Сценарии жизни людей. Школа Эрика Берна — страница 6 из 7

Терапия

Глава 18Мифы о терапии

Введение

Существует три основных типа сценариев, причем каждый из них существует как в трагическом, так и в банальном варианте. Эти три типа («Без любви», «Без разума» и «Без радости», или депрессия, сумасшествие и пристрастие к наркотическим веществам) включают в себя все эмоциональные расстройства, с которыми люди обращаются к психиатрам. Я предлагаю заменить этими тремя типами расстройств все категории, перечисленные в «Руководстве по диагностике» Американской ассоциации психиатров в разделе «Функциональные расстройства», то есть расстройства, которые не подразумевают явного органического нарушения центральной нервной системы. Жизнь человека может протекать под влиянием любого из этих трех сценариев или любой комбинации из них. Отсутствие любви и ее последствия (депрессия) встречается как отдельно, так и в сочетании с отсутствием разума (сумасшествием) или отсутствием радости (разные формы наркомании). Сценарии «Безумие» и «Безрадостность», как правило, исключают друг друга: люди, которые находятся под сильным влиянием сценария «Без радости» (сильные мира сего: белые мужчины, начальство и т.д.), не склонны следовать сценарию «Без разума», а люди, которые живут под знаком безумия (слабые мира сего: «цветные», женщины, рабочий класс), не часто соединяют его со сценарием отсутствия радости. Тем не менее у каждого человека в душе можно найти следы каждого из этих сценариев, так как каждый из нас прошел обязательную в нашем обществе начальную подготовку во всех трех указанных сферах.

Каждая из разновидностей подразумевает свой терапевтической подход. Помощь человеку в преодолении его сценария — единственная причина, которая может оправдать детальное изучение этого сценария. Анализ сценариев ради самого анализа меня не интересует. Цель моей книги — предложить людям способы избавиться от их сценариев, будь они трагическими или банальными, и начать самостоятельную жизнь.

Прежде чем рассказывать о методах терапии, я хочу развенчать ряд мифов об эмоциональных нарушениях и психотерапии в целом. Эти мифы, которые большинство людей принимают за чистую монету, — следствие неудач, которые до сих пор терпела психотерапия.

Миф о важности индивидуальной терапии

Считается, что человеку с серьезными эмоциональными нарушениями необходима индивидуальная терапия. Это убеждение основано на медицинской модели общения врач—пациент и религиозной модели общения священник—верующий. Так как эти два подхода являются традиционно принятыми для исцеления душевных страданий, большинство людей по инерции считают, что лишь индивидуальное общение обладает достаточной глубиной для того, чтобы повлиять на серьезные душевные проблемы. Считается, что групповая терапия поверхностна и применима лишь в случаях небольших эмоциональных расстройств или в качестве недорогого способа каждую неделю видеть своего терапевта, правда без надежды на излечение.

Я считаю, что это миф. На мой взгляд, грамотно проводимая групповая психотерапия даже более эффективна, чем индивидуальная (кроме случаев, когда человек настолько тревожен или подавлен, что временно не способен ни к какому контакту), по следующим причинам.

Во-первых, индивидуальные встречи пациента с терапевтом не позволяют с достоверностью выявить, как пациент ведет себя с другими людьми. Вместо этого индивидуальная терапия фокусируется на внутреннем мире пациента, вследствие чего возникает искушение приписать проблемы клиента не влиянию среды, а особенностям его характера. Конечно, некоторые терапевты и в процессе индивидуальной работы могут исследовать особенности отношений человека и выявить внешние причины его несчастий. Дело в том, что индивидуальная терапия по своей сути склоняется к психоаналитической трактовке жизни пациента, а групповая — к социально-аналитической.

Во-вторых, при индивидуальной терапии отношения с терапевтом часто становятся для пациента самыми важными в жизни. Более того, они становятся моделью «идеальных отношений», которые он позднее будет искать в своей жизни; нередко пациенты относятся к терапевту с такими же чувствами, как к лучшему другу или возлюбленному. Я нахожу такое положение дел тем печальнее, чем выше плата за час работы терапевта. Отношения с терапевтом не могут быть моделью настоящих близких отношений, так как имеют особенность немедленно прекращаться, когда у клиента кончаются деньги, что при наличии настоящей дружбы было бы невозможно.

И последнее: индивидуальная терапия усиливает и без того мощную тенденцию большинства людей хранить в тайне свои жизненные затруднения или доверять их только отдельным, специально обученным людям (врачам или священникам) в уединении кабинета или исповедальни. Эта тенденция — результат влияния Большого Свина, который хочет заставить человека стыдиться себя («Я не в порядке») и подозревать других в неприязни и держаться от них подальше («Они не в порядке»). Уклонение от групповой терапии не дает нам увидеть, что мы не одиноки, что у других людей похожие проблемы и что стыдиться себя не надо, потому что мы все в какой-то степени затрудняемся принимать или дарить любовь, мыслить и наслаждаться жизнью.

