последнего года сущность, то пламя станет зеленым, если же нет, то вина Института будет опровергнута. Вам понятно? — Дед нехотя кивнул и с ненавистью посмотрел на свечу в моих руках, я чиркнул зажигалкой, и конечно же пламя было обычным, а каким оно еще могло быть, свеча то тоже была простой. Правда был в моей затее и слабый моментик, как бы дед не заявил, что раз уж «детектор» реагирует на нечисть, то и на волка, который сейчас сидел за его спиной и откровенно ухмылялся, он тоже должен был отреагировать, но пронесло, дед сейчас панически мыслил на перспективу, ладно если мы отклоним его претензии в этот раз, но ведь он уже дважды получил от Института круглые суммы, а как я только что сказал, Институт мог с такими вот наглыми воришками сотворить совершенно запредельно жестокие вещи.
— Пройдемте в оставшиеся две квартиры. — Требовательно обратился я к нему.
— Нет нет! — Замотал головой старик. — Сыновей то дома нет, они на работе, а у меня ключей от их квартир нету…
Двери внезапно распахнулись и на пороге возникли двое солидных мужчин, облаченных в майки с трениками и шлепанцы, солидности им придавали здоровенные пивные животы, и одинаковые важные лысины.
— Бать! — Проревел один из них. — Ленка с Иркой прибежали и говорят у тебя проблемы?!
Я повернулся к толстякам, с виду они были идентичны, а на лицо очень уж похожи на деда, только заметно моложе.
— Ой! — Радостно хлопнул я в ладоши. — А вы, наверное, Эдуард и Сергей? Пройдемте-ка, граждане. — Это, граждане, я услышал в каком-то старом советском фильме, там так следователь обращался к преступникам, главное при этом не называть собеседника товарищем и остро реагировать, если он позволит себе такую вольность.
Ситуация повторилась еще дважды, я сыпал бессмысленными наборами цифр обозначая каждую свечку, пламя горело ровным светом, и мой взгляд, устремленный на старика, с каждой секундой становился все подозрительнее и подозрительнее.
— Ну… — С надеждой спросил старикан. — Если все чисто то, может быть, мы заберем заявления? Просто заберем и все?
Я кивнул деду на дверь в его квартиру, не двусмысленно давая понять, что мне нужно с ним побеседовать наедине, тот с надеждой глянул на меня, полагая, что сейчас с него будут вымогать взятку и прямо-таки влетел в свое жилище на крыльях надежды, мы с волком проследовали за ним.
— Петр Евграфович. — Начал я, усаживаясь за кухонный стол, покрытый клеенкой. — Я жду от Вас сейчас откровений. Кто придумал, как реализовали, какое участие в вашей схеме принимал полицейский Иван Кощеевич Царевич.
— А? — Старик сделал вид, что не понимает, о чем я, на что я выложил перед ним копии платежных документов, на ту компенсацию, которую он уже получил от Института.
— Напоминаю! — Сделал я суровое лицо. — Детектор показывает наличие эманаций в течении года, а у Вас тут все чисто, вернее не все чисто, но с точки зрения мошенничества. Говорите.
— Я все это придумал! — Наконец то решился старикан. — Я с мужичком одним работал, так тому, индрики огород разрыли, весь урожай пожрали, баня под землю ушла, вот ему Институт все и возместил, да не просто возместил, а в двойном размере. — Я невольно поморщился, как Кощей такое только допустил, этот жлоб над каждой копейкой трясется, а тут смотри-ка, в двойном размере. — Тогда мне и пришло в голову… Нет ну а что, Институтские богатые, а у нас и нет ничего. — Я огляделся по сторонам, квартира у деда была огромная, двухкомнатная, а у детей его и того больше, нищета, буквально голь перекатная, бедненькие. Дед заметил этот мой взгляд и заткнулся, принялся злобно сопеть.
— Иван Царевич, какое участие в этом принимал? — Задал я волнующий меня вопрос.
— Да никакого. — Хмуро признался дед и снова ухватился за сердце, на этот раз с правильной стороны. — Ему с нами возиться было некогда, да и не интересно, он еще когда первый раз приехал, возмущался тому, что мы сами фотографии не могли сделать, ему вон Ленка с Иркой интереснее были, и он значится пока с ними… уединялся. Мы и фотографии сделали, и описание порченного имущества. А на второй раз, так и вовсе, он на все готовое приехал, два дня с ними тут куролесил, потом уехал, я тебе больше скажу, он даже не вспомнил, что уже был у нас.
— Ленка с Иркой это кто? — Задал я вопрос, помечая что-то себе в блокнот.
— Так невестки мои. — Пояснил дел. — Жены сыновей. — Я удивленно поднял бровь. — Ну а что? — Возмутился дед. — От них не убыло, а семье прибыток. — Меня слегка шокировала его мораль, но, впрочем, каждый живет, как знает, мое какое дело.
— Значит так. Дед. — Я отложил блокнот в сторону. — Заявления я тебе верну, сделаем вид, что их вовсе не было. — Старик встрепенулся и благодарно посмотрел на меня. — Но, ты и твои сыновья пишете мне заявление, что теперь являетесь моими добровольными помощниками, и запомни, трижды я попрошу вас о помощи, и ни дай бог, вам мне отказать. — Дед согласно закивал, я же не вполне понимал, зачем мне это нужно, по сути можно было бы сдать этих аферистов Кощею и забыть, ну вернули бы они Институту этот миллион, ну отсидели бы за мошенничество, да и бог с ними, но если я так поступлю, то подставлю коллегу, Ивана, мать его, Царевича, который наплевал на свои обязанности и халатно отнесся к работе.
