Не шелохнется волна…
В старой пушкинской квартире
Книжных полок белизна.
Перед этими томами
Мы в волнении стоим:
Не состариться с веками
Песням вечно молодым.
Гениальные сказанья…
Их мечту, любовь и грусть,
Их высокое звучанье
Помним с детства наизусть.
И сроднились мы навеки,
Как с землей своей родной,
С гордым гимном Человеку —
С каждой пушкинской строкой.
Ведь поэт-языкотворец,
Несгибаемый борец,
С нами был всегда как совесть,
Спутник наш и наш отец.
Сколько лет его рассказам
Мир восторженно внимал!
Это он прославил разум,
Свет и солнце воспевал.
Он воспел предначертанье
Нашей русской стороны,
Словно северным сияньем
Им века озарены…
Сколько в нем, с народом слитой
Сердцем всем и всей душой,
Русской силы самобытной,
Русской мудрости большой.
И хранят его портреты,
И твердят его стихи
Лесорубы и поэты,
Моряки и пастухи.
Белой ночью над Невою
Проплывают облака,
И за дымкой голубою
Тихо катится река,
Лодка выплывет на стрежень,
Как певучая стрела,
Словно нож, волну разрежет
Взмах широкого весла.
Полной грудью город дышит,
Льется с туч веселый звон,
Ветер медленно колышет
Сотни флагов и знамен.
Выплывают из простора
Корабли, а за мостом
День и ночь стоит «Аврора»,
Как в дозоре боевом,—
Ведь на вечную стоянку
Здесь поставлена она…
Всходят зори спозаранку,
Даль огнем озарена,
И живет очарованье
Светлых невских берегов
В легком, радостном дыханье
Гордых пушкинских стихов.
«Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов;
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов».
184. СУВОРОВ
Зима сорок первого… Враг под Москвой,
Он яростно рвется к столице,
И ночью и днем не стихающий бой
На северных подступах длится.
Мы помним ту зиму, орудий раскат,
Снега подмосковных просторов.
С плаката глядел на советских солдат
Скакавший по полю Суворов.
Когда-то на запад, в чужой стороне,
Где буря давно бушевала,
Спешил он — и Альпы дымились в огне,
И золото Рейна пылало.
В поля, где метель, не стихая, метет,
К нам голос его доносило
Былое столетье с кремнистых высот,
С пылающих стен Измаила.
И в мирные годы дороги страны
Уводят в бескрайние шири,
У скольких героев великой войны
Сияет на старом мундире
Суворова орден, врученный в те дни,
Когда, наводя переправы,
С родными полками шагали они
Путями суворовской славы!
185–218. ИЗ КНИГИ «ГОЛОС МОЛОДОСТИ»
1. ПОКОЛЕНИЕ
Мы себя, пожалуй, не жалели,
Сил своих совсем не берегли…
Второпях свои мы песни спели,
А в чужих напевах не нашли
Силы той, что двигала громами,
Силы той, что управляла нами
В ежедневных будничных заботах
И в больших деяниях земных.
Мы на всех житейских поворотах
Верили лишь в правду дел своих…
Что сказать? Мы очень трудно жили,
Сил своих совсем не берегли,
Мы порой без спросу в дом входили,
Кой-где двери кулаком открыли,
Кой-где, может, невзначай прошли
Мимо счастья тихого и мимо
Ждавшей нас сердечной теплоты…
Но скажи, далекий правнук, ты:
Разве мы не правы, и неужто
Можно было по-другому жить
В наше время, время грозовое?
К берегам грядущего доплыть
Можно, лишь забывши о покое.
Молодость свою я славлю вновь,
Громкую, как выстрел, славлю дружбу,
Чистую, как снег в горах, любовь!
2. КРАЙ ЛЮБИМЫЙ
Край любимый, слава дедич, отчич,
За кормой тяжелой уходя,
Ты встаешь навстречу дымной ночи
В чешуе последнего дождя.
Жаворонка песню не услышу,
Но услышу средь чужих морей:
Теплый дождик падает на крыши
В тихом крае родины моей.
Пахнет он смолою и грибами,
Пахнет он весеннею листвой,
За такими дальними морями
Хорошо почуять воздух твой.
