Не сдавая позиций врагам.
В этом мире мы жили прекрасно,
Как мечталось, как думалось нам.
А хотели б сменить мы эпоху?
Жить позднее на век иль на час?
Нет, нам в этой эпохе не плохо,
Вы живите в своей лучше нас!
1957
Поэты
Неправда, что мы не от мира сего,
Что мы ничего не умеем,
Лишь строки смакуем, и только всего,
А большего в жизни не смеем.
О нет, не такими нас помнят в веках!
О, это на нас непохоже!
Умели держать пистолеты в руках,
Умели и выстрелить тоже.
Всходили великие власти на трон,
Империй хребты сокрушались,
Но выше властителей, выше корон
Властители дум возвышались.
Взмывали к вершинам, срывались на дно
Невольники воли и чести,
Поэзию с жизнью сливая в одно,
Стихи с биографией вместе.
Ты Байроном вышел за Грецию в бой.
Строку натянув до отказу,
Ты бурку, как бурю, влача за собой,
Как демон, летел по Кавказу.
Ты грудью в бетон ударялся, певец.
Джалилем пылал в Моабите.
Истории мира еще не конец,
И спутник летит по орбите.
Греми во главе этих правильных лет,
Строкой и душой современясь!
Без слова поэта — истории нет.
Без слова поэта — грядущего нет.
Без нас не полна современность.
1961
Капля океана
«Я тоже
все же
выразил эпоху,
Как выражает капля
океан» —
Приснились эти строки мне, ей-богу.
Я утром вспоминал их сквозь туман.
О смысле их, быть может, спорить можно,
Но суть не в том. У века твоего
Права
тобою править денно-нощно.
Ты и во сне — в объятиях его.
1961
На станции Сергач
Поезд стал. Остановка — Сергач.
На перроне, как облако, стужа.
На перроне — пронзительный плач.
Это женщина встретила мужа.
Повторяет: — Сергей! Мой Сергей!
(Может, здесь, в Сергаче, все — Сергеи?)
…Наблюдаю невольно за ней.
А она все рыдает сильнее.
Отчего же так плачет она,
Молодая чужая супруга?
Иль из плена вернула война
Через многие годы супруга?
Или что-нибудь в духе ином?
Иль сама она к мужу вернулась?
Я стоял, опьянен не вином,
И слеза на глаза навернулась.
Не развод, не тюрьма, не война:
Едет с курсов домой, оказалось…
И соскучилась очень она,
Всей душой по нему стосковалась…
И скрывать ей не надо того,
Что безмерно, беспамятно любит,
Вот и плачет, и гладит его,
На глазах у народа голубит.
1960
«Отказываюсь от плохого!..»
Отказываюсь от плохого!
От мыслей и от чувств плохих.
Весной мне восемнадцать снова.
Еще ошибок никаких.
И не несет оцепененья
Мне
невиновное вино.
Я отменяю опьяненье,
Когда искусственно оно.
И только воздухом медовым,
Разглядом глаз твоих в упор,
Твоей любовью,
счастьем новым
Мне опьяняться с этих пор.
1960
«Конечно, лучше б, если бы мне — двадцать…»
Конечно, лучше б, если бы мне —
двадцать,
Когда и ты настолько молода.
Но мне не двадцать. И куда деваться?
Куда девать прожитые года?
Конечно, лучше б, если бы — без
прошлого
(Когда ты вся — без прошлого. Без лжи),
Без всякого — плохого и хорошего,
А если есть, куда его? — скажи.
Куда поставить прожитые годы
И добрые и злые времена,
Падения, ошибки, непогоды
И добрые и злые имена?
Куда девать все это мне, о память,
И в переплет какой переплести?
Иль снова это прошлое опламить,
Под полное сжиганье подвести,
В высоком жаре жизни переплавить,
Как жаркий сплав, тебе преподнести?
И, может, лучше, что приду — со сплавом,
Как бы со слитком золота, к тебе —
Не
робким, начинающим, не слабым —
Испытанным в страданьях и борьбе?
И если б вплавить
молодость и зрелость
В двух лицах
в жизнь одну нам удалось,—
Как дальше бы и пелось и горелось!
И до твоих
седых волос
жилось!
1960
Подарки
Строки братские перевожу,
В перерыве пишу свое.
