*
Мёртвое небо
Op. 60.
«Небо — труп»!! не больше!
Звезды — черви — пьяные туманом
Усмиряю боль ше — лестом обманом
Небо — смрадный труп!!
Для (внимательных) миопов
Лижущих отвратный круп
Жадною (ухваткой) эфиопов.
Звезды — черви — (гнойная живая) сыпь!!
Я охвачен вязью вервий
Крика выпь.
Люди-звери!
Правда звук!
Затворяйте же часы предверий
Зовы рук
Паук.
«Как старая разломанная бричка…»
Op. 48.
Как старая разломанная бричка
В степи звучит о птичка твое пенье
Какое надобно терпенье чтоб вечно ликовать тебе внимая
Средь голубых просветов мая лучами бубенцов своих играя.
Крики паровоза
Op. 74.
«И выжимая ум как губку…»
Op. 46.
И выжимая ум как губку
Средь поиск неутробных крас
Ты как дикарь древес зарубку
Намеком заменяешь глас
Тогда взыскующему слепо
Живым стремлениям уют
Кричит толпа палач свирепый
Ты не профет — ты жалкий плут.
«Умерла покрывшись крепом…»
Op. 47.
Умерла покрывшись крепом
Ложа пахло пряным тмином
Золотою паутиной
Мыслей старых тиной
Умирала в звуке клавиш
Опадала тихоструйно
Речкой вешнею подлунной
Сжав свои задачи умно.
Так под грязным мутным лепом
Проживала непогода
Озверевшего народа
Утомленного приплода
Не прибьешь и не задавишь
Ни болезнью ни заботой
Нерадеющей остротой
Проходящей шумно ротой.
«Я имел трех жен…»
Op. 49.1.
Я имел трех жен
Каждая из них была ревнива
Меч вышел из ножен
Ветер узкого залива
Была бела как солнце грудь
Луга покрыты боярышником
Ну же скорее принудь
Встать сих боярышень-ком
Небо казалось синим озером
Светило белой лодкою
Измерялось время мозером
Часы заполнялись молодкою
Из узкого тонкого горлышка
Капало оно слезками
Все принималось за вздор
Лишь казалось памятно повозками
«Он жил избушке низкой…»
Op. 50.11.
Он жил избушке низкой
И день и ночь
А облака пурпуровою низкой
Бежали прочь
Он закрывал причудливо словами
Провалы дня
И ближние качали головами
На меня
Тогда он построил дворец
И прогнал всех прочь
Высился грузно телец
Созерцая ночь
Длились рукоплесканья
Текла толпа
Какие-то сказанья
Вились у столпа
Дворец стал его Голгофой
Кто же был пилатом
Кто стучался «Однобровой»
К его латам
Ты заковался в эти латы
Неспроста
Судьба. Судьба куда вела ты
Его с поста
Судьба Судьба кому сказала
Ты первый час.
Что опустела зала
И умер газ
«Без Н»
Что прилипала чарка
к их губам
Была товарка
К гробам
Золотым
При замке
Косам витым
Руке
Мертвецы утопают реках
Льстецы веках.
«Без Р И С» («Лепеты плавно…»)
Лепеты плавно
Мокнут забавно
В итогах
В погодах забытых пешеходами.
«Без А»
Кони топотом
Торпливо
Шепотом игриво над ивой несут
«Я пью твоих волос златые водоемы…»
Op. 52.
Я пью твоих волос златые водоемы
Растят один вопрос в пыли старея темы
На улице весной трепещут ярко флаги
Я прав как точный ной презревший злобу влаги
Над темнотой застыл скелетик парохода
Не прочен старый тыл цветущая природа
Весной права судьба поклонников чертога
Немолчная гурьба Взыскующая бога
Припав к зрачкам обид к округлости копыта
Являешь скорбный вид растроганный до сыта
«Трикляты дни где мертвою спиною…»
Op. 53.
Трикляты дни где мертвою спиною
Был поднят мыслей этих скорбный груз
Где цели были названы виною
Шары катимые пред горла луз
Молчите!!! станьте на колени
Пророки облака века небес беззубых бурные ступени
И паровоз гигант и шумная река!!
«У кровати докторов…»
Op. 54.
У кровати докторов
Слышим сдержанное пенье
Ветир далекий поведенье
Изветшалый дряхлый ров
Наступает передышка
Мнет подушка вялый бок
Тряска злоба и одышка
Закисает желобок
За окном плетется странник
Моет дождь порог армяк
Засосал его предбанник
Весь раскис размяк
И с улыбкою продажной
Сел на изголовье туч
Кузов-радость-солнце-важной
Грязью бросивши онуч
За его кривой спиною
Умещусь я как нибудь
Овеваем сединою
Изрубивши камнем грудь.
