Иго легкое я, послушник, влачу
Виноградье, красно зеленье, топчу.
Свечку яркую Пречистой засвечу,
Ко Причастной Чаше гроздий натопчу.
БУДИ, БУДИ!
Теперь общество христианское стоит лишь на семи праведниках, но так как они не оскудевают, то и пребывает все же незыблемо в ожидании своего полного преображения во единую вселенскую и владычествующую церковь. Сие и буди, буди! И что по расчету человеческому может быть еще и весьма отдаленно, то по предначертанию Божию, может быть, уже стоит накануне своего появления, при дверях. Сие последнее буди, буди! От востока звезда сия воссияет.
В годы крестного труда
Помни, Русь, обет пророка:
«Воссияет от востока
Царства Божия звезда».
Ей твердил он: «Буди, буди!»
О звезде молитесь, люди!
Вражья ль мощь тебе страшна?
Сень ли смертная ужасна?
С Божьей волею согласна,
Чашу выпьешь ты до дна…
Но победа суждена,
И победа лишь опасна.
Страшно встретиться с Христом
Не во вретище и прахе.
Легче каяться на плахе,
Чем на троне золотом.
Русь, в царьградскую порфиру
Облачась, не рабствуй миру!
Князю мира не служи!
«Мир»- земле, народам -«воля»,
Слабым -«правда», нищим -«доля»,
«Дух»- себе самой скажи!
Царству Божью -«буди, буди».
О Христе молитесь, люди!
Рождество l916
ЗАМЫШЛЕНЬЕ БАЯНА
С.М. Городецкому
Растекашеся мыслию
(мысию?- векшею) по древу.
Вы держите ль, внуки,
Родовые поруки
Лебединого сана?
Прославлено предком
Юнейшего племени
По былинам старинного времени
Песнопенье Баяна.
Не забыли ль вы дивной науки?
Сберегли ль обаянье напева?
Как векша, по веткам
Вселенского Древа
Играет, прядает
От корня до темени
И пугает и радует
Замышленье Баяна.
Мнишь — он там; смотришь — здесь!
Кто за вещим угонится?
Где он — кто догадается?
Будет где во мгновенье ока?
Нет ему ни далека, ни срока.
Вот он весь
Над глубоким колодцем наклонится,
Упадет —
Словно в землю уйдет,
И схоронится…
Глянь-ка в высь! Кто там, в выси, висит и качается?
Так по Дереву мысию волхв растекается…
А дубовые ветви дремучи,
Распластались в них сизые тучи,
И разросся зыбучий навес
Звездоцветом верховных небес.
А дубовые корни могучи,
Их подземные ветви дремучи,
Вниз растут до глубинных небес
И звездами олиствен их лес.
ПОСЛАНИЕ С БЕРЕГОВ КОЛХИДЫ
Н.Н. Пpeйcу
Душе, тоскующей и звучной,—
Обители, где брезжит свет,—
Душе, с молитвой неразлучной,
Родной душе твоей привет.
О сердца моего избранник,
Ко мне таинственный посол,
Почетный гость, певучий странник,
Сошедший в узах в темный дол!
Поет об аргонавтах море;
В зыбях Колхидских тонет день.
Как понт, ропщу с собой в раздоре.
Порой твою лобзаю тень.
Не осязаемые встречи.
Но всякий раз, как ты со мной,
Хотят родить два ветра плечи,
Помчаться над седой волной —
Туда, где Солнце, тучей терний
Повитый лирник, длинных струн
Перебирая лад вечерний,
Сквозит на ропщущий бурун.
И, пени согласуя с гимном
Страны златисто-голубой,
Над понтом негостеприимным,
Тоскуя, молится прибой…
И вот твое определенье:
В ходатаи певцам ты дан,
И наше темное томленье
В твоей кадильнице — ливан.
На горний жертвенник приносишь
Ты наши пленные слова
И в Царстве Слав им славы просишь —
Иной, чем смертная молва.