С другой стороны, ситуация групповой психотерапии дает человеку возможность пережить и понять свои отношения с равными ему людьми. В хорошей групповой терапии акцент ставится на отношениях между членами группы, а не на отношениях между членами группы и ведущим, который скорее является независимым советчиком, оставаясь за пределами взаимодействия.

Свободная дискуссия с восемью другими людьми усиливает открытость и ослабляет чувства вины и стыда относительно своих проблем и слабостей. Кроме того, качественная групповая терапия дешевле индивидуальной, что делает ее доступной и небогатым людям. При этом эффективнее используется и время терапевта — за тот же отрезок времени он успевает помочь не одному человеку, а нескольким.

Конечно, это не значит, что индивидуальная терапия не нужна и даже вредна. Вышеназванные аргументы относятся к длительной (порядка месяцев и лет) и интенсивной (раз в неделю или чаще) индивидуальной терапии.

Миф о бесполезности здравого смысла

Другой миф, распространенный среди психотерапевтов, гласит, что применение здравого смысла для решения эмоциональных затруднений недопустимо, так как бесполезно и даже может привести к результату, противоположному ожидаемому. Принято считать, что человек не может полагаться на свой разум и чувства в вопросе решения душевных проблем, что здравый смысл заставляет человека принять точку зрения, прямо противоположную истинной, и совершать действия, по смыслу противоположные необходимым. Когда терапевт спрашивает клиента, что тот считает причиной своих затруднений, и получает ответ: «Я ненавижу свою работу и хочу сменить жилье», — терапевт, как правило, явно или неявно игнорирует то, что ему сказали. Даже не рассмотрев возможность наличия хотя бы доли истины в словах клиента, терапевт, скорее всего, заключит, что причина проблем клиента — в пассивно-агрессивном нарушении характера и защитных стратегиях замещения и проекции которые искажают его восприятие реальности.

Кроме того, в противоположность тому, что подсказывает здравый смысл, большинство психотерапевтов считают себя не вправе указывать клиентам возможные стратегии поведения (это называется манипуляцией). Далее в этой главе я расскажу о ключевом ходе транзактной терапии, который называется разрешением, — о рекомендации или даже настоянии на определенных действиях со стороны клиента. Традиционная терапия с подозрением относится к подобной стратегии, так как она считается «манипулятивной» и может привести к парадоксальной реакции.

О наличии парадоксальной реакции говорят тогда, когда человека просят сделать нечто, а он делает прямо противоположное. Доказано, что нежелательно требовать от алкоголика бросить пить, так как, во-первых, в результате этого требования он станет пить еще больше, а во-вторых, он и так знает, что ему надо бросить пить.

Рассматривая данную ситуацию с точки зрения транзактного анализа, замечу, что возникновение парадоксальной реакции возможно лишь в контексте треугольника спасения, где терапевт играет роль Спасителя или Преследователя. В контексте же договорных терапевтических отношений, где обе стороны отказываются от ролей Спасителя, Преследователя или Жертвы, мне никогда не доводилось наблюдать, чтобы алкоголик в ответ на требование прекратить пить начал пить еще больше. В моем опыте клиент или прекращает пить, или продолжает, так как терапевт, не являясь ни Спасителем, ни Преследователем, просто сообщает клиенту о необходимости совершить некое действие с целью преодолеть его сценарий.

Здравый смысл подсказывает, что психотерапевт, будучи экспертом в вопросе человеческих отношений, обязан дать клиенту рекомендации, тем не менее многие люди, как клиенты, так и психотерапевты, поддерживают миф об эффективности недирективной терапии.

Сейчас большинство специалистов в психотерапии понимают, что терапевт не может не навязывать свою систему ценностей пациенту, вопрос лишь в том, осознают ли это он сам и его пациент. В транзактном анализе терапевтический договор фиксирует тот факт, что клиент разрешает терапевту использовать приемы, которые он считает необходимыми, для разрешения трудности клиента, и этот договор позволяет терапевту, в частности, выдвигать по отношению к клиенту требования, основанные на его системе ценностей. С другой стороны, в соответствии с договором клиент вправе ожидать, что терапевт ограничит свое вмешательство той областью его жизни, которая оговорена в контракте.

Я должен упомянуть еще один важный пункт, касающийся манипуляций со стороны терапевта. Так как цель терапевта — помочь клиенту изменить свое поведение, а также в связи с возрастающей мощностью техник воздействия на поведение, становится необходимым точное указание в договоре тех видов поведения, от которых клиент хочет избавиться (см. гл. 22). Ни одно человеческое существо, даже если оно находится в положении терапевта, не имеет права принимать решения за другое человеческое существо, даже если это клиент, относительно того, что ему нужно поменять в своей жизни. В противном случае терапия превращается в промывание мозгов. Чтобы избежать этого, терапевт обязан заботиться о том, чтобы в своей работе не перейти границы, указанные в контракте.

