льные решения, а на всех не угодишь, кого-то непременно обидишь или разочаруешь. Матвею приходилось увольнять людей, жертвовать одним человеком ради интересов общего дела. Вспомним хотя бы ситуацию с той девушкой, как ее там, Розой Маловой, которая покончила с собой. Колосков поостерегся признавать факт самоубийства сотрудницы, за подобное в советские годы по головке не гладили. Вот почему Матвей объявил Розу больной, а что взять с человека, у которого мозги набекрень? Тут уж никто не виноват! Гадкий, на ваш взгляд, поступок? Да, но он заботился и о других сотрудниках института, знал, что учреждению с дурной репутацией не выделят квартир и дачных участков. Если изучить ситуацию беспристрастно, то вывод однозначен: это Роза Малова поступила необдуманно, девушку волновали только собственные переживания, ей и в голову не пришло вспомнить об очереди на жилье. А Матвей мигом сообразил, что к чему. Но только общественное мнение осудило директора. Подчиненные получили ордера на новую жилплощадь и продолжали считать ректора и его жену бездушными мерзавцами. И никто не спросил:
– А почему промолчала мать Розы Маловой?
Она присутствовала на том самом собрании, но не вскочила с места, не закричала:
– Вы клевещете на мою дочь! У Розочки никогда не было онкологического заболевания! Не смейте говорить неправду.
Старшая Малова словно воды в рот набрала, лишь подруга Розы, Ася Рогова, попыталась пристыдить окружающих! Малова, Малова… Кто еще говорил об этой девушке, в связи с чем недавно упоминалась ее фамилия? Сейчас вспомню…
Муся внезапно завыл в голос.
– Тише, – шикнула я, – разбудишь Жозю!
Щенок со всей силы ударил лапой по пустой миске.
– Прости, милый, уже насыпаю еду, – вздохнула я и схватилась за пакет.
Обрадованный пес начал бодро хрустеть «сухариками», я села у стола и уставилась на Мусю. Наверное, из него вырастет настоящий слонопотам, мамонт с пальчик. «Гном» поднимается словно на дрожжах, еще утром он был вроде ниже. И какая у него густая шерсть, черная, блестящая, надо сейчас взять щетку и расчесать пса.
Словно подслушав мои мысли, пес вздрогнул, сел и начал яростно скрести лапой спину, пытаясь дотянуться до лопатки.
– Давай помогу, – улыбнулась я, – иди сюда.
Муся, пофыркивая, подобрался ко мне, я запустила руки в буйную растительность на его крупе.
– Здесь зудит?
– У-у-у, – подтвердила собака.
– У тебя такая шерсть, – запричитала я, – до кожи не добраться и…
Остаток фразы застрял в горле. Чуть пониже моей руки, там, где у Муси должна находиться поясница, я нащупала небольшую выпуклость.
– Это что? – удивилась я.
Холмик быстро передвинулся правее, шерсть раздвинулась, и оттуда высунулась… маленькая рука.
– Мама! – взвизгнула я. – Там кто-то живет!
Глава 28
Муся азартно чихнул и вновь начал самозабвенно скрестись. Потом упал на спину и стал изгибаться в разные стороны. Я схватила телефон, дрожащими пальцами потыкала в кнопки и закричала:
– Справочная? Девушка, скорее! Мне нужен телефон круглосуточной ветпомощи. Поблизости от станции Манихино.
В лечебнице трубку сняли сразу.
– Клиника, – бойко сказал девичий голос.
– У меня собака, большая, черная, цвергшнауцер. Ей плохо! Корчится на полу!
– Спокойно, – приказала врач. – Животному ставили эпилепсию?
– Нет! Не знаю! Его недавно привезли из Германии.
– Возраст?
– Два с половиной месяца.
– Прививки сделаны?
– Да.
– Опишите симптомы!
– Корчится, чешется, стонет, чихает. Ему плохо! Помогите!
– Девушка, не нервничайте. Тревога хозяина передается животному, и его состояние ухудшается, – сказала ветеринар.
– Что мне делать?
– Заверните цверга в одеяло и везите к нам, разберемся на месте.
– Ага, уже несусь, – засуетилась я.
– Главное, спокойствие, – повторила доктор, – без нервов. Валерьянка в подобных случаях хорошо помогает.
– Какую дозу надо налить? – пришла я в себя.
– Ну… капель двадцать, – посоветовала врач.
Я швырнула трубку на стол и кинулась выполнять указание ветеринара. Для начала вынула из аптечки маленький флакон из темного стекла, натрясла в ложку успокаивающую микстуру и, преодолев сопротивление Муси, влила снадобье в пасть щенка.
Надо признать, врач дала отличный совет. Муся сначала задергался, потом замер и вроде как заснул. Намного сложнее оказалось отыскать плед нужного размера, в доме не обнаружилось ни одного одеяла, которое бы целиком закутало щенка, подходящей оказалась лишь огромная, четырехметровая скатерть. Пришлось вновь набирать номер клиники.
– Я только что звонила вам. Виола Тараканова.
– Простите, насекомыми мы не занимаемся. Если у вас мадагаскарские тараканы, то лучше обратиться в центр «Айко», могу дать его координаты, – любезно предложила врач.
– Моя фамилия Тараканова!
– Ой, извините, – смутились на том конце провода.
