Нередко именно в это время мне снились особенно необычные сны, их порой называют сладкими. Не могу не согласиться.
Однажды в таком «сладком сне» я оказался после чтения мне Бабаней сказки про «Бармалея» Корнея Чуковского. Особенно меня впечатлили в ней первые строчки:
«Маленькие дети!
Ни за что на свете
Не ходите в Африку,
В Африку гулять!
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие
Злые крокодилы
Будут вас кусать,
Бить и обижать, —
Не ходите, дети,
В Африку гулять.
В Африке разбойник,
В Африке злодей,
В Африке ужасный
Бар-ма-лей!
Он бегает по Африке
И кушает детей —
Гадкий, нехороший, жадный Бармалей!..»
Конечно же, презрев наставление, я отправился гулять в ужасную Африку. Во сне. В нём я был непобедимым отважным героем и легко расправился не только с акулами, крокодилами и гориллами, но и с гадким, нехорошим и жадным Бармалеем. Едва я замахнулся на него кулаком, как он тут же испугался и убежал куда-то далеко за Лимпопо. Далее я гулял по Африке без всяких помех, хищные звери, завидев меня, прятались в свои укромные норы, опасаясь даже высунуть нос. Вот такой страх навёл на них я. Возгордился от этого.
Я даже нисколечко не испугался, когда из огромной пропасти ко мне потянулась огромная голова жирафа, ведь у него были очень добрые большие чёрно-бархатные глаза. Я собрал траву и накормил его. Увидел в небе чудесную радугу, хотел добраться до неё по шеи жирафа, он уже охотно подставил её, но тут я проснулся…
Ох, как не вовремя!..
Лужу в Нижнем огороде я всегда уважительно обходил стороной, не сминал мягкие берега, дабы не портить её и после не отмывать от грязи сандалии. Она почувствовала ко мне доверие и однажды открыла свою сокровенную мечту:
– Когда я вырасту, то стану большой-большой, как море.
На старом вязе сидела ворона и хрипло прокричала, откровенно глумясь:
– «Мо-ор-р-ре!», «мо-ор-р-ре!..» Какая глупость! Даже самое маленькое море всегда будет больше самой огромной лужи. А ты размечталась – «мо-ор-р-ре!»
То ли старый вяз на неё рассердился, то ли пролетавший ветерок решил заступиться за лужу – ветви дерева гневно закачались и беспардонная птица улетела.
В один из следующих визитов к луже, которая мечтала стать морем, я заметил на её берегу причудливый камушек с серыми прожилками и ржавыми пятнами. Чем-то он приглянулся мне, я долго рассматривал его. Он согрелся в моей ладони, подобрел и признался, что у него тоже есть мечта – он очень хочет стать звездой. Наверное, почувствовав во мне недоверие, заявил, что твёрдо верит в это: а кто очень сильно чего-то желает, тот этого обязательно добьётся. Подобное я не раз слышал от взрослых, а потому согласился с ним и вернул на прежнее место у края лужи. Наверное, они были друзьями. Так мне подумалось, но спросить об этом я не догадался.
После обеда с куском деревенского домашнего хлеба, намазанного повидлом, я вышел на улицу. Посидел на завалинке, доел хлеб.
Кольки дома не было, никто из мальчишек не выходил, было скучно. Потянуло к лесу, но желание отбили Никтошка и Бябяка, о которых я сразу же вспомнил.
Походил по двору, разглядывая лебеду. Вспомнил слова дедушки, что в голодные годы её ели. Наверное, очень невкусная была. Хорошо, что голода нет.
За домом обратил внимание на огромную ржавую бочку, наполненную водой, которая лишь на пару моих ладоней не доходила до краёв. Сначала меня привлекли причудливые облака, отражающие на водной глади. Потом я заметил каких-то юрких насекомых, бегающих по воде. Удивился – почему они не тонут?!. (Наверное, это были водомерки, позже я прочёл о них в умных книгах.)
С высоты наблюдать за ними было не столь интересно, я пригнулся, а затем и ещё ниже. Стал смотреть почти со стороны – и передо мной открылась вселенная! Теперь зеркальная плёнка с воды исчезла, я увидел всю её толщу до самого дна, а в ней мириады крохотных точек: они были живые и двигались. Я назвал их микрошечками. Вспомнилось ночное небо с неисчислимым количеством звёзд. Дедушка сказал, что это космос, он не имеет ни начала, ни конца.
Наверное, эта бочка была для этих крохотулек таким же космосом, он являлся их миром. Может быть, они тоже считали его беспредельным, не зная ничего о том, что находилось за пределами бочки. И уж совершенно не подозревали, что я стою рядом, гляжу на них. Могу принести воды и плеснуть в бочку. Сейчас она в ней тёплая, согрелась на солнце, а холодная вряд ли микрошечкам понравится, запаникуют: «Катастрофа! Конец света!..» Могу опрокинуть бочку и погубить всю их вселенную… Нет, этого делать нельзя, вода нужна, не зря же её тут держат!..
Позже спросил, для чего бочка с водой, мне дедушка сказал, что на всякий случай: пожар может случиться, не приведи Господи, помыть что-то, полить в огороде, если вдруг в колонке её не будет.
Позже я не раз подходил к бочке и наблюдал за водомерками и микрошечками в толще воды, размышлял над их жизнью и чувствовал себя их богом…
В ту ночь во сне я летал над избой, огородами, направился было к лесу, но вовремя вспомнил о Никтошке и Бябяке, повернул обратно…
Проснулся почти счастливым.