Родина, ведь ты всегда со мною,
Нет числа всем чудесам твоим,
Потому-то с быстрою волною
Мы сейчас в бессмертие летим!
3. В ПОЕЗДЕ
Какое небо! Даль багрова,
Светла степная колея.
С утра большой состав почтовый
Нас мчит в заволжские края.
Весь день, припав к окну вагона,
Гляжу на берег; вдалеке
Мелькают села, мир зеленый,
Плоты и баржи на реке,
Электростанции, заводы,
Мостов могучих крутизна,
И смотрится в речные воды
Квадрат вагонного окна.
Но дальше, дальше… Левый берег
Плывет средь дымной темноты,
И уменьшаются в размере
Селенья, здания, мосты.
Уже зажгли зеленый бакен,
И на просторах день поблек,
И скоро выплывет из мрака
Продолговатый островок.
Прощай, река! Стучат вагоны,
Душиста ночь в степном краю,
И медленно аккордеоны
Ведут мелодию свою.
Что ж, хорошо! Окно откройте,
Неслыханные голоса,
И песню новую пропойте,
Такую, чтобы небеса
С землей в огне перемешались,
Чтоб даже ветер изнемог
И чтоб рванулся сразу парус
В простор пылающих дорог.
Чтоб волжская лихая удаль
Покрепче каменных мостов
Связала воедино Суздаль,
И Васильсурск, и наш Ростов.
Чтоб снова сердце волновали
Неповторимые слова
И ярко пламенели дали
В дни радости и торжества.
Несбыточное, молодое
Чтоб снова мучило и жгло,
Покуда небо заревое
Всё станет до краев светло.
4. РАЗДУМЬЕ
Дремлет лодочник у перевоза,
Обступила кругом тишина,
Опушилась недавно береза,
Зеленеет на взгорье она.
Что-то странное нынче со мною…
Это молодость снова зовет
Марсианскою голубизною
Восходящих под звезды высот.
Вся полна она замыслов юных…
Что ж, со мною побудь в тишине.
Снова песню качает на струнах,
Как рыбачий челнок на волне.
Видишь, радуга там, за мостами,
Осторожно ушла в синеву.
Не старею душой, и мечтами
Я сегодня, как прежде, живу.
Хороши эти майские грозы…
К безудержному буйству манят
Все проселки за тем перевозом,
Где гремел их могучий раскат.
А с небес в эту пору не сходят
Переливчатых красок огни.
Друг мой, стих мой, с тобой мы в походе
И сейчас, как в минувшие дни.
Всё равно, сколько б жить ни осталось,
Будем вместе скитаться и петь.
Хорошо нам с тобой и под старость
В это майское небо смотреть.
5. ВЕНГЕРСКАЯ РАПСОДИЯ
Знакомая мелодия
Меня из тьмы зовет,
Венгерская рапсодия
Над городом плывет.
И входит в память медленно
Ее напев простой,
Все мы, как было велено,
Тогда спешили в бой.
Давно то было, помнится,
И трудно было нам,
Всю ночь скакала конница
По снеговым степям.
И нежная мелодия
В далекий путь звала,
Венгерская рапсодия
Медлительно плыла.
В немеркнущем сиянии
Блестел в потемках снег,
Ее очарование
Нельзя забыть вовек.
И давней ночью снежною
Она вела вперед,
Печальная и нежная,
Что в памяти живет.
Забыть ли, темноокая,
Ведь всем ты нам родна,
Венгерская, далекая,
Чужая сторона.
Ведь вместе с Матэ Залкою
В поход ходила ты,
И давнею закалкою
Сроднили нас фронты.
Во всем твое подобие,
О молодость моя,
Венгерская рапсодия
Зовет из забытья.
И виден ночью лунною
Над Будапештом свет,
То наше время юное
Встает за далью лет.
Знакомая мелодия
Опять из тьмы зовет,
Венгерская рапсодия
Над городом плывет.
6. ВОСПОМИНАНИЕ
Поземка поздняя метет,
И небо, как огромный плот,
Сверкая звездами, плывет
Над вологодскими лесами.
Хоть двести лет еще мне жить,
А эту ночь не позабыть
С ее глухими голосами.
