{83}. Через месяц корабль был разобран на стапеле не только из-за низкой степени готовности, но и потому, что его характеристики уже не удовлетворяли британское адмиралтейство, которое с 1912 г. строило быстроходные линкоры с 15-дюймовой артиллерией{84}. Таким образом, из четырех дредноутов, фигурировавших в честолюбивых планах Порты, турки не получили ни одного.
Известие о «краже» (выражение Джемаля) англичанами двух линейных кораблей подданные султана встретили с возмущением и гневом. «Наложенный великобританским правительством секвестр на эти дредноуты, притом через несколько часов после получения от оттоманского правительства последнего следуемого за них взноса, … нанес сильный удар самолюбию турок и вызвал в стране взрыв всеобщего негодования как против Англии, так и вообще против держав Тройственного Согласия», — доносил в Петроград М.Н. Гире 22 сентября (5 октября){85}. Кроме «национального унижения» очень многие османы понесли личные материальные потери — для строительства «Решадие» все чиновники и другие служащие, состоявшие на государственном жаловании, были обложены специальным налогом.
Однако едва миновала угроза усиления оттоманского флота новейшими дредноутами, как возникла опасность появления в Черном море нового противника — императорского и королевского флота Австро-Венгрии[10].
Глава 3.Несостоявшаяся «черноморская экспедиция» австро-венгерского флота в августе 1914 г.
Военно-морские силы империи Габсбургов в качестве потенциального противника на Черном море фигурировали в русских планах войны на «южном театре» начиная с 1908 г. Напомним, что именно тогда российский Морской генеральный штаб приступил к разработке «плана операций» Черноморского флота против морских сил коалиции враждебных государств. Результатом работы Генмора стал План войны на Черном море России с западной коалицией на 1909-13 гг., предусматривавший возможность образования направленного против России военного союза в составе Германии, Австро-Венгрии, Румынии и Турции. Уже в 1909 г. на итоговых осенних маневрах морских сил Черного моря, где отрабатывались действия по недопущению выхода из Босфора неприятельской эскадры, в числе сил «противника» учитывалась дивизия австрийских броненосцев типа «эрцгерцог»{86}.
Опасения Морского генерального штаба не были беспочвенными: еще в 1887 г. на переговорах о заключении австро-турецкого антироссийского военного союза обсуждался вопрос о пропуске австрийского флота в Черное море, тогда же группа австрийских морских офицеров прибыла в Турцию для изучения нового театра военных действий{87}. Да и в последние предвоенные годы официальная Вена рассматривала Турцию как своего возможного союзника в войне с Россией и всеми мерами стремилась склонить на свою сторону другие причерноморские государства{88}.
Кстати, именно необходимость нейтрализовать угрозу со стороны австро-венгерского флота стала одной из важных предпосылок появления планов сосредоточения корабельной группировки русского флота в Средиземном море. Этой мерой предполагалось в случае войны с Турцией воздействовать на противника с нового стратегического направления, создать благоприятные условия для действий Черноморского флота в направлении Босфора и, что важно в контексте данной темы, воспрепятствовать появлению в Черном море флотов враждебных государств — Австро-Венгрии и Италии. Эта мысль, заключавшаяся, по существу, в возврате к практике последней четверти XIX столетия, имела в последние предвоенные годы широкое хождение в российских военно-морских и дипломатических кругах.
По-видимому, впервые в сколь-нибудь систематизированном и аргументированном виде «средиземноморский проект» был изложен в записке вице-директора канцелярии Министерства иностранных дел Н.А. Базили, датированной июлем 1913 г. Автор документа констатировал, что «утрата нами господства на Черном море требует безотлагательных мер для восстановления столь необходимого нам во всех отношениях решительного преобладания наших морских сил». Для достижения этой цели Николай Александрович предлагал провести в жизнь целый ряд весьма радикальных мер, среди которых отметим скорейшую, не позднее весны 1914 г., закладку на черноморских верфях новой серии дредноутов (три-четыре единицы) и «образование, по примеру прошлого, русской эскадры в Средиземном море». Характерно, что необходимость столь решительного пересмотра дислокации сил военного флота предопределялось, по мнению автора записки, всей логикой российской международной политики того времени: «Если вспомнить, что упразднение нашей средиземноморской эскадры вызвано было перенесением на Дальний Восток центра тяжести нашей политики, то возвращение ныне к историческим нашим задачам на Ближнем Востоке должно иметь своим последствием появление вновь нашего флота в Средиземном море»{89}. Ядро нового соединения, по мнению Н.А. Базили, должны были образовать четыре линейных корабля, строившиеся для Балтийского моря, а также достраивающийся в Англии по заказу Бразилии линкор «Рио-де-Жанейро»[11] и еще один «предполагаемый к продаже южно-американский дредноут»[12].
