На сцену взошел управляющий театром и потребовал тишины. Добившись ее, он объявил, что в зале, гордящимся лучшей в мире акустикой, – тут, как по команде, раздались, а потом также дружно стихли ликующие аплодисменты – в этом зале сегодня имеет быть оперный спектакль – сочинение композитора Рондера. Управление театра приготовило сюрприз: сам господин Рондер выступит перед публикой.
Воцарилась тишина. Потом откуда-то из глубины возникла прекрасная музыка. Взлетели чудные голоса и заполнили собой пространство. Слушатели старались придавать своим лицам выражение, адекватное событиям развертывающейся на сцене драмы. “Как жаль, что в нашей стране нет входа в этот дивный храм. Тяжелые камни истории завалили вход” – подумал Бернар. Райлика глядела на сцену и отмечала про себя: “А ведь мой Нимрод похож на белокурого богатыря со щитом и копьем!” Перевела быстрый взгляд с оригинала на копию: “Похож-то, похож, но мой ли?”
Быстро пролетело время четырехчасового спектакля. Музыка смолкла, занавес упал, публика трепетно ждет. И вот, свершилось. Из-за тяжелого плюшевого полотнища вышел господин Рондер. Крупная фигура, слегка лысоват, подбородок чуть скошен. Простотой одежды сходствует с обитателями галереи, а не лож. Смущенно улыбнулся, раскланялся. Глаза – сама доброта. Впервые видевшие его удивлялись, как человек такого непритязательного и благодушного вида создает столь потрясающе мощные и непререкаемо великие творения. Знавшие его прежде говорили, что у человека с открытой душой и лицо открытое.
“Дамы и господа! Соотечественники! Сегодня вы слышали мое последнее сочинение, – начал говорить Рондер негромким мягким голосом, – И моя душа ликует, ибо я вижу, что тронул сердце истого шназа! Гордый шназский дух наших древних преданий я воплотил в звуках музыки и пения. Подлинное искусство произрастет на земле национальной истории. Судьба даровала нам, шназам, великую историю, и мы даруем миру великую музыку.
Почтенные дамы и господа! Хочу остеречь вас от ложного обаяния фальшивой музыки, что ныне пробивает себе дорогу. Эрцы, народ без родины и земли, за три тысячелетия так и не породивший национального своего искусства, создают подделки и портят вкусы. Композиторы из эрцев способны лишь к подражанию, и притом только в части формы, но не содержания, ибо в их душах отсутствует собственное художественное содержание, а к чужому приобщиться невозможно.
Мы не должны более стыдиться естественной антипатии к внешнему виду эрцев и к языку сего неспособного народа, но должны стыдиться нашей наивности, подвинувшей нас принять ложную идею равноправия. Я говорю Эрцам: “У вас есть спасение – оно в отказе от самих себя!”
Дамы и господа! Дорогие мои шназы! Сегодня вы слышали нечто свое и подлинное. Дай нам бог умение, чтобы распознать, и мужество, чтобы отбросить, – чужое и фальшивое.
Благодарю за внимание”.
***
Потрясение и разочарование. Луиза и Райлика не поняли произнесенной на шназском языке речи, но бледные лица Бернара и Нимрода вселили в женщин страх. Нимрод, срезая углы, передал смысл рондеровых слов. Бернар огласил свою беспощадную версию.
В гостиницу возвращались за полночь.
– Мои предки и твой отец, уроженцы страны Ашназ, на путях просвещения искали спасения эрцам. Шназы предлагают нам другой план спасения – отказаться от самих себя, – сказал Бернар, обращаясь к Нимроду.
– Рондер говорил от своего имени, – возразил Нимрод.
– А громкие аплодисменты от партера до галереи?
– Я смущен и подавлен, как и вы, господин Фальк.
– Командирство твоего отца… Мир праху его.
– Шназам трудно простить нам исключительность, они посягают на нее и подозревают, что цели наши – вселенские. Нужны время и вера.
– Ты говоришь, как проживший жизнь старик, хотя старик-то я! Веры во мне довольно, а время смеется нам в лицо. На полтора века мое время опережает твое, но мы решаем одну задачу!
– Страна Эрцель – страна эрцев. Уповаю на то, что вы ближе к цели.
– У нас то же упование. Оно и привело нас сюда, за Свитком спасения.
Бернар задумался. Воцарилось молчание, которое он же и нарушил.
– О, в мою старую голову пришла блестящая мысль! А почему бы тебе, дорогой мой Нимрод, не нанести нам ответный визит? Ты все увидишь своими глазами. Да и мои жена и дочь очень полюбили тебя.
– Благодарю вас, господин Фальк.
– Луиза, Райлика! – крикнул Бернар ушедшим вперед женщинам, – Я пригласил к нам Нимрода!
– Отлично придумано, папа!
– Мы с Райликой давно уж решили, что пригласим Нимрода. Я рада, что ты догнал нас, – сказала Луиза.
Нимрод провел бессонную ночь. Впереди – крутой поворот судьбы. “Мои отношения с Райликой абсолютно не определены. Тут требуются вера и время. Кажется, давеча я это говорил. А докторат? Для завершения необходим год. Опять – вера и время”.
Утром Нимрод сообщил Фалькам, что счастлив принять их приглашение, и приблизительно через год, завершив труд, прибудет в страну Эрцель. Это заявление сильно повредило возлагавшейся на Нимрода надежде, но не убило ее.
Нимрод подготовил обстоятельный доклад и предстал с ним пред господином Вайсом. Вечером глава общины в сопровождении своего молодого помощника навестил Фальков в гостинице.
