Русская цивилизация не значит отрицание европейской
«Развивать свою собственную цивилизацию не значит отрицать или отбрасывать европейскую цивилизацию, воевать с нею и преодолевать ее. Напротив, развивая свою собственную цивилизацию, мы глубже и действительнее будем удовлетворять требованиям цивилизации всемирной».
Сегодня есть, собственно, одна цивилизация: европейская (к которой принадлежим и мы). Именно она обеспечивает наилучший баланс личной свободы и государственно-общественных интересов, развитие науки и культуры. Остальное – исторические недоразумения разной степени архаичности и недоразвитости, с более или менее удачным опытом подражания.
В последние десятилетия многое испорчено глупостью политиков, общественным сумасшествием и необратимыми переменами в европейском менталитете (прежде всего, расхристианизацией европейской жизни и мышления). Испорчено до такой степени, что можно уже говорить о том, что Европа и США «потеряли» себя, поправ идеалы свободы и культурного прогресса.
Но европейская (западная) цивилизация по-прежнему единственный фундамент, который не позволяет человечеству скатиться в архаику. Замены ему нет и пока что не предвидится.
«Себя» у нас нет в силу многих исторических причин. У нас были (и есть) элементы культуры, но нет культуры как цельного, самовоспроизводящегося и развивающегося, творческого явления. Нам постоянно нужен «другой», чтобы познать себя.
Мы обретаем себя через «других» (феномен русского православия, Пушкина и русской культуры в целом). А когда нам не на кого равняться (США входят в число «не на кого»), мы скатываемся в масскультурное дерьмо (как последние десятилетия). Поэтому хранить в себе «настоящую» Европу – единственное спасение.
Но если Европа погибнет под игом мультикультурализма и миграции, или продолжит существование только в качестве цивилизационно-культурного вассала США, то и нам конец. Ибо мы не умеем ставить перед собой культурные цели и диктовать моду миру (почти получилось только в первой половине ХХ века, на волне великой имперской культуры, но идеологизированная и полупровинциальная советская культура не смогла подхватить эстафету).
Итак, наша всегдашняя цель – быть и оставаться Европой (иногда вопреки самой Европе). Наша историческая миссия – европеизация Сибири и Азии. Она, кстати, ещё не выполнена даже в границах РФ.
Евразией мы всё равно не станем. А вот Азиопой – запросто.
Умственное развитие России и Европы
Для появления самостоятельного мышления требуется время. Много времени.
На самых разных ступенях общества привычно слышать сетования на историческую отсталость России от Европы. Особенно это касается науки и философии. Действительно, при строго хронологическом (и поверхностном) взгляде умственное и образовательное развитие Россия сильно, порой на целые столетия, отстаёт от тех же процессов на Западе.
Но так ли это?
Давайте считать.
«Века мрака» (в классическом определении Петрарки) в Европе длились с V до XIV век (в их недрах в XII—XIII вв. зародились первые богословские системы). Почти 800 весьма бледных в интеллектуальном отношении лет. В XVI в., наконец, появляются первые философские умы (Монтень, Дж. Бруно), и, наконец, в XVII в. – первые самостоятельные философские системы (Спиноза, Декарт, Паскаль, Лейбниц). То есть потребовалось почти тысячелетие для того, чтобы европейский ум вплотную приступил к огранке философского камня. И это на богато возделанной культурной почве античности!
По сравнению с этим, в России прошло 800 лет от первых письменных произведений (первая треть XI в.) до начатков философской мысли (Чаадаев) и первой собственно философской системы (В. Соловьев).
Итак, наше умственное развитие выглядит отсталым лишь на сравнительной хронологической шкале (там Монтень и Шекспир, здесь протопоп Аввакум, Домострой и князь Курбский и т. д.), но созревание самостоятельного мышления было ничуть не более длительным, чем на Западе.
То же самое с высшим образованием.
На Западе первый университет – это XI век (шесть столетий после наступления Тёмных веков).
В России спустя шесть столетий после крещения – Славяно-Греко-Латинская академия. Учреждение рангом повыше, чем Болонский универ 1088 г.
Государство с человеческим лицом
У нас, в России, так и не было, собственно, создано государственных институтов в виде «механизма», «государственной машины» подавления и принуждения. Государству подчинялись постольку, поскольку сами желали, и до тех пор, пока этого желали. Колёса этой машины вращались не сами по себе, не в силу политической традиции, а постольку, поскольку были, с одной стороны, воля их вращать, с другой – охота терпеть их вращение.
В 1917 году государство развалилось на удивление легко и быстро, как и в 1991-м.
То есть у нас всегда существовало государство взаимного согласия: одни соглашались управлять, другие соглашались подчиняться.