Еще дальше пошли специалисты руководимой капитаном II ранга А.В. Немитцем 2-й оперативной части Морского генерального штаба, которой в том же месяце был подготовлен доклад «О политических и стратегических задачах России в вопросе проливов и Черного моря». В документе обосновывалась целесообразность сосредоточения в Эгейском море в 1915-1918 гг. «всего русского флота, то есть Черноморского и Балтийского». Отметим, что в перечень мероприятий «стратегической подготовки захвата проливов» операторы Генмора включили пункт о «подготовке, на случай войны, наступательной операции сосредоточенного в Средиземном море русского флота против австрийского и других, которые окажутся на его стороне (выделено мной. — Д. К.)»{90}.
Что же касается обороны Финского залива и вообще балтийского побережья, то таковую, по мнению специалистов Генмора, следовало возложить на «армию и Ревель-Поркалаудскую крепость со всем резервным флотом». Непременным условием успешного решения столь масштабной задачи составители доклада полагали «оборудование в Эгейском море театра и базы своему флоту в пределах, допустимых международными соглашениями вообще и союзом с Грецией в частности. Здесь придется соорудить для нашего флота плавучую базу, которая и будет стоять в греческих портах»{91}.
В декабре 1913 г. вопрос о переводе на юг бригады балтийских дредноутов сразу по вступлении их в строй обсуждался в высших сферах Морского министерства. Более того, И.К. Григорович ставил перед внешнеполитическим ведомством вопрос о дипломатическом обеспечении прохода этих кораблей через Дарданеллы и Босфор{92}. Иван Константинович ссылался на то, что «представители Министерства иностранных дел в сношениях с Морским генеральным штабом высказывались, что при исключительных обстоятельствах и в случае крайней необходимости вопрос о частичном нарушении конвенции о проливах — пропуске нашей бригады дредноутов в Черное море — мог бы быть поставлен на международно-политическое обсуждение не без надежды на успешное его для России решение»{93}.
Лагерь противников чрезмерного увлечения средиземноморскими делами возглавил, естественно, командующий морскими силами Балтийского моря адмирал Н.О. фон Эссен. 2 (15) февраля 1914 г. Николай Оттович представил морскому министру рапорт, в котором обрисовал удручающее состояние вверенного ему флота и настаивал на безотлагательной покупке аргентинских и чилийских линкоров, но не для перевода их в Средиземное море, а для формирования полноценной «боевой эскадры» на главном — Балтийском — морском театре. 1(14) апреля Н.О. фон Эссен вновь обратился к министру, резюмировав свои рассуждения выводом, согласно которому только «осуществление заграничных заказов одновременно с постройкой на отечественных стапелях новых судов» может стать единственным выходом из «настоящего положения нашей морской силы в Балтийском театре»{94}.
Кстати, за отправку предположенных к покупке «южно-американских» кораблей на Балтику еще в 1912 г. выступало и командование морских сил Черного моря. Черноморцы, однако, полагали полезным в этом случае передислоцировать в Черное море балтийскую бригаду линкоров-додредноутов («Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Слава» и «Цесаревич»). Флаг-капитан оперативной части штаба командующего морскими силами Черного моря старший лейтенант И.А. Кононов предлагал сосредоточить эти корабли в Босфоре под предлогом участия в международной эскадре в связи с Балканской войной и при необходимости явочным порядком ввести в Черное море