Разлука и возвращениеПеревод В. Инбер
Когда я уходил
(Я не стыжусь признанья),
Мой каждый шаг мне стоил много сил.
Когда я уходил
(О горечь расставанья!),
Я родину с собою уносил.
Как это вышло, что тому виной,
Что мне пришлось покинуть край родной?
Когда вернулся я,
Сквозь слезы, как в тумане,
Увидел ту, которой краше нет.
Когда вернулся я,
Разлукою изранен, —
Я возвращенья ждал двенадцать лет, —
Был мой приход печалью омрачен,
Плыл над страною похоронный звон.
Когда я уходил
С самим собою в споре,
Мой голос никого согреть не мог.
Когда вернулся я,
Седой, познавший горе,
Любовью к родине я песнь зажег,
Тот, прежний, — с ним простился я навек,
И возвратился новый человек.
О смысле пораженияПеревод В. Луговского
Есть высший смысл и в самом пораженье,
И даже в нем победа может быть:
Найти, оплакав мертвых, просветленье,
Позор в благословенье превратить;
Когда народ, поставив под сомненье
Все, чем он жил, найдет, чем дальше жить, —
Как тяжесть гирь, все истины значенье
Он на весы сумеет положить;
Тогда ошибки наши мы оценим,
Былых соблазнов отметая путь,
И проигрыш сумеем окупить,
Детей лелеять и сады растить.
Так пораженье станет нам спасеньем:
Вот пораженья праведная суть!
О тягостный, мучительный вопрос…Перевод О. Берг
О тягостный, мучительный вопрос,
Когда же я разделаюсь с тобою?
Всегда при мне, как будто в душу врос,
Ты стал моим проклятьем и судьбою.
Шли по пятам за мною мертвых тени, —
Из всех могил тянулись руки вслед —
Они томились, ждали разъяснений…
И вот я наконец нашел ответ:
«Напрасных жертв не принесем мы впредь,
Мы никому не разрешим опять
Нас ложью жалкою запутать в сеть.
Не бойтесь! У людей достанет сил,
Чтоб, плиты сбросив прочь со всех могил,
На праздник воскресенья вас позвать».
Давайте же строить!Перевод В. Нейштадта
Мы горе несли, мы по странам беду разносили.
Страданьем и смертью покараны мы за насилье,
За ужас войны.
Мы право на жалость народов к себе потеряли,
И нищими, самыми нищими в мире мы стали —
И духом бедны,
А матери плачут: «Так дети погибли напрасно?»
Вздыхают мужчины: «А кто растолкует нам ясно,
Как дальше нам жить?»
Скажите: конец нам? Ложиться на смертное ложе?
И все, что в нас было хорошего, умерло тоже?
И жребий наш — сгнить?
Так, значит, нам падать и падать? Все ниже и ниже,
Хотя мы одно на другое усилия нижем,
Про отдых забыв?
Так, значит, ничто никогда нам не может удаться?
И знаком проклятья отмечен и должен распасться
Наш каждый порыв?
Мы клонимся молча, но криком взывает молчанье:
О родина-мать! О народ мой — мое достоянье,
Как ныне ты сир!
Себя не жалея должны мы усилья утроить.
Давайте же строить, свободную родину строить,
Да сбудется мир!
Слава земле!Перевод Е. Николаевской
Слава земле!.. Славь растения, травы и камень,
И во всем утверждай красоту бытия!
Славь зверей! Воздух славь, напоенный веками,
Пусть тебя очищает его голубая струя.
Слава земле, что тебя заставляет идти!
Славь дорогу: она тебе петь помогает!
И полям поклонись, что дарами тебя оделяют,
И лесам, что тебя освежают в пути.
Слава горам — их тебе подарили века,
Чтоб возвысился ты, чтоб твой взор прояснился!
Слава шторму и штилю морскому, что в детстве приснился!
Слава каплям живым напоившего нас родника!
А теперь, если только умеешь слова находить,
Если знаешь могущество слов, то отныне навеки
Созидания чудо прославь в человеке,
Человека прославь, чтобы славу его утвердить!
Человека воспой! Неужели не сыщешь ты слов?!
Слава разно живущим народам и расам!
Славься, ищущий новых путей человеческий разум,
Человеческий гений, прославься во веки веков!
Слава земле — чтоб дышала она и цвела,
И рукам человека, что жить не умеют без дела,
Чтоб в своем созиданье они бы не знали предела!
