В начале второго сезона был обнаружен фундамент и кирпичная кладка мощной древней стены и фрагменты каменной мостовой, а в конце третьего, у этой же стены повариха Прасковья заработала суперпремию за особоценную находку — по счастливой случайности, выплескивая ведро с помоями, она наткнулась на отлично сохранившуюся пирамидальную гранитную гробницу типа «мавзолей». Конечно, не пирамида Хеопса, но в своем роде великолепное произведение искусства.
Гробницу откопали и расчистили в два дня.
Подмели.
Шлиман неторопливо обошел мавзолей, читая на гранитных плитах нацарапанные корявые надписи:
«Здесь был Вова»
«Мы из Кронштадта»
«Яитрап и Нинель близнецы-братья»
Сомнения опять начали одолевать Мишеля; еще одна загадка — близнец Нинели Яитрап.
«Это кто еще? Если Нинель — она, а Яитрап — он, то почему они братья?»
На тыльной стороне мавзолея Шлиман обнаружил выбитые кириллицей полустершиеся стихи, впоследствии бережно восстановленные известным поэтом-реставратором Игорем П. Кручиком:
б ни была Совдепья
Здесь черный хлеб я
в Москву
КГБ запла
Христос рожден ах;
в провинции
Какая имперья
выгады ерь
эту жаль
плю измом бес енен
голубем какан,
вокзал в даль
споенный матом
о Господе пятом
не имевшем виз
Богу
р зным
палестинам
или коммунизм
Союз лики
ьются
Кремлевские шарниры
б ни была
блю ее
погост
Позади гробницы располагалось небольшое кладбище на восемнадцать персон — как видно, здесь хоронили особо уважаемых росских богатырей. У входа в гробницу стояли (именно стояли, не лежали) два навечно застывших скелета в хороших хромовых сапогах, кожаных ремнях, лакированных козырьках и с карабинами с примкнутыми штыками.
Истлевшая дверь, истлевшие шинели, истлевшие приклады карабинов, запах тлена…
Вошли.
Первым вошел Мишель, подсвечивая фонариком, за ним — Маша, за ней — Егор Лукич. Прасковья заглянула и сразу ушла; аборигены так и не посмели приблизиться. Егор Лукич снял фуражку и заплакал. В стеклянном саркофаге в истлевшей одежде безо всяких украшений и драгоценностей (они, конечно, были давно разграблены) лежала она — Нинель. Точнее, скелет Нинели с остатками истлевшей мумифицированной кожи.
Антропологические обмеры скелета принесли следующие результаты: Нинель была особью среднего женского роста 1 м 56 см, пропорционально сложена, но с громаднейшим черепом — объем 3650 куб. см!
«Ну и голова! — раздумывал потрясенный Шлиман. — Сколько же это мозгов нужно для такой головищи и какого размера нужна была кепка?!»[6]
Такие потрясающие параметры черепа, раза в два большие среднечеловеческого, позволили Марии Васильевне Сидоровой (Машка, приревновав Мишеля к Лие Коппатти, набралась всяческих ученых познаний, научилась отличать череп павиана от шимпанзе и поражала Мишеля палеонтологическими премудростями) — позволили ей выделить скелет Нинели в отдельный подвид homo sapienc moskowitus, находящийся на следующей ступеньке эволюционной лестницы.
«Московит — человек будущего!» — выдвинула гипотезу Машка.
«Возможно, но не вполне обоснованно, дорогая! Размер черепа и объем мозга хотя и важные, но не решающие сапиенсные факторы. Слишком смело! Главное все же не объем и форма мозгов, а их содержание», — прокомментировал Шлиман.
Скелет принадлежал человеческой особи 50–55 лет, со следами пулевого ранения на левом предплечье, челюсти с неполным набором зубов были в хорошем состоянии, по всему видать, хозяйка скелета каждый день чистила зубы. Искусственные моляры и отсутствие коренных указывало на то, что обладатель черепа много жевал, но мало кусал и грыз.
«Вегетарианец?..» — предположила Маша.
Некоторые Машины сомнения вызвала также половая принадлежность Нинели — женщина, коренастенький мужчина или гермафродит? — во-первых, такая шикарная голова не очень-то годилась для женских куриных мозгов, во-вторых, по некоторым признакам скелета получалось, что данная особь никогда не рожала, что, впрочем, ни о чем не говорит, или говорит о том, что Нинель была старой девой, а это говорило Маше о многом, и, в-третьих, остатки истлевшей одежды Нинели напоминали мужской полувоенный пиджак типа «френч», что тоже ни о чем не говорило, кроме того, что эмансипированная кухарка вполне могла щеголять в мужской одежде.
Что еще поразительно: скелет и череп Нинели обладали чуть ли не всеми известными расовыми признаками — в ней причудливо перемешались европеоидные, негроидные, монголоидные и промежуточные формы — то есть при жизни ее могли признать за свою все народы земного шара, включая мулатов, метисов и пигмеев.
«Была ли Нинель кухаркой-негритянкой преклонных годов?.. — раздумывала Маша. — Или, может быть, китайской доброволкой из интернациональной бригады?»
«Но что, собственно, случилось с Москвой?» — гадал Шлиман.
