– Давай попробуем еще разок, – предложил он.
– Надо встать, не цепляясь за кровать, и с размаху сесть на нее! – предложила я.
– Шикарная идея! – одобрил Юра.
Мы, кряхтя, приняли вертикальное положение. Я подпрыгнула, села на черную простыню и незамедлительно сползла на коврик, через секунду рядом очутился Шумаков.
Я развеселилась:
– Прикольно! Прямо как на горке. Давай заново? Последний раз я каталась сто лет назад, возле кинотеатра «Баку»! Там был пруд, зимой мы с ребятами на его отвесные берега с картонками бегали.
– Ваще-то мы собирались исполнить твои эротические фантазии, – напомнил Шумаков, – сама говорила про черные простыни.
Я вздохнула: жадность наказуема, но кто знал о коварности такого белья? Я всегда сплю на обычных льняных простынях. Сейчас потребовала шелковые исключительно по одной причине: они были самой дешевым пунктом в прейскуранте.
– Знаю, почему мы падаем! – обрадовался Юра.
– Правда? – с надеждой спросила я. – Неужели можно удержаться на постели?
– Мы же голые! – ответил Шумаков. – Если оденемся, то все будет тип-топ!
Идея показалась мне замечательной, и я протянула руку к джинсам. Юра служил в армии, поэтому он успел облачиться раньше, быстро улегся и воскликнул:
– Во! Супер!
Я пристроилась рядом.
– Ты гениален! Вот теперь все отлично!
Мы тихо лежали рядышком, пока Юра задумчиво не произнес:
– Оно, конечно, в брюках не скользко, но как нам… ну… в общем, если я в штанах?
– Так сними их! – посоветовала я. – Я тоже не понимаю… как… в джинсах и пуловере!
– Но тогда мы свалимся! – логично заявил Шумаков.
– Значит, остаемся одетыми! – подвела я итог.
– И дальше что? – поинтересовался Юра. – Типа раздеться надо.
– Действительно, – согласилась я, – с шелковым бельем ничего не получится. Похоже, мне глупая идея в голову пришла! Дай сюда меню! Так, что там еще есть?
– Секс на природе! – обрадовался Юра. – Слушай! «В саду отеля вы испытаете невероятные ощущения в гуще розовых кустов на фоне альпийской горки с фонтаном под небом».
Во мне не к месту проснулся писатель:
– Корявая фраза! Я могу представить альпийскую горку с бьющей вверх струей воды, но где у нее небо?
– Не придирайся! – попросил Юра. – В принципе смысл ясен и цена умеренная.
– Возьмут деньги за помятую траву на газоне, – обрадовалась я, – если сильно суетиться не станем, вполне подъемная сумма.
– В качестве комплимента на лужайку принесут местные сезонные фрукты, – дополнил Юра.
Я вздохнула:
– Нет, опять облом. На улице декабрь! Какие зеленые сады! И сезонных фруктов в Бургштайне нет! Ну, может, картошка поздним летом у них вырастает или морковь с брюквой.
– Это овощи, – уточнил Юра.
Я продолжила:
– Представим, что сейчас на дворе август. Но я вовсе не уверена, что мне понравится лежать голой попой в розовых кустах. Еще я панически боюсь насекомых! Секс на лоне природы отпадает. Глянь, тут еще одна страница, я ее не заметила, читай, что там есть.
– Взбитые сливки! – обрадовался Юра и ткнул в кнопку на тумбочке.
В спальне материализовался джинн.
– О, падишах моего сердца, чего изволите?
– Номер пятнадцать в меню, – объявил Шумаков, – он у вас называется «Вкусная конфетка».
– Нет проблем, халва моей души, – склонился в поклоне Аладдин, – сейчас подадут.
– И смените белье на обычное, – попросила я.
Джинн кивнул.
– Все для вас, хурма моей печени, надо только уточнить жирность сливок!
– Зачем? – не поняла я.
Аладдин отставил в сторону ногу в чудовищном ботинке.
– Молочные продукты бывают разные.
– Можешь не продолжать, – остановила я волшебника, – сливки меньше чем тридцатипроцентной жирности не взбиваются.
– Вовсе нет, – заявил дух лампы, – они же находятся в баллончике под давлением. Кстати, если вы придерживаетесь особой системы питания, можно заказать безмолочные сливки.
– Здорово, – засмеялась я, – это все равно что небелковые яйца!
– Про подобные слышу впервые, а вот у нас есть соевый или рыбный вариант, – сообщил Аладдин, – они менее калорийны, не содержат холестерина, походят…
– Эй, у нас семинар по правильному питанию или сексуальная оргия? – возмутился Юра. – Тащи обычные сливки и не умничай!
– Что такое рыбные сливки? – запоздало поразилась я.
– Не знаю и знать не хочу, – скривился Юра, – очередная выдумка производителя, который хочет заработать!
Через четверть часа Юра превратил меня в подобие снеговика и с некоторой опаской спросил:
– Ну как?
Я без особого энтузиазма воскликнула:
– Прелестно!
На самом деле никаких положительных эмоций я не испытывала, более того, телу было липко, а нос щекотал сильный запах ванильного ароматизатора.
– Что-то в твоем голосе не слышится страсти, – обиделся Юра, – в кино женщины ведут себя иначе! Они испытывают восторг! Помнится, я видел фильм с какой-то голливудской звездой, ее сначала украсили сливками, потом обмазали вареньем, посыпали шоколадной крошкой, и какое у нее было выражение лица! Абсолютно счастливое!
