«Он, разумеется, отличался типичной безжалостностью. Его совершенно не беспокоили страдания, которые он причинял другим людям. Как врач, он понимал, на какие муки обречет своих жену и тещу длительным и систематическим отравлением. Безусловно, медленный процесс такого рода отличается большей жестокостью, чем единоразовое введение смертельной дозы…»
Вскоре после прочтения книги Грэм сказал своим друзьям, что однажды встанет в один ряд со знаменитыми отравителями: Притчардом, Палмером и Криппеном.
– Мы думали, что он шутит, – говорил Клайв.
Несколько дней спустя Грэм снова подрался на игровой площадке – на этот раз приревновал Криса к их общему другу Ричарду Хэндсу, который жил неподалеку от Грэма. Заметив мальчиков вместе, Грэм вызвал Криса на драку в школе.
– Я ту потасовку никогда не забуду, – признавался Крис. – Все закончилось очень быстро. Грэм был намного меньше меня. Он лежал на земле, я стоял над ним. Тут он поднял взгляд и сказал: «Я убью тебя за это».
Тогда Крис просто рассмеялся и протянул Грэму руку.
– Дети часто говорят такое, когда проигрывают. Но спустя какое-то время, когда мы уже помирились, Грэм повторил свои слова: «А знаешь, я ведь правда могу тебя убить».
В отличие от других детей, Грэм говорил серьезно.
Глава 3Мой маленький друг
Во время допроса в камере предварительного заключения Грэм признался доктору Дональду Блэру, что совершил покушение на жизнь Криса Уильямса в феврале 1961 года. В течение трех недель он тайно скармливал своему другу по пять двугранных[31] доз свинцового сахара (ацетата свинца), но, «к его разочарованию», у Уильямса это вызвало лишь запор. Где и как Грэм добыл вещество, было неизвестно, но уже на тот момент он умудрился собрать целую смертоносную коллекцию ядов.
После ссоры с Крисом, несмотря на примирение, намерения Грэма стали серьезными. В пятницу, 28 апреля 1961 года, он посетил аптеку на Нисден-лейн, где лично поговорил с провизором.
– Я отпустил ему 15 граммов тартрата калия сурьмы, – вспоминал Джеффри Рейс. – Молодой человек сказал, что яды ему нужны для лабораторной работы. Я не спрашивал, сколько ему лет, а он, насколько помню, не называл свой возраст.
На тот момент Грэм был на четыре года младше минимального возраста, установленного законом для легальной покупки яда. Каждую подобную продажу регистрировали. Когда Рейс спустя почти год предъявил свою учетную книгу детективам, в ней было указано, что продажа была совершена «Э. Янгом, дом 768, Северная кольцевая дорога». Другие продажи под тем же именем были зарегистрированы в следующий четверг и пятницу, 4 и 12 мая 1961 года соответственно.
Больше Грэму купить не удалось – к тому моменту Молли в очередной раз обнаружила в его комнате токсичные вещества. На этот раз она рассказала обо всем Фреду. Отец и сын сильно поссорились.
– Он поклялся мне, что покончит с подобными вещами, – говорил Фред. – На правах отца я запретил ему приносить домой яды. Моя жена обыскала его одежду. Я понятия не имел, что именно он хранил.
В следующий раз Грэм пришел в знакомую аптеку уже с мачехой. Рейс помнил их визит:
– Пришла его мать, мы поговорили, и с тех пор я больше никогда не продавал ему яды.
Впоследствии Грэм куда осторожнее выбирал места для хранения ядов. Часть запасов он спрятал в старой хижине у водохранилища, другую половину закопал под садовой изгородью.
В своих заявлениях Грэм описывал, как «в течение пары недель» после покупки тартрата калия сурьмы он «экспериментировал с этим ядом» на Крисе Уильямсе:
– Я дал ему два или три грана в школе. Не помню, как именно, – наверное, засунул в печенье или пирожное. После этого он заболел. В мае я таким же образом дал ему вторую дозу, а в следующем месяце – еще две, всего по два-три грана, всегда под видом угощения.
Крис вспоминал, как однажды в мае, в понедельник, его вырвало в школе, а перед этим у него резко заболел живот. Около шести вечера в тот же день ему стало лучше, но с тех пор каждый понедельник в течение пяти недель он заболевал снова. Позже он заподозрил, что это Грэм подсыпал яд в его бутерброды или травил бесплатное молоко, которое раздавали в школе на утренней перемене. Он вспоминал, как Грэм «заботился» о нем, когда ему было плохо, постоянно за ним следил:
– Он всегда интересовался, что я чувствую, где у меня болит и все такое. У меня уходил день на то, чтобы прийти в себя.
Клайв Криджер вспоминал, как однажды утром Грэм сказал, что Крис не придет в школу:
– Он заранее знал, что Уильямсу будет плохо.
Уинифред слышала, что друг ее брата болеет, но понятия не имела, что сам Грэм был к этому причастен:
– Он пришел из школы и рассказал: «Крису очень плохо. Ему даже ведро принесли. Я был рядом и все видел».
