— Вот и всё, — сказал Томаш.
— Хмар кус! — крикнул Насир.
Лада лежала неподвижно, с закрытыми глазами, но Томаш сразу заметил, что она не спит. Брови её хмурились — она словно пыталась разглядеть что-то сквозь опущенные веки.
Томаш присел на край кровати, и Лада тут же открыла глаза.
— Это ты? Слава богу! У Фён получилось? Или…
— У Фён получилось, — улыбнулся Томаш.
— Ты как?
Лада приподнялась на локтях и поморщилась от боли.
— Лежи, не двигайся. Со мной всё в порядке. Я здесь, я цел. Ты-то как?
Лада со стоном откинулась на подушку.
— Не очень. Боюсь, я своё отлетала.
— Нет! Не говори так! Ты…
— Сильная, знаю.
— Мы тебя починим, у нас же есть медицинская капсула.
Лада несколько секунд смотрела на Томаша усталым, но в то же время цепким взглядом.
— Что? — не выдержал Томаш.
— Что там было? Из-за чего Джамилю мозги перекосило?
— Там… — Говорить вдруг стало тяжело, воздуха в лёгких не хватало. — Там просто умирающее сознание Аскара, которому попытались продлить жизнь, а в итоге…
— Зачем ты вообще туда полез?
— У меня не оставалось выбора. Я должен был хоть что-то сделать.
Лада прикрыла глаза и коснулась перетягивающих грудь бинтов.
— Болит?
— Неважно. Скажи мне, — она снова попробовала подняться, — почему?
— Что — почему?
— Ты же хочешь его отключить? Почему? Это твой старый друг! — Лада закашлялась. — А мы даже не знаем, поможет ли мне эта капсула.
— Он сам меня об этом просил. Если бы и не просил… — Томаш встал. — Короче, это не обсуждается.
— Погоди! — Лада схватила его за руку. — Ты хоть не зря туда полез? Узнал что-нибудь?
— Наверное. Я пока не уверен. Аскар говорил что-то о спасательных шаттлах, но, возможно, они существуют только у него голове. А если они и правда есть, не факт, что я смогу получить управление над кораблём. Аскар мне передал код доступа, но… — Томаш улыбнулся. — Ты знаешь, никаких «но»! Думаю, у нас всё получится!
— А ты не думай, — сказала Лада. — Сходи и проверь. Чего ждёшь?
— Пока что есть более важные вещи, — сказал Томаш.
Насир спорил с Фён, размахивая руками. Они даже не сразу заметили, как Томаш вышел из отсека.
— Какого елдыша вы творите? А если это был наш последний шанс? Козырь, херзац его так? Сейчас эта шармута выйдет на связь — и чего мы сделаем?
— Да не выйдет она ни на какую связь! Я этому чудищу доморому никогда не доверяла! Ничего хорошего от него быть не могло. Зря вы вообще его запустили.
— Вот же хмар кус! Тебя надо было спросить! Ты хоть представляешь, сколько нам могли заплатить за самописец?
— Нисколько, — сказал Томаш.
Насир яростно на него уставился.
— Ты сам нас в эту харазу втравил и теперь говоришь, что нисколько? Мы ради чего корабль угрохали?
— Корабль мы угрохали, потому что я — идиот, — сказал Томаш. — Да и выбора у нас не было. Зато сейчас-то мы не идиоты, правда? Фён права — нас использовали. Когда всё закончится, можешь меня хоть за борт выкинуть, я даже сопротивляться не буду. А пока у нас ещё дела есть.
Насир промолчал, скорчившись так, словно хлебнул кислоты. Томаш подошёл к двери медицинского отсека.
— Ты уверен? — спросила его Фён.
— Да, — кивнул он, — более чем. Это стоит сделать в любом случае.
Дверь открылась. Томаш склонился над капсулой и положил ладонь на стеклянную крышку. Лицо Аскара, обезображенное ожогами, выглядело пугающе умиротворённым, как будто ему снились приятные и лёгкие сны, а не чудовищный кошмар, где он заперт с разлагающейся куклой, в которую превратилась его возлюбленная.
— Он ведь ничего не почувствует?
— Я не знаю, — проговорила Фён. — Капсула поддерживает его жизнь. Она, правда, харабурдит слегка. Видишь, там индикаторы мигают…
— Я не об этом спросил. Он ничего не почувствует?
— Я не знаю! — Фён поджала губы. — Мы отключим капсулу и… Мне кажется, он просто отключится. Там уже и не осталось ничего, что могло бы хоть что-то чувствовать.
— Он задохнётся?
На секунду Томаш почувствовал в глотке резиновую кишку от машины для вентиляции лёгких. Стало тяжело, всё тело налилось свинцом — гравы, обезумев, захотели повалить его на колени.
— Мне очень жаль, — сказала Фён.
— Отключай, — сказал Томаш.
Лада сама попыталась встать — поднялась рывком, скинула с кровати ноги и застонала.
— Не надо! — подбежал к ней Томаш. — Мы поможем!
— Я слышала, как вы спорите, — прохрипела Лада. — Вы же про кабура? Что с ним?
— Не торопись ты так…
Томаш обнял Ладу за талию, а Насир подхватил её за плечо. С их помощью Лада смогла подняться, но ноги у неё тут же подкосились, и она вскрикнула от боли.
— Потерпи, пожалуйста, тут всего несколько шагов.
— Что с тараканом? — Лада посмотрела на Томаша мутным взглядом.
— Херзац полный таракану! — сказал Насир. — Одни ножки теперь от этого елдыша остались!
