Совсем рядом, за зданием театра, сверкала на солнце Башня, словно ракета на стартовой площадке, нацеленная блистающим шпилем в холодное октябрьское небо. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – все-таки улыбаясь, пропел про себя Юрий и перевел взгляд на огромный экран со стороны возведенной сцены. Показывали танцы молодых мужчин и женщин, разодетых в русские национальные костюмы, слышалась веселая музыка. По периметру площади стояли столы и навесы, возле которых расслабленно общались друг с другом люди в белых халатах. Все ждали обращения лидера к нации и начала всеобщей вакцинации.
Хотя не совсем всеобщей. Некоторых вакцинировали еще вчера. Например, его Марину вызвали заранее в поликлинику, и он тогда еще напрягся по этому поводу и пошел вместе с ней, но все прошло быстро и спокойно. После прививки вручили продуктовый набор и отпустили. Правда, предупредили, что после вакцины могут быть осложнения и болевые ощущения и что если будет невмоготу, надо будет вернуться за медикаментами.
Наконец музыка стихла, и отдельные реплики на секунду повисли в воздухе. Затем все стихло окончательно, и люди устремили свои взоры на экран. Из затемнения появилось уверенное лицо Лидера. Он внимательно оглядел, казалось, каждого и начал со слов приветствия.
– Здравствуйте, граждане! Я рад вас приветствовать в этот важный для всех нас день, когда мы, наконец, после долго блуждания во тьме и хаосе нашли друг друга и стали плечом к плечу. Сегодня, когда финансовый кризис все сильнее сжимает свои тиски, многое приходится переосмыслить нам всем. Чтобы в буквальном смысле выжить, нужны кардинальные изменения, и сегодня мы к ним готовы. Те первичные меры поддержки, которые мы развернули в последние дни, только прелюдия к целому комплексу мер, разработанных нами. И они помогут наконец побороть нищету, а кое-где и голод. Ситуация усугубляется, как вы все знаете, дошедшей и до нас пандемией, которую мы никак не можем игнорировать и которая является самым первым вызовом, на который нам предстоит ответить. Весь мир под ударом болезни, которая только усугубляет разразившийся кризис. Наш единственный шанс в объединении перед лицом всеобщей опасности и решительном и организованном противостоянии. Вместе мы победим!
Все громче и оживленнее реагирующая толпа закричала и заглушила следующие слова Лидера, но Лидер продолжил, и все стихло.
– Именно поэтому все мы собрались сегодня по всей стране вместе с другими государствами на всеобщую вакцинацию, благодаря которой весь мир победит пандемию, и продолжим наш путь к восстановлению всеобщего благополучия. Я хочу еще раз выразить благодарность нашим медикам, сделавшим возможным мировой прорыв и приведший к созданию этой уникальной вакцины, которая без преувеличения спасет мир!
И снова еще громче понеслось над площадью: «Ура!», еще дольше неутихающее и, казалось, передающееся вибрацией по асфальту в берцы и пятки.
Громкость звука вдруг увеличилась, и последние слова лидера перекрыли всеобщие овации:
– Так давайте преодолеем вместе эту беду и закатаем рукава для наведения порядка в нашей стране! А сейчас я прошу всех без спешки и суеты пройти к пунктам вакцинации. Мы все предусмотрели, вакцины хватит на всех! Не беспокойтесь и соблюдайте порядок! Еще раз поздравляю вас всех и всего вам доброго!
Экран медленно потух, и заиграл гимн, легко перекрыв отдельные крики. Люди уже начали медленно теснить ближние к столам ряды.
Первые счастливчики суетливо подставляли плечи для укола и сразу после приложения и закрепления пластырями ваты, смоченной спиртом, забирали свои продуктовые наборы и поспешно отходили, опасливо прижимая средних размеров пакеты к груди. На лицах радость перемежалась с подозрительностью по отношению к окружающим, многие даже не трудились опустить закатанные для прививки рукава.
Совсем рядом возле одного из столов через общий шум пробились крики, и Юрий двинулся вдоль оцепления, держа наготове дубинку.
Там стоял дед в джинсах и серой куртке и тянул к себе пакет с продуктами, который у него пыталась отобрать щуплая молодая девушка в белом халате, самоотверженно объясняющая:
– Проднаборы выдаются только после вакцинации!
Раскрасневшиеся щеки делали девушку похожей на матрешку.
– А я не хочу вашей вакцинации, что мне теперь, есть не положено? Президент сказал: «Продукты всем!».
У дедули обнаружились заросшие седой щетиной щеки, живые, хоть и слегка выцветшие голубые глаза и желтые зубы заядлого курильщика.
Матрешка настаивала:
– У меня инструкции: проднабор только тем, кто получил вакцину!
– Уколи себе лишний раз! – не сдавался дед.
– Это же для вашего блага, дедушка! Как вы не понимаете? Это же вас защитит!
– Так чего вам бояться, если вы все такие защищенные будете? Это мне надо бояться!
– Так за вас переживаем!
– Тогда отдай продукты!
– В чем дело? – с напускной строгостью спросил Юрий.
Медичка с видимым облегчением повернулась:
– Да вот товарищ отказывается от всеобщей вакцинации.
