Ну а что было потом с одноклассницей Галиной?
Через год играли с «хохлами», аккурат в мой день рождения, ну и позволил я себе портвешку сверх нормы, благо был двойной повод.
После матча поехал к ней на Преображенку и на радостях дал за щеку с особым цинизмом, прямо на лестничной клетке, притулившись за мусоропроводом.
Более подробно ее судьба описана в книгах «Записки „лесника“» и «Мы — чемпионы!».
Кричалки и банановая республика
В те годы на Восточной трибуне «Лужников», позже трибуна С, тоже нехило так скандировали:
Лобановский, Лобановский!
Пососи наш хуй московский!
Причем среди кричащих были отнюдь не дети и подростки — в основном взрослые мужики в районе тридцатки.
Многие — вполне приличные люди: поучали меня, сопляка, уму-разуму.
Впервые этот клич прозвучал 25 августа 1973 года на закрытии Всемирной Универсиады. Венчал закрытие матч «Спартак-Москва» — «Динамо-Киев» в присутствии 85 тысяч зрителей.
Проигрывая один гол за 19 минут до конца, мы забили две штуки и вырвали у «хохлов» победу на флажке со счетом 2:1. Сначала Саша Пискарев добил мяч в ворота после удара Миши Булгакова, а за две минуты до финального свистка, после того, как Гешу Логофета снесли возле штрафной, Коля Киселев забил со штрафного прямо в девятку.
Клич, родившийся спонтанно, потряс даже ментов-лимитчиков.
Они просто обомлели и не знали, что делать.
Так что сосать вам, господа хорошие, не пересосать!
Получается, что не все так однозначно по поводу нонешних кричалок-оскорблялок с трибун и секторов российских стадионов.
Как и в украинском правительстве.
Довелось недавно пообщаться с главой Комитета по водному хозяйству Украины. Сидим у меня на кухне, пьем горилку «Хлiбна Сльоза».
А мужичок-то подкованный оказался.
— Как мы вас в шестьдесят восьмом! Три — один вы вели в Москве, а сыграли три — три! А потом мы в Киеве выиграли один — ноль и стали чемпионами!
Но и я в долгу не остался и приложил главу Комитета по полной программе, вспомнив про героический 69-й и голы Коли Осянина и Геши Логофета.
А вдогонку он спрашивает:
— Что ты думаешь о сегодняшней Украине?
Я ему в ответ.
— Банановая республика, сателлит.
Он подумал и говорит:
— Правильно…
«Висенте Кальдерон»
Октябрь 1972 года, на стадионе «Висенте Кальдерон» в Мадриде идет проливной дождь. «Спартак» играет против мадридского «Атлетико» на Кубок кубков.
Николай Николаевич истошно вопит в микрофон:
— Нашу комментаторскую кабину заливает водой!
Как будто сам каудильо стоит с брандспойтом и пытается заморозить Озерова, как немцы Порфирия Иванова.
Третий гол Миша Булгаков забивает так.
Мяч застрял в луже, и он приложился по нему от всей души метров с двадцати пяти. На исходе матча, при счете 3:1 в нашу пользу, Витя Папаев бьет пенальти выше левой девятки. И вместо убедительной победы по концовке «Спартак» выигрывает лишь 4:3.
Интересно послушать самого Виктора Евгеньевича по поводу незабитого пенальти.
— В футбол играют 90 минут. Не хватило профессионализма, мы посчитали, что игра уже сделана. К хорошей игре с «Атлетико» мне хотелось прибавить голик. И снова подвело мальчишество. Помню, мне крепко досталось от Симоняна в раздевалке. И по делу.
Надо ли говорить, что на другой день районную контрольную по алгебре я списал неудачно и получил двойку.
Инспектор РОНО — экзекутор, цинковал аки волк, а математичка, которая любила меня, как говно в штанах, не давала толком списать.
Всю контрольную крутился в голове матч на «Висенте Кальдерон», один из самых великих наших матчей.
А сама голова то и дело поглядывала в сторону жопастой одноклассницы с Преображенки с огромным ртом.
Злые языки также поговаривали, что она родилась с хуем во рту.
Думал ли я когда-нибудь, что в декабре 98-го, на мадридском выезде, воочию увижу «Висенте Кальдерон».
Там как раз проходил матч Кубка УЕФА «Атлетико» — «Сосьедад». Мадридские болельщики остервенело освистывают всех игроков соперника.
А фанатская трибуна, куда мы спецом сели, орет:
— Висенте!
— Висенте!!
— Висенте Кальдерон!!!
И прыгает в такт, во все пять тысяч рыл.
Потом они узнали, что мы спартаковцы. К моему удивлению, тот великий матч 1972 года не был забыт испанцами, а несколько человек даже были в тот день на стадионе. Вместе вспоминали проливной дождь и сумасшедший булгаковский гол.
А еще говорили, что мы — великий клуб, и желали нам победы над «Реалом». Вот такие там фанаты, а ведь прошло более двадцати пяти лет!
И вот холодный и промозглый московский ноябрь, праздники.
Во рту сушняк.
Сижу на «Динамо» за воротами и дрожу от холода.
