Ворон изучал меня одним глазом, затем задрал голову к небу и снова расхохотался, было что-то жуткое в том, что он смеялся именно моим смехом, неприятно и непривычно слушать себя вот так, посреди темного жуткого леса, да еще и в исполнении ворона.
— Эй! — Крикнул я птице. — Ты тоже сказочный? Сможешь мне показать дорогу из леса?
Ворон каркнул и перелетел с ветки на ветку, я последовал за ним, ворон снова посмотрел на меня и снова перелетел на другую ветку, так шаг за шагом я следовал за птицей, а она казалось вела меня за собой, еще час я потратил на то, чтобы следовать за моим провожатым, пока в конце концов ворон в очередной раз не уселся на ветку, не расхохотался моим голосом, а упорхнул вверх, за пределы еловых ветвей.
— Эй! — Крикнул я ему вслед. — Ты куда? Ты что, меня не выведешь.
— А он должен был? — Я вздрогнул от внезапно раздавшегося голоса и закрутился на месте стараясь определить, откуда он раздался. — Вороны. — Из-за толстой ели вышел старичок, маленького роста, на одной ноге валенок, на второй брендовый кроссовок, дорогой немецкой фирмы, производящей спортивную одежду. Одет дед был в шапку-пирожок, с надписью СССР и дорогую дубленку, правда очень поношенную. — Вороны. — Повторил дед. — Они птицы такие, они вообще никому ничего не должны, и этот не исключение, я уже пол часа наблюдаю, как ты за ним вокруг этих пяти елок ходишь, кругов двадцать уже намотал небось?
— Не знаю. — Честно признался я. — Я тут заблудился, и вот решил, что ворон может меня вывести.
— А ты никак наркоман? — Глаза старикана хитро прищурились. — Я-то думал я вас всех из своего леса то извел, а выходит, что и нет?
— Чего это я наркоман? — Я попытался, чтобы в моем голосе звучало как можно больше обиды. — Приезжий я, турист можно сказать, а что с птицами решил разговаривать, так тут места то не простые, всякое водится, Институт, будь он не ладен этот…
— Ты, парень это! — Дед погрозил мне кулаком. — На Институт не греши! Не было б Института и меня б не было! Будем знакомы. — Он протянул мне маленькую сухонькую ручонку, больше напоминающую корень. — Фрол Кощеевич я, а ты видимо тот тать, за которым соловьевичи весь день по лесу бегают?
— И вовсе я не тать! — Моему возмущению не было предела, чего это я тать? Тати они, кажется, разбойники, душегубцы, а я законы всю жизнь чту, и тут нате, тать. — Меня Дима зовут, я в ваш городок приехал, чтобы записку передать, а меня Василиса решила ни с того ни с сего со свету сжить, вот я и скрываюсь. Мне бы это. — Я умоляюще посмотрел на деда. — К институту выйти.
— К институту? — Делано удивился дед, — Чтобы в институт попасть, тебе вернее всего было бы соловьевичам сдаться, они тебя туда быстро отвезут, будь уверен.
— Что-то больно уж не охота, — Криво усмехнулся я, вспомнив сидящего на елке здоровяка и те обещания, которыми он сыпал в мой адрес.
— Что паря, страшно? — Рассмеялся дед. — Правильно боишься, Соловей, он только с виду, весь интеллигент, а нутро у него чернее ночи, и отпрыски у него с того такие злобные, да дурные, разбойники, одним словом.
— А Кощей? — Неуместно заинтересовался я. Почему, спросите, неуместно, да потому, что не о том сейчас думать надо было, сейчас мысли мои должны были быть сосредоточены на том, чтобы выжить, а я снова в дебри местные лезу, вот спрашивается оно мне надо?
— Кощей то? — Дед задумался и принялся, сняв шапку, чесать макушку. — Он основательный, многогранный, девок страсть как любит, видел поди тех молодок, что у него в приемной сидят? Нас то он просто вдумчиво создавал, а тех с любовью, ну так то ему по канону положено, Кощей то он во всех сказках что больше всего ценит, не злодейства, да кровопролития, а злато, да баб красивых, вот и наш, реальный такой же, скупой, да похотливый, но ты не подумай, Василиса его в таких ежовых рукавицах держит, что он ни-ни, ох она баба серьезная, расчетливая, прагматичная, и интригу сплести и бизнес план построить. — Слово «бизнес», он произнес как-то по-стариковски, выделяя букву «е», а еще, говоря о Василисе, в голосе старика слышалось нечто похожее на страх, да, пожалуй, в безусловном почтении проскользнул именно он. — А еще, он суеверный, вернее не так, он фаталист, для нас вообще характерно верить в то, что мы движемся в этой жизни по определенному сценарию, что все встречи не случайны, а являются задумкой великого автора, так вот, у Кощея это возведено в абсолют, он в это верит, и он постоянно пытается этот сценарий просчитать, натура у него такая, стремится все контролировать и понимать суть происходящего.
— А Вы? Вы тоже верите в некий высший сценарий?
— Я то? — Дед снова почесал макушку. — Я в лесу живу, мне такой чушью заниматься некогда, у меня белки не считаны, лоси не кормлены, да еще вон птенца филина на воспитание взял, учу людей пугать, а он дурилка только «Уху», да «Уху».
— А надо как? — Заинтересовался я.
— Надо страшно! — Пояснил мне дед. — Новое время, новые реалии, нужно чтобы он в темноте подлетал бесшумно, садился в ветвях и что есть мочи кричал, «Ипотека»!
