льнѣе. Всякій знаетъ, какъ до сихъ поръ отопляются во Франціи дома, а зимы дѣлаются все суровѣе и суровѣе. Въ очень рѣдкихъ меблированныхъ домахъ и отеляхъ есть калориферы, кафельные или чугунные. Огонь камина веселъ, но для насъ каминъ — только источникъ чисто спеціальныхъ зимнихъ болѣзней иностранцевъ — застуживания ногъ и рукъ — когда у васъ пойдутъ такъ называемые анжелюры и жерсюры.
Въ сущности, между типомъ отельной обстановки и комфорта за пять франковъ въ день и за двадцать и болѣе — нѣтъ очень большой разницы. Позолоченная мебель, ковры, драпировки, бронза — и въ самыхъ дорогихъ отеляхъ не поднимаютъ существенныхъ сторонъ комфорта, какъ это вы находите въ другихъ странахъ континентальной Европы и въ Англіи. А дороговизна въ послѣдніе десять лѣтъ дошла почти до американскихъ размѣровъ: въ Grand-Hôtel въ бель-этажѣ съ васъ за салонъ съ маленькой спальней берутъ тридцать и больше франковъ въ день. Въ любомъ изъ солидныхъ отелей: rue de la Раіх u place Vandome, хоть бы въ Hotel du Rhin за двѣ самыхъ обыкновенныхъ комнаты съ такой же почти старой и запыленной мебелью, какъ и въ отельчикѣ средней руки — вы заплатите до сорока франковъ въ день безъ всего, даже безъ „service“.
И все-таки вспоминая подробности первыхъ годовъ житья въ Парижѣ, вы должны будете сознаться, что и на скромныя, студенческія средства — за исключеніемъ двухъ болѣе суровыхъ мѣсяцевъ зимы — можно прожить легче и пріятнѣе, чѣмъ гдѣ-либо. Я говорю студенческія на французскій, а не на русскій аршинъ, потому что и сорокъ лѣтъ тому назадъ, въ въ половинѣ шестидесятыхъ годовъ, въ Латинскомъ кварталѣ, живя, какъ и почти вся масса учащейся молодежи, въ недорогомъ пансіонѣ или гарни, вы должны были все-таки проживать no крайней мѣрѣ двѣсти франковъ въ мѣсяцъ, что и тогда, при хорошемъ курсѣ, составляло около шестидесяти рублей. Такой бюджетъ сохранился и до сихъ поръ, только вы за тѣ же деньги получаете все хуже: вмѣсто комнаты во второмъ этажѣ — въ пятомъ, сноснаго табльдота — гораздо болѣе мизерный. Мягкость климата и возможность проводить почти весь день внѣ дома, даже и для занятій, оживленіе бульвара, приволье прогулокъ въ Люксембургскомъ саду, да и все то старенькое убранство, какое вы находите въ своей комаатѣ—прибадриваютъ васъ, дѣлаютъ жизнь наряднѣе и заставляютъ мириться со всѣми стародавними пробѣлами парижскаго комфорта.
И до сихъ поръ, по прошествіи сорока лѣтъ въ Латинскомъ кварталѣ можно еще на восемь, на десять франковъ въ день жить сносно и пользоваться кое-какими удовольствіями; но Парижъ туристовъ, Парижъ всей международной сутолоки на правомъ берегу Сены, послѣ войны съ каждымъ пятилѣтіемъ дѣлается все дороже и дороже. Я не буду его сравнивать по этой части съ Вѣной — тоже весьма дорогимъ городомъ — но Берлинъ сравнительно дешевле, а уже объ Италіи и говорить нечего, даже и въ большихъ и очень бойкихъ городахъ. Въ концѣ второй Имперіи, живя на главныхъ бульварахъ или около нихъ, вы, какъ иностранецъ, за двадцать франковъ въ день могли пріятно и разнообразно провести цѣлыя сутки. Теперь это немыслимо. Все поднялось почти вдвое, въ особенности дорого обходится вамъ вечеръ — удовольствія, хотя бы и самыя ординарныя, въ видѣ нынѣшнихъ кафе-шантановъ и зрѣлищъ на англійскій ладъ. Деньги упали въ цѣнѣ; предметы первой необходимости вздорожали. И все это было бы сносно, если бы удобства, чистота, порядокъ, усовершенствованія комфорта — прогрессировали въ такихъ же размѣрахъ. А этого нѣтъ, и долго не будетъ, потому что французы менѣе всѣхъ остальныхъ европейскихъ націй, податливы на серьезныя матеріальныя усовершенствованія и болѣе: всѣхъ преисполнены преувеличеннаго сознанія превосходства своихъ порядковъ, во всѣхъ смыслахъ. Если Парижъ не утратилъ привлекательности и какъ столица Франціи, и какъ столица міра, то это благодаря новизнѣ, яркости, блеску, изяществу и даровитости, которыя проявляются въ жизни внѣшней, а также и во всемъ томъ, чѣмъ и элегантная, и простонародная толпа живетъ для своего мозга, для нервныхъ настроеній всякаго рода.