«Без Р И С» («Луна едва дышала…»)
Op. 55.
Луна едва дышала
У тихих вод
Где днем о-вод
Пил коней
Мушки в облаке Пыли
Летели
Была теплота как вода.
Под ивами невода
Мели тучи.
«Мы бросали мертвецов…»
Op. 56.
Мы бросали мертвецов
В деревянные гроба
Изнывающих льстецов
Бестолковая гурьба
Так проклятье
За проклятьем
Так заклятье за заклятьем
Мы услышали тогда…
Звезды глянули игриво
Закипело гроба пиво
Там тоска
Всегда
Наши души были гряды
Мы взошли крутой толпою
Разноцветные наряды
Голубому водопою
Бесконечной чередою
Застывая у перил
Мы смотрели как водою
Уносился кровный ил
Так забвенье наслажденье
Уложенье повеленье
Исчезало в тот же миг
И забавное рожденье
Оправданье навожденье
Гибло золотом ковриг.
«Солнце каторжник тележкой…»
Op. 57.
Солнце каторжник тележкой.
Беспокойною стучит
Этой жгучею усмешкой
Озаряя вид
Солнце плут взломав окошко —
Тянет мой зеленый лук.
Из наивного лукошка
Стрелок острый пук
Солнце песенник прилежный
Он повсюду вдруг завыл
И покров зимы ночлежной
Удалил сияньем крыл
Солнце царственник земельный
Льет в глаза темня их кровь
Огнь лучей забеспредельный
Озарений дол и ров.
«Без Р» («От тебя пахнет цветочками…»)
Op. 61.
От тебя пахнет цветочками
Ты пленный май
Лицо веснушками обнимай точками
Небо у тебя учится
Не мучиться
Светом тучками
Тянучками
Тянется
Манит всякого
Ласково
Ласковы
Под ковы
Подковы
Его повалило.
«Взлетай пчела пахучим медом…»
Op. 58.
Взлетай пчела пахучим медом
Привлечена твоя стезя
А я влекуся непогодам
Чувств костылями егозя
Забывши прошлые побеги
И устарелый юный пыл
Не вылезая из телеги
Где день мой мертвенный застыл
«Грусть»
Op. 62.
Желтые реки текут к бесконечности
Где то созрели унылые льды
Рухнули скалы младыя беспечности
Воплями буйно летящей орды
Созданы сломаны снова столетия
Тянется жуткий плакучий пустырь
Речь низвелась к хрипоте междуметия
Мечется гладный-озябший упырь.
Там в нищете в неизвестности каменной
Спелого ветра не зная черты
Области огненной кротости пламенной
Сердцем тоскующим тянешься ты.
Зрительное осязание
Op. 63.
Не позволяя даме
Очаровать досуг
В их деревянной раме
Под руководством слуг
Блестят друзья осколки
На поворот дорог
Их стрелы только колки
Где выл протяжный рог
Затрепаны одежды последних облаков
Все то что было прежде
Лишилося оков.
«Улей зимы»
Op. 69.
Помят последнею усмешкой
Отходит упокоясь прочь
За каторжной своею пешкой
Безжалостную ссылки ночь
В округ-мечи на небе (ели)
Пестрят неровности песка
Пути скучающих похмелий
Поблескиванье тесака
А оглянувшись только видеть
следы Своих Последних ног
Всегда бояться не обидеть
Взаимодействия порог
А настороже только слухом
Ловить свой шорох веток хруст
Ему включенному порукам
Лобзающему каждый куст
«Закат Прохвост обманщик старый…»
Op. 72.
Закат Прохвост обманщик старый.
Сошел опять на тротуары
Угода брызжущим огням
И лесть приветливым теням.
Скрывая тину и провалы
Притоны обращая в залы
И напрягая встречный миг
Монашество сметать вериг
Но я суровость ключ беру
И заперев свою дыру
Не верю легкости Теней
Не верю мягкости Огней.
Закат-палач рубахе красной
Ловкач работаешь напрасно
Меня тебе не обмануть
Меня далек твой «скользкий» путь.
«Корпи писец хитри лабазник…»
Op. 59.
Корпи писец хитри лабазник
Ваш проклят мерзостный удел
Топчи венец мой-безобразник
Что онаглел у сытых дел
Я все запомню непреклонно
И может быть когда нибудь
Стилет отплаты пораженной
Вонзит вам каменную грудь
Увядшие бур…
Op. 71.
Лей желтое вино[10] из синенькой бутылки[11]
Мне не пьянеть дано хоть твой напиток пылкий
Глядите мрачно врозь зеленые уставы[12]
До сердца проморозь бесстрашием отравы
Вот вязкий мутный пруд
Отец белейших лилий
Какой упорный труд
Расти на этом иле.