В лес, несмотря на запреты, я иногда заходил, но потом в кустах где-то слышал шорох или страшный крик – это злодеи Никтошка и Бябяка готовились меня подстеречь и напасть. Тут же со всех ног пускался наутёк. Они стали истинным кошмаром, отравляли мне всё лето.
Я пытался сделать лук, чтобы подстрелить чудищ лесных, но он выходил каким-то не таким, как надо: стрелы пускал недалеко, да и летели они куда угодно, но только не в цель. В конце концов я оставил эти попытки. Стал думать о другом оружии.
Нашёл подходящую палку. Дедушка Семён обстругал её, обмотал рукоятку лыком и у меня появился почти настоящий меч, я называл его мечом-кладенцом. В сарае нашёл большую крышку с ручкой, она висела на гвозде. Бабаня сказала, что эта крышка от выварки, которая давно проржавела и прохудилась, пришлось её выбросить, а вот крышку она повесила тут на всякий случай: запас карман не тянет. Я не понял слова бабушки: крышка-то висела тут, а не лежала в кармане, как она может его не тянуть?..
Бабаня позволила мне крышку взять, она стала мне хорошим щитом, почти настоящим. Такие я видел на картинках у русских воинов, выходящих на бой с врагом.
Как-то я сказал дедушке, что в лесу живут страшный Никтошка и злючий Бябяка. Он накричал на бабашку:
– Заморочила голову мальчонке, шагу ступить боится. Нет там в лесу никого!
– Есть, я видел… то есть, слышал.
– От страха глаза велики. Если ты кого-то боишься, то он смелеет. Так что не бойся, и тогда испугается он. Запомни это на всю жизнь. Смелость города берёт!
– А Бябяку она возьмёт?
Дедушка рассмеялся и закивал головой, глядя на бабушку:
– Обязательно возьмёт!
Ободрённый, я в тот же день вооружился мечом со щитом и смело вступил в лес, чтобы сразиться со всеми тамошними злодеями.
Вошёл по тенистый полог леса, держа меч-кладенец наизготовку. Сразу смолкли все звуки. Я осмелел: они меня боятся, прячутся! Правду сказал дедушка: если не боишься ты, то боятся тебя.
– Выходите! – крикнул я, но мой призыв остался без ответа.
Я шёл всё дальше и дальше. Ни Никтошка, ни Бябяка не решились выйти на честный бой против русского богатыря…
«Наверное, они крадутся сзади, заходят со спины…», – мелькнула мысль. Я резко обернулся и хлестнул мечом подкрадывающегося ко мне Бябяка. Он тут же исчез, даже глаз его не уловил. А устрашённый Никтошка не вышел из кустов, забился куда-то подальше, боясь даже шевельнуться.
Мне показалось, что он прячется в тени больших лопухов, и я тут же искрошил большие мясистые листья, смертельно напугав Никтошку, сразу же сбежавшего от меня и прокаркавшего вдали вороной. Будет знать!..
Возвращался домой с победой, с порога сообщив Бабане:
– Я победил Никтошку и Бябяку!
– Конечно, конечно победил! Кому же ещё его побеждать, как не тебе, богатырь всея земли русской! Садись, победитель, за стол, обедать будем…
Ночью, видимо, после обильных квасных возлияний проснулся и направился к временному деревянному туалету во дворе. Он располагался метрах в тридцати.
Испытывал весьма ощутимый страх, хотя Бабаня и дедушка меня дружно уверяли, что даже ночью никакие Никтошки или Бябяки к дому не подходят: не бойся никого! Да и неподалёку на улице стоял у дороги столб с маленькой лампочкой под жестяным колпаком, который поскрипывал под лёгким ветерком. Свет её казался жёлтым, но всё же ухитрялся довольно ощутимо рассеивать тьму.
Туда я шёл скорым шагов, оглядываясь по сторонам, а вдруг какое-нибудь чудище лесное сюда пришло, назад же нёсся словно на крыльях, ускоряя и ускоряя свой бег. Уже едва касаюсь дорожки кончиками ног. Пришло восхитительное ощущение, что ещё шаг-другой, и я полечу по воздуху, но пришлось тормозить, в последний момент приседая и выбрасывая руки вперёд на стену, чтобы окончательно погасить скорость. Удалось!..
Позже такое повторялось многажды. И каждый раз я пытался бежать всё быстрее – а вдруг полечу! – и всегда не хватало буквально пары шагов. Очень жалел, что дорожка слишком короткая. Эх, будь она чуточку длиннее!
По сей день во мне живёт ощущение, будто я мог взлететь без всяких аппаратов, только силой своей мысли. Вернее, сильнейшего желания, жажды полёта. Увы, мне так и не удалось проверить, действительно ли я был тогда на такое способен?
Уже взрослым узнал о левитации – полётах без всяких аппаратов. Это случалось с разными людьми. Например, в Москве толпы народа видели, как по воздуху перелетал Москву-реку Василий Блаженный, чьим именем был назван затем храм на Красной площади. Возносился в воздух во время молитв святой Серафим Саровский. Были способны на такое и индийские йоги. Даже проводят соревнования «летающих йогов». Разница между святыми и йогами в том, что у первых левитация была, так сказать, побочным продуктом, они к ней не стремились, она появлялась сама собой. Йоги же владеют методиками, которые позволяют научиться летать. Наверное, не всем.