Она гремела, и звала,
И пела, торопясь, по-птичьи,
И для меня она была
В нетленном блеске и величье.
Она вдруг за руку взяла —
И зубы стиснул я от боли —
И непреклонно повела
Большим путем военной доли.
Был начат в юности поход,
Он к старости еще не кончен,
Из дали времени зовет
Большой простор минувшей ночи.
И потому в душе моей
Всегда живет одна забота:
Туда идти, где тяжелей,
Как шли на амбразуру дота.
7. «Мы любили друзей, и чем дальше…»
Мы любили друзей, и чем дальше
От России страна их была,
Тем врывалась стремительней в марши
Та любовь, что нам сердце прожгла;
Тем мы ждали восторженней встречи,
Тем тревожней глядели в окно,
И недаром в далекий тот вечер
Всё сиянием озарено.
Как порывисто было начало
Разговора с друзьями в тот год
И что к сердцу тогда подступало —
Только друг и ровесник поймет.
Англичане, французы… Про Лондон,
Про Париж разговоры идут…
Обещанья уверенно, гордо
Повторяет нам ласково тут
Невысокий француз в рыжеватом
И потрепанном сильно пальто…
В комсомольском кругу дипломатом
Не держал себя, право, никто.
Мы восторженно долго шумели,
По-французски с грехом пополам
Напоследок мы песню запели,
И француз наш расплакался сам.
Что с ним стало потом? Непонятно.
Только к нам из далекой земли
Почтальоны седые обратно
Наши письма несли и несли.
Мы в газетах чужих прочитали
О расстрелянном друге рассказ…
Сколько было и слез и печали,
Обо всем не расскажешь сейчас…
Но недаром с рассветною новью
Ждем к себе издалека друзей:
Ведь мы платим за дружбу любовью,
А придется — и кровью своей.
8. ЗНАМЕННЫЙ ЗАЛ
Вхожу с друзьями в зал краснознаменный
И вот опять нежданно узнаю
На тихой перекличке поименной
В холодный вечер молодость мою.
Она спешила в жаркий день Чонгара,
Озарена лишь слабым светом звезд,
Ползла в крови по плитам тротуара,
Перед атакою вставала в полный рост.
Чего она в боях не испытала,
Где не бывала в правоте атак!
Горит над ней простреленный и алый,
В сраженьях многих побывавший стяг.
Нет украшений никаких на нем —
Ведь шли мы в бой не под раскаты маршей,—
Но на поверке он горит огнем,
Весь в чистой славе молодости нашей!
9. ТРУБАЧИ ПЕРВОЙ КОННОЙЛегенда
Лишь вечер настанет, дорогой степной
Над берегом конники скачут,
И медные трубы, одна за другой,
То громко смеются, то плачут.
И в долгие летние ночи они
Летят под малиновым стягом
Везде, где сражались в минувшие дни,—
По рыжим степям, по оврагам.
Хоть кони донские всегда хороши,
Но эти — особенной масти,
И песню играет трубач от души
И всем ее дарит на счастье.
И ветру могучих коней не догнать —
Летят по просторам России…
И Первую Конную славят опять
Ее трубачи молодые.
И реют, как птицы, на резком ветру
Пробитые пулями стяги.
И всадники скачут на вечном смотру
По слову военной присяги.
10. «Три струны всего у балалайки…»
Три струны всего у балалайки,
Но широк ее размах большой,
Взмах руки, и пролетают чайки
С набежавшей песенной волной.
Парень укорачивает струны,
Прижимает крепко их к ладам,
И плывет напев простой и юный
По окрестным паркам и садам.
Слушаю его — и молодею,
Прохожу по саду налегке,
Все-то, видно, знает и умеет
Парень с балалайкою в руке.
Дай и мне к струне твоей певучей
Прикоснуться медленно рукой,
Может, прозвучит еще получше
Песенка, придуманная мной.
11–12. ИЗ СТИХОВ О СТАРОЙ СИБИРИ
1. «Есть в лесу особый, пряный запах…»
Есть в лесу особый, пряный запах,
А куда ни кинешь взгляд — снега.
На сибирских, помнится, этапах
Так же пахла зимняя тайга.