— В смысле? А как же Айша?
— Пойдём! Херзац с этой Айшей! Фён сейчас капсулу готовит! Через часок будешь у нас, как саидат!
Они сделали шаг к двери, и Лада, оступившись, повисла у них на руках.
— Вот же херзац! — выругался Насир. — Давай, я попробую её на руки взять.
— Я что, так сильно исхудала? — улыбнулась Лада. — Не дури, Насик. Ты меня один не удержишь.
Насир сердито насупился, но ничего не сказал.
Ещё один шаг.
— Аккуратнее!
Томаш сильнее обхватил Ладу за талию, и она вцепилась в его плечо, словно они балансировали на краю пропасти.
— Вот так, — сказал Томаш. — Осторожнее.
Но в коридоре они остановились.
— Дайте передохнуть, — сказала Лада.
Пот стекал у неё по лицу.
— Так что вы с кабуром сделали? Я думала, Томаш его отключит просто, в ящик поймает.
— Отключит, как же! Они этого елдыша резаком поджарили!
Лада приподняла брови и посмотрела на Томаша.
— Ты сам так решил? А как же твои миллионы? «Припадка» ведь больше нет.
— Не было никаких миллионов, — сказал Томаш. — Кабур к вирту подключился и высасывал из него всё, что мог.
— А для он ещё был нужен, мальчики? Высосать все данные, какие только сможет.
— Вот именно! Для чего ещё, херзац его так!
— Из-за него весь вирт в ночной кошмар превратился, — сказал Томаш.
— Так ты из мести?
— Из мести, не из мести — неважно. Вы серьёзно верите, что нам бы что-нибудь заплатили? Айша ведь до сих пор ничего не ответила? Все эти лакры, священные договоры… Всегда можно лазейку найти. Скажешь не так, Насир?
— Так или не так, — пробурчал Насир. — Могли бы и правда в ящик его засунуть, а не резаком полосовать.
— Не спорьте, — сказала Лада. — Что сделано, то сделано. Пошли, я вроде оклемалась.
Они кое-как добрались до медицинского отсека. Фён стояла на коленях у раскрытого саркофага и копошилась в проводах.
— Всё в порядке? — спросил Томаш.
— Да. — Фён подняла голову. — А вы как?
— Нормально, — буркнул Насир.
Они подвели Ладу к капсуле, но Фён тут же вскочила на ноги.
— Вы чего, совсем уже? Нельзя в одежде! Её раздеть сначала надо!
Лада присела на край капсулы.
— Оставьте нас, мальчики. Мы тут как-нибудь разберёмся.
— Хорошо. — Томаш толкнул Насира локтем. — Пойдём.
— Томаш! — Лицо у Лады исказилось от боли. — Спасибо!
Томаш кивнул.
— Эх! — махнул рукой Насир, когда они вышли в коридор. — Сейчас бы тинктурки глотнуть! Столько всего тут навалилось!
— Не до тинктуры, — сказал Томаш. — Тебе свежая голова нужна.
— И долго ты будешь здесь стоять? — проворчал Насир.
Томаш молча смотрел на главный терминал. Света в рубке почти не было — казалось, после отключения Аскара все системы начали отказывать одна за другой.
Корабль умирал.
Томаш потянулся к клавиатуре — и снова замер.
— Что ты вообще хочешь сделать? — спросила Фён.
— Я сам не уверен. Может, это просто бред — мой или Аскара. Но это всё, что у нас есть. Несколько секунд, и всё будет решено.
— Тогда давай проверим, — пожала плечами Фён. — Не получится — что-нибудь новое придумаем.
— Например, что?
— Адыр елдыш!
Насир щёлкнул включателем, и терминал раздражённо загудел. Прошла системная проверка — зажглись, подражая цветомузыке, индикаторы на панели, и голографический экран яростно, как из последних сил, засверкал.
— Вот и всё… — пробормотал Томаш и потёр ладонью грудь.
— Да что всё-то, херзац его так?
— Либо это сработает, либо…
— Так, спокойнее, — сказала Фён. — Что надо сделать? Как тебе должны дать доступ?
Томаш напряжённо смотрел в экран. Фён толкнула его плечом.
— Что сделать нужно?
Терминал, не дожидаясь команды, сам запустил программу навигации — как эффектную заставку в режиме энергосбережения, — и под потолком закружились мерцающие звёзды. Томаш вздрогнул.
— Что с тобой? — тихо спросила Фён.
— Ты знаешь, — проговорил Томаш, — я так раньше это любил — звёзды, полёты, ощущение постоянного движения.
Он уселся на пол и привалился спиной к терминалу.
— Когда летишь, ты как бы вне времени и пространства, понимаешь? Удивительное чувство! Ты как будто в другом измерении, принадлежишь только самому себе. А всё, что волнует людей на планетах, кажется таким ничтожным и мелким, как сами эти планеты на навигационной карте.
— Не уверена я, что понимаю, — сказала Фён. — Это мой первый настоящий полёт был, если выходы на орбиту не считать. Не успела я ничего почувствовать, не до того было.
— У нас чего, время для исповеди? — проворчал Насир.
— Я так это раньше любил, — сказал Томаш. — А сейчас, когда на карту смотрю, мне страшно. Страшно, понимаешь?
— Отдохнуть тебе надо, аотар! Поднимайся. Хорош пыль задом подтирать.
Томаш встал.
— Мы потом об этом поговорим, — улыбнулась Фён. — А пока делай, что собирался, и пойдём есть, а то еда остынет.