Тесно связан с проблемой здравого смысла и манипуляций вопрос о так называемом самооткрытии. По неизвестным причинам традиционная психотерапия считает действительно ценными лишь те открытия относительно личности и поведения пациента, которые сделал он сам. Возможно, эта традиция основана на наблюдении бесполезности родительского подхода в психотерапии, но со временем она распространилась на любую форму передачи информации от терапевта к клиенту (снова противореча здравому смыслу).

Я бы сравнил это положение вещей с такой ситуацией: у человека сломалась машина, он толкает ее перед собой и наконец прибывает на заправку, где его встречает механик, убежденный в ценности самооткрытия. Механик настаивает на том, чтобы владелец машины сам нашел причину поломки и провел ремонт. Возможно, под руководством хорошего механика владелец и сможет поставить правильный диагноз, а затем исправить поломку, но вряд ли ценность самооткрытия возместит ему потраченное время и энергию, которые могли бы быть использованы с большей эффективностью.

Здравый смысл говорит, что терапевт должен высказывать свое мнение, учить клиента уму-разуму, передавать ему свои знания и ценности, то есть предпринимать активные действия по осуществлению условий контракта, и я полностью согласен с этим мнением.

Еще один путь игнорирования здравого смысла — то, как принято выбирать психотерапевта. Здравый смысл говорит, что важны его образование, его опыт и личностные особенности — душевная теплота и т.д. Более того, здравый смысл говорит, что при выборе психотерапевта нужно опираться на свое мнение.

Тем не менее не считается, что клиент имеет право побеседовать с терапевтом, чтобы понять, подходит он ему или нет. Не считается, что клиент, который хочет решить свои сексуальные проблемы, имеет право спросить терапевта: «Каков ваш опыт в решении сексуальных проблем?», «Состоите ли вы в браке?», «Наслаждаетесь ли Вы сексом?», «Считаете ли вы, что сексуальная жизнь важна?», «Читали ли вы работы Мастерса и Джонсон о сексе?» и т.д.

Я считаю, что человек, который хочет найти подходящего психотерапевта, должен задавать вопросы кандидатам на эту ответственную должность, и что время этой беседы не должно оплачиваться. Более того, терапевт, который отказывается от подобного интервью, может быть заподозрен в неискренности и скрытности. Что касается платы, то терапевту брать деньги с клиента за ответы на вопросы так же абсурдно, как клиенту требовать платы за то, что он ответил на вопросы терапевта.

Миф о душевных болезнях и пользе медицинского подхода в терапии

Понятие о том, что эмоциональные нарушения по своей природе похожи на соматические заболевания, — еще один терапевтический миф. Я полагаю, что ни банальная, ни трагическая форма сценариев, будь то депрессия, сумасшествие или наркомания, не имеют никакого отношения к физическим недугам. Течение сценария отчасти напоминает течение болезни: у него есть начало, развитие и исход. Тем не менее ни один трагический сценарий не удовлетворяет определению соматического заболевания («нарушение или искажение функционирования любого органа, приобретенные болезненные изменения в любой ткани организма или в организме в целом, сопровождаемые характерными симптомами, вызванными специфическими изменениями в микросреде организма»). Так как ни для одной из так называемых душевных болезней не были выявлены такие микроорганические изменения, следовательно, ни одну из них нельзя рассматривать в качестве таковой (болезни) и, следовательно, не имеет смысла ожидать, что на ее течение можно будет воздействовать с помощью лекарств. До настоящего времени ни одно лекарство не продемонстрировало эффективности в излечении депрессии, безумия или пристрастия к наркотическим веществам, так как данные трагические сценарии являются результатом не химических или микроорганических изменений среды организма, а родительского программирования.

Читатель может возразить, что люди с крайними формами трагических сценариев часто страдают от физических недугов и нуждаются в медицинской помощи, и будет прав. Тем не менее важно отграничить истощение, болезнь печени, артрит или любую другую болезнь, от которой страдает человек с крайней формой трагического сценария и которая развилась вследствие его пренебрежения к потребностям тела или тревоги, от которой часто страдают люди с трагическими сценариями, от самого сценария. Так, алкоголизм сам по себе не является болезнью, хотя чрезмерное употребление алкоголя в течение долгого времени ведет к разрушению печени и другим соматическим нарушениям, которые требуют медицинской помощи. То же верно для крайних форм депрессии или безумия: с течением времени они могут привести к развитию физических недугов, но сами таковыми не являются.