Противъ Лондона есть у всѣхъ иностранцевъ, въ томъ числѣ и у насъ, русскихъ, не мало предубѣжденіи. За нимъ установилась репутація непомѣрной дороговизны и разной, чисто британской китайщины, которая дѣлаетъ обстановку жизни слишкомъ своеобразной и жуткой для пріѣзжаго человѣка. Это было невѣрно и тридцать лѣтъ назадъ, и еще менѣе вѣрно во второй половинѣ послѣдняго десятилѣтія. Главное препятствіе для того, чтобы сразу почувствовать себя настолько пріятно, какъ въ Парижѣ — языкъ. По-англійски бойко говорятъ у насъ женщииы, воспитанныя для жизни въ свѣтскомъ обществѣ. Мужчины вообще мало говорятъ у насъ на этомъ языкѣ, изъ ста человѣкъ мужчинъ, знающихъ его, по крайней мѣрѣ, двѣ трети только читаютъ или, можетъ быть, пишутъ по-англійски, но бойко не объясняются. И главное затрудненіе состоитъ, какъ извѣстно, не въ томѣ чтобы умѣть самому объясняться, а въ томъ, чтобы понимать обычный говорѣ какой: вы находите въ Англіи и на улицѣ и въ парламентѣ и въ калонѣ, и въ отелѣ. Разъ это препятствіе устранено или вы запасетесь большимъ терпѣнiемъ и выдержкой — вамъ въ Лондонѣ въ смыслѣ матеріальной остановкѣ будетъ удобнѣе и уже никакъ не дороже, чѣмъ въ Парижѣ.
Случилось такѣ что въ первыя мои посѣщенія Лондона — съ половины шестидесятыхъ годовъ — я тамъ сначала прожилъ цѣлый мѣсяцъ и потом, черезъ годѣ посвятилъ этому городу весь season — я совсѣмъ не проходилъ черезъ жизнь отелей и пансионовѣ того, что лондонцы называютъ «бордингъ-гауз». Въ каждый; изъ этихъ пріѣздовъ въ первый — мой собрат по петербургской журналистике, во второй коренной лондонецѣ мистеръ Р. приготовили мнѣ комнаты отъ жильцовъ, и каждый разъ въ одномъ и томъ же кварталѣ въ мѣстности между Оксфордд-стритъ и Британскимъ музеемъ. И вы сейчасъ же очутитесь въ такихъ точно условіяхъ домашней жизни какъ въ Вѣнѣ, въ Берлинѣ, въ Петербургѣ, въ Москвѣ, когда вы нанимаете одну или днѣ комнаты у квартирной хозяйки; но только это, сравнительно съ нашими комнатами отъ жильцовъ за ту же дѣну или даже дешевле, будетъ удобнѣе, тише, чище и наряднѣе. За цѣлыхъ тридцать лѣтъ цѣны такихъ меблированныхъ квартирокъ очень мало измѣнились. Онѣ измѣнились только для насъ, потому что курсъ нашъ упалъ. Прежде фунтъ, стерлинговъ стоилъ шесть съ чѣмъ-то рублей, а теперь около десяти. Но и тогда, и теперь въ тѣхъ же мѣстностяхъ за одинъ или два фунта въ недѣлю, съ прибавкою нѣсколькихъ шиллинговъ — вы можете имѣть помѣщеніе въ rez-de-chaussée или первомъ этажѣ изъ двухъ прекрасно меблированныхъ комнатъ съ прислугой и съ утреннимъ завтракомъ изъ чая и горячей ѣды; а въ отдаленныхъ кварталахъ города до сихъ поръ тоже самое можно имѣть за какихъ-нибудь пятнадцать шиллинговъ, т. е. за семь рублей въ недѣлю. Замѣтьте, что англійскій утренній завтракъ настолько сытенъ, что вы легко останетесь безъ, ѣды и до поздняго обѣда. Ничего подобнаго нѣтъ въ Парнжѣ.
