— Почему?
— Пока что она не в состоянии использовать Линии, не сможет произносить заклинания по всей форме, но я не хочу увидеть, что случиться, если она разозлиться. — Он покачал головой.
— Она нуждается в обучении. — Я присела на самую нижнюю ступень, и он плюхнулся рядом, так, что его бедро задело моё. — Возможно твой отец сможет поговорить с Орлой и убедить её принять другое решение.
— Не так-то это просто. По крайней мере, не в отношении Орлы и остальных.
Я инстинктивно замерла.
— Твой отец член Квартора.
— Тебе это и так известно.
— У него есть более важные дела, чем хлопотать за девушку, которая даже не из его Дома. Я понимаю, почему там была Орла. Но зачем притащился Паскаль? Он был там не из-за меня. Они могли бы найти меня в любое время, когда пожелают. Но если что-то подобное происходит со многими детьми, почему вдруг члены Квартора особенно заинтересовались Констанцией?
— Эванджелина мертва, что делает Констанцию единственной кровной родственницей главы рода. Существовала возможность, что она окажется Водяной Дугой. В таком случае, она стала бы наследницей Эванджелины и переняла руководство над её Домом.
— Но она же Воздух, а не Вода.
— Нет, — сказал он, и в его голосе прозвучало что — то похожее на грусть. — Теперь она всего лишь отпрыск предательницы. У Кварторов нет никакой причины помогать ей или позволить помочь кому-то другому.
— Если что-то подобное произойдет снова, до того, как она станет немного опытнее… — Я закрыла глаза и снова увидела, как Констанция лежит, распластавшись на полу уборной. — Они должны помочь ей. Должны.
— Они Кварторы. Они ничего не должны. — Он провёл рукой по волосам и тёмные пряди упали ему на лицо. Он посмотрел мне в глаза. — Но они это сделают. За определённую цену.
И внезапно всё моё тело будто налилось свинцом. Это тот Люк, которого я помнила. Для него было всё сделкой, обменом, договором.
— Цена — это я.
— Орла не из тех, кто легко меняет решения. Но я знаю этих людей. — Я слышала в его голосе отчаянье. — Большую часть жизни меня обучали быть одним из них. Они никогда не признаются в этом, но ты нужна им, и это означает, что ты можешь оказать на них давление.
По крайней мере это мне хорошо знакомо.
— То есть я могу предложить им сделку. Моя помощь в обмен на кого-то, кто позаботиться о Констанции.
— Это называется альянсом. Договором, который скрепляют Магией. Он не из числа того, к чему можно отнестись легкомысленно.
— Ты уверен, что они согласятся?
— Никогда нельзя быть уверенным в том, что сделают Кварторы, но это единственный шанс, который у вас есть. У вас обоих.
Я посмотрела наверх, мимо семейной фотографии, пытаясь не обращать внимание на сходство Верити и Констанции.
— Мне надо сначала подумать.
— Кварторы не будут долго ждать. Я поговорю с ними. — Он встал и помог подняться мне. — Тебя подбросить в твою шикарную школу?
Мне стало нехорошо при мысли снова оказаться в Межпространстве, но я не хотела предстать перед Люком слабой.
— Я должна позвонить её матери. А ты иди уже вперёд.
— Как же ты тогда вернешься? — Спросил он. Поскольку я не ответила, он забарабанил пальцами по перилам лестницы. — Куджо.
— Он не сдаст меня. — Если не слишком зол. — Расскажешь потом как всё прошло?
— Конечно. — Он сделал шаг в мою сторону, а я попятилась назад. — Месяц длился дольше, чем я себе представлял. Я скучал по тебе.
Я почувствовала, как моя кожа под его взглядом стала горячей, и была слишком растерянна, чтобы ответить.
Он снова улыбнулся.
— До встречи, — сказал он и исчез.
В то время, как Констанция спала, я позвонила её маме на работу, затем сделала глубокий вдох — то есть глубоко вздохнула и выдохнула несколько раз — и набрала номер Колина.
— Почему ты не в школе? — Никакого «привет», заметила я. Плохой знак.
— Откуда ты знаешь?
— Твоя подруга рассказала. Та, что немного сумасшедшая.
Я застегнула змейку на кофте с капюшоном, которую одолжила у Констанции. Она прикроет капли крови на моей блузке, если не слишком приглядываться.
— Лена.
— Она слишком много говорит.
— По сравнению с тобой даже пантомимы много говорят.
Он прорычал:
— Она принесла твою сумку. Сказала, что ты сбежала и думала, что, возможно я знаю куда.
Это было умно со стороны Лены, дать знать Колину, что что-то происходит, не привлекая внимания школы. Я была обязана ей. Очень многим. Снова.
— А я не знаю. — Он казался напряженным, но сдерживал себя. Если я не начну скоро объяснять, он скорее всего взорвётся.
— Я у Верити дома. Её младшей сестре… стало плохо. Я отвезла её домой.
Я знала, что он заметит заминку в моём ответе, но я чувствовала, что ещё не готова рассказать ему обо всём. Как только я сделаю это, всё снова измениться и появятся ещё больше препятствий между нами, хотя их уже и так было предостаточно. Я не могла остановить это развитие событий, но хотела задержать, пусть даже только на мгновение.