Ни физические формы лечения, ни медикаменты неприменимы в лечении эмоциональных нарушений или несчастий, отсюда следует, что врачи неправомерно узурпировали право работать психотерапевтами. Компетентность терапевта связана с его образованием и опытом в качестве терапевта, а медицина здесь ни при чем.

Глава 19Как не играть в спасение

Люди, которым платят за то, что они помогают другим людям (священники, социальные работники, психологи, врачи, психиатры, психотерапевты), впрочем, как и те, кто делает это бесплатно, рано или поздно вместо удовлетворения от работы и энтузиазма начинают переживать негативные чувства: бесконечную ответственность и разочарование, оттого что им не удается помочь.

Распространенность подобного негативного опыта заставляет их думать, что такие чувства естественны для представителей их профессии, и вскоре они уже готовят стажеров к тому, что те рано или поздно тоже будут воспринимать свою работу как тяжкое бремя.

Вследствие этого люди, которым они помогают, начинают казаться им беспомощными и безнадежными, или ленивыми и не желающими меняться, или даже неизлечимыми.

Так как клиенты кажутся им беспомощными, люди «помогающих профессий» берут на себя полную ответственность за их состояние, решая каждую их проблему и не ожидая никаких усилий от другой стороны.

Когда человек вступает в ситуацию оказания помощи с установкой на то, что все эти страдальцы ничего не могут сделать для себя сами и он должен все делать за них, его ноша становится бесконечно тяжелой, и вскоре он тоже чувствует себя бессильной жертвой обстоятельств. Такое часто происходит со специалистами в области душевного здоровья, которые работают в государственных клиниках, где им приходится нести ответственность за эмоциональные проблемы целого города, округа или штата.

Описанная ситуация возникает в работе терапевтов как результат игры в спасение.

Спасательный треугольник в терапии

Как уже было указано, треугольник спасения постоянно фигурирует в терапевтической работе. Например, алкоголик в процессе терапии представляется беспомощной Жертвой. Терапевт, как правило, принимает его позицию и приступает к лечению, не требуя со стороны клиента никаких обязательств. В то время как клиент не проявляет ни малейшего интереса и ни малейшего желания излечиться, терапевт вовсю разыгрывает роль благородного Спасителя, делая значительно больше половины всей работы, так как единственное обязательство, которое берет на себя клиент, — являться на сеансы терапии. Алкоголик «демонстрирует прогресс» и, когда все уже думают, что он начал исцеляться, неожиданно возвращается к своей привычке, что отчасти является местью терапевту за его доминирующее положение. Это уже знакомый нам ход Жертвы, которая превращается в Преследователя, в то время как Спаситель становится Жертвой. После того как клиент отыграет преследование (часто оно сочетается с полночными звонками терапевту домой и просьбами о помощи), роль Преследователя передается терапевту. Терапевт объявляет своего клиента шизофреником, игнорирует его и злится на него за то, что он из доброй маленькой Жертвы превратился в злую маленькую Жертву (клиент при этом возвращается в первоначальную позицию Жертвы).

У большинства терапевтов есть опыт активной работы по спасению клиента, который не только не был заинтересован в их помощи, но и тяготился ею. Большинству из нас приходилось все больше и больше включаться в решение чьих-нибудь проблем, в то время как этот человек становился все пассивнее, и наконец его проблемы больше интересовали нас, чем его самого. Каждому терапевту пришлось пережить шок падения с пьедестала, когда клиент, в которого мы вложили столько сил, вдруг напивался, пытался покончить с собой или был арестован за кражу.

Большинству людей доводилось, вложив много энергии в помощь другому человеку, злиться на него и в той или иной форме преследовать его.

Такие ситуации тяжелы для терапевтов. Я надеюсь предложить несколько полезных идей относительно того, как не вступать в игру «Спасение» в терапии.

В терапевтической ситуации есть место для всех трех ролей треугольника, особенно для Жертвы и Спасителя, хотя работа организации «Анонимные алкоголики» показала, что возможна и позиция Преследователя.

Однако для успешной терапии необходимо, чтобы клиент воспринимался терапевтом как полноценное человеческое существо, способное позаботиться о себе, что невозможно в том случае, если терапевт принимает роль Спасителя или Преследователя. Конечно, последняя помогает избавиться от спасательных тенденций в группе, но сама по себе она не несет ничего ценного. На мой взгляд, агрессивный стиль психотерапии не является гуманным. Кроме того, он часто ожесточает людей, вместо того чтобы сделать их лучше и счастливее.

Короче, чтобы не вступить в игру «Спасение», терапевт должен придерживаться позиции «Я в порядке, Ты в порядке» и уважать клиента как личность (подробнее см. «Введение»).

