– Я думала, они действительно его дяди, – явно обеспокоенная, проговорила она. – Я уверена, что, когда его мать записывала Оскара в школу, она сказала именно так.
Уклончиво кивнув, Эндрю обратился ко мне:
– Я постараюсь достать одежду Оскара, однако все, что есть сейчас, – то, что на нем. – Подобное не было необычным. Чаще всего, если ребенка срочно забирают из семьи, он остается в чем был.
– У меня большие запасы одежды, – сказала я.
– Его пальто здесь, – проговорила мисс Джордан, пройдя через комнату, чтобы забрать пальто с вешалки.
– Я уезжаю прямо сейчас? – тихо спросил Оскар.
– Да, скоро, – ответил Эндрю. Затем сказал, обращаясь ко мне: – Я передам вам документы на перемещение ребенка, как только они будут готовы. – Как правило, документы приходили до того, как ребенок переезжал ко мне, или же вместе с ним, если его передача в приемную семью планировалась заранее, но в обстановке срочности, как сейчас, на это не было времени. – Насколько известно мистеру Новаку, у Оскара нет ни на что аллергии и мальчик не придерживается никакой особой диеты. Также у него нет особых культурных потребностей, – добавил Эндрю. – Такого рода информация содержится в документах на перемещение. – Надеюсь, когда поговорю с матерью Оскара, я узнаю что-нибудь еще.
– Хорошо, – сказала я. Столь малое количество информации было привычно, но тревожило, так как означало, что я легко могла упустить что-то жизненно важное при уходе за ребенком. – Он не принимает никаких лекарств? Ему не нужен ингалятор от астмы?
– Нет, насколько мы знаем, – ответил Эндрю.
– В школу он ничего такого не приносил, – проговорила мисс Джордан, помогая Оскару надеть пальто.
– Вы теперь моя мама? – спросил Оскар свою учительницу; его нижняя губа задрожала. На глазах у мисс Джордан немедленно вновь выступили слезы.
– Мисс Джордан – твоя учительница, – мягко сказала я. – Я – твой временный приемный родитель. Я буду заботиться о тебе, и ты будешь жить у меня дома. Здесь недалеко, если ехать на машине. У тебя будет собственная спальня, и мои взрослые дети будут тебе помогать. И у нас есть кот. Ты любишь кошек?
– Я позвоню вам завтра, – сказал Эндрю.
Я попрощалась с ним и мисс Джордан, и мы с Оскаром вышли из класса. Пока мы шли к выходу из школы, я держала его за руку, не переставая доброжелательно разговаривать с ним.
Благослови его Господь, – шесть лет от роду и всего несколько месяцев в нашей стране, а теперь отправляется жить со мной в «странном доме», как выразилась мисс Джордан. Я почувствовала, как ладонь Оскара сжимает мою. Хотя я делала все возможное для того, чтобы утешить его, я знала, насколько потерянным и одиноким он должен был себя чувствовать.
Была половина шестого, и сейчас, в апреле, на улице все еще было светло. Мы прошли по тротуару к моей машине. Рядом были припаркованы другие автомобили, и, когда мы приблизились к моему, Оскар внезапно остановился и посмотрел через дорогу. Проследив за его взглядом, я увидела черную машину, припаркованную прямо напротив моей. В ней на передних сиденьях расположилось двое мужчин. Оба, казалось, наблюдали за нами.
– Ты знаешь этих людей? – спросила я Оскара, открывая свою машину.
Оскар не ответил; он стоял, застыв на месте, уставившись на черный автомобиль, и выглядел обеспокоенным.
– Оскар, милый, садись, – сказала я, открыв заднюю дверцу.
Он повиновался молча. Наклонившись, я застегнула его ремень безопасности. Оскар вытянул шею, чтобы посмотреть на черную машину. Закрыв дверцу с его стороны, я обошла авто и села на место водителя. Затем снова оглянулась. Теперь те двое разглядывали меня.
– Ты знаешь этих людей? – опять спросила я Оскара и повернулась к нему.
– Нет, – ответил он. Но по его тону и по тому, насколько обеспокоен, если не испуган он был, я догадалась, что это неправда.
– Со мной ты в безопасности, – сказала я, однако, прежде чем завести мотор, заблокировала дверь, так что ни одну из них стало невозможно открыть снаружи. В моих действиях не было ничего параноидального: я не имела представления о том, кто те мужчины, почему они так интересовались нами и почему Оскар так их боялся. Будь он из большой семьи, я могла бы предположить, что речь идет о его родственниках, которые хотели увидеть, куда его забирают. Подобное прежде случалось как со мной, так и с другими приемными родителями. Ребенка отправляют под опеку приемного родителя, адрес которого не разглашается, и кто-то из членов родной семьи может преследовать приемного родителя, когда тот забирает ребенка из школы. Но, насколько я знала на тот момент, у Оскара не было никого, кроме матери, а она в отъезде. Возможно, мужчины в черной машине – какие-то из его «дядей», но тогда почему он отрицает, что знает их? У меня не было никаких догадок по поводу того, кем в таком случае они могут быть.
Когда я тронулась с места, черная машина осталась там, где стояла. Несмотря на это, я постоянно поглядывала в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что нас не преследуют. Но никаких следов черного автомобиля по пути до моего дома я не заметила.
