Юнна МорицЗа невлюбленными людьми
«За невлюбленными людьми…»
За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
И перед призраком любви
Попытка бить на снисхожденье —
Какое заблужденье!
Любви прозрачная рука
Однажды так сжимает сердце,
Что розовеют облака
И слышно пенье в каждой дверце.
За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
Сражаться с призраком любви,
Брать от любви освобожденье —
Какое заблужденье!
Все поезда, все корабли
Летят в одном семейном круге.
Они — сообщники любви,
Ее покорнейшие слуги.
Дрожь всех дождей,
Пыль всех дорог,
Соль всех морей,
Боль всех разлук —
Вот ее кольца,
Кольца прозрачных рук,
Крыльев прозрачных свет и звук.
За невлюбленными людьми
Любовь идет, как привиденье.
В словах любви, в слезах любви
Сквозит улыбка возрожденья,
Улыбка возрожденья…
И даже легче, может быть,
С такой улыбкой негасимой
Быть нелюбимой, но любить,
Чем не любить, но быть любимой.
Дрожь всех дождей,
Пыль всех дорог,
Соль всех морей,
Боль всех разлук —
Вот ее кольца,
Кольца прозрачных рук,
Крыльев прозрачных свет и звук.
Сергей Никитин. Времена не выбирают.
Москва, «Аргус», 1994.
«В юности, в пасти огня….»
В юности, в пасти огня,
Розы губили меня,
Гробили — пышно цвели
Всюду, где только могли:
Стыдом — на щеках,
Трудом — на руках,
Целующим ртом — в облаках!
Так нестерпимо алел
Рдянец — чтоб он околел!
Из-за него одного
Никто ведь меня не жалел:
Ни желчный мудрец,
Ни алчный юнец,
Ни совесть — грызучий близнец!
Взлядом не покажу,
Через какую межу
Я перешла, чтоб велеть
Огненным розам белеть:
Стыдом — на щеках,
Трудом — на руках,
Целующим ртом — в облаках!
Так нестерпимо белеть,
Светом сплошным — без огня,
Чтобы при жизни — и впредь! —
Не пожалели меня
Ни желчный мудрец,
Ни алчный юнец,
Ни совесть — грызучий близнец!
Так нестерпимо белеть,
Чтоб не посмели жалеть
Те, кто меня не жалели,
Когда мои розы алели:
Стыдом — на щеках,
Трудом — на руках,
Целующим ртом — в облаках!
Юнна Мориц. На этом береге высоком. Стихи.
Москва, «Современник», 1987.
ОСЕНЬ
Чем безнадежней, тем утешнее
Пора дождей и увяданья,
Когда распад, уродство внешнее —
Причина нашего страданья.
Тоска, подавленность великая
Людей тиранит, словно пьяниц,
Как если б за углом, пиликая,
Стоял со скрипкой оборванец!
Но явлена за всеми бедствами,
За истреблением обличья
Попытка нищенскими средствами
Пронзить и обрести величье.
Во имя беспощадной ясности
И оглушительной свободы
Мы подвергаемся опасности
В определенный час природы.
Когда повальны раздевания
Лесов и, мрак усугубляя,
Идут дожди, до основания
Устройство мира оголяя.
Любови к нам — такое множество,
И времени — такая бездна,
Что только полное ничтожество
Проглотит это безвозмездно.
1968
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
ЭСТОНСКАЯ ПЕСНЯ
Влюбиться — пара пустяков:
Осенний свет из облаков,
Жар-птице двадцать тысяч лет,
И за углом — кофейня.
Четыре или пять шагов —
И нет врагов, и нет долгов,
И молод в сорок тысяч лет,
И за углом — кофейня.
Вдоль улиц Длинная Нога
Или Короткая Нога
Шатайся двадцать тысяч лет, —
И за углом — кофейня.
А в Хельсинках — сухой закон,
И финн приплыл за коньяком,
Он сбросил сорок тысяч лет, —
И за углом — кофейня!
Свежо ли, милый, век вдвоем?
(Что в имени тебе моем?)
Вопрос — на двадцать тысяч лет,
А за углом — кофейня.
Навстречу — плут, весьма поэт,
Он лихо врет:- Какой дуэт!
Ищу вас сорок тысяч лет, —
Тут за углом — кофейня!
А в зазеркальной глубине —
Часы, весы точны вполне
(Плюс-минус двадцать тысяч лет)
И за углом — кофейня.
Мы в ней садимся у окна —
Лицом к луне, и времена
Шалят на сорок тысяч лет, —
Ведь за углом — кофейня!
