Эл ЛексСтреломант
Глава 1Богиня
— Ну здравствуй, Лире. Вот мы наконец и встретились. Я заждалась.
Я никогда не слышал этого голоса — тихого, вкрадчивого, пробирающего до костей и согревающего, как свет яркого солнца. Я никогда не встречал эту женщину — высокую, статную, с идеальной фигурой и черными, как сама ночь, волосами до пояса. Я никогда не видел этой полумаски, сделанной из человеческого черепа, прикрывающей верхнюю часть лица и открывающей лишь мягкий нежный подбородок и бледные, без единой кровинки, губы.
Но я все равно знал, кто передо мной. Здесь просто не могло быть нескольких вариантов. Тому, кого только что ударили острым граненым стилетом прямо в сердце, предстоит только одна встреча. Встреча с той, чья величественная статуя стоит в каждом храме богини смерти Трин.
— Моя богиня. — Я поклонился так почтительно, как только мог. Не потому, что я лебезил перед небожительницей, не потому, что боялся ее, вовсе нет. Потому что она действительно моя богиня. Та, с чьего благословения я отправлял во тьму всех своих жертв. Та, с чьим именем на устах я отпускал тетиву лука, не знавшего промахов. Та, само существование которой позволяло мне быть тем, кем я был. И не становиться при этом тем, кем я становиться не желал.
Богиня Трин стояла передо мной, возвышаясь на добрые две головы, хотя мы были одинакового роста. За ее спиной полыхало призрачное белое пламя — видимо, то самое, в которое богиня, по преданию, отправляет принятые души. То ли на перерождение, то ли наоборот — в вечное забвение, теологи так и не пришли к единому мнению.
— Лире Вайдел, — медленно произнесла Трин с легкой улыбкой на устах. — Лире Стрела. Лире Тихая Смерть. Лире Лучник. Как много имен тебе придумали в мире.
— Это далеко не все, — улыбнулся я. — Но ни одно из них мне не нравится.
— О, мне ли не знать, Лире. Но все это уже неважно. Имена — это то, чем человек пользуется при жизни. А твоя жизнь, как ты уже понял, закончилась. Довольно бездарно закончилась, не находишь?
Я скрипнул зубами от ярости, но сдержал ее внутри себя и ничего не сказал.
Моя жизнь не закончилась — ее закончили! Пятерка шакалов, которых я считал своими коллегами по гильдии убийц, — вот кто виноват во всем! Общая сумма награды за мою голову наконец-то превысила тот порог, который они готовы были переступить, превысила чувство страха и инстинкт самосохранения, и поэтому по возвращении с очередного задания меня ждали не честно заработанные деньги, а полметра острой стали в грудь!
Хорошо, что я успел все же двоих прихватить с собой. Жаль, что не всех. Моя богиня была бы еще более довольна.
— Лире, Лире. — Трин с печальной улыбкой покачала головой. — Некоторых горбатых даже могила не в силах исправить. Даже в своей собственной смерти ты думаешь лишь о тех, кому принес смерть сам.
— Все ради тебя, моя богиня, — снова слегка склонил голову я. — Все ради тебя.
— Ладно, Лире, я не буду долго тянуть интригу и признаюсь, что благодарна тебе за все те годы, что ты… работал на мое благо. Пусть и не в общепринятом смысле, но ты был очень известным и влиятельным человеком при жизни… Намного известнее и влиятельнее, чем ты даже сам о себе думал. Поэтому у меня есть к тебе предложение.
— Да, моя богиня?..
Даже думать о том, что она предложит мне вернуться в мой мир, чтобы продолжить нести ее слово и дело, — страшно. Это настоящее святотатство, и если бы Сыновья прознали о моих крамольных мыслях, то закончил бы я свои дни в яме с червями.
Но вдруг?.. Не просто же так она завела этот разговор? Предложение от богини — это само по себе что-то невероятное, а уж от богини смерти…
— Лире, ты приносил мне жертв больше, чем кто-либо другой в твоем мире. Разумеется, я не говорю о войнах и массовых казнях. Некоторые из них, кстати, тоже твоих рук дело, пусть и косвенно… Нет, я говорю о личном причинении смерти человеку. Скажи мне, ты не устал от этого? Ты не устал нести смерть? Ведь именно это и привело тебя ко мне. Слишком рано привело…
Я сжал зубы, чтобы многочисленные вопросы не посыпались из меня, как зерно из дырявого мешка. Ведь богиня практически прямым текстом заявила о том, что хочет вернуть меня к жизни!
— Разумеется, вернуть тебя к жизни я не могу, — улыбнулась Трин, одной лишь этой улыбкой снося призрачный замок моей радости. — Или, вернее, не могу в том мире, в котором ты жил. В том теле, в котором ты жил.
— Я не понимаю, богиня… — Я развел руками. — Мне бы как-то попроще…
— Разумеется, не понимаешь — ты же убийца, а не богослов. И именно это привело тебя сюда, ко мне и к тому предложению, что я собираюсь тебе сделать. Если ты согласен, я отправлю тебя… Скажем так: туда, где все, что ты знал до этого, перестанет быть важным. Ты будешь снова как младенец, который совершенно ничего не знает об окружающем мире. О совершенно новом мире, в котором не будет ничего знакомого тебе. У тебя будет новое тело, у тебя будет новое окружение, но самое главное — у тебя будет новая жизнь. Совсем другая новая жизнь.