Одежонкой рваною согретый,
На зимовье, где горит огонь,
Гармонист кудрявый до рассвета
Торопил задорную гармонь.
А в тайге унылый звон кандальный
Слышался вечернею порой
На тропе заброшенной и дальней,
Уводящей в омут снеговой.
Там снега долины все устлали,
Там раздолья бешеной пурги,
Кедры придорожные рыдали,
Издалека слышались шаги.
Голоса в тумане, и нагайки
На ветру оледенелый свист, —
Говорят жандармы без утайки,
Как погиб от пули гармонист.
Лишь теперь, со временем, с годами,
Понял я, как был тот путь тяжел…
Каторжными долгими путями
Там буран кандальных в стужу вел…
2. АГРАФЕНА ДОРМИДОНТОВНА
Огнями холмов называются звезды
На бегущей к морю сибирской реке.
Там очень густой, удивительный воздух
И утки таятся в густом лозняке.
К вёдру комар толчется, вызванивая,
Прямо на медведя летит, не таясь.
Какого вы имени, какого звания,
Чьи будете вы, комариный князь?
Проезжий лошадник на ярмарку мчится,
Конь ступит в болото — и со страху храпит…
Во дворах постоялых вовек не приснится,
Чем славится город Ирбит.
А чем же он славен, скажи между нами?
Так-то Ирбит не виден собой…
Твоими глазами, твоими бровями,
Аграфена Дормидонтовна, твоею красой…
Повадкой твоею, когда ты в пляске
Плывешь по земле — словно лебедь летит,—
И люди завидуют, будто в сказке…
Вот чем славен город Ирбит…
13. НАДЕЖДА
Всё мне кажется, пишутся где-то
Те стихи, что мой внук затвердит,
И в тетрадь молодого поэта
Великанское утро глядит.
Начинает он дело большое,
За которое браться — беда,
Знать не будет он сердцем покоя,
Не узнает вовек, никогда,
Что такое довольство собою.
Днем и ночью мучительный труд.
Он дорогой пройдет стиховою,
Как по горным вершинам идут.
Альпинисту ведь все-таки легче:
Взял вершину — садись, отдохни.
А ему и укрыться-то нечем,
Ведь на сердце не будет брони.
И придется седеть молодому
И за жизнь кровью сердца платить,
Потому что вовек по-другому
Стихотворцу не следует жить.
Тяжело? Мне еще тяжелее,
Хоть я только прохожий, — не трусь,
Приходи, приходи поскорее,
Первым низко тебе поклонюсь.
Приходи, приходи поскорее,
Приходи же в родительский дом,
Что зовется отчизной… Стареют
Без тебя мастера над стихом…
14. ПЕСНЯ («Зима, и повсюду сугробы…»)
Зима, и повсюду сугробы,
И всюду костры на пути,
И надо помучиться, чтобы
По старому лесу пройти.
Всё кажется нынче легко мне,
Хоть щеки мороз мне обжег, —
Ведь снова я молодость вспомнил,
Услышал ее говорок.
И вышел я в ночь снеговую,
Надел нараспашку пальто,
Я песню придумал такую,
Какой не придумал никто.
Я всё ее нежу и холю,
Держу под руками в тепле,
Я дал ей и разум, и волю,
И право бродить по земле.
Впервые она оглянулась,
И нет, не печалит ее
Моя бесприютная юность,
Беспутное счастье мое.
Иду я в заветные дали,
Где небо в вечерних кострах,
И старость ее не печалит
С лихой сединой на висках.
Ведь с песней заветной, покуда
Живу на земле снеговой,
По свету скитаться я буду,
Всегда она будет со мной.
15. ЛЮБИМАЯ КНИГА
Как ржаную ковригу,
В свои руки беру
И держу эту книгу
На холодном ветру.
Сладко бродит в ней солод,
Теплый запах ржаной,
Стих по-прежнему молод,
Стих совсем молодой.
И звучит в нем дерзанье,
Разговор озорной,
В каждом слове — сказанье
О сторонке родной.
Жить тебе, жить не старясь,
Каждой строчкой своей,
Будешь вечно как парус
На просторах морей.
Подымать за собою,
Как могучий прибой,
Вечно звать к непокою
На гряде огневой.
