Устроив свой лагерь примерно на расстоянии мили от реки, Густав начал поиски могилы баака. За это небезопасное дело он принялся скрупулезно, разбив предварительно всю местность на квадраты. Затем в течение двух дней он обходил один квадрат за другим. Сто шагов на север. Поворот на восток. Еще сто шагов и поворот на юг. Сто шагов на запад с возвращением к отправной точке. Обойдя один квадрат, Густав переходил на другой.
Прошло три дня. Густав пока ничего не нашел, но это его не обескураживало. У него оставалось еще четыре квадрата, целых четыре квадрата. Если ему не повезет, он намеревался переместиться вдоль берега реки на десять миль к югу и все начать сначала.
И все эти дни кто-то за ним следил.
Утром четвертого дня Густав проснулся после неглубокого сна, не чувствуя себя достаточно отдохнувшим. За ночь он трижды просыпался, и каждый раз ему казалось, что он слышит какой-то странный звук снаружи. Помимо этого, каждый раз ему приходилось вылезать из шатра по малой нужде. Ничего не поделаешь — слабый мочевой пузырь был одним из неудобств, доставляемых старостью. Пошатываясь, Густав выбрался из шатра и убедился, что раннее утро предвещает отличный день, солнечный и ясный. Лето только что наступило. Листва на деревьях еще сохраняла весеннюю свежесть и была ярко-зеленой. Жаркие ветры пока что не успели покрыть ее слоем пыли, а черви — прогрызть узорчатые дырки. Густав тщательно осмотрел землю вокруг шатра, но никаких следов, кроме своих собственных, не заметил.
Густав прошел к реке, в очередной раз облегчился, а затем с наслаждением поплавал в прохладной воде, прогоняя из головы остатки сна. На речном берегу он также не заметил чужих следов. Он зачерпнул воды для лошади, зная, что его боевая подруга пасется на лугу, где в изобилии растут сладкая трава и клевер. Затем он направился к месту сегодняшних поисков.
Идя через кусты и ощущая затылком тепло солнца, Густав вдруг резко остановился. Он снял сапог, недовольно осмотрел его, затем перевернул и потряс, словно заподозрил, что за ночь кто-то успел там поселиться. Вытряхивая сапог, Густав внимательно вслушивался в окружающее пространство и поминутно бросал короткие взгляды по сторонам.
Вокруг беззаботно чирикали птицы, возле медоносных кустов жужжали пчелы, мимо пролетали мухи.
Густав вновь надел сапог и продолжил путь. Во время поисков он постоянно был при оружии, хотя в иных ситуациях редко носил меч. Глаза обшаривали траву в поисках следов той, давнишней, стоянки пеквеев. Густав также отмечал, не примята ли трава и не торчит ли где клочок ткани, зацепившейся за колючку. Слух его был обострен до предела, и если бы где-то в сотне ярдов от него сердито заверещала потревоженная белка, он бы непременно услышал.
— Благодарение богам, что в свои семьдесят я отлично слышу, сносно вижу и сохранил большую часть зубов, — произнес вслух Густав и усмехнулся.
Если не считать частых ночных пробуждений, наступавшая старость щадила его. Правда, глаза, вместо того чтобы стать дальнозоркими, как водится у стариков, сделались близорукими. Уже где-то в сорок лет Густаву приходилось держать книгу у самого носа. Один моряк из орков продал ему замечательное новшество — два небольших круглых стекла, скрепленных проволокой, которые водружались на нос. Приобретение вновь позволило ему читать с легкостью. Ухудшение зрения было единственным явным признаком преклонного возраста. Правда, стала ощущаться еще и некоторая скованность в суставах, когда он просыпался по утрам. Но после быстрой ходьбы скованность обычно исчезала.
Густав размышлял о том, что ему особенно повезло с зубами. Он видел немало стариков, вынужденных довольствоваться жидкой пищей, так как твердую им уже было нечем пережевывать. И как раз в это время он увидел, что его поиски, кажется, начинают давать результаты.
Волнение и чувство благодарности, охватившие Густава, не мешали ему все так же пристально вслушиваться в звуки леса в попытке уловить среди них какой-либо посторонний. Не услышав ничего подозрительного, он склонился над своей находкой — кольцом, выложенным из камней, почерневших от огня.
Кольцо находилось в центре полянки, которую окаймляли ели. Судя по траве и кустам, почти скрывавшим камни, последние лежали здесь давно. Они не были похожи на естественную каменную россыпь; природа не раскладывает камни кругами. Это сделали чьи-то руки. Те же руки разводили здесь огонь, отчего камни почернели. Руки пеквеев? Густаву требовались дополнительные свидетельства. Он продолжил поиски и стал осматривать землю за каменным кругом. Обычно пеквеи не обременяли себя домашним скарбом, и когда они уходили на новое место, то легко уносили с собой все нехитрые пожитки. Густав несказанно обрадовался, когда заметил в траве глиняные черепки, некогда бывшие миской. Они лежали совсем неподалеку от каменного круга. Сложив черепки, Густав убедился, что миска была маленькой и, скорее всего, предназначалась для маленьких рук.