О чем поет, переведи,
Эстонка с хрипотцой в груди.
Ужель сошелся клином свет
И за углом — кофейня?
Ты наклоняешься вперед,
И твой подстрочник, нет, не врет,
В нем этот свет, а также тот,
И там, и тут — кофейня.
Как сочен точный перевод!
Он кормит нас не первый год,
Прокормит двадцать тысяч лет, —
Ведь за углом — кофейня,
Где можно дешево поесть,
Присесть и песню перевесть,
И через сорок тысяч лет
Ее споет кофейня:
Влюбиться — пара пустяков,
Разбиться — пара пустяков:
Нырнул на сорок тысяч лет, —
И за углом — кофейня,
Да в небесах — альпийский луг,
Да золотой воздушный плуг,
Да сносу нет, да спросу нет,
Да за углом — кофейня!
1975
Юнна Мориц. Избранное.
Москва: Советский писатель, 1982.
ХОРОШО — БЫТЬ МОЛОДЫМ!
Хорошо — быть молодым,
За любовь к себе сражаться,
Перед зеркалом седым
Независимо держаться,
Жить отважно — черново,
Обо всем мечтать свирепо,
Не бояться ничего —
Даже выглядеть нелепо!
Хорошо — всего хотеть,
Брать свое — и не украдкой,
Гордой гривой шелестеть,
Гордой славиться повадкой,
То и это затевать,
Порывая с тем и этим,
Вечно повод подавать
Раздувалам жарких сплетен!
Как прекрасно — жить да жить,
Не боясь машины встречной,
Всем на свете дорожить,
Кроме жизни скоротечной!
Хорошо — ходить конем,
Власть держать над полным залом,
Не дрожать над каждым днем —
Вот уж этого навалом!
Хорошо — быть молодым!
Просто лучше не бывает!
Спирт, бессонница и дым —
Всё идеи навевает!
Наши юные тела
Закаляет исступленье!
Вот и кончилось, ля-ля,
Музыкальное вступленье, —
Но пронзительный мотив
Начинается! Вниманье!
Спят, друг друга обхватив,
Молодые — как в нирване.
И в невежестве своем
Молодые человеки —
Ни бум-бум о берегах,
О серебряных лугах,
Где седые человеки
Спать обнимутся вдвоем,
А один уснет навеки.
…Хорошо — быть молодым!..
1975
Юнна Мориц. Избранное.
Москва: Советский писатель, 1982.
ЛЕТО
Прекрасные сласти
Давали в саду;
Соблазны и страсти,
Луну и звезду.
Восточной отделки
Являя следы,
Свисали в тарелки
Цветы и плоды.
Ребенка и птицу
Кормили они
И двигали спицу,
Влекущую дни.
Настолько светились
Плоды во плоти,
Что дети смутились
И стали расти,
И нежным румянцем
Окрасилась речь
Владеющих ранцем,
Свисающим с плеч.
И некая тяга
Ломила ребро,
И некая влага
Поила перо.
Перо и бумага,
Любовь и отвага, —
На чашах качаются
Зло и добро.
1970
Юнна Мориц. Избранное.
Москва: Советский писатель, 1982.
«Страна вагонная, вагонное терпенье….»
Страна вагонная, вагонное терпенье,
Вагонная поэзия и пенье,
Вагонное родство и воровство,
Ходьба враскачку, сплетни, анекдоты,
Впадая в спячку, забываешь — кто ты,
Вагонный груз, людское вещество,
Тебя везут, жара, обходчик в майке
Гремит ключом, завинчивая гайки,
Тебя везут, мороз, окно во льду,
И непроглядно — кто там в белой стуже
Гремит ключом, затягивая туже
Все те же гайки… втянутый в езду,
В ее крутые яйца и галеты,
В ее пейзажи — забываешь, где ты,
И вдруг осатанелый проводник
Кулачным стуком, окриком за дверью,
Тоску и радость выдыхая зверью,
Велит содрать постель!.. и в тот же миг,
О верхнюю башкой ударясь полку,
Себя находишь — как в стогу иголку,
И молишься, о боже, помоги
Переступить зиянье в две ладони,
Когда застынет поезд на перроне
И страшные в глазах пойдут круги.
1987
Строфы века. Антология русской поэзии.
Сост. Е.Евтушенко.
Минск, Москва: Полифакт, 1995.
СНЕГ В НОЯБРЕ
С холма идет зима с серебряным копьем,
Покрыта голова удмуртским шлемом лисьим.