чайший психологический тренинг в НАСА, они предложили путешествовать во времени всем желающим.
– А что за ограничения?
– Ну, например, можно появляться только до своего рождения, потому что иначе одна из копий (сам хрононавт) стирается. Иногда стираются обе копии и человек исчезает навсегда. Были прецеденты. Так Вселенная решает локальный временной парадокс. Кроме того, надо пройти неоднократную проверку на самых современных детекторах лжи. Цель хрононавта не должна быть намеренно деструктивной по отношению к другим людям.
– Что ж, это радует…
– Путешествие довольно дорогое. Мне хватило денег на билет в один конец.
– То есть вернуться вы не сможете?
– Нет, но это и не входит в мои планы. Я все же надеюсь вас убедить.
– В чем? – заморгал я, уже забыв про начало нашего разговора.
– Надеть сегодня презерватив.
– Да надену я презерватив, надену! – вскричал я.
Все обернулись и посмотрели на меня: кто неодобрительно, а кто и брезгливо.
– Правда? – Лицо моего странного знакомого засияло. – Значит, вы все-таки планируете предохраняться?
– Я уже сказал, не выхожу из дома без презервативов. Вам-то что? Стоп! – Кажется, я начал догадываться. – Вы сказали, что вы мой сын.
– Да.
– Единственный сын?
– В той реальности, где я существую, – да. Но вам, Сергей, не так много лет и в моей реальности, поэтому…
– Вы хотите, чтобы сегодня я… не зачал вас?
– Может, перейдем на «ты»? – спросил он невпопад.
– Да уж… Так… Ты… Зачем? Зачем тебе это надо?
– Мне надо… не родиться на свет.
– Почему?
– Потому что, – помрачнел он, – я пережил чудовищную жизненную трагедию.
– Какую?
– Смерть любимой женщины. Я не хотел бы об этом говорить…
– Неужели из-за этого стоит…
– Да, стоит! – резко оборвал он меня. – Правда. Так странно видеть тебя молодым… Я же не произвожу впечатления шизофреника или человека с маниакально-депрессивным психозом?
– Ну, вообще производишь…
– Я продумал все возможные варианты, и этот представляется мне наиболее приемлемым.
– А почему ты вместо этого не отправишься в прошлое и не предотвратишь эту смерть?
– К сожалению, это невозможно. Это был не несчастный случай, а особенно злая форма аутоиммунного заболевания. Ее лечить так и не научились. Она сгорела за месяц. К тому же мое появление после моего же рождения могло повлечь за собой исчезновение обеих моих копий, что сильно огорчило бы моих родственников и друзей.
– А чего бы попросту себя не убить? Извини, что я задаю такой вопрос, но…
– Нормальный вопрос. Да, есть множество легальных способов уйти из жизни, но это бы, во-первых, не решило проблему, о которой я рассказал тебе до этого, а во-вторых, и это гораздо важнее…
Он задумался, а я подался вперед.
– Видишь ли, после первого порыва убить себя я попытался найти утешение в религии… И хотя утешения мне найти не удалось, я стал искренне верить. Можно даже сказать, я пришел к Богу. И я верю в то, что самоубийство – это тяжкий грех, который навсегда запятнает мою бессмертную душу…
Кажется, я начал догадываться, к чему он клонит.
– Я не собираюсь совершать самоубийство. Это просто «не-рождение». Я перелопатил огромное количество религиозной литературы. Я долго готовился к этому путешествию, и у меня было много свободного времени. Так вот, не-рождение, в отличие от самоубийства, – это не грех. Я собираюсь вверить свою душу Всевышнему, и душа эта должна быть без греха…
– Иными словами, ты нашел «лазейку в законодательстве»?
– Пожалуйста, не надо ерничать.
– Послушай, Саша. А что, если Всевышнего не существует?
– Я верю. – В глазах его стояли слезы. – А остальное меня не волнует.
– А если то, чего ты боишься, произойдет не сегодня, а завтра или через неделю?
– Каждый человек – это случайный набор генов, и формирование как эмбриона, так и личности зависит от такого количества факторов, что появление «меня», именно меня, практически исключено.
– Тогда еще один вопрос. Если сегодня у нас с Лерой все же случится секс и появится ребенок… вы же все равно оба «сотретесь».
– Нет, как я тебе объяснил – есть шанс, что сотрусь только я. Без малыша. И тогда все пойдет по кругу.
– Хорошо, – предпринял я последнюю попытку, – ты сам говорил, что все предопределено. Пирамиды все равно будут построены, роман написан. Значит, и ты появишься.
– Нет, – печально улыбнулся он, – предопределены только значимые события. Не конкретные личности. Цивилизация развивается. А вот кто ее развивает – не так важно.
Его голос, его глаза, мимика указывали на то, что он верит в свои слова. Даже если это был просто городской сумасшедший (в чем я уже сильно сомневался), мне хотелось его как-то утешить.
– Я помогу тебе, обещаю, – сказал я и положил руку ему на плечо. – А вообще, знаешь что? Вот. Видишь, я тебе не врал.
Я достал из сумки презервативы, которые всегда носил с собой. Он схватил их, придирчиво оглядел и сунул один из них мне под нос. Упаковка была чем-то проколота. Я снова залез в сумку и достал оттуда недавно купленные маникюрные ножницы, которые я забыл выложить. Конечно, в самый ответственный момент я бы вряд ли заметил этот крошечный прокол.