И в дыме жертв парит к Престолу
Земли бескрылая хвала,
Как Ганимед, уснувший долу,
Проснувшийся в когтях орла.
МОЛЕНИЕ СВ. ВЯЧЕСЛАВУ
Князь чешский, Вячеслав, святой мой покровитель,
Славянской ныне будь соборности зиждитель!
Светильник двух церквей, венцом своим венчай
Свободу Чехии и с нашей сочетай!
Как лик твой воссиял на княжеском совете
И ужаснулись все о том чудесном свете,
Так воссияй очам расторгнутых племен
Небесным знаменьем о полноте времен!
Как некогда ты сам у вышеградских башен
Сок гроздий выжимал для литургийных брашен,
Так сопричастникам божественную Кровь
Для общей вечери воскресной уготовь!
ТИХАЯ ЖАТВА
Великий день священного покоя
Родимых нив, созревших для серпа!
И пусть вдали гремят раскаты боя,
И пусть душа усталая слепа,
И кажется — в сей час тягчайший зноя —
Земля, свой злак вспоившая, скупа:
Но, белой мглой Жнецов идущих кроя,
С крутых небес означилась тропа.
Молчи, народ! Дремли, страдой измаян!
Чтоб в житницу зерно Свое собрать,
К тебе идет с Рабочими Хозяин.
Ему вослед архангельская Рать,
Как облако пресветлое, с окраин
Подъемлется — за поле поборать.
Mapт 1917
Сочи
ПОЭТ НА СХОДКЕ
Толпа
Юродивый о тишине
Поет под гул землетрясенья
И грезит: родина во сне
Внимает вести воскресенья
(Как та, отпетая людьми,
Которой — «Талифа-куми!
Сядь, дева, ешь!»- сказал Мессия)…
Когда весенний гром гремит
И воды шумные стремит
Освобожденная стихия,
Он мнит: земля суха, скупа,
Душа усталая слепа
И бессознательна Россия!
Под ревом бури он оглох
Иль сердцем скопческим иссох!
Не видит он, что эта груда
Во прах поверженных твердынь,
Народом проклятых гордынь —
Народной ненависти чудо,
Не дар небесных благостынь…
Поэт
Яритесь, буйные витии!
Я тишину пою, святя
Покой родильницы России,—
Ее баюкаю дитя.
Ему несу ливан и смирну
И злато келлии своей.
Его звезда взошла — и мирно
Распались кольца всех цепей.
Забудет мать глухие роды,
Увидев сына своего.
Что ваши рабские свободы
Перед свободою его?
Почиет плод святого чрева
В плену младенческих пелен.
В нем Мира нашего, не Гнева
Дух богоносный воплощен.
Но подле колыбели вырыт
Могильный ров,- народ, внемли!..
И воинов скликает Ирод
Дитя похитить у Земли!
Всем миром препояшьтесь к брани,
Замкните в дух огни знамен —
И бойтесь праздновать заране
Последний приговор времен!
Mapт 1917
Сочи
VITA TRIPLЕX[2]
Белый тополь Солнцу свят,
Синий ворон — Аполлону.
Воды темные поят
Белолиственную крону,
Но к таинственному лону
Ей склоняться не велят,
Чтоб увидеть Персефону.
Синий ворон говорит,
Что нашепчет тополь белый;
То за облаком парит,
То клюет окоченелый
В поле труп. А в небе спелый
Колос солнечный горит…
Ворон — я и тополь белый,
Уходящий за Коцит.
ПЕСНИ СМУТНОГО ВРЕМЕНИ
1 «Со свечкой в подвале…»
Со свечкой в подвале
Сижу я на страже
Притихшего дома,
Тревога, истома…
То ближе, то дале
Перестрелка — все та же…
Что-то злобное ухнет…
И костяшками пальцев
Вновь стучатся скелеты,
Под крестом не пригреты;
Воют: «Русь твоя рухнет!—
Сонмы лютых скитальцев,—
Посажена в тесный
Застенок сынами
И ждет приговора —
Палача и позора»…
Сжалься, Душе небесный,
Очиститель, над нами!