По дороге я поговорила с Оскаром, рассказав ему о своей семье и заверив его, что ему не о чем беспокоиться. Он сидел очень тихо, неподвижно, в основном глядя в окно. Невозможно было понять, о чем он думает и что чувствует. Из того немногого, что он сказал, было ясно, что его английский очень хорош – удивительно хорош, учитывая, что он живет здесь всего несколько месяцев. Мы приехали домой почти в пять, и, пока парковалась, я снова спросила Оскара:
– Можешь предположить, кто те мужчины?
– Нет.
Я решила оставить эту тему. Чего я тогда не знала, так это того, что мне придется вернуться к ней очень скоро.
Глава втораяВстревоженный
Когда мы приехали, дома была только моя младшая дочь Паула. Ей двадцать один год, и она обучается бизнесу в местном колледже. Она часто приходит раньше других моих детей – двадцатипятилетнего Адриана и двадцатитрехлетней Люси, которые оба работают. Услышав, как поворачивается ключ в замке входной двери, Паула вышла в холл поприветствовать нас.
– Мама, я получила твое сообщение. Здравствуй, Оскар, – сказала она жизнерадостно. У нас с детьми есть семейная группа в WhatsApp[1], в которой мы отправляем друг другу сообщения, в значительной степени заменившие бумажные записки. Некоторое время назад я написала, что к нам приедет Оскар и останется. Поскольку мои дети росли с человеком, который занимается временным приемным родительством, подобные вещи их не удивляют: они привыкли, что в доме неожиданно появляются дети и молодые люди.
– Это моя дочь Паула, – помогая Оскару снять пальто, сказала я. Оскар взглянул на Паулу с той же смесью страха и замешательства, с которой смотрел на меня.
– Приятно познакомиться, Оскар, – сказала Паула с улыбкой.
– Он сейчас немного притих, – заметила я, не дождавшись от Оскара ответа.
– Все нормально, он привыкнет к нам. – Паула послала Оскару еще одну ободряющую улыбку.
Тут в холле появился Сэмми, наш кот из приюта, желая посмотреть, кто вторгся на его территорию. Когда мы взяли его, он был немного диковат, но сейчас можно было быть уверенным, что он не съест детей.
– Ваша кошка, – глядя на Сэмми, сказал Оскар.
– Да, его зовут Сэмми, – ответила я. – Хочешь его погладить?
Оскар выказал столь же мало желания приветствовать Сэмми, как и сам Сэмми по отношению к нему. Паула взяла кота и поднесла к Оскару. Тот неуверенно погладил животное.
– Ты нравишься Сэмми, – произнесла Паула, и встревоженное выражение на лице Оскара, в конце концов, сменилось слабой улыбкой. Я вздохнула с облегчением.
Оскар еще немного погладил кота, после чего Сэмми, слегка потеряв терпение, вырвался из объятий Паулы и исчез в глубине холла. Оскар посмотрел ему вслед, но не попытался пойти за ним, как сделал бы любой другой ребенок.
– Давай разуемся, – сказала я, расстегивая липучки на его ботинках. Я помогла ему снять обувь и оставила ее в холле вместе с нашей. Ботинки Оскара, как и его одежда, были в ужасном состоянии, что было не редкостью для детей, с которыми я работала.
Уходя, чтобы забрать Оскара из школы, я оставила в гостиной несколько коробок с игрушками. Я знаю, что игра часто отвлекает ребенка от тревог и позволяет расслабиться и почувствовать себя дома.
– Пойдем поищем, во что ты можешь поиграть, – с энтузиазмом сказала я. – Или, может, ты хочешь перекусить до ужина?
Оскар покачал головой. Я взяла его за руку, и мы пошли в гостиную. Она находится в задней части дома, большими стеклянными дверьми выходя в сад.
– Хочешь поиграть? – подходя к коробкам с игрушками, ободряюще спросила Оскара Паула.
Оскар посмотрел на коробки, затем на меня.
– Где я должен спать? – встревоженно спросил он.
– У тебя будет своя спальня наверху, – ответила я. – Сейчас еще не время ложиться, но, возможно, ты хочешь посмотреть свою комнату?
Оскар кивнул.
– Хорошо, – сказала я. Для ребенка возраста Оскара было немного необычно проявлять больше интереса к своей комнате, чем к игрушкам. Желание поскорее расслабиться и остаться наедине с собой в своей спальне свойственно подросткам, но не маленьким детям.
– Я приготовлю ужин? – спросила у меня Паула. – Я проголодалась.
– Да, пожалуйста. В холодильнике запеканка, просто поставь ее в духовку.
Паула отправилась на кухню, а я повела Оскара наверх. Все дети по-разному реагируют на стресс от того, что оказываются под опекой. Некоторые ведут себя очень шумно и вызывающе, тогда как другие, как Оскар, тихи и замкнуты. Последнее беспокоит больше, так как говорит о том, что ребенок загоняет внутрь свою боль, вместо того чтобы проявить ее.
– Волноваться не о чем, – сказала я Оскару, пока мы шли по коридору до его спальни. Он держал меня за руку – буквально вцепившись в нее. – Дома у тебя есть своя комната? – спросила я, пока его настороженный взгляд блуждал по спальне. Оскар растерянно посмотрел на меня.