– Вот, отсюда я и появился, – торжественно проговорил Александр (мой сын Александр, с ума сойти!) и сунул всю пачку в пустую чашку из-под кофе. Я поморщился.
– Ну что, в аптеку? – предложил я, глядя на часы. До встречи с Лерой оставалось пять минут.
– Да, конечно! – обрадованно сказал он, жестом подзывая официантку. – И еще одно, помни: вы с Лерой – прекрасная пара. Она, конечно, непунктуальная, но очень, очень хорошая! Береги ее, цени ее, и ты будешь счастлив всю жизнь.
– Еще бы ты сказал что-то другое про свою мать! – поддержал я этот нелепый диалог. В аптеке нас встретила дородная провизорша.
– Что вам?
– Пачку презервативов, пожалуйста. Самых лучших. – Я обернулся к Саше, и он ободрительно кивнул головой.
«Наверное, решит, что мы геи, – вяло подумал я. – А впрочем, какое ей дело?» Протянув деньги, я взял с прилавка пачку и положил ее в другое отделение сумки. Затылком я почувствовал легкий ветерок и увидел, как белеет лицо женщины в белом халате. Я обернулся. Саша исчез. Может, убежал?
– Он… Он… В-в-вы в-видели? Он… он… исчез… с-схлопнулся. – Провизорша начала оседать на пол.
Я совершенно обалдел. Все-таки я до конца не верил в эту историю (и уж тем более в секс на втором свидании). Но надо было взять себя в руки, ведь я не хотел стать героем программы «Лайф ньюс». Две минуты я потратил на то, чтобы убедить провизоршу, что в аптеку я зашел один. Мне удалось доказать, что это была оптическая иллюзия, вызванная стеклами витрин и ее переутомлением. Я сунул ей бутылку воды с полки и бегом ринулся из аптеки, потому что теперь опаздывал уже я.
И тут пришла новая СМС: «Сережка, прости-прости-прости пж! Ничего не успеваю, а так хочется быть красивой! Может, ты приедешь ко мне? Родители уехали, а у меня есть чай и печеньки! М?»
Я улыбнулся и начал строчить ответное послание. Не забыть купить цветы. И шампанское.
Скоринг
Кредитный скоринг – система оценки кредитоспособности (кредитных рисков) лица, основанная на численных статистических методах.
У Агляма Шарафутдинова с детства был удивительный дар. Имя Аглям, по-татарски – «много знающий», подсказала родителям бабушка Гульнара, и попала в самую точку. Аглям действительно много знал. Правда, выяснилось это не сразу.
Однажды Аглям играл в песочнице со своим любимым самосвалом ЗиЛ с пневматическим поднятием кузова и одной открывающейся дверью (вторая была уже сломана). Благодаря ЗиЛу Аглям был настоящей звездой песочницы. К нему подошел Марат (они дружили уже целых три месяца, дружба, проверенная временем) и попросил игрушку взаймы. Еще когда игрушка только переходила из рук в руки, Аглям остро почувствовал потерю: он понял, что самосвала больше не увидит никогда. Так и вышло. В тот же день семья Марата отправилась из Казани на другой конец света – во Владивосток. Марат знал об этом и променял дружбу на самосвал. В начале девяностых в России многие меняли дружбу на самосвалы, но все же это происходило, когда таким людям было больше пяти лет. Аглям так расстроился, что слег с температурой.
Только в школе парень начал извлекать дивиденды из своей способности. Одноклассники постоянно «стреляли» друг у друга мелочь на еду в столовке, вкладыши от жвачек «Турбо», сотки, кэпсы и прочую ходовую школьную валюту. Аглям научился не просто давать взаймы, а давать взаймы под проценты и говорить «нет» – ведь он точно знал, кто вернет долг, а кто – не сможет. Том Сойер местного разлива быстро обрел популярность и капитал. Родители о такой хватке не подозревали и только умилялись, когда сын приносил в дневнике очередную пятерку (а кто не будет получать сплошные пятерки, когда все отличники у тебя «висят на проценте»?).
Когда Шарафутдинов учился в девятом классе, слава о невероятном мальчике, который дает в долг под проценты, распространилась по всему району. Логично, что старшеклассники из соседней школы решили срубить легких деньжат, занявшись рэкетом. Аглям предусмотрительно прятал свои сокровища и деньги в укромных местах, поэтому его накопления серьезно не пострадали. Но после пары ограблений проблему нужно было решать, и он нанял двух третьекурсников института физической культуры и спорта, Рамиля и Ваню. Когда очередное покушение на карман юного татарского Креза закончилось для старшеклассников фингалами, те поняли, что на этого парня лучше не наезжать, и переключились на жертвы подоступнее. Аглям с надменным видом заплатил своим «быкам» и сообщил, что в их услугах пока не нуждается. Те, переглянувшись, попросили у него денег в долг и обещали вернуть с процентами. Шестое чувство подсказало Агляму, что денег ему не вернут. Промямлив, что сейчас нет такой возможности, он начал искать пути отхода. Уйти ему дали, но в глазах будущих футбольных тренеров появился нехороший блеск.