Христофор — Богоносец
И отверженец Каин,—
Как срослись эти двое
В обличье родное,
Лютовзор — Богоносец,
Рая беженец — Каин?
2 «Может быть, это смутное время…»
Может быть, это смутное время
Очищает распутное племя;
Может быть, эти лютые дни —
Человечней пред Богом они,
Чем былое с его благочинной
И нечестья, и злобы личиной.
Землю саваном крыли сугробы;
Красовались, поваплены, гробы;
Растопилась снегов белизна,
И размыла погосты весна:
И всплывает — не в омутах ада ль?—
В половодье стремительном падаль.
Если ярость одержит сердца
И не видишь Христова лица
В человеке за мглой Вельзевула —
Не весна ли в подполья пахнула?
Не Судьи ль разомкнула труба
Замурованных душ погреба?
3 «Снится мне притон игорный…»
Снится мне притон игорный;
На столе — не злата слитки,
А голов кровавых груды.
Бесы вкруг стола; их черный
Казначей — с казной Иуды.
Светлый гость, игрок задорный,
Разоряется до нитки;
Ставка чести погибает,
Проигрыш крупье проворный —
Смерть — лопаткою сгребает.
4 «Стяжательность — не в хищности слепой…»
Стяжательность — не в хищности слепой,
Но в Жадности, и зоркой, и ревнивой.
Идет окрест грабеж нетерпеливый;
А мне в глаза не мечется скупой
С дрожащею и цепкою рукой
И с бровию грозящей и пугливой,
Нас водит бес злорадно-похотливый,
Но слаще нам поджога хмель тупой.
И в лицах жертв бесовской этой свадьбы,
Внезапных нищих, тихие усадьбы
Утративших и прадедовский сад,—
Читаю хлад забвенья равнодушный,
Высокое спокойствие утрат —
И родиной горжусь великодушной.
5 «Последний плач семнадцатого года…»
Последний плач семнадцатого года!
Исхожены блуждания тропы,
И мечутся, отчаявшись, толпы —
В трех маревах: Мир, Сытость и Свобода.
И твой кумир поруган, Власть Народа,—
Как ветхих слав повержены столпы!
И Мстителя багряные стопы
В точиле кар нас топчут. Нет исхода!
Но, спертая, противным ветром, вспять
Ты ринешься, мятежная стихия!
Где зыбь росла, там будет мель зиять.
Простором волн уляжется Россия
Над глубиной, и смолкнет гул валов
Под звон со дна глухих колоколов.
31 декабря 1917
6 «Небес летосчисленье — тайна людям:..»
Небес летосчисленье — тайна людям:
Чреда веков — пред Богом день один,
И дольний день — как долгий ряд годин.
Лугов от сна до срока не разбудим;
Придет весна — разлива не запрудим.
Над медленными всходами глубин
Скоропостижно блещет серп судьбин.
Кто ныне скажет, чем заутра будем?..
Обидел душу Руси, Церковь,- бес:
Подвигнулись священные галеры
Хоругвей плавных… Чу,- «Христос воскрес!»…
И Дух попутный дышит в парус веры…
Бог видит, сколько, в этот крестный ход,
Страстей и Пасх ты справил, мой народ!
28 января 1918
7 «Есть в Оптиной пустыни Божия Матерь…»
Есть в Оптиной пустыни Божия Матерь
Спорительница.
По видению старца Амвросия
Написан образ Пречистой:
По край земли дивное
Богатство нивное;
Владычица с неба
Глядит на простор колосистый;
Спорятся колосья,
И множатся в поле снопы золотистого хлеба…
Тайныя церкви глубин святорусских Затворница,
Руси боримой со светлыми духи Поборница,
Щедрая Благотворительница,
Смут и кровей на родимой земле Умирительница,
Дай нам хлеба вскорости,
Добрым всходам спорости,
Матерь Божия Спорительница!