Я подавила вздох. Слышала, что популярные исполнители на фабрике грез получают по двадцать миллионов долларов за роль, актриса мысленно подсчитывала гонорар, вот отчего она вдохновилась при виде дозатора со сливками.
– Зря я это затеял, – расстроился Шумаков.
Я встрепенулась, прогнала накативший сон и защебетала:
– Милый! Не хватает слов, чтобы выразить свой восторг! Я впала в ступор от необычайных ощущений!
Шумаков оживился:
– Правда? Сейчас вернусь, только выброшу пустой баллончик в корзинку, вроде она в ванной стоит.
Я осторожно села на край кровати. Наверное, у меня какой-то дефект в организме. Ну почему я не трясусь в эйфории? А еще меня мучает вопрос: что будет с Юриным желудком, когда он эротически слопает все эти сливки? Есть ли в отеле аптечка с лекарствами, способными реанимировать печень в случае коллапса?
Неожиданно моей ноги коснулось нечто мягкое. Я опустила глаза и увидела небольшую мышь, которая нагло облизывала мою ступню.
Глава 17
Я вздрогнула и поджала ногу. Вообще говоря, я не боюсь никаких животных, включая грызунов. Но серая тварь вела себя слишком бесцеремонно. Она не испугалась крика, который я издала, и, вместо того чтобы убежать, живо вскарабкалась на кровать, подошла к моей руке и принялась лапками снимать холмики пены.
– Юра! – заорала я. – Иди сюда!
– Погоди, – отозвался Шумаков, потом послышался звук воды.
Похоже, он полез в душ, есть у него похвальная привычка часто мыться. Юра крайне чистоплотный человек, и если вспомнить, сколько раз он упал сегодня с кровати на пол, то нет ничего удивительного в его желании ополоснуться.
Мышь быстро уничтожала сливки, коготки царапали мою кожу, а беспардонность твари пугала. Ну какой грызун не обратит внимания на визжащего человека и не удерет? Только психически больной!
– Пошла вон! – закричала я. – Фу!
Хвостатая тварь даже не моргнула. Я попыталась сбросить хамку, но она не сдалась, проела дорожку к моей коленке и не собиралась останавливаться.
– Юра! Сюда! Скорей! – взвыла я. – Милый, беги со всех ног!
– О! Слышу страсть в твоем голосе! – донеслось из санузла. – Скоро буду!
– Чем ты там занимаешься! – чуть не зарыдала я. – Выходи немедленно! На меня напала мышь!
– Солнышко, хочу побриться, – ответил Шумаков, – чтобы не колоть тебя щетиной! Кто там на тебя напал? Я не понял!
Первый раз за время нашего знакомства я разозлилась на его аккуратность и завопила:
– Только что тебя не волновала щетина! Здесь мыши!
– А сейчас я умылся и понял, что похож на ежа! – донеслось из ванной. – Мыши? Ты о чем?
Грызун икнул, сел на задние лапы и свистнул.
А я вдруг сообразила, что животные, как и люди, не понимают фраз на иностранном языке. Мышка из Бургштайна не владеет русским. Нужно найти доходчивые слова на немецком. Я вполне прилично изъясняюсь на этом языке, но сейчас, как назло, все заученные в школе слова вылетели из головы. Мышь плотоядно потерла лапки.
– Гуттен аппетит! – вырвалось у меня. – Ихь либе буттер мит брот[7].
Грызун разинул пасть и зевнул. Я замерла. Так, ошибочка вышла: я пожелала обезумевшему животному хорошего аппетита, а следовало сказать: «Мышь, пошла вон!»
Я набрала полную грудь воздуха и гаркнула:
– Геен вир шпацирен?[8]
Незваная гостья издала странный, похожий на пощелкивание звук, потом повернула морду к краю постели и сделала совершенно человеческий жест, помахав одной лапкой. Мы так приветствуем в толпе знакомого. Я глянула в ту же сторону и чуть не потеряла сознание. По простыне карабкалось много серых комков. Моя уже знакомая хвостатая гостья была исполнена родственных чувств: обнаружив в номере гостиницы даму, покрытую взбитыми сливками, она пригласила полакомиться всех членов своей многочисленной семьи.
– Мама! – заорала я, швыряя в наступающую армию подушкой. – Ой, мамочка!
Дверь в ванную распахнулась, на пороге в облаке пара появился страшно довольный, розовый после купания Юра.
– Ну? – игриво спросил он. – Где мой тортик? Эй, что с тобой?
– Неужели не видишь? – чуть не зарыдала я. – Мыши!
– Где? – подпрыгнул Шумаков.
– На кровати, – простонала я, – они жрут наши сливки.
Юра быстро шмыгнул в ванную и закрыл дверь. Меня охватило негодование.
– Ты куда?
– Сейчас выйду, – сдавленно ответил Юра, – а ты пока позови Аладдина, он обязан прогнать эту мерзость!
– Но я голая! – справедливо возразила я.
– Набрось пеньюар, – донеслось из санузла.
– Ты боишься полевок? – осенило меня.
– Нет, – быстро соврал Юра, – я не испугаюсь даже разъяренного носорога, просто никак не могу найти одежду.
Я стала спихивать ногами мышей на пол. Они возмущались, гневно пищали и залезали обратно. С одной стороны, я их отлично понимала, мне тоже не очень понравится, если кто-то оттолкнет меня от вкусного торта, с другой – я не собиралась служить кормушкой для отвязных домовых паразитов.