На подоконнике жена
Сидела ранним летом,
А комната озарена
Была вечерним светом.
Да, лето только началось,
А к нам вчера приехал гость.
Сегодня он уехал —
И нам оставил эхо.
То эхо — воблы три кило —
Нет громогласней эха!
Еще на улице светло,
И жаль, что он уехал.
ДО НЕВОЗМОЖНОГО ВКУСНЫЕ ПИРОЖКИ
Голод
пополам
режет,
Настроение
плачет…
И вдруг:
«Пирожки
свежие,
Свежие
и горячие,
Лучшие в мире…»
Лизнул слюну с губ —
«Берите
четыре
За руб».
Рассказывать об этом можно
И в стихах
и устно,
Пирожки до невозможного
Вкусные.
1955
Солнце бьет из всех расщелин
Никогда не думал, что такая
Может быть тоска на белом свете.
К. Симонов
Солнце бьет из всех расщелин,
Прерывая грустный рассказ
О том, что в середине недели
Вдруг приходит тоска.
Распускаешь невольно нюни,
Настроение нечем крыть,
Очень понятны строчки Бунина,
Что в этом случае нужно пить.
Но насчет водки, поймите,
Я совершеннейший нелюбитель.
Еще, как на горе, весенние месяцы,
В крови обязательное брожение.
А что если взять и… повеситься,
Так, под настроение.
Или, вспомнив девчонку в столице,
Веселые искры глаз
Согласно весне и апрелю влюбиться
В нее второй раз?
Плохо одному в зимнюю стужу,
До омерзения скучно в расплавленный зной,
Но, оказалось, гораздо хуже
Бывает тоска весной.
5 апреля 1955
СТИХИ О ВЫЗДОРОВЛЕНИИ
Целебней трав лесных,
А трав настой целебен,—
Пусть входят в ваши сны
Орел и черный лебедь.
Я вам не говорил,
Но к тайнам я причастен,—
Размах орлиных крыл
Прикроет от несчастий.
О, тайны ореол,
И защитит орел,
И лебедь успокоит.
Невзгод не перечесть,
Но, если что случится,—
Запомните, что есть
Еще такая птица:
Ни лебедь, ни орел,
Ни даже дух болотный,—
Но прост его пароль —
Он человек залетный.
Беда ли, ерунда
Взойдет к тебе на крышу,
Ты свистни, я тогда —
Ты свистни — я услышу.
1969
Зубы заговаривал, а теперь — забыл
Зубы заговаривал,
А теперь — забыл
Я секреты варева,
Травы ворожбы.
Говорю: дорога
Лучше к январю,
Что глазами трогал,
То и повторю.
То, что губ касалось,
Тронула рука,—
Это не казалось,
А наверняка.
Говорю: во плоти
Вижу существо,—
А во мне колотит
Жизни волшебство.
Зубы заговаривать,
Чепуху молоть,
Чтоб дорожкой гаревой
Убегала плоть.
Чтобы возле рынка,
В сборище людском,
Плавать невидимкой
В небе городском.
1973
СОН
Там, за рекою,
Там, за голубою,
Может, за Окою,
Дерево рябое.
И вода рябая,
Желтая вода,
Еле выгребаю,
Я по ней плыву,
Дерево рябое
На том берегу.
Белая вода —
Ты не море,
Горе — не беда,
Просто горе.
БЕССОННИЦА
Бессонница, бываешь ты рекой,
Болотом, озером и свыше наказаньем,
А иногда бываешь никакой,
Никем, ничем — без роду и названья.
Насмешливо за шиворот берешь,
Осудишь, в полночь одного посадишь,
Насмешливо весь мир перевернешь
И шпоры всадишь.
Бессонница… Ты девочка какая?
А может быть, ты рыба? Скажем, язь?
А может быть, ты девочка нагая,
Которая приходит не спросясь?
Она меня не слушала,
А только кашу кушала
И думала: прибрать бы, а может, постирать,
А может, вроде свадьбы чего–нибудь сыграть?
Чего–то, вроде, около,—
Кружилось в голове,
Оно болотом скокало,
То справа, то левей.
Я говорю: не уходи,
Ночь занимается.
Ночь впереди и позади,
Лежать и маяться.
А ей–то, господи, куда?
Мороз, пороша.
Беда с бессонницей, беда,—
Со мною тоже.
ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ МНЕНИЙ
Широкий поворот реки —
Прими меня в свои объятья,
От этой жизни отвлеки,
Река, подруга и приятель.
Рука и быстрая река —
Какие схожие понятья.
Обнимет, но наверняка
Обманет женская рука,
Отнимет быстрая река.
Но почему наверняка
Обманет женская рука?
И почему меня река
Так неожиданно отнимет?
А если так — река обнимет,
Рука любимая обнимет
И не отдаст наверняка!