Слава земле! Человечеству — честь и хвала!
Слава вещам!Перевод Е. Николаевской
Вещи прославь! Пусть слова их, как должно, прославят!
К жизни их пробуди! Оживи их застывшие души!
А иначе они человека собою подавят,
И умолкнуть заставят, и душным бездушьем придушат.
Пусть они говорят! Пусть молчание их зазвучит!
Посмотри, как кофейник над чашкой склоняется низко,
Крепко обняли воду стаканы, задумалась миска,
А корзина, себя нагружая плодами, кряхтит.
Вещи прославь! Ты вещей существо улови,
Стул воспой, и кувшин, стол, от пиршеств усталый!
Славь же краски и формы, хвали синеву и овалы,
Ты с вещами в священном союзе живи!
Вещь прославь — рядовой и нарядный наряд!
Славь творенья свои! И еду и напитки!
Дух вещей восхваляй! Не таись — ты не будешь в убытке.
Чти страданья, которые вещи таят…
Ты печалься о них! Если кружка расколется вдруг,
Ты не дай ей бесславно исчезнуть в забвенье зловещем.
Мы умрем, станем сами ненужною, жалкою вещью,
Если вещи начнут умирать постепенно вокруг.
Вещи прославь! Пусть тебя они не тяготят,
Надели их душой — пусть живут полной жизнью по праву,
В них — старанья твои, и они тебя славить хотят —
Пусть поют они громко тебе, созидателю, славу!
IV. Народ выходит из мрака
РюбецальПеревод Л. Гинзбурга
В горах жил старый Рюбецаль{21},
О нем мы не забудем.
Его с вершин тянуло вдаль
К простым и бедным людям.
Хотел он их спасти от зол,
Но видел: правды нету,
И батраком одетый шел
Искать добра по свету.
Спускался он с высоких скал,
Одет крестьянкой древней,
И у крестьянок узнавал
Про бедствия в деревне.
Когда ложились люди спать,
Он слушал их молитвы,
Чтоб горе времени понять
И выйти с ним на битву.
Он на базарах городских
Толкался в людном месте
И узнавал из уст людских
Суждения и вести.
Не раз по селам он шагал,
Суровой верен клятве.
Голодных в гости приглашал
И помогал им в жатве.
Когда ж ревел буран вокруг,
Смирял он непогоду.
Так великана добрый дух
В беде служил народу.
…Однажды, продан и гоним,
Народ ушел в изгнанье,
Но великан остался с ним
В немом его страданье.
Он на плечах могучих нес
Крестьянский скарб убогий
И, запряжен в тяжелый воз,
По пыльной шел дороге.
Шагал не сломленный бедой,
И верилось бездомным,
Что это — родину с собой
Он в сердце нес огромном.
Когда спадал к закату зной,
В долинах нелюдимых
Свой скудный, черствый хлеб дневной
Он ел в кругу гонимых…
Жил-был на свете Рюбецаль,
О нем мы не забудем.
Он с гор ушел в земную даль,
К простым и бедным людям.
Мы, немцы…Перевод В. Микушевича
Мы, немцы… Разум нам застлала мгла.
Величия взыскуя, с толку сбиты,
Творили мы преступные дела,
Философы, поэты и… бандиты.
Нас, немцев, буйных, словно троглодиты,
Соседям гнать пришлось из-за стола.
Нас далеко фанфара завела,
И мы по горло нашим бредом сыты.
Жилища наши сожжены дотла.
Дороги наши бомбами разрыты.
Наука с непривычки тяжела.
Но, если нам, во искупленье зла,
Пророческие истины открыты,
Вовеки немцам слава и хвала!
МузаПеревод С. Северцева
Он тверд, как сталь, он неотступно строг,
Тот скрытый взгляд, что в душу мне нацелен,
Из тайных недр, из вековых расселин
В меня в упор глядит ее зрачок.
Недвижный взгляд — он с первого же дня
Везде со мной суров и одинаков.
Не скрыться от него: из беглых знаков
Моих стихов глядит он на меня.
И всякий раз, охватывая сразу
Все, что я создал по его приказу,
Он снова гонит мысль мою вперед.
И молча вижу, затаив дыханье,
Как изнутри растет его сверканье
И в глубь своих глубин меня берет…
КанатоходецПеревод С. Северцева
Где мертвый город вздыбил лес руин,
Повис канат — прямой и напряженный.
