ь серьезно спрашивал:
— Ты в каких войсках служил?
Среди нас оказались танкисты, десантники, артиллеристы, ракетчики… И за каждый род войск Витя предлагал выпить «до дна и с уважением». Когда дошла очередь до меня, пришлось честно признаться, что я вообще не служил.
— А что у тебя в военном билете написано?
— Написано: «Райхельгауз. Рядовой необученный».
Витя с сочувствием протянул мне стакан:
— Тогда до дна и с уважением!
В лучах «северного сияния» мы обнаружили, что среди нас нет Чубайса. Он, как всегда, быстро уснул и на шумы не реагировал. И очень удивился с утра, когда, проснувшись, не заметил в лагере никакой активности. Никто не готовил завтрак, не проверял машины… Мертвая тишина. Спали все. Анатолий Борисович решил, наконец, искупаться в источнике и выскочил оттуда даже не «как ошпаренный», а просто ошпаренный: никто не предупредил его, что температура воды сорок градусов…
Конечно, выехали мы с опозданием, но вовремя добрались до города Учкудук, где увидели знаменитые «три колодца». Многократно пропетая в уши песня сослужила дурную службу: представлялась широкая степь, или пустыня, или долина, на горизонте которой виднелись очертания гор. В реальности Учкудук оказался унылым поселком, в центре которого громоздились бетонные кольца. Не то правда колодцы, не то памятник эпохи шестидесятых… В Узбекистане часто перемещения в пространстве превращались в перемещения во времени.
В Учкудуке перенос во времени удался по полной программе. Сильно проголодавшись, мы решили поесть прямо на местном рынке. Рынок — на востоке, правда, все говорят «базар» — был невозможно грязным, к нашим джипам немедленно устремилась толпа местных любопытных безработных, наверно, в надежде что-нибудь заработать или выпросить. Оказывается, в поселке находится большой горнообогатительный комбинат, который давно остановился, а люди остались… На рынке я обнаружил облепленные мухами и пчелами и давно забытые стеклянные колбы с газированной водой и сиропом, который когда-то давно продавался по три копейки… Внешность и одежда людей — абсолютно вне времени… никаких свидетельств произошедших за последние двадцать лет событий. Готовая натура для съемок исторически достоверного фильма о советской жизни конца пятидесятых.
Частью этой «натуры» был небольшой открытый павильончик, где подавали еду. Мы попросили лагман. Миша Абызов обучал официантов делать салат:
Купите на рынке свежих помидоров! И огурцов! И зелени! Все тщательно вымойте, крупно порежьте и заправьте маслом!
Принесли салат. И суп. Не лагман, потому что его не оказалось, а что-то с горохом. Но вкусное. Ко всему этому на стол поставили самое европейское пиво, которое было в наличии в соседнем магазине — «Балтика № 3».
…Пустыня кончилась и мы вышли к большой полноводной реке. Мне сказали, что это Амударья. Далеко за рекой начинались предгорья.
Ночевка была в Ургенче, и там нас ждала самая цивилизованная гостиница. Это было приятной неожиданностью, потому что все вокруг было бедно, но чисто. Чистая бедность или бедная чистота. Как и во всем Узбекистане.
Наутро был недолгий переезд в Хиву — город, где древний центр с узкими улицами, лавками, мечетями сохранился в наиболее цельном виде. Всю первую половину дня мы гуляли по городу. Самые спортивные и бодрые товарищи залезали на каждый минарет и заходили в каждую открытую дверь. Мне не удавалось залезть всюду, потому что ушибленная грудная клетка все еще сильно болела, но зато мы с Чубайсом зашли в интереснейшую ковровую лавку. Перебрали десятки ковров, торговались, сбивали цену, но почему-то ничего нас не устроило. Тогда хозяин лавки сказал: «Я пойду в свою квартиру и сниму ковры со стены». Что удивительно, он и вправду пошел и принес два замечательных старых ковра. Было понятно, что он взял их не со склада, не откуда-то еще, а именно снял со стены, потому что по краю были пришиты кольца… Мы снова яростно торговались, и я сбил цену вдвое!!! В результате с двумя коврами под мышкой вышли из лавки и я, ожидая похвалы, спросил у бывшего вице-премьера и министра финансов:
— Ну как я торговался?
— На четыре с минусом, — «похвалил» меня Чубайс.
Это был наш последний день в экспедиции — Анатолий Борисович улетал по делам, я не мог пропустить важное мероприятие в театре 8 мая. К 16 часам мы должны были оказаться в аэропорту города Ургенча, где нас уже ждал самолет.
Мотор. Взлет. Мы сидим в самолете, тихо о чем-то говорим, что-то едим, немножко выпиваем… Усталость. Физическая и эмоциональная. Большая радость, что лечу домой. Большая радость, что побывал в экспедиции и прошел свой путь. Клонит в сон. Я ложусь на диванчик. Засыпаю крепко и быстро. Открываю глаза оттого, что диванчик подо мной вздрагивает. Такое ощущение, что я в комнате, только не понимаю, в какой. Окно круглое, и в нем много огней. Передо мной стоит красивая стюардесса и красивым голосом говорит: «Мы прилетели».
P.S. Хорошо настоянный лагман мы поели в Москве, когда вся команда встретилась после экспедиции в ресторане «Узбекистан».
Белое море — белые ночи
Экспедиция: «Транс Кола».