Из республик тебе привожу
Сувениры или шитье —
Из Татарии — ичиги,
Из Якутии — торбаса.
Ах, носи их, спеши, беги,
Торопя меня, тормоша.
И от каждого от подарка
Многогранней твоя краса —
Ты — якутка теперь
и татарка,
Хоть по-русски глядят глаза.
Я иду вдоль витрин Свердловска,
Средь сияния их, средь лоска —
В магазин открываю дверь —
Я люблю тебя, и за это
Я куплю тебе самоцветы,
В самоцветах ходи теперь!
Разве плохо, товарищи милые,
Если балуем милых мы?
Чем «перцовки» тянуть и «тминные»,
Покупайте любимым пимы!
Улетая на ТУ,
на ИЛах,
На переднем эпох рубеже,
Ах, любите,
ах, помните милых:
Самоцветно от них на душе.
1962
«Продлим любовь, продлим очарованье!..»
«Продлим любовь, продлим
очарованье!» —
Старинным слогом милую молю.
И нежных слов, и ласк чередованье,
Продлим твою влюбленность и мою!
Когда грозят распады и дробленья
И по частям растаскивают нас,
Убережем, как ангелов, влюбленья,
Укроем их от нехороших глаз.
Не миновать расплаты за распады —
Не отрывай от сердца лебедей, —
И многие чистейшие распяты
На собственных ошибках и беде…
Так берегут в «Майхе» «цветок оленя».
Обиды обоюдные простим!
К твоим стопам несу свои моленья:
Убережем, как лебедей, влюбленья!
Продлим любовь! Влюбленности
продлим!
1965
«У нас у всех — замах на гениальность…»
У нас у всех — замах на гениальность,
Никто
ходить не хочет в рядовых…
У каждого — своя оригинальность,
И каждый — из числа передовых…
Кому-то ж надо быть и рядовыми!
Кому-то ж — и не гениями быть —
Делами заниматься черновыми,
И не себя —
еще других любить…
Не думая
о памятниках в бронзе,
О вечности,
о внешности и позе,
Как лошадь, честно тяжесть жизни несть…
И вот не раз оказывалось после,
Что вот они-то гении и есть!
1965
На торпедном катере
Я стоял на торпедном наклонно.
Как в атаке, себя забывал.
Рвался катер вперед неуклонно
И залив за собой завивал,
И наклонно летели торпеды,
И стояли друзья на корме,
И прекрасное чувство победы
Возвращалось, как юность, ко мне.
1965
«Сквозь вешность, сквозь снежность…»
Сквозь вешность,
Сквозь снежность,
Сквозь бури во мгле,
Железность и нежность
Звенели во мне.
Нас жизнь не спросила,
А жизнь нам дала,
Спасибо, спасибо
За то, что была!
И было уместно
В той жизни нам быть!
И было б нечестно
Ее не любить.
Пришли мы в безбрежность,
И с первого дня
Железность и нежность
Входили в меня.
Меняется внешность
И жизни самой,
Железность и нежность
Бессменно — со мной.
1965
«Певец из Рязани…»
В Хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог.
Певец из Рязани,
Любимец России,
Писал он про сани,
Про звоны осины,
Про сон в Хороссане.
А тут — Хиросима…
Душа не беднее
У нас, современных,
Ей просто труднее
В тревогах бессменных.
Она и лирична
И так же трагична,
Она безгранична —
Вобрала
и сани,
И звоны осины,
И день в Хороссане,
И тень Хиросимы.
1962
Поэты Победы
Мы — поэты Победы,
В славе, в прахе, в пыли,
Мы — большие поэты,
От большого мы шли.
Ни Берлина, ни Праги
У солдат не отнять.
Годы нашей отваги
Под архив не подмять.
Жизнь, ты можешь жестоко
Даже нас загонять.
Но скажу тебе только:
В угол нас не загнать.
Потускнеют медали?
Их начистим опять.
Мы такое видали,
Что иным — не видать.
И
без иносказаний,
Не с эстрад-говорильн
Мы такое сказали
И еще говорим!
Не цвели, как нарциссы,
Грудью шли против бед,
Выжигали нацисты
Нашей юности цвет.
Счет потерян
потерям
По весне, по зиме.
А погибшим — не терем,
А холмы по земле.