Три (с точкой), один, четыре, один, пять, девять. Что-то знакомое. Если он прав, то сейчас нужно нажать на вторую кнопку. Есть! Теперь на шестую. Снова есть! Как всё оказалось просто! Это же число Пи!
На экране осталось три свободных места. Пять, три, пять. И как? С первыми двумя из них получилось. Но после нажатия последней (номер пять) клавиши, на экране появилось ее изображение, прибор пискнул, и изображение тут же исчезло. И что же это значит? Он ошибся с числом Пи? Не должно бы. Память у него хорошая и десять знаков после запятой он прекрасно знает.
Тут что-то иное. Или он где-то ошибся, или прибор, погасив набранный ряд, признал правильность набора и теперь что-то от него хочет нового. На всякий случай Ромка вновь набрал ту же последовательность, но вместо последней кнопки под номером пять нажал соседнюю номер шесть. Изображение погасло, но не высветив последнюю набранную. Значит, в предыдущий раз прибор все-таки принял его код. А это, наверное, код активации прибора. Хотя странный какой-то.
Набрав снова правильную последовательность после его принятия прибором, Ромка стал давить разные клавиши, начав с кнопок второго ряда. Ничего. Теперь он вернулся к кнопкам первого ряда. Первая кнопка. Ничего. Вторая. Есть! Причем, опять с дополнительной точкой. Четвертая. Все исчезло. Снова вторая. Ничего. Непонятно. А если третья? Есть. Первая. Есть. Ромка снова набрал первую (с числом Пи) последовательность. Теперь снова вторая. Есть. Первая. Исчезло. Методом проб ему удалось подобрать ко второй правильную кнопку под номером семь. А потом, пробуя следующую кнопку, на экране ничего не изменилось, оставив два символа (вторая с точкой и седьмая кнопка). Нажимая еще и еще, ничего не менялось, а потом, после очередного нажатия, опять все исчезло.
Ромка повторил еще раз. Ввел число Пи. Затем нажал вторую кнопку. Есть. Седьмую. Есть. А потом снова все зависло, а после девятой безуспешной попытки изображение на экране исчезло. Что это такое? Вот черт!
Еще раз число Пи. Затем вторая, седьмая кнопки и снова все виснет, а после девятой неудачной попытки экран гаснет. Странно, а ведь на экране оставалось место как раз для ввода девяти знаков. И первый появившийся знак снова был с точкой. Это тоже какое-то число? Две целых семь десятых. Но такого математического числа он не помнит. Вряд ли они проходили. Надо будет завтра спросить у математички. Во, вспомнил, заодно сейчас решить домашние Димкины примеры. А чего их решать-то? Работы на десять минут, а математичка еще грозилась, что в этот раз будут самые сложные задачи из решебника. Может, для других они и сложны, но он-то в математике соображает.
А потом пришел отчим. На взводе. И с запахом. Ничего хорошего по Ромкиному опыту это не предвещало. Главное, не попадаться ему на глаза. Но Ромке не повезло. Уже через несколько минут на пороге возникло злое лицо отчима.
- Где ты пропадал ночью?
- Я же предупреждал, что к Димке пойду. Уроки готовить, эта неделя последняя в году. Не хочу ее завалить.
- Раньше надо учиться, чтобы не трястись в последнюю неделю. Где вчера тебя весь день носило?
- Так я же на раскопки ездил, осенью денежку хочу получить. Вон джинсы опять становятся малы.
Отчим стоял и о чем-то размышлял, хотя в его сегодняшнем состоянии ему это было непросто.
- Дневник покажи.
Ромка достал из сумки дневник.
- Что на завтра задали?
- Математика. Но я ее уже решил.
- Покажи тетрадь.
- А я на листке сделал. Вот. А в тетрадь потом перенесу.
- Опять потом?
Ноздри у отчима стали расширяться, что было признаком начинающегося недовольства, которое часто для Ромки заканчивалось плачевно.
- А это что за тройка?
- Так это было две недели назад.
- Тем более! Почему не исправил?
Глаза отчима стали наливаться. Ромка понял, что сейчас тот выплеснет накопленное за день раздражение и выместит его на нем.
- Дядя Володя, я исправлю...
- Дядя? Ах ты, гаденыш!..
Ромка совершил ошибку. Отчим не любил, когда его называли дядей и требовал, чтобы Ромка обращался к нему, называя отцом. Но теперь уже поздно, и за совершенную ошибку придется расплачиваться. Отчим стал стягивать с пояса ремень...
Лежа на животе и вытирая все еще вытекающие слезы, Ромка с обреченностью думал о завтрашнем дне. Завтра утром надо в школу, а каково отсидеть четыре урока, когда попытка просто присесть вызывает дикую боль? Но это еще полбеды. Физкультура. Если он ее пропустит, то физрук поставит ему двойку, и тогда за год выйдет тройка, единственная в дневнике. И жди снова порки от отчима.
Если бы просто на улице бегали или в зале занимались, но завтра урок будет в бассейне, а с такими рубцами... Отчим, скотина, бил куда ни попадя. Под плавками рубцов не видно, а на ногах? На нижней части спины? В бассейн идти нельзя. Ладно, если в раздевалке и душе мальчишки увидят, ну, постебаются, день, два, все потом забудут, найдя новую тему для зубоскальства. Но ведь там и девчонки будут, а им показывать рубцы он ни за что не будет. Позорище-то какое.