К середине второго тайма «Атлетико» после двух голов Сальседо ведет 2:0, но тут юркий Гиля Хусаинов забивает мяч. «Спартак» проходит дальше — и я уже не чувствую мерзкий ветер, хоть скоро опять надо в школу!
Весной следующего года четвертьфинал в Сочи с «Миланом». Горим 0:1.
Ответную игру на «Сан-Сиро» по ящику не транслируют, но есть уникальная возможность послушать рассказ участника этого матча Булгакова:
— Возили мы их всю игру. «Милан» в начале открыл счет. Пискарев почти сразу сравнял. Второй тайм — полное наше преимущество. Хозяева лихорадочно отбиваются. В концовке Пискарев забивает победный гол, но судья не засчитывает по непонятным причинам. Свисток и 1:1. Президент «Милана» приходит в раздевалку с чистыми листами контракта и предлагает мне и Пискареву самим вписать искомую сумму. Его вежливо оттесняют «комитетчики», мы в легком шоке. На другой день итальянские газеты выходят с восторженными отзывами о спартаковской игре.
Надо, чтобы все знали и помнили, что «Спартак» играл в футбол не только при Бескове и Романцеве, а была еще и великая команда Симоняна и не менее блистательная — Гуляева.
На «Сан-Сиро» мне тоже довелось побывать, причем не один раз.
Но об этом чуть позже.
Хлеборобы
Жаркий июнь 1980 года предолимпийской Москвы.
К нам приехала впервые вышедшая в Высшую лигу «Кубань», за которой стоит в полный рост в прямом и переносном смысле этого слова первый секретарь Краснодарского крайкома партии Медунов — любимец «лично дорогого» Л. И. Брежнева.
Все билеты на старенький стадион «Локомотив» проданы. Народ валом валит на «Спартак».
Около двадцати автобусов прибыло прямо из Краснодара. Ими заполнена парковка у стадиона. Основной контингент — «передовики производства и победители соцсоревнования». Ударники коммунистического труда, ебта.
А проще говоря, в жопу пьяный «люмпен-пролетариат», плотно затаренный батонами докторской колбасы огромных размеров, по два двадцать.
— Вас здесь не стояло!
— Ду-у-у-уня! Больше одного батона в руки не выбивай!
И синюшная Дуня, с фингалом под глазом, спешно выполняет указания «Моспродторга», под бдительным контролем замдиректора универсама Балтая Абдулкадыровича.
Возле забора стадиона естественный процесс — кто рыгает, а кто нужду справляет.
Это не мешает краснодарцам развесить на секторе длиннющие баннеры в поддержку «Кубани».
По тем временам это была большая редкость.
Да и текстовочка под стать — незамысловатая и идеологически выдержанная:
Хлеборобы сеют хлеб,
А «Кубань» несет успех!
Так и хотелось добавить:
Хочешь — сей, а хочешь — куй,
Все равно получишь хуй!
В те времена аксиома.
После гола Гаврилова тогдашняя звезда «Кубани» Плошник головой сравнял счет.
В том сезоне Плошник забил немало мячей. Потом за ним охотились многие ведущие клубы: «Динамо-Киев», да и «Спартак» тоже.
Во втором тайме Хидиятуллин со штрафного засадил в дальнюю девятку, спартаковцы давили еще сильнее, но гости благополучно отскочили с достойным счетом.
Вроде и матч проходной, но запомнился. Наверное, из-за огромного количества краснодарских «люмпен»-выездюков.
«Кельн»
Самый великий матч «Спартака» из тех, что мне довелось увидеть, глядя с сектора.
Начало октября 1975 года, до армии какой-то месяц.
Портвейн, девки, беспорядки.
Но к нам едет «Кельн», на тот момент лидер Бундеслиги, во главе с действующим чемпионом мира Вольфгангом Овератом.
Ныряем в метро — и вот мы уже с друзьями на «Спортивной».
Под мостом покупается программка. Дедушка-продавец, не успевший еще толкнуть весь тираж будущим фарцовщикам и спекулянтам, смят могучим ураганом и дико озирается по сторонам, судорожно рассовывая по карманам мятые рубли и трешки.
Теплая и хорошая погода, детский билет — что еще нужно для хорошего настроения, да после доброй порцайки шашлычка в родном сокольническом парке?
Иду себе мимо доброй тети-контролерши. Было мне тогда восемнадцать годков, и волосы по тогдашней моде до плеч, да борода с усами сплошняком.
А контролерша вдруг не пропускает.
Тут я ей и говорю:
— Теть, пропусти!
А она мне отвечает:
— Какая я тебе, в манду, тетя! У тебя уже, поди, елда до колена! И детишки, может.
Слово за слово — но сжалилась, пропустила. Хорошая оказалась женщина, дай ей бог здоровья.
Народу на трибунах — тысяч тридцать пять.
Пить нельзя?
А вот уж хуй…
«Старшие товарищи» любезно предлагают накатить водчонки, да под бутербродик с сыром, который, как сказал Райкин, «весь загнулся…».
Разминка закончена. В желудке плещется приятный ерш.
Под жопу предусмотрительно подстелена газетка с докладом Брежнева.
В окрестных киосках «Союзпечати» выполнен месячный план по продаже газеты «Правда».
Пачкать брюки и канифолить яйца никто не хочет.
Немцы начали с места в карьер. Несколько раз выручает Прохоров.