Цель: пройти Кольский полуостров от Белого до Баренцева моря по прямой, преодолевая морскую, речную, озерную воду, тайгу, гравий, болота, водопады, гати, скалы, песок, броды, камни…
Задачи: 1) удержать прорисованный на карте маршрут;
2) уложиться в график;
3) максимально сохранить здоровье и технику.
Техника: джипы, гидроциклы, квадроциклы, мотоциклы, рафты, кайаки, вездеходы…
Действующие лица:
Михаил Абызов, бизнесмен
Катя Сиротенко, жена Михаила Абызова, бизнесвумэн
Анатолий Чубайс, энергетик
Иосиф Райхельгауз, режиссер
Карстен, немец
Саша Давыдов, спортивный руководитель
Вася Мозжухин, врач и кинооператор
Друзья, родственники, приятели бизнесмена и энергетика. Инструкторы на маршруте, механики, летчики, пограничники, местные жители.
Москва. Зной. Гарь. + 32°.
Сегодня улетаем. Сказали, что самолет будет в 16.00. Я поверил. Сбор труппы по случаю окончания сезона назначил на 12.00. Коротко подвел итоги, рассказал о планах, поздравил с началом отпуска. Взял две тяжелых сумки с выданным снаряжением и отправился во Внуково-3.
В Москве рекордная жара и рекордные пробки. Очень боялся опоздать. Оказалось, боялся напрасно: два основных участника экспедиции, Анатолий Борисович Чубайс и Михаил Анатольевич Абызов, еще не закончили важные совещания перед отпуском и будут позже. Ждем их в самолете.
Наконец, все собрались. Летим. Кто-то читает сегодняшние газеты, кто-то работает с ноутбуком, кто-то пробует наладить мобильную связь, чтобы догнать, не забыть, успеть, проконтролировать… Самолет монотонно гудит, и в терцию к его гулу прорезается чье-то посапывание-похрапывание. Потом чуть водки, сок, потом чай-кофе, потом опять немного водки и Москва со всей ее работой-работой-работой отступает…
Сели неожиданно быстро, и вышедший из кабины пилот объявил: «Мы в Архангельске». Если бы это был Хабаровск или Казань, ничего бы не изменилось. Среднестатистический провинциальный аэродром. Полуржавая техника, одинокие фигуры ее хозяев. Проросший сквозь трещины в бетоне бурьян, пыль… Лето.
У трапа нас встречает делегация «Архангельскэнерго»: три человека в костюмах и галстуках, по каким-то своим тайным каналам узнавших о месте пересадки «главного». Взяв под козырек, они пытаются отдать рапорт сходящему с трапа полусонному Чубайсу в спортивном костюме. Рапорт принимается. Мы пересаживаемся в вертолет, и наш МИ-8, окончательно оторвавшись от цивилизации, мягко плывет над тайгой, озерами, путиной рек.
На аэродроме остается Миша Абызов. Он полетит грузовым вертолетом, на котором к Белому морю перебросят гидротехнику и прочее снаряжение.
Летим совсем низко и разглядываем детали. Вот выгоревшая черная полоса в тайге, а рядом гора сплавленных, наползающих друг на друга бревен, брошенные дома рыбаков на берегу, брошенные полусгнившие полузасыпанные песком лодки, какие-то остатки бывшей жизни. Вот показался маяк. Похоже, он обитаем. Да, вокруг хозяйство: корова, собака, белье на веревке. А мы снижаемся, зависаем, выбирая для посадки островок между многочисленными речками и проливами, стекающими в море, и наконец приземляемся.
Дикий берег. Ощущение лета сменилось чем-то неопределенным. Очень холодно и очень много солнца. Северный парадокс.
Телефон не ловит, связь с миром — только через рации. Переход от цивилизованной и парализованной жарой Москвы к величественной дикости и спокойному холоду Белого моря сродни погружению в бассейн с холодной водой после хорошей парилки.
Расставляем палатки, перекладываем в рюкзаках и сумках вещи. Те, что из Москвы — подальше, все спортивное — поближе. Кто-то пошел по дрова, но дрова здесь многометровые, кругляк — длинные гладкие стволы, причем куда подевались ветки — неизвестно. Из этих «дровишек» главный энергетик Чубайс разжигает костер. В юности, во время студенческих походов он приобрел огромный опыт по разжиганию костров в самых разных климатических зонах из самого разнообразного и нестандартного материала, и даже хотел написать пособие. Что-то вроде «Как разжечь из искры пламя в неблагоприятных условиях».
Слышен звук мотоцикла. Кто, откуда, как? С вертолета отчетливо были видны потоки воды, со всех сторон отгородившие путь к нашей первой стоянке… Оказалось, это смотритель маяка с женой и сыном. Гости рассказали, что пробрались сюда через русла рек и ручьев, обезвоженные отливом, и что это место называется Инцы. Так звали его староверы, бежавшие от реформ патриарха Никона. И.Н.Ц.И. — буквы, написанные на кресте. Иисус Назарей Царь Иудейский.
Сейчас здесь остался только маяк, возле которого живут мужчина, женщина и мальчик. Живут и светят. Втроем они не просто уместились на двухколесном «коне», но еще привезли с собой мешок свежей, чуть присоленной рыбы, домашние пироги и что-то молочное от своей коровы. Наши в долгу не остались, и начался общий ужин. Прямо к ужину «подлетел» Миша Абызов. Свежую рыбу окрестили «суши». Решили во избежание проблем запить местное суши столичной водкой. Получилось хорошо, и мы продолжили.