Ромка повел рукой за спиной, аккуратно проведя ладонью по истерзанному месту. Волна боли разлилась по телу. Нет, крови вроде не видно. И то хорошо. От усилившейся боли Ромка негромко застонал. Когда отчим его бил, Ромка, зажав зубами подушку, стоически старался не закричать, хотя это не очень-то и получалось. Но хоть громко не орал.
И это главное. Иначе услышат соседи. Они доброхоты, настучат, а у отчима отберут родительские права. И поедет Ромка в детдом.
А там не лучше. Даже хуже. Здесь он свободен, делай, что хочешь, иди, куда пожелаешь. А там пока паспорт не получишь, за пределы детдома только в сопровождении надзирателей-воспитателей. Паспорт у него скоро будет, но и с ним в детдоме шаг вправо, шаг влево. Все под расписку, куда пошел, к кому пошел. И бьют не в пример отчиму хуже. Этот хоть по заду, а там по почкам. И до тех пор, пока не сломают волю, не сделают шестеркой. Он, конечно, не дастся. Но ведь все равно сломают. Долго ему не выдержать. А за то, что сопротивлялся, будут и дальше измываться, пока в колонию не попадешь.
Сам не своруешь, так подставят, отомстив за то, что сразу не зашестерил. А могут и сломать так, что сам пойдешь на воровство. Тогда ему опять же путь в колонию. Они-то не воруют, только командуют, а вот такие, как он, и попадаются. Конечно, детдом детдому рознь. Есть и нормальные, только не верит он, что ему повезет. Потому что вся жизнь у него такая невезучая. И впереди ничего хорошего не будет. Никогда. Со дна наверх не подняться. Если ты, конечно, не говно. Вот то как раз наверх и всплывает. Да и то, уже навряд ли - наверху все места заняты.
Утром встать с кровати было трудно - все горело и болело, хотелось еще полежать, хоть полчасика. Но идти надо - первым уроком математика. И выйти тоже надо пораньше - сегодня он не ходок, пойдет медленно, а ведь Димке нужно успеть переписать решение домашних задач в тетрадь. Да и ему самому свои задачи у кого-нибудь успеть списать. Но сил на это совсем нет. Если не спишет, и математичка увидит, что он задание не сделал, получит двойку, и тогда за год по математике будет четверка. А этого совсем уж не хотелось.
И не только из-за будущего гнева отчима - гнев и так никуда не денется из-за тройки по физкультуре. Просто ему самому не очень-то приятно получить годовую четверку - с его-то знаниями предмета. В классе он лучше всех соображал по математике, даже лучше записных отличников. Зубрилы!
Наскоро умывшись, Ромка, даже не заглядывая на кухню, направился в школу. С лестницы спускался тяжело, каждое движение отзывалось вспышкой боли, но потом, уже на улице, стало легче. И мышцам меньше напрягаться, да и сами они немного расходились. Но все равно шел не быстро.
Димки еще не было, и Ромка собрался решить собственные проблемы, благо домашнее задание с его вариантом долго искать не пришлось. Но вот как переписать в тетрадь? Сесть за парту? А он сможет переписать? Все мысли будут о боли. Решение проблемы пришло быстро - не первый же раз с ним такое? Подойдя к подоконнику, Ромка быстренько переписал в тетрадь домашнее задание. А вот и Димка.
- Сделал?
Димка спросил по привычке, не было еще ни одного раза, чтобы Ромка не сумел решить для него задачи.
- Чего такой смурной? - спросил друг, когда закончил переписывать решение задач в тетрадь.
- Да... - Ромка замялся.
- А-а! - догадался Димка. - Опять? За что хоть?
- Да ни за что. Не в настроении был.
- Понятно.
- Теперь из-за этого гада тройка по физре светит.
- Прогуляешь?
Ромка кивнул головой.
- А может, в медпункт сходишь?
- И что я там скажу?
- Мало ли что. Голова или рука больная.
- Если бы. Меня же осматривать будут.
- Так не догола же раздеваться? Или тебе понравилось стриптиз показывать? - не утерпел подколоть Димка.
Ромка зло зыркнул на друга. Друг еще называется. Приятель Димкиного же брательника с ним все это позавчера вытворил. Но ругаться не стал.
- Там при медичке садиться надо. Что, не догадается, разве?
- Ну да. Может, - согласился Димка. - А если к физруку подойти?
- Очень он меня любит, как же, - со злостью в голосе фыркнул Ромка. - За справкой пошлет.
- Тройка корячится?
- Угу.
- И что делать-то?
- Не знаю. Надоело все мне это. Год еще прокантоваться, а потом уехать.
- Там лучше будет? - усмехнулся Димка.
- Не знаю. Вряд ли. Просто надоело все.
Первый урок прошел без осложнений. Ни его, ни Димку учительница не трогала. А после урока Ромка подошел к математичке.
- Юлия Семеновна, не подскажите мне, что за число такое, начинается с двойки, после запятой семерка.
- О чем это ты, Рома?
- Ну, есть же число Пи. Три целых, четырнадцать сотых. А других каких-нибудь особых чисел нет, которые равны двум целым и семи десятым?
- Ах вот ты о чем. Это число "е". Но ты будешь его проходить в одиннадцатом классе, так что тебе еще рано думать о нем.