– Дорогие мои гости! – начал господин Вайс, – Господин Ламм осведомил меня об обстоятельствах вашего пребывания в Уухене. Мне также известно, что господин Ламм через год будет принят вами в стране Эрцель. Я полагаю, что в отношении Свитка правильным будет следующее решение. Отправляясь в вашу страну и в ваш век, Нимрод возьмет Свиток с собой. Полностью доверяясь господину Ламму, я возлагаю на него ответственность за решение судьбы Свитка спасения – оставить его в стране Эрцель или вернуть в страну Ашназ. Теперь – я весь внимание.
– Нашим первоначальным желанием было забрать Свиток самим. Мудрость отсрочки усматриваю в том, что она милосердно потакает нетерпеливому характеру эрцев. На год короче станет ожидание неизбежного спасения после получения Свитка, – ответил Бернар.
– Как вам понравился Уухен? – перевел разговор на другое господин Вайс, поняв иронию и не имея намерения менять решение.
– Уухен великолепен, но…
– Можете не продолжать, господин Фальк, я все знаю. Цель ораторства – зажигать толпу, а не искать истину. Прискорбный инцидент.
– Господа Вайс и Ламм! Мы с Райликой приготовили прощальный ужин в кулинарных традициях страны Эрцель. Милости просим, откушайте с нами! – выпалила Луиза припасенную фразу.
– О, благодарим! Останемся на ужин, Нимрод?
– Разумеется, господин Вайс.
Окончился ужин, изощренностью блюд весьма впечатливший шназских эрцев. Состоялась церемония прощания. Несколько фраз, которыми обменялись Райлика и Нимрод наедине, прозвучали хотя и сердечно, но отчасти напряженно и натянуто.
Утро следующего дня Фальки встретили в своей квартире в Авиве.
Глава 5 Диана и Алекс
Начинать тяжело. Начинать во второй раз тяжелей вдвойне. Опыт первого раза мешает. Благословен, кто умеет пренебрегать собственным опытом. Возможно, и стереотипы виноваты. Голова взрослого не tabula rasa. Как славно, если есть доброхот, помогающий новичкам одолеть робость, что мешает стереть с доски старые знаки!
Гилад – находка для Дианы и Алекса. Ему известен образ мысли пришельцев из Хорфландии – первым делом дай им работу. Гилад помог. Затем определил их на лучший курс для изучения эрцита. Ведь они люди интеллигентные, им никак нельзя без языка.
– За нас правительственные министерства радеют. Почему мы принимаем благодеяния Гилада и зачем мы ему нужны? – спросил Алекс Диану.
– Ты прав, радеют. Пока не поняла, зачем нужны.
– Он алчет наших душ.
– Пусть так. Пока дурного от него не видели.
– Это верно, но…
Алекс не знал, как закончить фразу.
Гилад был ненавязчив и открыт. “Цель нашего общества помощи новоприбывшим – внедрить в сердца хорфландских эрцев, живших в отрыве от народа, его дух и веру. Не эмигранты, а патриоты нужны стране. В практических делах мы помогаем бескорыстно, но с корыстью воспитать приверженцев идеи великой страны Эрцель” – как-то сказал Гилад своим подопечным. Диана простодушно заметила, что она не эрца, а хорфландка. В первый момент Гилад опешил, внимательно посмотрел на нее. Факт этот усвоил и переварил быстро. Впоследствии продолжил свою миссию с новым азартом.
Поначалу Гилад естественным образом избрал Алекса главным объектом своего миссионерства. Сенсационное сообщение Дианы разожгло его энтузиазм и заставило перераспределить усилия в пользу равенства. Он приезжал по вечерам, сажал подшефных в машину, возил по всей стране, показывал места воинского геройства и иных нетленных заслуг народа эрцев. Часто бывали они за серой линией. Тут Гилад паче всего воодушевлялся. “Здесь, а не в Авиве, будущее страны и народа!” – внушал. “Не мира просить у геров, а вытеснять чужаков с древней нашей земли следует!” – наставлял и остерегал новых граждан от неверных воззрений.
Гилад говорил вдохновенно и умело. Религиозные темы – любимые им. Разбить в пыль скалу атеизма – достойная цель. “Безбожие свидетельствует о силе ума, но сила его ограничена и не открывает истины, а без нее нет счастья, которого всякий хочет. Обреченный на неведение, безбожник несчастен”, – проповедует Гилад. Подчеркнуто скромное одеяние Дианы стало этапом на пути к успеху внедрения моральных традиций в головы переселенцев. Гилад объяснил: “Любое, хоть самое малое деяние на благом пути есть кирпич для постройки храма”.
Итак, Гилад говорил-старался для обоих потенциальных неофитов равно, но питомцы понимали ментора не равно. Диана ловила каждое слово, неспособный к языкам Алекс не поспевал за беглой речью. А что же наставник? Всякому пахарю милее тучный клин, туда и направляет свой плуг. Неуспех злобил ученика, успех тревожил ученицу.
***
Не своих, а Алекса достижений, хотела честолюбивая в прошлом Диана. Две причины тому. Любящая жена тяготилась приоритетной ролью. Хотелось быть ведомой, хотелось передать супругу место у семейного руля. Возлагала надежды на новое начало, а оно не принесло новизны. Второе – Диана страшилась, как бы растревоженное самолюбие не стало искать успокоение в бальзаме старого греха. Время показало: опасения были напрасны. Вино Алекс прочно забыл.