Не было найдено никаких следов землетрясения, наводнения, пожара, эпидемии, гражданской войны или вражеского нашествия. Ни хрена. Город был просто брошен, оставлен, покинут жителями, и только всеми забытые, так и несмененные часовые застыли навечно у мавзолея.
Ушли ли жители Москвы искать Рай на земле?..
С них станет.
Свадьбу Прасковьи с Тсинуммоком отгуляли на площади у мавзолея.
Огромный шелковый синий флаг с желтой шестиконечной звездой, с которым Шлиман не расставался и даже не соглашался обменять на переходящую шапку-ушанку генсека, пошел на платье невесте.
Вечно сопливый Газгольдер, записав рифмы на клочке бумаги, бродил вдоль Кремлевской стены, закатывал глаза к небу и сочинял хвалебную оду на свадьбу вождя:
Какая б ни была Прасковья
Московья
за пачку сигарет
Подмосковья вновь я
нет
Потом возникла проблема вывоза и возвращения находок. Скелет Нинели нужно было на несколько лет вывезти в цивилизованный мир для скрупулезного изучения. Шлиман хотел действовать честно. Тот факт, что Шлиман взял на себя труд привезти все вверенные ему предметы обратно, должен был, ему казалось, свидетельствовать о его надежности и добрых намерениях. Он представил все найденные окаменелости в Политбюро — попросту вывалил их на Т-образный стол. Но случилось неожиданное — увидев череп Нинели, вожди в ужасе разбежались и лишь после долгих уговоров прислали своего представителя — опись составлялась под наблюдением старшего советника наркомата науки, культуры и спорта Борзого (раскопки Москвы, безусловно, относились одновременно к науке, культуре и спорту), причем советник сильно побледнел и прикрывал глаза ладонью, чтобы не смотреть на череп Нинели. Наконец Борзой вслепую поставил свою дрожащую подпись на археологической описи, посмотрел на часы, сказал: «Ну, мне пора, товарищи!» Продолжая дрожать, поехал домой к Алеше с факелом и был убит автоматной очередью прямо у своего порога (то ли по лицензии за переход на другую сторону баррикад, то ли за участие в осквернении божественных останков). Покушавшихся не нашли. И не искали.
Пора было делать ноги[7]. Вертолетом добрались до метрополитена в Ташкенте, а потом с мешками и ящиками тряслись под землей через Иерусалим до Иерихона. В метро вождь был поражен эскалатором, который показался ему дорогой в Рай, и пришлось дожидаться, пока Егор Лукич два раза прокатил Вову туда и обратно.
Что было дальше — всем известно.
Аборигены из родственных племен бомжей и бичей массами последовали за Нинелью в Иерихон (Нохиреи, как они его называли) и буквально наводнили Израиль (Лиарзи). Тогда скелет Нинели был перенесен в своем родном стеклянном саркофаге в Каирский археологический музей, что рядом с египетскими пирамидами, и установлен возле мумии Тутанхамона (Номахнатут). Лучше не стало — Шлимана начали преследовать фанатичные фарисеи и сионисты, совсем как в свое время Иисуса Христа, — жаль, что у Иисуса не было шлимановских телохранителей из нового политического движения под названием «Россизм». Россисты (бывшие бичи и бомжи — эти до того не любили работать, что за мозоли на ладонях могли и расстрелять) во главе с фараоном Егором Лукичом Коломийцем и с комиссаром Газгольдером объявили все израильское население потомками росов и выступали за возвращение росов в Москву — совсем как их предки, византийские послы-рос, избродившиеся по Европе и будто бы мечтавшие вернуться домой, — но это было очередное «будто бы», чем больше россисты призывали, тем больше им не хотелось возвращаться.
Но постепенно все волнения улеглись. Егор Лукич умер просветленным, бичи приоделись и ассимилировались, Газгольдер закончил Ирпенский индустриальный техникум по холодной обработке металла резанием и стал директором гвоздильно-арматурно-проволочного завода под Киевом. Теперь к Нинели совершают паломничество туристы и разный мирный люд, а правоверные коммуняки проходят путь от Уральских гор до Каира особым медленным ритуальным шагом, задирая прямые ноги выше пупа и с утра занимая очередь в музей от самого Суэцкого канала.
И, под конец, подробней остановимся на теории «россизма», последней сумасшедшей теории Мишеля Шлимана, которой он так «достал» правоверных сионистов. Государство Рось, как считал в конце своей бурной жизни остепенившийся кабинетный Шлиман, никогда не исчезало и никто его не просерал. Росы не были кочевниками, но они всегда, как дети, что-нибудь теряли (очки, кошельки, рай на земле) и всегда находились в вечном поиске чего-нибудь (очков, кошельков, рая на земле). Рось попросту изменяла границы и переливалась в другие формы, а Москва была оставлена этими растеряхами потому, что была оставлена — в поисках земного рая они ее попросту потеряли и не смогли найти. Древние первоцивилизованные росы, считает Шлиман, произошли от этрусков и пруссаков — отбросив от первых «эт», а от вторых «п»; и до сих пор являются квинтэссенцией народонаселения Земли; менталитет росов составляют растерянность, открытость души, первобытная вера в социальную справедливость, мировую революцию и в Рай на Земле — то есть росы живут в нас с вами; а нынешний Великий Израиль — все та же империя Ресефесер, но под другим названием. Таким образом, росы осуществили