Как не вступать в игру «Спасение»

Очевидно, что некоторые люди, некоторые отношения и некоторые организации могут функционировать только в рамках треугольника спасения. В таких ситуациях человек лишается свободы вести себя иначе, нежели в рамках одной из трех ролей. Общение с таким человеком или организацией почти всегда требует включения в игру. Например, трудно общаться с алкоголиком, который играет Жертву в поисках Спасителя, не спасая и не преследуя его. Иными словами, если собеседник не проявляет желания спасать или преследовать алкоголика, тот не испытает к нему интереса. То же верно для некоторых людей, которые стремятся всегда играть роль Жертвы или Спасителя в отношениях.

Существуют целые организации, где человек, если только он не играет роль Жертвы или Спасителя, не может участвовать ни в каких взаимодействиях. Например, в психиатрической клинике все люди делятся на два класса: пациенты, или Жертвы, с которыми принято вести себя так, как если бы у них не было выбора и они были не в состоянии позаботиться о себе сами; Спасители, или психиатры, которые должны обращаться с пациентами или как с хорошими беспомощными Жертвами (которым надо помогать), или как с плохими беспомощными Жертвами (которых надо преследовать).

Отношения с такими людьми или организациями крайне напряжены в том случае, когда субъект не хочет играть в «Спасение». А так как его могут начать преследовать просто за то, что он не участвует в игре, то уже само нахождение в ситуации становится участием в игре «Спасение».

В любом случае, когда один человек спасает другого человека, делая для него то, чего он не хочет делать, выполняя больше 50 % их общей работы, или не прося о том, что ему нужно, в уме Спасителя имеется допущение, которое гласит, что Жертва в определенном отношении беспомощна, не может позаботиться о себе или в чем-то хуже Спасителя. Акт спасения поддерживает и усиливает неравное соотношение сил, существующее между Спасителем и Жертвой, исключая принятие позиции «Люди в порядке и способны позаботиться о себе сами». Отказ от позиции превосходства и уверенности в том, что некоторые люди беспомощны, — трудный поступок, но только он может вывести на путь сотрудничества.

Пример. Однажды вечером в группе встреч Центра радикальной психиатрии (рис. 13) появилась взъерошенная молодая женщина. У нее был крайне изможденный вид и мертвенно-бледное лицо. Она прошла к свободному креслу в углу и с безнадежным видом упала в него. Все заметили ее и увидели, что она очень страдает. Она подняла глаза и поздоровалась с парой людей в комнате. Как всегда, после знакомства терапевт спросил: «Кто хочет поработать?»

Сразу же откликнулись несколько человек, но Кэрол (так звали молодую женщину) ничего не сказала. Все это заметили, и кто-то (не терапевт) спросил ее: «Кэрол, а ты?»

Кэрол ответила: «Ну, я не знаю…»

Терапевт немного подождал, повернулся к другому участнику и сказал: «Я думаю, Фред, что ты хочешь поработать. Давай начнем, а Кэрол пока разберется, не хочет ли и она поработать». Это было сознательным усилием, сделанным, чтобы не включиться в спасение Кэрол. Кэрол выглядела разочарованной, но ничего не сказала. Фред находился в центре внимания около двадцати минут, после чего сказал: «Спасибо, я получил то, что хотел». Тут же выскочила Мэри и стала рассказывать о работе, которую она проделала в течение недели. Все участники заметили, что Кэрол не проявила инициативы, и, когда Мэри закончила, наступила тишина.

Терапевт повернулся к Кэрол и сказал ей: «Кэрол, у тебя такой вид, будто тебе что-то нужно. Я бы хотел, чтобы ты попросила об этом вслух, и тогда мы увидим, сможем ли мы помочь тебе». Кэрол в ответ разрыдалась. Джек, который сидел рядом с ней, попытался обнять ее за плечи, но Кэрол сжалась от его прикосновения, и он отдернул руку.

К этому моменту Кэрол уже начала раздражать некоторых участников, в то время как другие сочувствовали ее горю, которое в этот момент было настоящим. Терапевт выждал немного, после чего добавил: «Кэрол, мне кажется, что ты чувствуешь себя беспомощной и что у тебя нет никакой надежды на то, что ты сможешь выбраться. Я прав?»

Кэрол подняла глаза — ее зацепило слово «беспомощная» — и ответила: «Да. Именно так. Беспомощная. Я ничего не могу сделать. Я просто ничтожество».

Терапевт продолжил: «Мы готовы сделать для тебя все, что сможем, но нужно, чтобы ты тоже приложила усилия, иначе будет нечестно». Кэрол ответила: «Я же сказала, что ничего не могу сделать!» — «Ты можешь начать с того, что попросишь что-нибудь…» — «Просить не значит быть сильным, просят только слабые!..» — «Я так не думаю, и я хотел бы помочь тебе попросить о том, о чем ты хочешь».