И кто-то встал. И как завороженный
Над страшной глубью двинулся один.
Над плеском рук, над суетой людской
По зыбкой кромке шел вперед с трудом он,
Внизу толпы качался темный гомон,
И он ей сверху подал знак рукой.
Как вдруг шатнулся, отступил назад
И рухнул вниз — на дно зубчатой бездны,
И всех на камни в ужасе поверг…
Когда ж опять взглянули люди вверх,
Увидели: прямой и бесполезный
Еще дрожит натянутый канат.
Волшебный листПеревод А. Голембы
Посреди земного бытия
ты узрел меж городских развалин
желтый лист осеннего литья.
Легче дуновенья он повис,
отрешен от силы притяженья,
не желая опускаться вниз.
Он нырял, чтоб всплыть над миром вновь,
чтоб застыть в лазури недвижимо,
ржавый, как свернувшаяся кровь.
Ржавый лист, молитвенно шурша,
он глядел на умиранье листьев
и насквозь светился, как душа.
Став прозрачней божьего лица
и существованья неземного
и листком из вечного венца,
он блеснул, блаженно прояснен,
и отлету, и исчезновенью
упоенно покорился он.
Наземь, в растворенье, в никуда…
И как лист осенний, полетела
жизнь твоя, отрада и беда.
Как она блеснула ввечеру,
в миг, когда средь бытия земного
желтый лист узрел ты на ветру!
ЧеловеческоеПеревод О. Берг
Из груды того, что писали чернила,
Из тысяч картин, поражавших наш глаз,
Что память незыблемо нам сохранила?
Лишь то, что звало к человечности нас.
Стоят триумфальные арки, колонны,
Чтоб славой военной века дорожить.
Но чем на земле дорожат миллионы?
Надеждою по-человечески жить.
Где меркнет искусство ораторской речи,
Бенгальский огонь изощренных умов,
Усталую душу ласкает и лечит
Простое тепло человеческих слов.
И сколько бы песен нам в жизни ни спели,
Каких бы ни слушали оперных див,
Звучит в нашем сердце еще с колыбели
Знакомый до слез человечный мотив.
Что было задумано дерзко и смело,
Фантазии, грезы, порывы — умрут.
И только останется доброе дело:
На пользу людей человеческий труд.
Но быть человеком — не так это просто,
Но быть человеком — геройство в наш век!
О, встать бы и крикнуть с трибуны, с помоста:
Храни человечность свою, человек!
Мертвые деревьяПеревод С. Северцева
Под градом бомб погибли здесь они,
Лежали здесь, расстреляны, рядами.
В пыли развалин, в заржавелом хламе
Торчали их обугленные пни.
Пришла весна. И вот опять, взгляни,
Листвою пни оделись — точно сами
Свои могилы свежими ветвями
Украсить захотели в эти дни.
И, ветками кивая на ветру,
Зеленый блеск пробился сквозь кору —
Сквозь черствые, угрюмые морщины.
И птицы зазвенели вдоль могил,
И чудилось: набравшись новых сил,
Из-под земли тянулись их вершины.
Свершенье предвкушая…Перевод В. Микушевича
Свершенье предвкушая, мы живем,
Хотя сбылось немногое, но так
Богато бытие и столько в нем
Еще загадок облекает мрак,
Что каждому из нас ниспослан час
Чудеснее видения любого,
И творческая сила дышит в нас,
Когда под сенью мира голубого,
Свершенье предвкушая, мы прозрели
Грядущее. Так без конца и края
Вся жизнь мечте мечтателей дана,
Чтоб мы, осуществляя наши цели,
Продумывали наши времена,
Заранее свершенье предвкушая.
Хлеб и виноПеревод О. Берг
Святая ночь полна тепла,
Святая ночь к нам в сад пришла.
Мы пьем вино, мы хлеб едим,
Друг другу мы в глаза глядим.
Не прячем взор, не смотрим вкось…
И каждый виден был насквозь.
Глотай страданье, слезы пей!
О горький пир в кругу друзей!
Здесь по закону старины
За мертвых выпить мы должны.
И за бокалом шел бокал,
А список мертвых возрастал.
Из мрака слышен шепот их,
Торжествен, и далек, и тих.
Поют над нами голоса…
В пыли созвездий небеса.
