Меня в объятиях; волшебен поцелуй
У нимфы на груди, как волны перекатной.
Но нет, мне разорвать приходится венок,
Моей рукой тебе сплетенный
Из темного плюща с петрушкой благовонной…
Что делать мне?.. Что предпринять я мог?..
Ты для меня глуха… Мне даже нет надежды…
Осталося одно: совлечь с себя одежды
И в волны кинуться с скалистых берегов,
Где Ольпис-рыболов манит к себе притравой
Прожорливых тунцов.
А если гибели избегну я – забавой
Мое отчаянье послужит для тебя.
Я ненависть твою изведал, полюбя:
Любовь, ты – вещая наука!
Над меновым листком недавно я гадал,
Но тщетно я его рукою прижимал:
Под нею лопнул он без звука.
Гадальщица на верном решете,
Агрея старая, ты истину сказала,
Когда, бродя в полях, в полночной темноте,
На трепетный вопрос мне грустно отвечала:
“Ты полюбил бесстрастную, пастух!”
А между тем для ней, моей Амариллины,
Я берегу козу, ее волнистый пух
Сверкает серебром, как лилия долины,
И двое маленьких козлят
Ее сосцы упругие доят.
Эритакида, дочь Мермнона,
Темнокудрявая, как волны Ахерона
Просила подарить козу еще вчера:
Я завтра же пошлю подарок ей с утра –
Затем, что ты смеешься надо мною.
О боги! Дрогнул правый глаз –
То знак свидания! Сажуся под сосною
И начинаю петь. Красавица, хоть раз
На бедного певца ты взглянешь не сердито:
Нет, сердце у тебя едва ль из меди слито!
(Поет)
“Царевной юною пленен,
Проворный Гиппомен на поприще вступает,
И – яблоки в руках – к арене мчится он,
И первый цели достигает.
При виде золотых плодов в его руках,
Страсть к победителю зажглась в твоих очах,
О Аталанта! Мать Альфезибеи мудрой.
Супругой Виаса ты сделалась тогда,
Когда на Пилос с Отриса стада
Согнал Меламп, гадатель чернокудрый…
И не тогда ль пленил Киприду Адонис,
Когда на высях гор стада его паслись?
Но не могла любовника Киприда
Оспорить на груди бессмертной у Аида…
О, как завиден мне тот непробудный сон,
Что очи у тебя смежил, Эндимион:
Счастливец Язион! с богинею прелестной
Ты то узнал, что смертным неизвестно!”
Я стражду… голова моя горит в огне…
А ты и знать не хочешь обо мне.
Довольно петь. Но знай, о нимфа молодая,
Я лягу здесь – и пусть волков голодных стая
Меня в куски скорее разорвет –
И будет смерть мне сладостней, чем мед.