Жила с сумасшедшим поэтом
Жила с сумасшедшим поэтом,
Отпитым давно и отпетым.
И то никого не касалось,
Что девочке горем казалось.
О нежная та безнадежность,
Когда все так просто и сложно,
Когда за самой простотою —
Несчастья верста за верстою.
Несчастья? Какие несчастья,—
То было обычное счастье,
Но счастье и тем непривычно,
Что выглядит очень обычно.
И рвано и полуголодно,
И солнечно или холодно,
Когда разрывалось на части
То самое славное счастье.
То самое славное время,
Когда мы не с теми — а с теми,
Когда по дороге потерей
Еще потеряться не верим.
А кто потерялся — им легче,
Они все далече, далече.
Январь 1974
Собака ты, собака
Собака ты, собака,
Ты рыжая, я — сед.
Похожи мы, однако,
Я твой всегда сосед.
Похожи мы по роже,
А также потому,—
Тебе, собака, сложно —
Ты все–таки «Му–му».
Жлобам на свете проще,
Собака, ты не жлоб,
И дождь тебя полощет
И будит через жолб.
Мне от того не хуже,
Не лучше — ничего,
Собачья жизнь поможет,
Излечит от всего.
Октябрь 1973
О рыжий мой, соломенный, оборванный язык
О рыжий мой, соломенный,
Оборванный язык,
Когда плывешь соломинкой —
Я к этому привык.
Собачья жизнь, собачья,
На этом берегу.
Но не смогу иначе,
Наверно, не смогу.
Апрель 1974
Я пуст, как лист
Я пуст, как лист,
Как пустота листа.
Не бойся, не боись,—
Печаль моя проста.
Однажды, наровне,
Заговорила осень,—
И это все во мне,
А остальное сбросим.
Пускай оно плывет
Все это,— даже в лето,
Безумный перелет —
Но в это, это, это…
О, когда–нибудь, когда?
О, когда–нибудь, когда?
Сяду я себя забуду,
Ненадолго — навсегда,
Повсеместно и повсюду.
Все забуду, разучусь,
И разуюсь и разденусь,
Сам с собою разлучусь
От себя куда–то денусь.
Декабрь 1973
Прощай, мое сокровище
Прощай, мое сокровище, -
Нелепые слова,
Но как от них укроешься -
Кружится голова.
И мартовская талость
Бросается и рвет.
Мне докружить осталось
Последний поворот.
Не прикидываясь, а прикидывая
Не прикидываясь, а прикидывая,
Не прикидывая ничего,
Покидаю вас и покидываю,
Дорогие мои, всего!
Все прощание - в одиночку,
Напоследок - не верещать.
Завещаю вам только дочку -
Больше нечего завещать.
Я жил как жил
Я жил как жил,
Спешил, смешил,
Я даже в армии служил
И тем нисколько не горжусь,
Что в лейтенанты не гожусь.
Не получился лейтенант,
Не вышел. Я - не получился,
Но, говорят, во мне талант
Иного качества открылся:
Я сочиняю - я пишу.
Не насовсем прощались
Не насовсем прощались,
А так, до неких пор,
Забытыми вещами
Завален летний двор.
Кому и чем обязан -
Трава узнает путь.
Я разберусь не сразу,
Я после разберусь.
Так бесконечно лето
У нас над головой,
И хорошо бы это
Позаросло травой.
Вчерашние обиды,
Упреки впопыхах
В крапиве позабыты
И тонут в лопухах.
Все неслышней и все бестолковей
Все неслышней и все бестолковей
Дни мои потянулись теперь.
Успокойся, а я-то спокоен,
Не пристану к тебе, как репей.
Не по мне эта мертвая хватка,
Интересно, а что же по мне?
Что, московская ленинградка,
Посоветуешь поумней?
Забываю тебя, забываю,
Неохота тебя забывать,
И окно к тебе забиваю,
А не надо бы забивать.
Все давно происходит помимо,
Неужели и вправду тогда
Чередой ежедневных поминок
Оборачиваются года?
Десять лет
Загорелым, обветренным и босым
Выскочил он под дождь.
От современности - только трусы,
А так - африканский вождь.
Пренебрежительно глянул на нас,
Вытер ладонью нос
И пустился по лужам в дичайший пляс
С удовольствием и всерьез.
Не смотри на будущее хмуро
Не смотри на будущее хмуро,
Горестно кивая головой...
Я сегодня стал литературой
Самой средней, очень рядовой.
Пусть моя строка другой заслонится,
Но благодарю судьбу свою
Я за право творческой бессоницы
И за счастье рядовых в строю.
Там, за рекою, лошади бредут.
Там, за рекою, лошади бредут.
Они на том, а я на этом берегу.
Как медленно они переступают,