Въ послѣднюю мою поѣздку въ Лондонъ я жилъ въ недорогихъ отеляхъ и въ меблированныхъ комнатахъ; и тѣ, и другія выше сортомъ, чѣмъ въ Парижѣ и не дороже. Неряшливость прислуги и нечистоплотность комнатной обстановки, коридоровъ, лѣстницъ — вы найдете, однако, въ самыхъ бойкихъ кварталахъ Лондона, въ отеляхъ и гарни подозрительнаго характера или такихъ, которые содержатъ иностранцы для мелкихъ коммивояжеровъ съ континента. Въ обыкновеннаго типа пансіонахъ (бордингъ-гаузахъ), и недурныхъ отеляхъ и гарни больше порядочности и домовитости, тишины и чистоплотности. Вы сейчасъ чувствуете, что англичанинъ, даже и не имѣя собственной квартиры, любитъ располагаться, «какъ дома», и вы гораздо удобнѣе и сравнительно дешевле устроитесь въ Лондонѣ для семейной жизни въ готовыхъ меблированныхъ квартирахъ и небольшихъ домахъ, чѣмъ въ Парижѣ. Это почти всегда будетъ цѣлый домъ, состоящій изъ двухъ или трехъ этажей. Даже, если вашъ хозяинъ или хозяйка живутъ отдачей такихъ меблированныхъ квартиръ со всѣмъ, съ посудой и бѣльемъ, они стараются придавать имъ чисто англійскій типъ, домовитости, тратятъ на ремонтъ больше французовъ, вводятъ разныя усовершенствованія комфорта. Въ Парижѣ вы можете, конечно, особенно за хорошую цѣну, найти цѣлый рядъ такихъ меблированныхъ помѣщеній съ посудой и бѣльемъ, но гдѣ все скорѣе разсчитано на то, чтобы произвести внѣшній эффектъ на нанимателя, а въ сущности — тоже съ пыльцей, съ грязцей, съ разными весьма существенными неудобствами.
Точно также и репутація лондонской дороговизны и обособленности, no части ѣды, становится теперь болѣе легендарной, чѣмъ было прежде. Лондонъ, по этой части, сдѣлалъ огромные успѣхи, весьма сильно оконтиненталился и прямо въ интересахъ туристовъ, наѣзжающихъ съ континента. Да и англичане въ послѣдніе двадцать-тридцать лѣтъ такъ много и такъ по долгу живутъ на материкѣ, что и они стали уже менѣе держаться своихъ кулинарныхъ привычекъ.
Всемірная репутація Парижа, по части гастрономіи и кулинарнаго искусства, остается за нимъ и до сихъ поръ; но она имѣетъ значеніе только для тѣхъ, кто можетъ тратить не просто хорошія, а очень большіе деньги на услажденіе своего чрева. Кто бы вы ни были — рабочій, чиновникъ, купецъ, артистъ или досужій фланеръ — вамъ всѣемъ одинаково нужны самые существенные элементы питанія: азотистая пища, мясо, живность, рыба — если вы не вегетарьянецъ, какихъ, кстати сказать, водится больше въ Лондонѣ, чѣмъ въ Парижѣ. И вотъ эта существенная основа питанія въ Парижѣ — до нельзя обрѣзана, сводится скорѣе къ какимъ-то суррогатам, чѣмъ къ настоящей ѣдѣ, подвержена постоянно порчѣ и поддѣлкѣ, и въ маслѣ и молоке, и въ тѣхъ яко бы даровыхъ полбутылкахъ краснаго и бѣлаго вина, которыя вы получаете за дешевыми и болѣе дорогими ресторанными и табльдотными обѣдами и завтраками. И въ тридцать лѣтъ произошелъ замѣтно несомнѣнный регрессъ по качеству ѣды, и прогрессъ по ея дороговизнѣ.
И все-таки, мы, бывало, молодыми людьми, любили распространяться о томъ, какъ въ Парижѣ можно разнообразно и не дорого поѣсть. Впечатлѣніе первыхъ дней, особенно если вы попадали въ началѣ осенняго сезона, бывало всегда очень пріятное и завлекательное отъ обилія ресторановъ, гдѣ вы за какихъ-нибудь два франка могли получать обѣдъ въ пять блюдъ съ полбутылкой вина! Слава Пале-Рояля по этой части продолжалась цѣлыя десятилѣтія и восходила до половины ХѴII-го вѣка и даже дальше. И въ Латинскомъ кварталѣ, въ половинѣ шестидесятыхъ годовъ существовали студенческіе рестораыы съ такой же обстановкой и съ тѣми же меню, какъ въ Пале-Роялѣ, гдѣ вы по абонементу могли имѣть обѣдъ за франкъ и 25 сантимовъ, такъ же изъ пяти блюдъ и съ полбутылкой вина. Всего болѣе славился ресторанъ Лери, на углу улицы Расинъ, противъ перестиля театра Одеонъ, теперь уже не существующій. Скажу мимоходомъ, что въ немъ я помѣстилъ дѣлую сцену моего романа «Въ чужомъ полѣ», написаннаго въ Москвѣ, въ 1866 г., какъ разъ подъ впечатлѣніемъ перваго моего парижскаго сезона, отъ октября 1865 по іюнь 1866 г. Но и тогда все это было или казалось пріятнымъ тѣмъ, кто могъ и хотѣлъ довольствоваться болѣе разнообразіемъ, чѣмъ существенностью пищи, ѣсть такъ, какъ привыкло и большинство французовъ. И тогда, въ обѣдѣ изъ пяти блюдъ, мясо играло самую неважную роль, и въ разныхъ матлётахъ и сиветахъ неблагоразумно было допытываться изъ какихъ элементовъ они состоятъ. Однако, въ то время и вплоть до конца второй имперіи,