Дед отважно поднял подбородок, так как указательный палец он мог только оттопырить от сжимаемого пакета:
– У меня конституционное право!
Юрий нахмурился, надеясь урезонить воинствующего старца. Забирать его в участок не хотелось.
– Вы чего хулиганите, гражданин? Вам сказали: сначала вакцинация, потом продпаек!
Дедуля начал загнанно оглядываться и с отчаянием выкрикнул:
– Да подавитесь вы своими харчами! – Пакет он так и не выпускал.
Неужели не успокоится? Такой день солнечный… Эх.
Юрий предпринял последнюю попытку:
– Гражданин, если вы отказываетесь от всеобщей вакцинации, мы будем вынуждены оформить протокол.
– Если догоните, соколы!
И дед неожиданно вырвал пакет у расслабившейся матрешки и с невероятной для своих лет скоростью рванул в толпу.
Юрий, сдерживая смех, побежал следом, специально понемногу отставая. Хоть бы смог затеряться в толпе.
Тут кто-то из молодых, да ретивых гвардейцев налетел на старца, повалил и заломал руки.
– Пусти, окаянный! – завопил дедуля. – Что ж ты делаешь! Я и так уже помирать собрался!
Молодой сержант невинным ангелом поднялся вместе с помятым дедом и доложил Юрию, бдительно наблюдая за задержанным:
– Пресечена попытка побега нарушителя!
Юрий вздохнул. Теперь как минимум от штрафа деду не уйти.
– Ну оформляй, раз пресечена, – ответил Юрий и развернулся.
Раздвигая плечами народ, он почему-то вспомнил про Ивана. Интересно, он сегодня тут или прививается по месту жительства?
Оглушительная музыка из десятков колонок давила на барабанные перепонки, а над всей какофонией нависала уходящая в небо стена Башни. Теперь она была гораздо ближе не только географически…
Юрий, напрягшись, передал огромную, битком набитую сумку водителю пазика Лехе, который виновато заглядывал ему в глаза, протягивая из автобуса руки. Он даже что-то хотел сказать, но Юрий отошел, чтобы уступить место следующему за ним Коле Горину с другой сумкой, которую тот тащил двумя руками.
Вытирая пот и поправляя марлевую маску, Юрий двинулся обратно к подъезду за остатками вещей. Кто бы мог подумать, что они обрастут таким количеством скраба в своей однокомнатной квартире. Даже не верилось, что все это помещалось на тридцати квадратах.
Но сумки казались в десять раз тяжелее от того, что ему полчаса назад рассказал Леха. Который теперь все норовил еще раз извиниться и сказать, что он не знал, что Юрий не в курсе.
Оказывается, общага, в которой Юрию дали комнату, была не так давно отжата адвокатами МВД у бывших теперь жильцов. Многим из них было некуда идти, и их просто выгоняли на улицу. Но как будто этого мало, чтобы омрачить радость от переезда, так добрый Алексей участливо поинтересовался, как же жить в комнате, где человек повесился…
Пожилому учителю было некуда податься, с работы его тоже уволили, родственников не осталось, и он закончил свой жизненный путь на крюке от люстры.
Юрий только прорычал Алексею: «Если скажешь Марине, пришибу!» – и пошел носить вещи. Менять что-то уже поздно. А здесь оставаться небезопасно.
С неба срывался мелкий дождь, типичный для поздней осени, но это никак не влияло на толпу в человек двадцать, собравшуюся возле небольшого супермаркета на углу их дома. Они кричали и время от времени оглушительно барабанили в металлические опущенные жалюзи входа. Магазин был закрыт вот уже третий день. Кто-то пинал сетку забора, поверх которого щетинилась колючая проволока, но столбы пока держались.
В заледеневшей с ночи луже застыла давно заляпанная грязью и разорванная пополам афиша о концерте какого-то на хер никому не нужного рэпера. Пир во время чумы так и не состоялся. Как и говорил Иван, развлечения уже не работали. Прежде людям нужно хлеба, а потом уже зрелищ.
И все-таки оставлять дом, в котором он жил с детства, было грустно, да и с Иваном теперь больше не будет повода пересечься.
– Много там еще? – крикнул Леха Юрию, выразительно кивая и пуча глаза над маской в противоположную сторону от магазина. Юрий обернулся и увидел еще человек пятьдесят, направляющихся к меньшей толпе, кто-то даже в масках. Это были уже не такие разношерстые и разновозрастные, а почти все молодые, с недобро горящими глазами. У многих под плащами что-то топорщилось.
Проходя мимо пустых качелей на детской площадке, кто-то звонко приложился битой к металлической стойке, другие стали футболить остатки деревянного щита, на котором еще угадывалось уже намозолившее глаз объявление о сборе для вакцинации и раздаче продуктов. Раздаче, которую прекратили на следующий день после вакцинации…
Пора уезжать. Дальше толпа начнет громить магазин, как это уже происходит во многих районах города, и лучше не попадать под руку ни беснующейся толпе, ни ОМОНу, который по-любому на подходе.
Юрий кивнул и успокаивающе ответил:
– Пара ходок осталась.
Серега Нофрин, вышедший из подъезда с сумкой на плече, с осуждающим выражением посмотрел в сторону магазина и что-то пробурчал себе под нос. Юрий только разобрал: «Ну что творят?»