«Я хочу попросить», — встрял Джек, и мы поработали некоторое время с Джеком, дав Кэрол время подумать о том, чего она хочет.

Этот пример показывает, как не спасать активную Жертву. В конце концов Кэрол попросила о том, чего ей хотелось. Она хотела, чтобы ее обняли женщины, находившиеся в комнате, она поплакала у них на коленях и наконец рассказала о своих несчастьях. Ей дали несколько полезных советов. Когда она уходила, она чувствовала себя лучше, меньше сутулилась, а на следующий день сказала, что ей придется много работать, но, когда она вспоминает вчерашний день, она чувствует себя хорошо, потому что поняла, что она не беспомощна.

Вот еще несколько пунктов, касающихся игры в спасение и того, как ее избежать.

1. Любая ситуация, в которой один человек нуждается в помощи другого, является потенциальной ситуацией спасения, где нуждающийся в помощи человек может превратиться в Жертву, а добровольный помощник — в Спасителя. Роль Спасителя предполагает доминирование над Жертвой, отрицание или принижение ее способностей, принятие просьбы о помощи без требования равного участия или навязывание своей помощи, когда о ней не просили. Следовательно:

— Не помогайте без договора.

— Не считайте, что человек, которому вы помогаете, беспомощен.

— Человеку, который ощущает свою беспомощность помогите найти доступный ему способ помочь себе.

— Не делайте больше половины работы в терапии; требуйте, чтобы пациент делал не меньше половины работы.

— Не делайте того, чего вы не хотите делать.

2. Роль Спасителя предполагает его превосходство над Жертвой. Роль Жертвы предполагает приниженность по отношению к Спасителю. Играя и ту и другую роль, вы неизбежно накапливаете раздражение, которое превращает вас в Преследователя.

Преследование, неизбежный результат спасения или исполнения роли Жертвы, пропорционально по своей интенсивности роли, которая игралась до него. Следовательно:

Избегайте любого поведения, которое может поставить вас в позицию превосходства перед пациентом:

— не берите себе стул, который отличается от стульев участников;

— не говорите по телефону во время терапевтической сессии;

— не одевайтесь дороже, чем люди, с которыми вы работаете;

— не находитесь в центре внимания группы, если вы не делаете это с терапевтической целью;

— не перебивайте людей;

— не принимайте комплименты из подчиненной позиции от членов группы;

— поддерживайте равенство во всех сферах, если только ваше особое положение не оговорено специально (эксперт). Даже в этом случае делайте все, чтобы минимизировать это неравенство, когда учите членов группы тому, что вы знаете о терапии;

— ваш номер телефона должен быть включен в телефонную книгу.

Если вы злитесь на членов группы, значит, вы спасали их:

— взяв на себя больше половины работы или;

— сделав что-то, чего вы не хотели, из страха обидеть клиента и в результате потерпев неудачу. Например: выслушали участника, когда вам на самом деле было скучно; продолжали терапию, когда она явно не была продуктивной; назначали сеансы, когда вам этого не хотелось, когда вам не нравился клиент или когда вы устали.

Что бы ни произошло, вы несете ровно половину ответственности за то, что произошло. Чем сильнее вы сердиты на участника, чем сильнее он сердит на вас, тем вероятнее, что вы его спасали или преследовали. Помните, участник не может играть с вами в спасение, если вы не принимаете в игре участия. А если вы злитесь на членов группы, с которыми вы заключали терапевтический контракт чаще, чем один раз в шесть месяцев, вам пора самим поучаствовать в групповой терапии в качестве клиента, чтобы решить ваши собственные проблемы.

— Не допускайте, чтобы в вас или в участниках накапливалось раздражение. Избавляйтесь от купонов и сдерживаемого недовольства, поощряйте своих клиентов давать друг другу и вам объективную обратную связь с позиции Взрослого.

— Не позволяйте себе провоцировать участников спасать или преследовать вас. Некоторые терапевты, для того чтобы не принимать позицию превосходства, принимают приниженную позицию. Они неряшливо одеваются, опаздывают на встречи, приходят на встречи больными или с похмелья, бесконечно курят, говорят о своих проблемах или просто позволяют себе быть недостаточно компетентными в своем деле, то и дело повторяя: «Не обращайте на меня внимания, я всего лишь один из участников», — и забывая при этом, что, если бы это было правдой, они не имели бы права брать деньги за свою «работу».

Умение не включаться в игру «Спасение» — важный показатель эффективности работы терапевта.

Подводя итоги, напомню, что мы спасаем другого человека, когда:

• Делаем за него то, чего не хотим делать.

• Делаем больше 50 % работы, помогая ему.

Важным шагом на пути к избавлению от игры «Спасение» является заключение терапевтического контракта с каждым членом группы.