– Ерунда! Я беседовала с вами по поводу собаки, которая корчится на полу. Вы рекомендовали валерьянку и, завернув цверга в одеяло, привезти его в поликлинику.
– Верно, – согласилась врач.
– Возникли сложности.
– Какие?
– Лекарство он принял.
– Кто? – с недоумением поинтересовалась ветеринар.
– Муся.
– В смысле, пес?
– Ну да! Вы же сами посоветовали успокаивающие капли. Муся, правда, слегка сопротивлялся, но теперь, похоже, дремлет!
– Вообще-то успокаивающее следовало принять вам, – промямлила врач. – Ну ладно, а в чем загвоздка?
– У нас нет одеяла для собаки!
Из трубки послышался протяжный вздох, потом женщина сказала:
– Не пожалейте тогда своего.
– Вы не поняли, у нас вообще нет пледов.
– Совсем? – поразилась собеседница. – Ни одного? Простите, но как вы тогда спите? Вам не холодно?
– Одеяла у нас есть!
– Господи, – не выдержала врач, – никак не пойму! То есть, то нет… Закутайте заболевшего, чтобы не простудить, во что угодно. На улице сильно похолодало!
– Имеется только скатерть! Льняная! Четыре квадратных метра!
– Девушка, – устало произнесла врач, – думаю, это слишком! Щенка надо просто укрыть от ветра, заматывать его, как личинку шелкопряда в многослойный кокон, не обязательно. Еще задушите…
– Муся очень большой, он весит почти как я, а может, больше.
– Цверг?
– Да. Огромный, как слонопотам, а в шерсти у него кто-то живет, оттуда руки высовываются.
– Чьи?
– Не знаю! Поэтому я и хочу к вам приехать!
– Думаю, я не сумею оказать в данном случае квалифицированную помощь, – быстро отреагировала доктор. – Если видите, как из шерсти многотонного щенка карликового шнауцера торчат руки, вам лучше обратиться в Кащенко. Нужные специалисты находятся там. Сейчас дам номерок телефона, непременно им звякните. И, главное, сохраняйте спокойствие!
Я сунула трубку в карман. Понятненько… Ветеринар сочла звонившую сумасшедшей. Но тетке придется изменить свое мнение, когда она увидит Мусю! Вот только как транспортировать пса в машину? Если я заверну его в скатерть, то он сам не сумеет идти, а отнести здоровенную тушу в машину мне слабу.
Но любую проблему, если хорошенько подумать, можно решить. Я схватила плед с дивана, обмотала Мусе спину и скрепила шерстяное полотно степлером, весьма удачно лежавшим в столовой на буфете. Сначала-то я подумала, что собаке с корчами нельзя двигаться, поэтому ветеринар и велела спеленать Мусю, но раз речь идет о простуде, то лапы можно оставить на свободе, что значительно упрощает мою задачу. Да и скатерть не понадобилась, я обошлась одеяльцем.
В клинике, которая оказалась в пятнадцати минутах езды от дома Гарибальди, не было ни одного посетителя. В сверкающем чистотой кабинете дежурного врача обнаружилась милая дама лет сорока, одетая в голубой халат.
– Здравствуйте, – улыбнулась она. – Чем могу помочь?
Я сразу узнала голос и воскликнула:
– Я недавно беседовала с вами по телефону! Добрый вечер, меня зовут Виола Тараканова.
– Галина Николаевна Разбегаева, – представилась врач. – Что случилось?
– Цверг в корчах, – напомнила я, – ну тот, с руками в шерсти.
Галина Николаевна вздрогнула. Зачастила, чуть ли не задыхаясь:
– А-а! Минуточку! Сейчас! Только сбегаю за… э… лампой! Да-да! Нам потребуется особый источник освещения!
– Успокойтесь, я вполне нормальна. Лучше поглядите на собаку.
– И где она? – спросила Разбегаева. – Несите щенка, кладите на стол.
– Муся, – позвала я, – мальчик, входи, не бойся!
Темное тело, замотанное в клетчатое одеяло, медленно втянулось в кабинет.
– Это кто? – подпрыгнула Галина Николаевна.
Я вынула из сумки лист бумаги, откашлялась и прочитала:
– Беатриса Каролина Третья Гросс Шлосс из Эттинга. В просторечье Муся.
– Цвергшнауцер? – продолжала изумляться ветеринар. – Но они же крохотные, а у вас просто мамонт!
Я кивнула.
– Угу, мамонт с пальчик. Вообще с Мусей много странностей. По документам он вроде бы девочка, а на самом деле мальчик. Но вам же без разницы пол и размер собаки? Или это принципиально, кто пришел лечиться, такса или дог?
Разбегаева надела очки.
– У каждой породы свои болячки. Ну, допустим, у мопсов часто бывает суженная трахея, кокер-спаниели и пудели мучаются отитами, стаффордширские терьеры имеют дерматологические проблемы. Ладно, разматывайте пса.
Я сняла плед.
– И где руки? – поинтересовалась Галина Николаевна, осмотрев Мусю. – С виду собака вполне здорова.
– Были тут. – Я ткнула пальцем в спину щенка. – Муся отчаянно чесался!
– Наверное, блохи, – усмехнулась Разбегаева. – Слышали о таких паразитах? Купите специальный ошейник, еще капли на холку и шампунь. Сейчас напишу название.
Галина Николаевна села к столу, взяла листок бумаги и принялась царапать по нему авторучкой.