16. БАГРИЦКИЙ
Тридцатилетье с той поры прошло,
С тех дней тридцатилетье миновало,
Взгляну назад — становится светло,
И вижу всё — от земляного вала,
От нашей первой встречи до того
Последнего простуженного часа,
Когда в снегах проезда твоего
Сто конников тебе навстречу мчатся,
Чтоб выручить, чтоб вырвать, чтоб спасти,
Чтоб гроба не было на колее знакомой…
Но встретили нежданно на пути
Усталого седого военкома,
И безнадежно он махнул рукой,
И стало тихо в каменном проезде,
Где слабый свет разорванных созвездий
Струился слабо теплою зимой.
Но не созвездья помню — тихий дом,
Где пел ты, сидя на тахте широкой,
И говорил мне иногда с трудом
О зрелости, до боли одинокой…
А мальчики-поэты — те всегда
К тебе стучались с первыми стихами…
И проходили дружные года,
Перекликаясь на рассвете с нами.
Но бьют часы. Уходит человек.
Другой глядит печальными глазами
И маленьких двух рыбок прямо в снег
Роняет вдруг дрожащими руками.
Они поэту не нужны теперь…
Напоминает сердцу о печали
Распахнутая настежь дверь
В ту комнату, где песни отзвучали.
17. ПАМЯТИ ВЛАДИМИРА ЗАМЯТИНА
«Твой до земельки той», — мне написал, как брату.
Промчалися года — и те сбылись слова,
И тяжела недавняя утрата,
И наша встреча в памяти жива.
Он был моложе, и по всем законам
Казалось мне, что я скорей умру,
И вот стою на кладбище зеленом
В ненастный вечер на сыром ветру.
И вспомнились все обещанья разом…
Да, если друг не кончил песнь свою,
Я за него допеть ее обязан…
Что ж, если нужно — значит, допою.
И не моя, конечно, в том заслуга —
Моих друзей, товарищей моих…
Ведь если рядом теплый голос друга,
Звучит душевней каждый новый стих.
18. БЕЗЫМЯННАЯ СТРОКА
Примета времени живая —
Та задушевная строка,
Что и сейчас не остывает
И весь свой жар несет в века.
Каких страстей, каких предчувствий,
Каких надежд она полна!
Она с тобой в минуты грусти,
Она и в бой вести должна.
Ее услышишь ты однажды
И позабыть не сможешь ввек,
Ее в пути повторит каждый
Хороший сердцем человек.
Кто написал ее нежданно?
Чья вывела ее рука?
Не знаю… но и безымянной
Та задушевная строка
Живет в богатстве русской речи,
В певучем слове, и всегда
Твой озаряет путь далече,
Как путеводная звезда.
19. «Я никогда не добивался славы…»
Я никогда не добивался славы
И для того на свете, может, жил,
Чтоб в поздний вечер юноша кудрявый
Мои стихи пред боем повторил.
20. «Что ж, муза, как у нас дела?..»
Что ж, муза, как у нас дела?
Всё то же ль над тобой сиянье?
Пока ты без меня жила,
Я мучился и ждал свиданья,
Но беспокоить не хотел,
Да и не мог. По телефону
Не разберешь всех наших дел,
Звучащих неопределенно.
Писать? Но что-то не писалось,
Не осуди меня, пойми.
Зато сегодня всё осталось
За отдаленными дверьми.
Как будто у тебя в опале
Я был и, видишь, старым стал.
Покуда мальчики кропали
Стихи, я вовсе не писал.
Я помню, помню, по весне
Неслышно, легкими шагами,
Ты приходила петь ко мне
Порой бессонными ночами.
И вот сегодня по-былому,
Я слышу, в ширь твоих высот
Заветный, мне навек знакомый,
Твой голос вновь меня несет.
21. «Есть чудесный цветок, он под снегом цветет…»
Есть чудесный цветок, он под снегом цветет,
Он под снегом цветет у арктических вод.
Не подснежник зовут его, а снеговик,
Я к его лепесткам в годы детства привык.
Мне неяркая прелесть его дорога,
Пусть бушует в неслыханной стуже пурга,
Пусть она все дороги в снегах заметет, —
А чудесный цветок и под снегом живет!