Густав продолжал искать, терпеливо осматривая каждый клочок земли. Наконец его терпение было вознаграждено. В траве блеснул металлический предмет, наполовину скрытый землей. Опустившись на колени и воспользовавшись мечом, он осторожно извлек блестящий предмет из земли. На ладони Густава оказалось серебряное колечко. У людей его смог бы надеть только ребенок. Густав не сомневался, что кольцо принадлежало пеквеям, поскольку в него была вставлена бирюза. Пеквеи ценили бирюзу дороже золота, считая ее магическим камнем.
Но кто и при каких обстоятельствах мог потерять столь дорогую вещь? Может, кольцо швырнули на землю во время любовной ссоры? Или обронили, спасаясь от неведомого врага? А может, это кольцо положили сюда боги, подавая ему знак? Густав зажал в ладони найденное сокровище и стал искать дальше.
Больше он ничего не нашел, однако найденное кольцо убедило его, что здесь было поселение пеквеев. Не то ли самое поселение, в котором побывала монахиня? Оставалось лишь разыскать погребальный курган. Густав пошел по спирали вокруг каменного кольца, с каждым разом все более расширяя свои круги. Деревья росли только по краям поляны — значит, когда-то это место расчистили под посевы. Пеквеи земледелием не занимались, но зато человеческое племя тревинисов, которые всегда защищали пеквеев, умело пахать землю и, вероятно, оставило здесь свой след. Вот он — заросший кустарником прямоугольник земли, где когда-то росла кукуруза или овес. Пройдя еще немного, Густав заметил в густой траве довольно высокий холмик.
Он поднял голову. Солнце еще достаточно высоко. Густав обошел курган, бегло оглядел его и попытался вспомнить, о чем писала монахиня.
Поместив тело баака в гробницу, пеквеи закрыли вход в нее камнями, поставив их один на другой, и все это скрыли под слоем глины.
Все это было у Густава перед глазами. Вот она, грубая каменная кладка. Густав остановился, испытывая не столько радость, сколько тревогу.
Монахиня писала, что пеквеи покрыли камни слоем глины. С течением времени из глины проросли попавшие в нее семена трав и кустов, частично закрыв собой гробницу. Густав едва ли нашел бы этот курган, если бы…
По сторонам валялись вырванные с корнем трава и кусты. Подобрав комок земли с небольшим пучком травы, Густав поднес его к глазам и стал внимательно разглядывать. Трава была еще зеленой, едва начавшей вянуть. Значит, кто-то здесь уже побывал, причем совсем недавно.
Густав оглядел камни кладки. Камни явно вынимали, а потом вернули на место, постаравшись, чтобы они выглядели нетронутыми. Но Густава было не обмануть. Пеквеи не умели строить. Они в лучшем случае нагромоздили бы камни как попало и даже не удосужились бы скрепить их связующим раствором. К тому же за несколько десятков лет в щелях между камнями должна была скопиться земля. Там наверняка жили пауки, черви и муравьи.
Между тем камни были очищены от земли. Густав не увидел ни одного насекомого.
Старый рыцарь выругался. Больше всего он был зол на самого себя, на свою педантичную, скрупулезную натуру. Пока он вышагивал по этим дурацким квадратам, кто-то нашел гробницу. А пока он высчитывал шаги, этот кто-то гробницу вскрыл.
Густав присел на траву, чтобы передохнуть. Он отхлебнул воды из кожаного бурдючка и стал думать над неожиданным и непредвиденным поворотом событий. Кто-то опередил его буквально на пару дней.
Совпадение? Целую сотню лет гробница оставалась незамеченной и нетронутой. Разумеется, можно допустить, что кому-то пришло в голову заняться поисками одновременно с Густавом и в одном и том же забытом богами месте. Однако это допущение он тут же отбросил как маловероятное.
Значит, кто-то знал, что и где он ищет.
Густав стал припоминать все, что сделал или о чем говорил за несколько прошедших месяцев. Он никогда не делал тайны из поисков Камня Владычества, но в их подробности никого не посвящал, стараясь помалкивать и не обсуждать свои замыслы с другими. И уж менее всего он был склонен говорить об этом с первым встречным где-нибудь в питейном заведении. Монахи с Драконьей Горы знали о его намерении найти гробницу. Но монахи собирали, записывали и хранили историю, не вмешиваясь в ее ход. Если бы кто-нибудь из монахов захотел отправиться в подобное путешествие, он взял бы с собой целую свиту могучих и преданных телохранителей. Густав не просил монахов держать в тайне то, в какие края он отправился. Он не видел в этом необходимости. Получается, монахи свободно могли рассказать о его замыслах всякому, кто спросит.
Кто-то открыл гробницу и, скорее всего, проник внутрь. Но кто? Могильные воры? В этом Густав сомневался. Обычный могильный воришка поспешил бы схватить добычу и улизнуть, он не стал бы возиться с камнями и вновь закрывать вход. Однако кто-то потратил немало сил и времени, пригнав камешек к камешку.
— Кому-то не хотелось, чтобы я прерывал поиски, — вполголоса произнес Густав. — Кто бы это ни был, он хотел заставить меня поверить, будто гробница осталась нетронутой. Он боялся, что вид вскрытой гробницы меня отпугнет. Лишнее доказательство того, что этот незнакомец плохо меня знает. — Густав улыбнулся, хотя улыбка получилась мрачноватой. — Значит, он терпеливо дожидался, пока я найду гробницу. Он осторожен и здорово умеет прятаться. Ему нужно, чтобы я проник внутрь. Зачем? В этом-то и весь вопрос: зачем?