой.
БОГ УМЕР
ОТ ГОЛОДА.
ГОЛОД УМЕР ОТ БОГА.
БОГ УМЕР ОТ ГОЛОДА.
Лечебное голодание метафизических существ.
Бутулизм, как форма тотального бунта.
Голодовка спин, требующих казни живота.
Принимайте жизнь как пустую посуду,
Оправданье бесцельных средств.
Хуже, чем хуже, не будет.
Есть не хуже, чем есть.
Улитки из человека сделали деликатес.
Устрицы заказали салат из пальцев.
Черный список.
Красная Книга Мертвых.
# # #
Кризисы безобразья
Бесы больного сыска
Губы табулы раса
Будут по смерти рыскать
Искренни только боли
Ибо ясны и часты
Истинны только боги
Ибо они опасны
Смотрит тревожный робот
В лупу табулы дырок
В пулю летят микробы
Боги как бляди дышат
В воздухе духи газа
Секты хотят зарина
Смерть это табула раса
Но только наполовину
Народы ничтожно трусьте!
Закрывается пасть пространства
Ваши глупые злые страсти
Эстетичный дракон откусит
Опасны ориентиры
Неясны пунктира карты
Внутри озоновых дырок
Резиновые солдаты
Тотальное дезертирство
Зеркальное королевство
И только одно убийство
Мне истинно интересно
Дороги ведут из мира
Война которую надо
Прилежно рождает мины
И нежные автоматы
Резиновые солдаты
Их даты узнает плесень
Их души и автоматы
Не соблазняют бесов
Бесстрастен усталый дьявол
Ловитель мух поднебесных
И только убогой яви
Резиновые невесты
Разинутыми тортами
Утробы глядят куда-то
И преданно ждут годами
Резинового солдата
Ползуче передвигаясь
Горячим вспотев бульоном
Выпучивая слизи глазок
Хотящих как будто выпасть
Из головы огромной
Похожей так безобразно
На красный воздушный шарик
Готовящийся лопнуть
И выплюнуть злую гнилость
В унылый и скучный воздух
Резиновая невеста
Весенних презервативов
Разверстая пасти честность
Восторженной песни лживость
Казалось она носила
Под некрасивой маской
Лица целлулоид или
Гусеницу концентраций
Метафизической яви
Конечной идеи мяса
Физической кульминации
Наци-анально-кресто-
свасты психофашизма
Резиновая невеста
Как семечки мир погрызла
# # #
Если хочешь, учись начинаться во сне.
Если можешь, расти на чужие следы.
А не хочешь, живи в промежутках беды.
А не можешь, мешай теплый сумрак в вине.
И за званье платить неизведанным брось.
Спрячь за скудностью окон чистейший бокал,
Чтоб распятый на стенке печальный Христос
Ни за что, никогда, ни о чем не узнал.
Скулы комнаты сдавит простуженный день,
А потом неподвижность едва ль встрепенется.
Ты никто, незачем, никуда и нигде.
Ты конечен. И вечность тебя не коснется.
Если веришь, рискуй возгораться в тепле.
Если знаешь, попробуй другое пространство.
А не хочешь, лиши пустоту постоянства.
А не можешь, закат разводи в хрустале.
И каких-то гостей откровения слей
В мутноватый зрачок, в равнодушье стекла,
И с холодной беспечностью выпить сумей
Их печаль - не твое. Их слова, что зола.
Неуслышанный дважды умеет молчать,
Но умение верить уже не вернется.
Не страдай тем, чего не успеешь зачать.
Стоит ли, если вечность тебя не коснется?
Если видишь, то знай, что не то, что на дне.
Если слышишь, то чувствуй, что это иное.
А не хочешь, живи тем, что рядом с тобой.
А не можешь, забудь - это есть и во мне.
Синей стрелкой наверх не укажется путь,
Потому что она никогда не проснется.
В этом весь ее ужас и вся ее суть
И намеки на ту, что тебя не коснется.
Белый зверь не зашел, постояв у крыльца.
Путь в твой призрачный дом диким лесом порос.
И покинул свой крест изумленный Христос,
Наконец окунувшись в твой взгляд до конца.
И растаяло солнце в безразличье болот,
И река утопилась, лишившись начал.
Сделай так: если кто-то к тебе подойдет,
Чтобы он никогда ни о чем не узнал.
Пусть хрустальный бокал чуть коснется лица,
Пусть затравленный вечер ему улыбнется,
Чтобы он не успел испугаться конца
И подумать о той, что его не коснется.
1989 г.
# # #
Я пришел - не человек
В ваш мирок, чужой и душный.
Мой корявый пистолет,
Как привет кому-то нужный.
45 тревожных пуль
Я храню в своем кармане,
Чтобы в численном тумане
Вдруг возник тревожный нуль.
Слишком много червяков,
Слишком много человечков.
Не любил я всяких слов
И старух гнилых калечил,
Ваших нищих убивал,
Ваших женщин резал насмерть.
Мало ли, чего я значил,
Мало ли, чего скрывал.
В черном рваном пиджаке,
С нехорошими глазами,
Хищный, крался я за вами
С хитрым ножиком в руке.
А когда, меня казнив,
Вы вздыхаете спокойно,
Я иду, почти покойник,
Но еще отчасти жив.
Чему быть - не миновать.
Что не мина - это бомба.
Я еще приду к вам, чтобы
Недобитых убивать.
Всяческая нутрь
Гусеница превращается в бабочку,
Летающую бесцельно и истерично.
Шелестит насекомо живая палочка,
Мучаясь чем-то доисторическим.
Крылья бьются, цвета осыпав.
Суть их - шелуха и прах.
Узором, как изощренной сыпью,
Сумасшедший покрылся страх.
Мохнат, червяковат махаон махал.
Бабочка от себя неслась.
Казалось, разорванный улетал
Слепой, разлипшись веками, глаз.
1986-1990 г.
Синее
Мифология и паталогия вреда.
Синяя борода.
Синее преступление.