Глава 20Договоры

Заключение контракта — необходимый первый шаг транзактной терапии. Транзактный анализ — это контрактная форма групповой терапии; ее нужно отличать от любых других действий, которые могут производиться в группе и иметь терапевтический эффект. Групповое посещение боксерского матча, футбольной игры, рисование руками, танцы, крики или «выражение чувств» могут оказаться полезными участникам, а могут и повредить им. Основная разница между этими действиями и транзактной терапией состоит в наличии договора. В этой главе я объясню, что такое терапевтическое соглашение и как его составляют.

К терапевтическому договору нужно относиться с таким же уважением, как и к юридическому, и помнить, что ряд аспектов терапевтического договора повторяет соответствующие аспекты юридического договора. Действительный юридический договор должен отвечать четырем требованиям. Так как эти требования были выработаны в течение веков юридической практики, мне кажется, что их можно принять и в качестве базовых требований к терапевтическому контракту.

Взаимное согласие

Требование взаимного согласия включает предложение со стороны терапевта и принятие предложения со стороны клиента. Предложение должно быть ясно сформулировано. Терапевт предлагает изменить несчастливое положение дел клиента, и, чтобы грамотно сформулировать свое предложение, ему необходимо собрать информацию о проблеме, что он и должен сделать на начальной стадии терапии. С другой стороны, клиент должен установить, что он хочет получить в результате терапевтического воздействия в терминах наблюдаемого поведения. Например, в случае пристрастия клиента к наркотическим веществам целью лечения может стать обретение контроля над своей тягой к алкоголю или наркотикам и это специфическое поведенческое изменение может стать хорошей основой для терапевтического контракта. В качестве других возможных целей можно назвать «испытывать удовольствие», «избавиться от головной боли», а также других хронических ощущений боли и напряжения без лекарств. Получать удовольствие от поглаживаний, от прогулок, научиться танцевать, смеяться и плакать. «Улучшить свою интимную жизнь», «прекратить переедать» или «научиться воздерживаться от излишних трат» — тоже достойные цели.

При депрессии целью лечения может стать «быть счастливым большую часть времени», построить постоянные дружеские и (или) любовные отношения, научиться получать поглаживания, научиться засыпать или просыпаться, есть или не есть (в соответствии с желанием клиента), а также оставить суицидальные мысли.

Для человека со сценарием «Безумие» целью может стать научиться мыслить, научиться самостоятельно решать свои проблемы, избавиться от приступов безумия, чувствовать контроль над своей жизнью большую часть времени, научиться излагать свое мнение, просить о том, чего хочешь, или избавиться от чувства страха.

С другой стороны, «развить умение радоваться жизни» (а не «стать счастливым»), «улучшить свои отношения» (а не «получить хорошие отношения»), «достичь эмоциональной зрелости (ответственности)», «понять себя» и другие неопределенно сформулированные цели, которые иногда называют в качестве желаемого эффекта, не могут быть внесены в терапевтический контракт ввиду своей неопределенности. Нельзя использовать в терапевтическом контракте слова, состоящие более чем из двух слогов, так как они слишком обобщенны. Чтобы удовлетворить требование взаимного согласия, нужно, чтобы обе стороны точно знали, на что они соглашаются. Так как клиент, впервые обратившийся к терапевту, может и не знать, каким должно быть терапевтическое предложение, он по неопытности может ответить согласием на любое предложение со стороны психотерапевта, даже самое туманное. Поэтому в терапевтическом предложении должно быть ясно описано, какие именно услуги предлагает терапевт своему клиенту, а также условия выполнения контракта.

Если клиенту непонятна суть предложения, рекомендуется для начала составить краткосрочный договор на четыре-шесть недель терапии, в течение которых терапевт поближе познакомится с положением клиента, а тот, в свою очередь, — с его методами. По истечении срока краткосрочного контракта, когда клиент будет иметь наглядное представление о методах терапевта, а терапевт — о ситуации клиента, можно будет заключить (или не заключить, в зависимости от результата) долгосрочный контракт по всем правилам.

Взаимное согласие — важный пункт, так как многие люди оказываются в кабинете терапевта не по своей воле, а в результате принуждения со стороны родных или начальства или по решению суда, и в подобном случае было бы ошибкой со стороны терапевта считать обращение клиента сознательным и добровольным. К взаимному согласию ведут следующие транзакции: просьба клиента о терапевтическом вмешательстве, предложение определенных методов и условий терапии со стороны терапевта, принятие этого предложения клиентом. К сожалению, часто терапевтические отношения создаются, минуя этот этап. Рассмотрим диалог терапевта с клиентом, страдающим алкоголизмом.

Терапевт. Что привело вас сюда, мистер Джонс?

Мистер Джонс. Я пришел, чтобы излечиться от алкоголизма.

Терапевт. Хорошо. Я смогу принимать вас по понедельникам, в 10 часов утра.

