Начинаю. Сначала неуверенно — рука еще не освоилась. Линии, тени… Постепенно приходит уверенность. Я работаю быстрее, точнее. Из-под карандаша на меня начинает смотреть доктор Лизандер. По рукам, шее, спине бегут мурашки.
Странно.
Левой получается намного лучше.
Глава 6
Какие-то голоса. Откуда?
Я откладываю карандаш и подхожу к окну. В саду стоят две девушки и паренек, все трое в школьной форме как у Эми: красно-коричневые джемперы и черные брюки. Прячу рисунок вместе с другими в ящик и иду к лестнице. Эми и мама в прихожей.
— Почему нельзя? — спрашивает Эми. — Мы просто немного погуляем.
— Мне это не нравится. Она еще не выходила из дома. А машины?
Конечно, снова говорят обо мне.
— Вообще-то я знаю, что выпрыгивать на дорогу перед машинами нельзя, — говорю я, сходя по ступенькам.
— Да ну вас! Раз так, забирай и иди. Только присматривай за ней получше.
— Знаю, мам, — говорит Эми и, когда мама уходит, тихонько добавляет: — Получше тебя знаю.
Она поворачивается ко мне.
— Пойдем, Кайла. Познакомишься с моими друзьями.
Я направляюсь к двери.
— Обуйся сначала.
Да, конечно. Эми находит кроссовки, в которых я приехала вчера из больницы, и ждет, пока я сражаюсь со шнурками. Мы выходим на улицу.
— Это Джазз. — Эми указывает на мальчишку. — А это — Хлоя и Дебс. Ребята, знакомьтесь — Кайла.
— А она клевая. Вот мне бы такую сестренку вместо моей, — говорит Хлоя. — А сколько ей лет?
— Хочешь что-то спросить, обращайся к ней, — отвечает Эми.
— Мне шестнадцать, — сообщаю я.
— Шестнадцать, а ее не целовали, — напевает Джазз, и у меня вспыхивают щеки.
Эми шлепает его по руке.
— Размечтался — такие девушки не для тебя. — Она оглядывается — наш дом уже почти не виден.
Джазз хватает ее за руку.
— Извините, мисс, пошутил. Вы меня прощаете?
— Наверно, — говорит Эми, и он обнимает ее за талию. Она высокая, но Джазз еще выше. У него широкие плечи и легкая походка. Теперь я вижу, что он уже не мальчишка, что ему, похоже, лет восемнадцать. В больнице у нас таких не было. Он другой, и дело здесь не просто в возрасте — у него особенная, озорная улыбка, какой я ни разу не видела ни у одного Зачищенного мальчика. Симпатичный парень.
Мы идем по деревне, там же, где ехали вчера на машине, только в противоположном направлении. Проходим мимо стоящих отдельно, как наш, домов, мимо растянувшихся рядами коттеджей с террасами, мимо паба с надписью "Белый лев" на вывеске. И останавливаемся возле указателя, на котором написано "Пешеходная дорожка".
— Прогуляемся? — предлагает Джазз.
Хлоя и Дебс идти дальше не хотят и прощаются.
Эми берет меня и Джазза под руку.
— Вперед.
Дорожка неровная, приходится смотреть, куда ставишь ногу, прежде чем сделать шаг. С одной стороны — высокие кусты, с другой — уходящие вниз поля со щетиной оставшейся стерни. Дорожка сужается, и Эми отпускает Джазза и держится только за меня.
Джазз выражает недовольство, но Эми быстро велит ему заткнуться, и теперь он идет впереди.
Мы поднимаемся все выше и выше. Дышать становится труднее. Поля и кусты сменяются деревьями, и я упиваюсь буйством красок — оранжевых и багряных листьев, серых и бурых стволов. Кое-где еще остались алые ягоды и колючие зеленые листья. Падуб?
— Желающим полюбоваться видом — сюда, — говорит Джазз.
Тропинка поворачивает, и нам открывается вид на лес и поля, сады, дороги и черепичные крыши.
— Смотри, Кайла. Отсюда видна вся деревня. А вон и наш дом. — Эми протягивает руку. — Видишь? Второй слева.
Я смотрю и вижу черепичную крышу и кирпичные стены нашего дома.
Мы садимся на лежащее на земле бревно. Джазз обнимает Эми сзади. Мне почему-то кажется, что обычно они приходят сюда одни.
Она толкает его локтем в бок.
— Ну что, Кайла? Как тебе с Дракошей? — спрашивает он.
— С Дракошей?
— Это он про маму, — уточняет Эми.
— Э…
— Все! Молчи! Достаточно этого "э". Я понял. Значит, ты уже заметила, что она отнюдь не святая, какой ее провозглашает реклама, но изрыгающая пламя мифическая зеленая бестия.
Я хихикаю.
— Ты к ней несправедлив, — возражает Эми. — Мама не так уж и плоха, нужно только узнать ее получше. Я раньше тоже боялась ее, но потом вдруг поняла, что она в порядке.
— Знаете, а мне кажется странным, что вы обе прямо вот так, сразу, называете ее "мамой", — говорит Джазз.
— А что тут странного? — спрашиваю я.
— Ты ведь только сейчас с ней познакомилась, так?
Эми качает головой.
— Не важно. С самого начала именно так тебе и говорят в больнице. Что папа и мама приедут и заберут тебя домой.
— Ребенок из конструктора, — говорит Джазз и тут же наклоняется, чтобы не получить от Эми оплеуху.
— Значит, для всех остальных мы другие, — заключаю я.
— Уникальные, — поправляет Эми.