— Это да, — Согласился я. — Это действительно страшно. Ну так что, дедушка, выведете меня к Институту или нет? Или хотя бы на дорогу, да, на дорогу было бы хорошо.
— И что ты там делать станешь? — Дед хитро прищурился. — На дороге то той, тебя тати соловьевские схомутают быстро, впрочем, как и в институте, а дальше что? Дальше ты им расскажешь, что дед Фрол тебе помог, а потом меня Василиса со свету сживет? Ну не то, чтобы сживет, не принято у нас своих то убивать. — Дед на секунду задумался. — Соловьевичи не в счет, они для того и существуют, чтобы свой век в петле закончить. А меня, не повесит Васька, конечно, но и жить спокойно не даст, а главное пустое это все. Говорю же, не попасть тебе так в Институт, патрули везде.
— А как попасть? — Заинтересовался я, дед явно что-то знал, намекал на это, но говорить напрямую не хотел.
— А вот этого я не знаю. — Старик пристально посмотрел на меня с усмешкой. — Знаю только, что Кузьма, тот, что домовой неудачный, постоянно с института сбегает, как бы его не сторожили, а лазейку находит, его тоже и в институте сторожат и патрули ищут, причем даже с собаками, не с волком тем прожорой малохольной, а с настоящими, а Кузьма все равно из раза в раз сбегает.
— И что-то мне подсказывает, что Вы дедушка знаете, нечто такое, про что в Институте не в курсе? — Усмехнулся я. — И, может быть, даже расскажете?
— Если в цене сойдемся расскажу. — Кивнул дед, а у меня все в душе упало, деньги у меня конечно были, но не то чтобы очень много, и хватит ли моих семидесяти тысяч, чтобы заплатить деду, я не знал, к тому же, это были мои последние деньги, рюкзак с вещами остался в машине, а значит, мне придётся покупать новые, а это тоже траты, впрочем, если меня поймают институтские и приговорят по тихому, за одним им ведомые провинности, мне не нужны уже будут ни деньги, ни шмотки.
— Говори, дед свою цену. — Кивнул я, стараясь придать голосу, как можно больше уверенности.
Глава 9
— Цену ему сказать. — Старый Фрол усмехнулся в усы и вцепился в меня колючим взглядом. — Цена, это штука такая, не простая, в общем, штука, тут думать нужно, рассчитывать, сколько услуга стоит, сколько у покупателя средств есть, вот у тебя, например, что есть?
Я молча вытащил из кармана пачку купюр и продемонстрировал их старику, тот на мой жест только презрительно скривился, после чего я поспешил убрать свои капиталы снова в карман.
— Деньги и все? — Старик хмыкнул и сделал вид, будто собирается уходить, но потом, словно вспомнив что то, присел на пенек. — Деньги, паря, меня не интересуют, мне они тут без надобности. Услуга! Вот, что мне от тебя нужно. — Он тяжело и глубоко вздохнул. — Приведешь ко мне в лес одного душегубца, и считай квиты.
— Да как же я приведу, — Удивился я его просьбе. — Мне из леса то хода нет, выйду и схватят меня ваши разбойнички.
— Да ты не перебивай. — Старик возмущенно хлопнул себя ладошкой по коленке. — Понимаю я, что это обязательство отложенное, понимаю, что может быть и не доживешь ты до завтра и останется моя услуга без оплаты, но я же говорил, что мы тут все в судьбу немножко верим, Кощей больше, я чуть меньше, но верим все, и вот сейчас той судьбе я и доверяюсь. Так что, сверх меры от тебя ничего не ожидаю. Ну так как? Возьмёшься?
Ох, как мне не хотелось брать на себя непонятные обязательства, к тому же связанные с явной уголовщиной, но в то же время я понимал, что ни выбраться из этого леса, ни уж тем более добраться до Института, без этого старикана у меня никак не получится, поэтому немного посомневавшись больше для проформы, чем на самом деле, я дал свое согласие и протянул руку, для рукопожатия, старикан лишь хмыкнул и жать мне ее не стал.
— Вот как сделаешь дело, тогда и поручкаемся. — Криво усмехнулся он. — И помни, если живой останешься, но поручение мое не выполнишь, в лес мой хода тебе больше не будет, да и в любой другой, до которого я смогу дотянуться, а теперь пошли.
— Куда? — Не понял я.
— Туда! — Неопределенно махнул рукой дед. — Как я говорил, Кузьму, в Институте обычно держат, на полном пансионе, но под бдительным присмотром, а он из раза в раз ускользает, и вот однажды, я увидел, как он выбирается из развалин старого корпуса, из тех, что ремонтировать не стали, так вот, посмотрел я подумал, да и смекнул, что корпус тот наверняка соединяется с главным зданием, какие-нибудь тайным ходом, или лазом, и Кузьма, шельмец про него прознал и пользуется, талант у него знаешь ли всякие лазейки, да выходы искать, он у нас аферист еще тот, он единственный, кто ни Кощея, ни тем более Василису не боится.
— Вы так говорите, будто она страшнее Кощея, я вспомнил стройные ножки в ажурных чулочках, красивое личико, и приятный голосок.
— Страшнее. — Признался дед. — Кощей, он что? Он, голова! А Василиса, шея, вот и вертит она этой головой во все, нужные ей стороны.
— Значит мне конец. — Обреченно выдохнул я. — И разговор с Кощеем ни к чему толковому не приведет, ведь моей смерти требует именно Василиса, насколько я понял…