После Грэм пригласил Криса в зоопарк Риджентс-парка, якобы чтобы подбодрить своего друга. По пути к вольерам Грэм посочувствовал Крису, а затем достал из рюкзака большую бутылку лимонада. Он сказал, что напиток снимет боль в желудке. Крис отпил из бутылки, даже не подозревая, что лимонад отравлен сурьмой.
– Мне сразу стало плохо, – вспоминал он. – Мы четыре раза садились на автобус и каждый раз выходили, потому что меня рвало. Меня трясло и знобило, так что мы вернулись домой.
Мать Криса уже сводила его к местному терапевту доктору Уиллсу, но тот не нашел ничего подозрительного. После случая в Риджентс-парке Крис мучился сильной головной болью, его тошнило и он в целом недомогал. В пятницу, 9 июня, миссис Уильямс отвезла сына в больницу общего профиля Уиллесдена, где его осмотрел доктор Голдфут. Он диагностировал мигрень и назначил лечение:
– По моим записям, несколько приступов было в июле и один – в августе. Основные симптомы – головная боль и рвота.
В октябре и феврале следующего года Голдфут снова увидел Криса у себя в кабинете с аналогичными симптомами, но не смог установить, от чего страдал мальчик:
– Его приступы повторялись, поэтому я пришел к выводу, что у него типичная мигрень.
К несчастью для Криса, родители заподозрили, что он симулирует. Его недомогание не проходило, а врач диагностировал лишь мигрень.
– Мы думали, что Крис просто притворяется, – с несчастным видом рассказывала миссис Уильямс. – Нам посоветовали отвести сына к психиатру.
Чета Уильямс все же решила не подвергать своего сына психологическому тестированию. Крис выздоровел, когда Грэм переключил свое внимание на что-то другое.
Тем не менее, дети уже начали подозревать, что это он виновен в болезни, но не решались рассказать об этом взрослым по двум причинам: из-за неуместной преданности и дележки ядов. Позже Крис объяснил, что у него, как и у остальных его друзей, помешанных на химии, дома была «лаборатория», где он проводил эксперименты с аптечными «веществами» и более опасными токсинами, которые ему приносил Грэм. В их числе были наперстянка, йод, хлорид бария, арканитовый раствор и атропин. Ричард Хендс, чья дружба с Крисом вызывала в Грэме отравляющую ревность, позже признался, что Грэм и с ним поделился наперстянкой и сурьмой. Клайв Криджер сообщил детективам, что хранил дома склянки с фосфором, хлоридом бария, морфином, ацетатом свинца, цианидом, сурьмой и кокаином. Все это ему подарил Грэм, купив вещества в аптеке на центральной улице.
– Часть цианида я использовал против сорняков, – вспоминал Клайв. – А часть ацетата свинца и немного хлорида бария вернул ему. Это было в прошлом году.
По всей видимости, Грэм покупал яды в разных аптеках, используя псевдоним. Клайву он рассказывал, что иногда называется фамилией Харви. Позже детективы попытались разыскать все аптеки, где закупался Грэм, но это оказалось невозможным.
Крису было трудно поверить, что Грэм способен на отравление собственных друзей, однако он признавался:
– В школе были и другие мальчики, с которыми он периодически общался. Мы обычно обменивались бутербродами, и Грэм всегда отдавал кому-то свой, уже отравленный. А в кафе-баре, куда мы заходили по дороге домой, он передавал всем чашки.
Ричард Хендс вспоминал, что однажды заболел как раз после посещения кафе-бара с Грэмом, но не считал его виноватым: «Скорее всего, у них просто был паршивый кофе».
Маленькая компания друзей Грэма была невероятно сплоченной. Молодые любители химии обменивались токсичными веществами, проводили эксперименты в домашних условиях. Они знали, что Грэм лучше остальных разбирается в теме, что может незаконно покупать самые разные вещества, но при этом не верили, что он способен кого-то отравить. У Грэма всегда был при себе как минимум один яд. Клайв говорил, что он обычно носил «пузырек с тартратом калия сурьмы или другим веществом» в верхнем левом кармане школьного свитера. Он называл его своим «маленьким другом».
– Он часто доставал бутылочку, передавал ее по кругу и говорил: «Это мой маленький друг». А потом смеялся, как гангстер с пушкой наперевес.
К тому моменту у Грэма уже начался период полового созревания. Впоследствии он признался, что в его страсти к ядам был сексуальный подтекст. Это подтверждал заведующий Бродмуром доктор Патрик Макграт:
– Примерно в 12 лет он понял, что эксперименты с ядами возбуждают его в сексуальном плане. Он всегда носил с собой отраву, называл флакончик с ней своим «маленьким другом». Смертельная доза, которая была у него при себе, дарила ему чувство безопасности и власти.
На горизонте маячила глобальная сексуальная революция, но члены большинства британских семей все еще стеснялись открыто обсуждать интимные вопросы. В 1972 году Грэм поделился с доктором Питером Скоттом, что его мачеха относилась к сексу «как пуританка», а сам процесс называла «позорным и неприличным». По его словам, в шесть лет она отчитала его за мастурбацию. Любопытно, что Уинифред называла настоящим пуританином самого Грэма. Одна из его приятельниц это подтверждала: