Я посмотрел на боцмана Думмсона. Он твердо выдержал мой взгляд, повернул колесо на один оборот, чтобы подвести судно к ветру, и презрительно сплюнул.
— Поезжайте, сэр, — сказал он. — Я побуду здесь, пока вы вернетесь назад с несколькими людьми.
Матросам не требовалось другого приказания, чтобы вернуться в лодку. Они стремглав бросились к борту, но ,подбежав к поручням, остановились, как вкопанные. Блэкстон, самый суеверный из всех, упал на колени, и я видел, как его бескровные губы зашевелились...
Встревоженный этой сценой, я поспешил подойти к ним и тут только понял, что нх так сильно напугало. Уэнрайт, оставленный нами в лодке, лежал, весь скорчившись, головой на шкафуте, с остекленевшими глазами, показывая вытаращенные белки; он лежал с открытым ртом, как-будто собираясь крикнуть. Я увидел с одного взгляда, что матрос был мертв.
Бесполезно говорить, что я был потрясен почти не меньше матросов. Оправившись от первого испуга, они спустились в лодку. Последним спрыгнул в нее Блэкстон, за ним спустился и я. Затем я подумал о Думмсоне. Он был храбрый малый, но с нашей стороны было бы нечестно оставить его одного на судне, не дав ему знать о случившемся.
Подняв кверху свой револьвер, я помешал матросам быстро перерезать кабельтов и взяться за весла. Я окликнул боцмана, и он тотчас же подошел к поручням.
— Взгляните-ка сюда, Думмсон, — сказал я, поднимая и опуская руку Уэнрайта, которая тотчас же безжизненно упала вниз.
Боцман смотрел на мертвого, совсем ошеломленный, но миг спустя принял свой обычный бодрый вид.
— Отваливайте, сэр. Уэнрайт всегда праздновал труса, — ответил он и вернулся опять к колесу.
В то время, как мы гребли обратно к своему судну, я старался разъяснить себе тайну покинутой бригантины. Но какие предположения я не делал, ни одно из них не казалось мне более или менее правдоподобным для объяснения этой тайны.
Причалили мы к своему кораблю.
Капитан Марвин стоял на мостике, нетерпеливо ожидая моего донесения. Я направился прямо к нему, предоставив помощнику боцмана присмотреть, как будут поднимать на борт мертвого матроса.
Старый капитан слушал рассказ о наших похождениях скорее с удовольствием, чем с ужасом, пока я не дошел до смерти Уэнрайта. Это известие заставило его призадуматься.
— Умер, — повторил он со страхом, который показывал, что даже он не был свободен от суеверия, составляющего наследие всех моряков.
М-р Снелль пришел на мостик, а мы с капитаном отправились на нос, где несколько матросов приготовляли тело к погребению.
Взглянув на его лицо, на вытаращенные глаза и на опустившуюся нижнюю челюсть, капитан Марвин был поражен ужасным видом покойника. Это тело придавало тайне, окружающей «Прекрасную Алису», более реальный характер. Оно, казалось, наводило на некоторые догадки о добровольном исчезновения команды с судна.
Останки Уэнрайта были торжественно преданы волнам. Сцена была очень трогательной, когда капитан Марвин читал отрывок похоронной службы, а матросы стояли с поникшими головами и бледными лицами. Было как нельзя более очевидно, что история покинутого корабля распространилась между ними и что они считают скоропостижную смерть Уэнрайта чем-то выдающимся из ряда обыкновенного, если не сверх'естественным.
Их настроение на этот счет скоро обнаружилось, когда капитан Марвин приказал мне выбрать несколько матросов, с которыми я мог бы отправиться на «Прекрасную Алису», чтобы плыть на ней в порт.
Зная положение дела, я выстроил людей и стал вызывать охотников. Ни один не отвечал. Старый капитан следил за происходившим.
— Что за глупости, мистер Уиггинс, — закричал он сердито. — Выберите, кого хотите, и прикажите им живо прыгать в лодку, а не то я расправлюсь с ними по своему.
Матросы с угрюмым видом попятились назад, перешептываясь между собою. Смит, помощник боцмана, выступил вперед в качестве делегата.
— Просим прощенья, сэр, — начал он, — но нам думается, что на судне этом что-то неладно. Кое-кто из матросов говорит, будто на нем черти водятся. Подумайте о бедняге Уэнрайте, сэр; он видел что-то страшное и с испуга умер.
— Трусы жалкие — вот вы кто, — крикнул капитан, — я не потерплю бунтовщиков на своем судне. Вы должны исполнять приказания, или я каждого накажу. Идите, Уиггинс, выбирайте людей.
Но Смита не так-то легко было запугать.
— Просим прощенья, господин капитан... — он остановился, заметив что глаза начальника злобно сверкнули, но затем твердо продолжал:
— Мы живо сядем в лодку и съездим за боцманом, если только... — он снова запнулся.
— Ну, что если, что если, договаривай сейчас же, — снова крикнул капитан.
— Если с ним не случилось того же, что с Уэнрайтом.
В рядах матросов послышался ропот при этом предположении, поселявшем тревогу, и глаза мои невольно устремились на «Прекрасную Алису», поднимавшуюся над поверхностью вод за четверть мили от нас.
— Ну, что дальше будет? Продолжайте, — рявкнул старый капитан сердито.
— Мы живо сядем в лодки и съездим за Думмсоном, сэр, но мы подписывались итти в плавание на «Бомарисе» и нельзя заставить нас силой плыть на другом судне, просим прощенья, сэр.
— Долой с глаз моих, — сердито проворчал старый капитан.
Отпустив матросов, он принялся шагать по мостику. Скоро он вызвал к себе Мак-Персона и спросил, с какой скоростью может итти судно, а из его отрывистых приказаний матросу, стоявшему у колеса, я понял, что он собирается догнать бригантину.
— Вызвать всех на палубу!— скомандовал он, и Смит поспешил исполнить приказание. — Мистер Снелль, мистер Уиггинс, действуйте теперь живее. Нам понадобятся кранцы, надо приготовить веревки.
— Что вы собираетесь делать, сэр? — спросил я.
— Если нам придется оставить судно, то из этого еще не следует, что нельзя захватить с собою груз, — возразил он резко. — Поворачивайтесь живее.
Меня, кажется, не удивило бы, если бы оказалось, что Думмсон исчез или умер, подбно Уэнрайту. Я вздохнул с облегчением при виде его простого, выразительного лица, когда он появился у борта, приготовляясь схватить чалку, ловко брошенную ему с судна. Через несколько минут мы сцепились с бригантиной с носа и с кормы.
Если матросы боялись ступить ногою на таинственное судно, то решимость капитана быстро успокоила их.
— Ну, лежебоки, пошевеливайся! — крикнул он. — В чем вы давали подписку, так это помогать грузить, если будет надобность. Теперь вот есть надобность, и первого, кто вздумает спорить, я собью с ног кулаками.
Капитан следил с мостика за происходящим
Люди, достаточно хорошо знавшие своего капитана, понимали, что он говорит то, что думает, и вполне способен, привести в исполнение свою угрозу. Их суеверный страх поддал энергии их усилиям; через четверть часа люки были открыты, и они работали, как негры, перетаскивая копру с «Прекрасной Алисы» на пароход.
Я присматривал за работами, когда капитан Марвин позвал меня на левый борт «Прекрасной Алисы». Старший офицер находился на мостике «Бомариса».
Старый капитан заметил какие-то странные зубчатые следы на палубе и на левом шкафуте.
Следы эти, видневшиеся в бесчисленном множестве, были, очевидно, недавнего происхождения. Я не заметил их во время своего первого осмотра, но это объяснялось тем, что мы взобрались на судно с правого борта и отправились прямо вниз.
— Что это такое по вашему? — проворчал капитан Марвин.
— Несомненно следы топора, — ответил я с убеждением.
— А вот пятна, имеющие такой вид, как-будто была пролита кровь, но затем палубу вымыли, — добавил капитан.
— Похоже на то, что мистер Снелль был прав, в конце-концов, относительно мятежа, — заметил я. — Но куда же девались победители?
— Они там же, где Уэнрайт! — пробормотал старый капитан.
Это был первый намек с его стороны, что он, подобно другим, считает смерть матроса, связанной каким-то образом с тайной «Прекрасней Алисы», а не простым совпадением.
— Оставьте в покое этих бездельников, Уиггинс; они слишком испуганы, чтобы ротозейничать за работой, — продолжал он. — Пойдемте посмотрим шканечный журнал: он может дать кое-какие разъяснения.
Мы отправились в карточное отделение. Шканечный журнал лежал на столе открытый, и мы наклонились над ним.
Особенно интересных записей не было вплоть до той, которая приблизительно совпадала, принимая в расчет разницу в положении, с тем временем, когда «Бомарис» ударило приливною волной.
После обычных подробностей касательно долготы, широты и т. д. запись гласила следующее:
«Во время четвертой склянки первой утренней вахты увидели огромный смерчь милях в двух от скулы правого борта, очевидно, вызванный подводным землетрясением или вулканическим извержением необычайной силы, сопровождавшийся приливною волной, которая разбила на правом борту все лодки, кроме одной, и угрожала опрокинуть судно».
Под следующим числом стояли записи, касавшиеся бури, которая поднялась за приливною волной, а ниже заметка, обратившая на себя наше внимание. Она была написана другою рукой и гласила следующее:
«Шестая склянка первой вахты, то-есть 11 часов вечера. Бауман докладывает, что матрос Мейгар куда-то исчез. Море бушует, волны поднимаются вышиной с гору».
Ниже опять упоминается о Мейгаре, запись сделана через два часа:
«Обыскивали судно; Мейгара не нашли; должно-быть, упал за борт в темноте; буря продолжает свирепствовать».
На следующий день, в то же самое время, была сделана еще запись, представляющая особенный интерес:
«Шестая склянка первой вахты... Доложено, что матрос Робертc пропал. Свирепость бури немного уменьшилась».
Во время четвертой склянки средней вахты опять сделана тревожная запись:
«Слышали крик. Помощник боцмана докладывает, что повар Джонсон пропал. На судне происходит что-то странное. Люди испуганы и встревожены. Просят спустить лодки. Капитан Робертс говорил с ними: удалось успокоить людей. Боюсь, что только на время».