Он сделал вздох, и я представила себе, как он потер лоб и подготовился.
— Как?
— Как что?
— Как вы попали к ней домой? — спросил он резким тоном. — Я тебя туда не отвозил. Ты не ехала на автобусе. Твоя подруга знала бы, если бы ты уехала с другой ученицей. И поскольку твой портфель здесь — такси ты тоже не брала. Поэтому я задаюсь вопросом, как же ты смогла довезти сестру Верити до дома.
Я закрыла глаза.
— Можешь забрать меня? Пожалуйста?
Дверь машины захлопнулась и когда я открыла глаза, то увидела, как по ступенькам поспешно поднимается мать Верити.
— Я должна заканчивать.
— Ты сказала, что с этим покончено, — сказал он так тихо, так что я еле разобрала отдельные слова.
Я хотела сказать что-то в своё оправдание, но он уже положил трубку.
Глава 7
Я подождала несколько секунд, прежде чем последовать за миссис Грей наверх.
— Мо сказала, что тебе стало плохо, — как раз говорила она Констанции, которая с бледным лицом опиралась на локти. — Думаешь, это из-за того, что ты что-то не то съела?
Констанция прищурившись, посмотрела на меня поверх плеча матери. Люк был прав — она явно всё помнила.
— Это Мо так сказала? Что же, ей лучше знать.
Я попыталась отделаться шуткой.
— Я не совсем доверяю этим буррито из кафетерии, которые нам подали сегодня на завтрак. Выздоравливай. — добавила я. — Я навещу тебя скоро.
Миссис Грей обернулась, но я отмахнулась.
— Я сама найду дорогу.
Она бросила мне благодарный взгляд, но выражение лица Констанции было отнюдь не доброжелательным.
В детстве я проводила у Верити дома столько же времени, сколько и у себя. Я знала, как скрипит третья ступенька, когда на неё кто-то наступает, и насколько гладкой кажутся под пальцами обветшалые перила. Я знала путь, по которому проходило полуденное солнце в прихожей. Сейчас оно освещало беспорядок на столике — стопку нераспечатанных писем, которая так и норовила опрокинуться, чашку чая, которая уже так долго там стояла, что вся жидкость испарилась, оставив рыжеватое пятно. Я провела пальцем по краю столика и подняв его, заметила, что он покрыт пылью. Дом Верити всегда был беспорядочнее, чем мой собственный — более хаотичный и живой. Хотя мой дом и был прибран, но никогда, даже в некоторой степени, не излучал такого тепла.
Этот беспорядок был не такой, как обычно. Он казался унылым, будто со смертью Верити, и все остальные жители дома померкли. Я пыталась присматривать в школе за Констанцией, но она ясно дала понять, что ей не приятно моё общество. В церкви Греи держались особняком и почти никогда не оставались выпить чашку кофе. Моя мать сказала, что миссис Грей больше не работает на общественных началах и не украшает алтарь. Им всё давалось с трудом, больше, чем когда-либо раньше, с тех пор, как Эванджелина, якобы, уехала обратно в Новый Орлеан, не попрощавшись. Иногда мне хотелось рассказать им правду, но она причинила бы ещё больше страданий.
Эванджелина действовала не в одиночку. Иногда в два часа ночи я размышляла об этом, когда мне снова снились кошмары, или слышалось шуршание белки на крыше или внезапное завывание неисправной, выхлопной трубы, напоминали мне о Сумрачных. Тогда я лежала в постели и думала о Серафимах, о всех жертвах их крестового похода, и проделанная месть, казалась мне недостаточной. Но я каждый раз подавляла жажду мести, боясь, что она окажется опаснее, чем магия, с которой я соприкоснулась.
Когда я вышла на улицу, то тут же обхватила себя руками, защищаясь от ноябрьского ветра. Небо всё ещё было ярко-голубым, хоть и приближалась зима. Пёстрая листва скоро станет влажной и размокшей, а солнце превратится в тусклый свет на сером, как сталь небе. Я всегда знала, что принесут с собой следующий день, следующая неделя и следующий месяц. С тех пор, как Верити умерла, и я встретила Люка, я боролась с чувством головокружения, с пугающим предчувствием, что ничего и никогда уже не будет так, как я планировала.
Грузовик Колина грохоча, проехала вдоль бордюра, под гигантским красным клёном, который ещё не потерял большую часть своей листвы. Старый красненький форд был усеян многочисленными ржавыми пятнами. Самое ценное в нём был ящик для инструментов из полированной стали, который был прикреплён к погрузочной площадке и закрыт на висячий замок, размером с мой кулак. Типично для Колина. Внешне сохранять анонимность, не выделяться. Самое важное прятать, как сокровище.
Я задавалась вопросом, думал ли он обо мне точно также.
В меняющейся игре света и тени было очень трудно различить черты его лица, но это не играло никакой роли. Я знала, каково выражение его лица, и не была в восторге от этого.
Я села в машину, вдохнула запах свежего кофе, древесных опилок и мыла и сосредоточенно принялась застёгивать ремень безопасности и подгибать юбку под колени. Колин наблюдал, заметив мои взъерошенные волосы и пятна крови на воротничке. Я не хотела, чтобы он вот так разглядывал меня и составлял список полученных мной повреждений. В последнее время Колин, однако, не особо заботится о том, чего хочу я.