22. ДЕНЬ
Нет, не вечер стучится к нам в окна,
А суровое утро зовет.
Ведь пронесся рассвет мимолетно,
И — гляди — уже день настает.
У дороги березка промокла,
Вся нахохлилась, страшно взглянуть.
Сквозь цветные, узорные стекла
Я гляжу на свой пройденный путь
И прошу об одном — чтобы время
Нас учило по-прежнему жить,
Чтоб я был, как и прежде, лишь с теми,
Кто пришел созидать и творить.
Чтоб друзья и под градом свинцовым
Никогда не пошли бы вразброд,
Чтобы в книгах товарищей слово
Продолжало свой верный полет…
23. «Неотвратимая, необоримая…»
Неотвратимая, необоримая,
С оканьем медленных северных рек,
Что бы ты мне ни сулила, любимая,
Не отрекусь от тебя я вовек.
24. «Ты знала мое пристрастье…»
Ты знала мое пристрастье
К той мельнице на реке,
Туда ты звала в ненастье,
И всё звенел вдалеке
Подаренный мной на счастье
Железный браслет на руке.
Его мастера в Кокчетаве
Чеканили в давний год,
Стихи нараспев читали
О том, что любовь пройдет…
Темной ночью я шел в ненастье
К пересохшей степной реке,
И подаренный мной на счастье
Всё звенел браслет вдалеке.
Хоть, бывало, не звезды светят,
А мерцающий жар костров,
Я в тревоге спешил на этот
Неизменно веселый зов.
Что бы в жизни со мной ни сталось,
Всё равно, тут сомненья нет,
Ты меня позовешь под старость,
Вдохновение прежних лет.
25. «К Могутовским лесам подъезжаю, бывало…»
К Могутовским лесам подъезжаю, бывало,
На холодном закате и вдруг узнаю
Издалека мелькнувший цветной полушалок
И такую простую улыбку твою.
И покажется мне, за песками горючими
Мне последняя встреча с тобой предстоит,
Где заря в этот день над холодными тучами
Занялась в поздний час, и горит, и горит.
26. «Просил сберечь — не сберегла…»
Просил сберечь — не сберегла,
Просил любить — и разлюбила,
Но всё же капельку тепла
Ты в сердце у меня забыла.
И мне не холодно, хотя
Обжег морозом ветер жесткий,
Хотя уже настал октябрь
И жгут костры на перекрестке.
И, всем запретам вопреки,
Во всем — твое очарованье,
Везде — тепло твоей руки
И легкое твое дыханье.
27. «Что грядущие годы готовят?..»
Что грядущие годы готовят?
Что назначено дальше судьбой?
Всё мне кажется, стих — это повод
Для негаданной встречи с тобой.
Голос твой издалека мне слышится,
И, как прежде, дорога светла,
И легко мне и радостно дышится,
Словно молодость снова пришла.
28. «Ты, грустя, глядишь прищурясь…»
Ты, грустя, глядишь прищурясь
На встающий вдалеке
Весь разгон широких улиц,
Убегающих к реке.
Чем сейчас тебя утешишь?
Почему, скажи, тайком
Ты небрежно кудри чешешь
Синих молний гребешком?
Иль томит тебя зароком
Замутившая глаза
На лугу, лугу далеком,
Прогремевшая гроза?
Вновь дорога, всё дорога
В староотчие края,
Несмеяна-недотрога,
Собеседница моя.
Что ж сейчас ты горько бредишь?
Ведь к далеким берегам
Не по снегу ты поедешь,
А по клеверным лугам.
А о чем мы говорили,
Позабуду я, пойми,
Небылицы или были —
Всё осталось за дверьми.
Сердцу стало вдруг желанно
Лишь несбыточное… Пусть!
А пора придет, нежданно
Повторю я наизусть
Все слова любви… Дорога
В староотчей стороне,
Несмеяна-недотрога,
Приведет тебя ко мне.
29. ОСЕНЬЮ
Как изменчивы русской природы
Все неяркие краски, и мне
Посчастливилось здесь — через годы
Снова вижу тебя в тишине.
А дорога легла приворотом
По лугам, перелескам, болотам,
По борам и березовым чащам,
И куда она мчится теперь?