— Какая, богиня?
— Такая, какую ты построишь сам.
— Мне незачем менять мою жизнь. — Я покачал головой. — Если выпадет шанс повторить — я повторю.
— Не выпадет, Лире, — снова чуть улыбнулась Трин. — Ты сам это поймешь. Другая жизнь — это другие правила. Другие правила — это другой ты. Мое предложение отнюдь не просьба продолжить службу мне, это благодарность за годы службы, что уже минули. Разумеется, ты волен отказаться и шагнуть в пламя, но… Станешь ли ты это делать? Лире, которого знала я, никогда не сдавался без боя. Даже будучи уже мертвым.
Новая жизнь в новом теле. Новое тело в новом мире. Да, новый мир — это уже что-то… новое. Но кто сказал, что этого не может быть? Боги всемогущи — почему бы им не владеть несколькими мирами? Зачем им ограничивать себя всего одним?
— Я свободен в выборе пути? — уточнил я.
— Полностью, — кивнула Трин. — Считай, что я просто дарю тебе новую жизнь.
— И в каком же мире я окажусь?
— Прости, Лире, но это уже я тебе сказать не могу. — Трин повела плечами. — Даже если бы могла — не сказала бы, а я ведь не могу. Я еще сама не знаю, кто и в каком мире умрет сознанием, но останется жить телом в тот момент, когда ты примешь мое предложение, а значит, не могу сказать, в каком мире ты окажешься. Я даже не могу сказать тебе, когда именно это произойдет, но когда бы ни произошло, твоя душа до этого момента будет надежно сохранена. И я просто перенесу ее в тело того, кто лишится собственной души, оставив после себя пустую смертную оболочку.
— Ты уже уверена, что я соглашусь… — усмехнулся я.
— Конечно же уверена. Лире, которого я знаю, обязательно согласится. А если ты какой-то другой Лире, то тебе в любом случае дорога в пламя. Так что мы оба знаем, что ты согласен.
Богиня смерти сделала два шага и оказалась со мной почти вплотную. Так близко, что ее полумаска-череп практически касалась моего лица.
— Весь этот разговор был совсем не нужным, я могла просто отправить тебя, — прошептала богиня, приближая свои губы к моим. — Но мне хотелось все-таки с тобой поговорить. Просто поговорить.
Бескровные губы обожгли ледяным холодом, который принялся растекаться по всему моему лицу, — я, не в силах прервать поцелуй, да и не желая этого делать, закрыл глаза и провалился во тьму…
Когда я открыл глаза, тьмы вокруг не было. Не было богини, не было пламени, сжигающего души мертвых. Была просторная комната, залитая светом из большого окна, прикрытого полупрозрачными занавесками. Стены были покрашены в мягкий бежевый цвет, а пол выложен блестящей белой квадратной плиткой.
Я лежал на кровати, сделанной из гнутых труб, покрашенных в белый цвет. Кое-где краска стерлась, и в таких местах было видно, что трубы сделаны из металла. Слева от меня стоял маленький столик, на котором расположилась бутыль с… наверное, водой, если судить по ее прозрачности. Справа — металлическая тренога, к верхушке которой был подвешен тоже прозрачный плоский пакет с жидкостью внутри. От пакета тянулась длинная тонкая трубка, которая скрывалась под простыней, что накрывала меня. И вот уж в пакете вряд ли была вода.
Я попытался поднять руку, к которой тянулась трубка, — рука почти не слушалась. Ощущение, будто лежал на ней несколько часов, передавливая кровоток, и теперь она отнялась. С другой рукой дела обстояли чуть получше — я смог приподнять ее и худо-бедно двигать.
Ладно, эти ощущения на самом деле знакомы — не раз испытывал подобное, когда подолгу лежал в засадах в неудобных позах, поджидая цель. И я знаю, как с этим справляться.
Я принялся постепенно разминать мышцы, сначала сгибая и разгибая пальцы, потом, когда они начали слушаться, двигая кистями, и так постепенно переходя все выше и выше. Дойдя до локтей, я понял, что с ногами та же беда, и принялся приводить в порядок и их, проклиная предыдущего владельца тела, который умудрился запустить его до такого состояния, и заодно — богиню.
Ну богиня, ну удружила, заселила меня в тело какого-то инвалида… Вот уж действительно новая жизнь! Беспомощный как новорожденный младенец! Спасибо, моя богиня!
«Не за что! Я же говорила, что не знаю, какое тело тебе достанется!»
Голос в голове прозвучал так неожиданно, что я даже прервал свои упражнения по возвращению чувствительности.
Наверное, тело, в которое меня поселила богиня, принадлежало душевнобольному. Как иначе объяснить то, что в голове у меня чужой голос?
«Не прибедняйся, ты все уже понял! Ты же не думал, что я оставлю своего любимого человека без помощи?»
Так, значит, мне все же не показалось. Это действительно голос богини Трин, и она действительно поселилась у меня в голове. Только вот зачем? Чтобы снова давать мне задания и принимать смертельные подношения?
«О нет, мой дорогой, тут ты ошибаешься. Ошибаешься во всем, начиная от моего имени. В этом мире я известна как Анда — богиня времени. Забавно, не находишь? Ведь ничего, кроме времени, не приносит смерть в ста процентах случаев».