— Конечно, конечно. — Радостно закивал старик. — Сейчас все будет, все напишем, в случае необходимости, располагайте нами, как пожелаете. Может все же позвать девушек? — Я отрицательно помотал головой.
Уже через пол часа, с подписанными заявлениями на сотрудничество в дорогой кожаной папке, которую я тоже забрал у старика, мы в абсолютном молчании мчались обратно в сторону отдела.
Каково же было мое удивление, когда, добравшись до места, перед закрытыми дверьми мы обнаружили очередь, человек пять граждан, как выяснилось, все они разом, я бы даже сказал по внезапному наитию, решили забрать свои заявления. То, что это старик Анохин поделился со своими знакомыми информацией, о новом эксперте, неподкупном и суровом, не вызывало сомнений, удивляло лишь то, какой масштаб приобрело это явление, сколько же афер проворачивали граждане Караваева по отношению к институту, и не вмешиваюсь ли я в их бизнес слишком уж сильно, у меня и так за вчерашний день появилось аж двое врагов, а теперь вот еще и эти…
Заявления мы отдавали молча и без обсуждений, единственное, я фиксировал для себя, тех, кому я их возвращаю, больно уж любопытно было узнать, на какую сумму граждане успели развести Институт, да и вообще, если будет время, нужно перелопатить закрытые дела Царевича, этот горе полицейский похоже не слишком то радел за свою работу.
— Дим! — Нарушил наше молчание наконец то волк. — А что мы теперь делать будем?
— Пожрем! — Не отрываясь от бумаг, сообщил я.
— Да я не про то. — Волк сел возле моих ног. — Я про Ваньку, это же вроде как должностное преступление или типа того.
— Ты про то, что вместо проведения расследования, он оттрахал двух родственниц заявителей, а обязанностями пренебрег? — Притворно удивился я. — Волк. Я в этом городе оказался потому, что он вместо того, чтобы приглядывать за задержанным бросил его со мной, а сам поскакал спариваться с проводницей, причем я обращаю твое внимание, ни сегодняшние девки, ни тем более, та проводница, и в подметки не годятся его супруге, у Вани вашего явные проблемы, и эти проблемы мешают ему исполнять долг! Ладно бы он работал, но он же своим бездействием вредит окружающим!
— Значит, трахал проводницу и еще каких то двух девок? — Раздался от входа ледяной голос.
Вот как волк это сделал? Только что, он сидел у моих ног, а стоило мне поднять взгляд на говорившую, как он просто испарился, причем я уверен, что смылся он не через дверь, потому что сейчас я смотрел туда неотрывно, вернее, неотрывно я смотрел на стоявшую в дверях Ваську, разъярённую как фурия, от чего еще более прекрасную.
Чеканя шаг, закованных в туфли на высоченном каблуке ножек, Васька прошествовала ко мне, развернула в кресле так, чтобы я был к ней лицом и нависла надо мной.
— А сейчас. — Лед в ее голосе был способен заморозить вулкан. — Ты мне все расскажешь!
К моменту, когда я завершил свой рассказ, лед в ее глазах видимо растаял, излившись потоками воды, Васька рыдала, беззвучно, но от этого не менее горько, я попытался было ее взять за плечо, но она лишь стряхнула мою руку.
— Ну что ты… — Вложил я в голос все сочувствие, впрочем, надо сказать фальшивое, она же прекрасно понимала с кем живет, и вопреки общему мнению, эта девушка не дура, поэтому не понимать того, что происходит не могла. — Ну может у него заболевание, я слышал такое, сексоголизм называется.
— Сексоголизм? — Горько усмехнулась она мне. — Дим! Мы же не в Америке, никакой он не сексоголик, просто он бабник, который не пропускает ни единой юбки, и знаешь, что унизительно? Я все это время была ему верна, вокруг меня толпы мужиков, причем в основном приличных, ты знаешь, что в свое время за мной даже Кощей ухаживал, и всех, каждого из них я отшила, а этот… проводницу. Но нет! Хватит! Он узнает каково это. — Она толкнула меня руками в грудь, так, чтобы я откинулся на спинке, чиркнула молния узкой юбки и красотка блондинка опустилась передо мной на колени.
Глава 14
— Что-то я погорячилась слегка. — Васька сидела теперь рядом со мной в офисном кресле и усердно вытирала лицо влажной салфеткой, глядя в малюсенькое карманное зеркальце. — Ты Дим прости, что использовала тебя.
— Ну… — Я до сих пор еще не вполне пришел в себя от произошедшего, по сути, я был совершенно не против этого, немного смущало, что все произошло под воздействием эмоций, да и ситуацию с Царевичем теперь как-то придётся разруливать, ну если он узнает, конечно.
— Что ну? Ну вот что ну? — Васька повернула ко мне свое прекрасное личико. — То, что произошло, было ошибкой! И я была бы очень благодарна, если Ванька про это никогда не узнает. Понимаешь? — Я кивнул. — И еще. — Продолжала девушка. — Я была бы очень благодарна, если информация о разного рода… промахах, моего супруга в работе, не дошла бы до руководства Института. — Она бросила на меня короткий взгляд. — Не так благодарна, как ты подумал. То, что сегодня произошло больше не повторится и должно остаться, между нами. — Она скомкала наконец влажную салфетку и выкинула в урну, еще раз осмотрела себя в зеркало, убеждаясь, что вытерла с лица все, резко встала и направилась к выходу.