Разве людям вверяется счастье
Без разбитых надежд и потерь,
Без раздумья, пришедшего поздно,
Без тяжелых утрат вдалеке,
Без мучительной боли в склерозной,
Потрудившейся крепко руке?..
30. НОВЫЙ ГОД
Новый год я встречал в небольшом городке за Окою,
Там по снегу пройдешь — и покажется ночью такой:
Чуть на цыпочки встанешь — и звезды заденешь рукою…
Что ж, а встретиться здесь доведется ли нынче с тобой?
Говорят, что Ока — это чье-то былинное имя,
Что кочевники дали ей имя седого вождя,
Ну а как же мне быть в эту ночь с городами твоими,
Как назвать их теперь, сквозь ночную метель проходя?
Как любил я тебя! Лишь сегодня почувствовал это
И, нахмурясь, стою в обступившей кругом тишине.
И любовью былой мое старое сердце согрето,
И такой молодой возвратилась ты снова ко мне!..
31. «А меня ты, гордячка, забыла…»
А меня ты, гордячка, забыла,
И забыла все клятвы свои,
И поэтов плохих полюбила,
Тех, что пишут в поту о любви.
Приходи же ко мне на мгновенье
С жарким ветром давнишних стихов,
Ты нужна мне, как сердцебиенье,
Ты нужнее всех песен и слов.
32. ГДЕ ИСКАТЬ ТЕБЯ…
Ты как тень в моей жизни мелькнула…
Та же комната с узким окном,
С гнутой спинкой высокого стула,
С побелевшим кустарным ковром.
Только нету тебя, и как будто
О минувшем короткий рассказ
Оживает опять на минуту
В блеске синих, прищуренных глаз.
Нас надолго судьба разлучила,
И разлука давно обожгла,
Только сердце мое не забыло,
Чем в те дни для меня ты была.
Предо мной ты в грозу появилась.
Как забуду те трудные дни?..
Отзовись, прояви ко мне милость,
Снова руки ко мне протяни.
Где искать тебя? В зареве диком?
В реве ветра? В минувших годах?
В Белозерске? В Ростове Великом?
Иль в старинных других городах?
Ты надеждой меня окрыляла,
Открывала мне сотни путей,
И всего, что мной сделано, мало
Мне сейчас без улыбки твоей.
33. ТЕБЕ
Нет, я тебя такой оставлю в памяти,
Какою ты была давным-давно,
И вижу вновь: встает из белой замети
Неярко освещенное окно.
В провинциальном городке метелица,
Перебегает улицы она,
И пышный хвост за нею долго стелется.
Округа снегом вся заметена.
Пока метель за лунным светом гонится,
К окошку я украдкой подойду.
Как в доме тихо… В невысокой горнице
Лишь стопка книг сегодня на виду.
И ты сидишь, задумчивая, тихая,
С подругою беседуешь… О чем?..
Часы стенные ходят, мерно тикая,
И, словно в сказке, дремлет старый дом.
Твоей рукой до строчки переписаны
Все первые стихи мои в тетрадь.
Ты в юности была мне другом истинным,
Зову тебя: «Приди, приди опять!»
Ведь надобно тебе поведать многое
О том, что было на земных путях…
И ты придешь, задумчивая, строгая,
С лесным цветком в седеющих кудрях.
34. ПЕСНЯ («Свод небес чистым золотом вышит…»)
Свод небес чистым золотом вышит…
Замечательна эта зима…
Если песню о ней не напишут,
Знаю, песня родится сама.
Где-нибудь на просторе далеком,
На полярной зимовке она
К синеве незавешенных окон
Из высокого рвется окна.
Перед ней — берега океана…
Только что́ ее крыльев быстрей?
И летит она вдаль, чтоб нежданно
Приютиться в тетрадке твоей.
С нею день несказанно огромен…
Где мелькнет она — станет светло.
Над немеркнущим пламенем домен
В синеве зазвенело крыло.
Что же, гостья заветная, здравствуй,
В нашем праздничном доме живи,
Мы зовем тебя попросту счастьем
И своей не скрываем любви.
…И поет она в лунном сиянье,
И звенит, и торопится жить
В том, еще неизвестном, деянье,
Что тебе суждено совершить.