— Моя особенненькая. — Джазз чмокает ее в щеку.
— В этой деревне нас таких только двое. Вот почему я так рада тебе. Теперь я больше не одна. А вот в школе нас дюжина или около того, из самых разных мест.
Джазз бросает взгляд на часы и, коротко выругавшись, исчезает за поворотом тропинки.
— Его родители держат здесь ферму, и в некоторые дни ему приходится помогать им после школы. А мы вернемся домой другой дорогой, — говорит Эми, и мы отправляемся в деревню. — И теперь серьезно, как ты поладила сегодня с мамой?
Я пожимаю плечами.
— По-моему, я ей даже не нравлюсь. Если она меня не хотела, зачем было брать?
— В том-то и дело, что хотела. И ты ей нравишься. Просто она этого не показывает. Тут дело сложное.
— Можно и попроще. Зачем усложнять?
— Ты на этот счет сейчас не беспокойся. Но имей в виду вот что. Иногда мама не слышит чего-то, пока ей этого не скажешь. Так что не стесняйся говорить ей, что думаешь.
Тропинка все круче, и Эми проскальзывает вперед. Я смотрю под ноги и думаю о том, что она сказала о маме. Дракоше, как назвал ее Джазз.
— Джазз — твой бойфренд?
— Да. Только не говори маме. Он ей не нравится.
Как там пел Джазз… Шестнадцать, а ее не целовали. А если я не помню, это считается или нет?
— В больнице меня очень строго предупредили любой ценой избегать мальчиков. Мол, из-за них уровни скачут.
— Да, это они умеют! — смеется Эми. — Наверно, лучше всего не трогать их какое-то время. Весь секрет в том, чтобы для начала выбрать такого, который не слишком тебя волнует.
И какой в этом смысл?
Глава 7
— Вы где были? — скрестив руки на груди, мама встречает нас у двери.
— Я же тебе говорила, ходили гулять, — отвечает Эми. Мы проходим в дом и разуваемся.
— У вас грязная обувь. Вы же не одни ходили по тропинке? Я тебе говорила, что там небезопасно.
— Конечно, не одни. — Эми поворачивается к маме спиной и закатывает глаза.
— Кайла? Это правда? — Мама смотрит на меня глазами рассерженного дракона.
— Да, — подтверждаю я. И действительно, с нами же был Джазз. Правда, возвращались мы без него, но ведь мама не об этом спрашивала.
— Слушайте меня, обе. Вы знаете, что оставаться без сопровождающих вам небезопасно. Вы не способны защитить себя.
Эми кивает, а я вспоминаю уроки личной безопасности в больнице. Это относится ко всем Зачищенным. Ты не можешь защитить себя и не можешь напасть на другого, а значит, тебе нужно быть особенно внимательным и осторожным.
Но что такого там, на тропинке, кроме деревьев?
— Вас так долго не было. Я беспокоилась. И с папой едва не разминулись, — продолжает мама, и я только теперь замечаю, что она стоит в прихожей около чемодана. Руки сложены на груди, и мне вдруг бросается в глаза, что кожа у нее какого-то странного, зеленоватого оттенка… как у дракона. Если немного напрячь воображение, в морщинках надо лбом и вокруг глаз можно обнаружить чешуйки. А что это? Уж не идет ли дымок из ноздрей?
— Что такого смешного, мисс? — обращается ко мне мама.
Принимаю серьезный вид.
— Ничего. Извини.
— Оставь бедняжку в покое, — доносится из соседней комнаты папин голос.
Эми проходит через комнату и целует его в щеку. Я не знаю, что делать, и остаюсь у двери.
— Проходи, Кайла. Садись. Расскажи, как прошел день, а я расскажу, как прошел мой.
Мы обмениваемся нехитрыми историями. Порезанный палец, визит медсестры Пенни, прогулка — ему интересно все, что со мной случилось. Как и мне, что случилось с ним.
Папа работает с компьютерами и много путешествует: устанавливает и тестирует новые системы. В поездку он собирается и сейчас, а вернется только к субботе. Через целых пять дней. Потом папа рассказывает мне о своих родственниках. У него две сестры, и одна из них собирается навестить нас в субботу с сыном, так что я смогу с ними познакомиться. Вторая живет далеко, в Шотландии, и мы вроде бы планируем съездить к ней следующим летом. У мамы родственников нет: она была единственным ребенком, и ее родители погибли в автомобильной аварии. Маме тогда едва исполнилось пятнадцать.
Позже вечером, перед тем как ложиться спать, я достаю из ящика спрятанный под папкой рисунок.
— Эми, это… — я поднимаю листок, — доктор Лизандер. А почему ты удивилась, что я ее знаю?
Эми берет у меня рисунок и пожимает плечами.
— Какая страшная!
— Бывает и страшная, а бывает и нормальная.
— Я бы с удовольствием поработала с ней, когда стану медсестрой, — она потрясающая.
— Почему?
— А ты не знаешь? Это ведь она все начала. Я имею в виду Зачистку. Она ее изобрела. Нам про это в школе рассказывали, на уроке.
Я смотрю на рисунок, на глаза под тяжелыми веками, которые смотрят на меня. Того, о чем сказала Эми, я не знала. Или знала? К доктору Лизандер все относились с почтением и боязнью, ее избегали. В больнице у всех Зачищенных был свой наблюдающий врач. Моим была она. Но почему — раньше я и не думала об этом — в ее приемной никогда не было никого, кроме меня? Никто из тех, кого я знала, ее не видел. Если доктор Лизандер такая важная особа, с чего бы ей заниматься мной?