Со временем в тех и других накапливалось и росло недоумение и нежелание терпеть и сносить своё положение (и в дворянстве, в образованном слое не меньше, чем в народе).
Государство у нас, в сущности, всегда было основано на отцовском авторитете. В конце концов отцу (власти) надоело нянчиться с повзрослевшим потомством, возжелавшим самостоятельности, а детям (подданным) – ходить в доме по струнке.
Эти отношения власти-подданных вносят в начала нашей государственности нравственный элемент. Государственный механизм у нас не способен функционировать полностью «бездушно», игнорируя человеческие качества чиновника, правителя (Кафка всё же не смог бы вырасти на нашей почве, даже на советской). Учреждения у нас отнюдь не нивелировали личность (во всяком случае, полностью), последняя всегда так или иначе приноравливала их к себе. Скорее наоборот, личность в государственных учреждениях у нас сильно выпячивалась. Поэтому прав Карамзин: 80 дельных губернаторов для нас ценнее 80 тысяч умных законов и институтов.
В сущности, это вселяет оптимизм, ибо не даёт угаснуть вере в человека.
Отношение русских к власти
Джон Стейнбек «Русский дневник», 1947 г.:
«Нам кажется, что одним из самых глубоких различий между русскими и американцами является отношение к своим правительствам. Русских учат, воспитывают и поощряют в том, чтобы они верили, что их правительство хорошее, что оно во всём безупречно, что их обязанность ― помогать ему двигаться вперёд и поддерживать во всех отношениях. В отличие от них американцы и британцы остро чувствуют, что любое правительство в какой-то мере опасно, что правительство должно играть в обществе как можно меньшую роль и что любое усиление власти правительства ― плохо, что за существующим правительством надо постоянно следить, следить и критиковать, чтобы оно всегда было деятельным и решительным».
Это происходит от того, что русский взгляд на общество – органичен, т. е. государство уподобляется организму, где у каждого органа – свои функции, и все работает только вместе. Этот взгляд просматривается ещё со времён Древней Руси. Вещий Боян: «Тяжко голове без плеч, беда и телу без головы» – это о князе и народе.
Русскому честность даётся с трудом?
«Русский человек может быть святым, но не может быть честным», – однажды написал К. Леонтьев.
Мысль, конечно, предельно заострена, но поди поспорь…
Действительно, многие наши соотечественники, которые так или иначе погрели руки на народном, государственном или ином добре, в жизни – весьма симпатичные люди и даже способны на подвиг и на высокий полет духа. За примерами далеко ходить не нужно. «Отец русской историографии» В.Н. Татищев убеждал Петра I, что судье взятки брать, конечно, зазорно, а вот подарки за справедливое решение дела – нет, и сам, похоже, следовал этому правилу. Гениальный поэт Е. Боратынский в период офицерской молодости грабанул полковую кассу. Возмущённый император Николай I как-то в разговоре с наследником престола (будущим царём Александром II) заметил: «Сашка! Мне кажется, что во всей России не воруем только ты да я». Или взять так называемое «трофейное дело» маршала Жукова (июнь 1946 г.), согласно материалам которого Победа обогатила ее «творца» 80 с лишком ящиками старинной мебели, 17 золотыми и 3 с драгоценными камнями часами, 15 золотыми кулонами, свыше 4000 метрами ткани, 323 меховыми шкурками, 44 коврами и гобеленами, вывезенными из дворцов Германии, 55 картинами, 55 ящиками посуды, 20 охотничьими ружьями и т. д.
Можно вспомнить также знаменитых советских «несунов» и т.д.
О современности вы всё и сами знаете.
Иногда кажется, что для «спасения» России нужно немногое – два-три поколения честных людей.
День русофобии
Появление термина русофобия датируется 20 сентября 1867 года.
В этот день великий русский поэт и дипломат Ф.И. Тютчев в письме на французском языке к своей старшей дочери Анне, бывшей замужем за И.С. Аксаковым, высказал мысль о необходимости написания статьи, в которой «следовало бы рассмотреть современное явление, приобретающее все более патологический характер. Речь идёт о русофобии некоторых русских – причем весьма почитаемых… Раньше они говорили нам, и они, действительно, так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д., и т. п., что потому именно они так нежно любят Европу, что она, бесспорно, обладает всем тем, чего нет в России. А что мы видим ныне? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. И напротив, мы видим, что никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации, которые допускаются в Европе, нисколько не уменьшили пристрастия к ней. Словом, в явлении, которое я имею в виду, о принципах как таковых не может быть и речи, здесь действуют только инстинкты, и именно в природе этих инстинктов и следовало бы разобраться».