ТраваПеревод Е. Эткинда
Склоняюсь пред тобой, трава.
Прости, что я тебя не стою,
Что попирал тебя ногою
И что забыл твои права.
Склоняюсь пред тобой, трава.
Склоняюсь пред тобой, трава.
Как мы ни подняты судьбою,
Мы все же ляжем под тобою.
Нет слов вернее, чем слова:
Над нами вырастет трава.
Склоняюсь пред тобой, трава.
Принадлежит народуПеревод П. Железнова
Стала гидростанция народной,
Стала нашей общей навсегда,
В дни, когда сказал народ свободный:
«Нет господ, мы сами господа!»
Из руин разбитые турбины
Поднимали дружно стар и мал,
Чтобы в честь народа-господина
Загудел, запел машинный зал.
Свет несет на крыльях песня эта,
Тьму ночную гонит прочь она.
Каждый вечер льется песня света:
«Новые настали времена!»
Ожили, вдыхая свет, заводы,
Что лежали долго среди тьмы.
И сказал народ, познав свободу:
«Силы света в мире — это мы»!
В дни, когда лежала тьма густая,
И казалось, что конца ей нет,
В этой тьме, свой голос возвышая,
Человек сказал: «Зажжется свет!
Не тревожьтесь, свет зажжется, братья.
Верьте мне, погибнет царство тьмы,
Если руки мы сплетем в пожатье,
Потому что силы света — мы!»
Это слово не было обманом,
Верилось — зажжется свет опять!
Но нужна ведь сила великана,
Чтобы мусор времени убрать.
Кто же этот великан могучий?
Человек ответил: «Мы — народ!
Мы способны мир построить лучший,
Мы способны двинуть жизнь вперед.
Мы во тьме дорогу увидали.
Многие по ней, робея, шли.
Но ведет дорога эта в дали,
Где сияет свет для всей земли!..»
Там, где спали мертвым сном руины,
Где царили долго силы тьмы, —
Там стоят сегодня на вершинах
Те, кто будут строить новый мир.
Льется над молчанием развалин
Песня света, радости полна:
«Общими теперь заводы стали,
Новые настали времена!»
Пойте песни нам о новой жизни,
Провода, звените громче лир!
Снова свет горит у нас в отчизне,
Наши руки изменяют мир!
Настанет срок — мы светом
Зальем весь край родной, —
Приходит солнце следом
За тучей грозовой.
Кулисами былого —
Развалины кругом.
Даем друг другу слово:
— Их скоро уберем!
Окончатся все муки,
Все беды — в свой черед.
Взял в собственные руки
Свою судьбу народ!
Конец положит бедам
Народ наш трудовой,
Настанет срок — мы светом
Зальем весь край родной!
На новой землеПеревод Е. Долматовского
В тот день, когда свободные крестьяне
Объединились, выйдя из лачуг,
И замок заняли, — каким сияньем
Все озарилось на земле вокруг!
Земля — она в тот день преображенной
Предстала перед нами, скинув гнет,
И тракторов могучие колонны,
Вздымая древний пласт, пошли вперед!
Высокие слова слагались в песни,
Легко дыша, трудиться шел народ,
И всем казалось — нынче с нами вместе
Земля освобожденная поет:
«Нет больше слуг, и больше нет господ —
Господствует людской свободный род».
Не дарят счастьяПеревод А. Голембы
Не дарят счастья. Нам его принес
Труд каждодневный, явный и незримый!
Отрада куплена ценою слез,
И корни радости неповторимой
Змеятся в недрах древней черноты.
Мы помним горечь, хоть во рту и сладко,
И знаешь ли такое счастье ты,
Что не приносит горького осадка?
Не дарят счастья. Груз трудов своих
Мы добровольно подняли на плечи
И по дорогам жизни пронесем.
Но есть и взлет отрады человечьей!
Не дарят счастья. Отдых — только миг,
И снова труд: всегда, везде, во всем.
Германия, печаль мояПеревод Е. Николаевской
Край мой, свет весенний,
Сумрачная даль —
Ты мое веселье,
Ты моя печаль.
Над землей в тумане
Мрак густой стоял —
Я тебя в изгнанье
Песней прославлял.
Посвятил я песню,
Родина, тебе,
Чтоб нам плакать вместе
О твоей судьбе…
Цвет небес весенний,
Мирная земля —
Ты мое веселье,
Ты печаль моя.