А я идти устал и все мне надоело
И тот кто днем был ал и то что было бело
И.А.Р.*
Op. 75.
Каждый молод молод молод
В животе чертовский голод
Так идите же за мной…
За моей спиной
Я бросаю гордый клич
Этот краткий спич!
Будем кушать камни травы
Сладость горечь и отравы
Будем лопать пустоту
Глубину и высоту
Птиц, зверей, чудовищ, рыб,
Ветер, глины, соль и зыбь!
Каждый молод молод молод
В животе чертовский голод
Все что встретим на пути
Может в пишу нам идти.
«Я строю скрытных монастырь…»
Op. 76.
Я строю скрытных монастырь
Средь виноградников и скал
О помоги ночной упырь
Запутать переходы зал.
Вверху свились гирлянды змей
В камнях безумие скользит
Как печь горит чело полей
Песчаник мрамор сиенит
Вдали сомкнулся волн досуг
Отметив парус рыбарей
И все кричит стогласно вкруг
«О строй свой монастырь скорей»!
Волково кладбище*
Op. 70.
Все кладбище светит тускло
Будто низкий скрытный дом
Жизни прошлой злое русло
Затенившееся льдом
Над кладбищем зыбки виснут
В зыбках реют огоньки
В каждой пяди глин оттиснут
Умудренный жест руки
Ветр качает колыбельки
Шелест стоны шорох скрип
Плачет, сеет пылью мелкий
Дождик ветки лип.
Старик
Op. 64.
Как серебро был свет дневной
Как злато цвет закатный
А ты упрямой сединой
Дрожал старик отвратной
Ты звону предан был монет
Из серебра из злата
И больше верил этот цвет
Чем яркий огнь заката.
Черное и зеленое
Op. 65.
Чума над лунным переходом
Взвела кривой и острый серп
Он чтим испуганно народом
Кроваво испещренный герб
Зеленоглазая царица
Ужасных стонов и скорбей
Лаской истерзанные лица
Под грохот кованных цепей.
На эшафот угрюмо черный
Взноси ребячество голов
О ты пришлец зимы упорный
Постигший неотвратный ров
Что пред тобой людские стоны
И плеск и визг и тишина
Ведь малахит прямой колонны
Как отблеск неживого сна.
«Небо рассветом как пеплом одето…»
Op. 51.
Небо рассветом как пеплом одето
Последних гул колес
Петух проснувшийся кричит чуть слышно где-то
Вкруг хаос все смущенье и вопрос
Жестокой линией скользнули в темь вагоны
О чем о чем вздохнул
Какие победил препоны
Колес последний гул
Ушли колодники отзвякали цепями
На путь пустой слетает вьюги хмель
Пред глазом никого одна осталась с нами
Ее унылая и долгая свирель
Ночной пешеход
Op. 76.
Кто он усталый пешеход
Что прочернел глухою тьмою
Осыпан мутною зимою
Там где так низок свод?..
Кто он бесшумный и бесстрашный
Вдруг отстранивший все огни
Как ветер голос: «прокляни
Что возрастет над этой пашней».
Какая тайная стезя?
Руководим каким он светом?
Навек мы презрены ответом
В слепую ночь грозя!
А он пройдет над каждой нивой
И поглядится встречный дом
Каким то тягостным судом
Какой то поступью ревнивой.
«Полночью глубокой…»
Мы мерим исщербленным взглядом
Земли взыскующую прыть.
Op. 66.
Полночью глубокой
Затуманен путь
В простоте далекой
Негде отдохнуть
Ветер ветер злобно
Рвет мой старый плащ
Песенкой загробной
Из-за лысых чащ
Под неверным взглядом
Лунной вышины
Быстрых туч отрядом
Рвы затенены
Я старик бездомный
Всеми позабыт
Прошлых лет огромный
Груз на мне лежит
Я привык к тяготам
К затхлой темноте
К плещущим заботам
К путанной версте
Нет вокруг отрады
Все полно угроз
Туч ночных громады
Сиплый паровоз.
«Ветер пляшет глубоком поле…»
Ветер пляшет глубоком поле
Хватает лес за вихры
Луна морозном ореоле
Сетей поры
Сокрылся горизонт молочный
Вокруг ниги
Все очертания неточны
Путей слуги
Ветер сбесился морозном поле
Поймавши лес за вихры
Луна потухшем ореоле
Лучей коры.
«Копья весны»
Op. 68.
Звени пчела порхая над цветами
Жизнь тяжела — построена не нами
Проклятый труд гнетет нас с колыбели
Одни умрут другие вновь запели
Прискучили слова озлоблены напевы
И терпим мы едва призыв трескучей девы
Звени пчела трудяся с колыбели
Жизнь тяжела объятиях метели