Мистер Джонс. Согласен. До встречи в понедельник, доктор.

На первый взгляд взаимное согласие достигнуто. Однако, если рассмотреть этот случай повнимательнее, окажется, что истинный запрос клиента был следующим.

Терапевт. Что привело вас сюда, мистер Джонс?

Мистер Джонс. Жена грозится, что уйдет от меня, меня привлекли к ответственности за то, что я был нетрезв за рулем, жена и мать и судья требуют, чтобы я лечился, и поэтому я пришел сюда, чтобы излечиться от алкоголизма.

Такой запрос не является просьбой о терапевтической помощи и, скорее всего, представляет собой начальный ход в игре «Спасение». В этом случае, чтобы не подыгрывать пациенту, терапевт должен указать ему на то, что его запрос не был настоящим. Для сравнения рассмотрим еще один пример:

Терапевт. Что привело вас сюда, мистер Джонс?

Мистер Джонс. Я слишком много пью, я разрушил свое здоровье, я теряю жену, и у меня проблемы с законом. Я хочу бросить пить, и поэтому я пришел к вам.

Терапевт. Хорошо. Я смогу принимать вас по понедельникам, в 10 часов утра.

Мистер Джонс. Согласен. До встречи в понедельник, доктор.

В данном случае присутствует истинный запрос на терапию, но отсутствует предложение, так как терапевт ни словом не упомянул о том, что он собирается делать и чего надеется достичь в работе с пациентом. Поэтому мистер Джонс свободен представить себе терапевта в любой роли, в том числе и в одной из ролей игры «Алкоголик».

Это «предложение» также может быть первым ходом игры в спасение, где терапевт планирует сыграть Спасителя, и любое дальнейшее взаимодействие между терапевтом и клиентом, которое не приведет к уточнению условий договора, может стать следующим ходом в игре.

Терапевтическое предложение предполагает готовность терапевта работать над заявленной проблемой и его уверенность в том, что он достаточно компетентен, чтобы довести работу до конца. Если же заявленная проблема не входит в сферу компетентности терапевта, его прямая обязанность — отклонить обращение клиента или переадресовать его. Иногда человек обращается за помощью в решении небольшой проблемы и при этом не выражает желания работать над более крупной и серьезной (например алкоголизм или наркомания). Запрос на улучшение супружеских отношений без запроса на решение проблемы алкоголизма похож на желание пациента в терминальной стадии смертельной болезни сделать пластическую операцию. Поэтому такой запрос должен быть отклонен на том основании, что пристрастие к алкоголю в будущем сведет на нет любые достижения терапии в частных вопросах жизни клиента.

Однако некоторые терапевты, на мой взгляд, безосновательно, считают, что излечение некоторых «симптомов» (алкоголизм, фобия, импотенция или фригидность) не может быть предметом терапевтического предложения, так как их причиной являются другие, более глубокие, динамические явления. Поэтому, считают они, «лечение симптома» не только бесполезно, но и (по неизвестным мне причинам) вредно. Они аргументируют это следующим образом: «Эта молодая женщина обращается по поводу лечения фригидности. Однако ее неспособность наслаждаться сексом обусловлена глубоко спрятанной враждебностью к мужчинам, которая захлестнула бы ее, если бы она получила удовольствие от секса и стала бы причиной „психоза“. Поэтому нельзя вылечить ее фригидность, не вылечив эту скрытую враждебность». Рассуждения подобного рода звучат странно, но являются весьма распространенными, и, как правило, их содержание не сообщается пациенту. Подобную ситуацию я бы сравнил с положением человека, который пришел в магазин, чтобы купить метелку для смахивания пыли, а ушел с договором на уборку своего дома в течение пяти лет, пылесосом и годовым запасом мыла.

Если женщина прибегает к услугам психотерапии чтобы научиться наслаждаться сексом, терапевт должен или принять ее цель или отказаться работать с ней. Он не имеет права втайне работать над проблемой ее враждебности к мужчинам, как бы он ни был убежден в верности своей теории.

Вернемся к мистеру Джонсу.

Терапевт. Что привело вас сюда, мистер Джонс?

Мистер Джонс. Я слишком много пью, я разрушил свое здоровье, я теряю жену, и у меня проблемы с законом. Я хочу бросить пить, и поэтому я пришел к вам. (Запрос.)

Терапевт. Хорошо, мистер Джонс, я думаю, мы с вами сможем решить вашу проблему. Я предлагаю вам посещать терапевтическую группу один раз в неделю и время от времени консультироваться со мной в индивидуальном порядке. Я предполагаю, что вы вскоре бросите пить, и воздерживаться вам следует как минимум в течение года, потому что, по моему опыту, человек, который воздерживался от употребления алкоголя меньше года, не сможет избавиться от своего пристрастия. Если же вы сможете воздерживаться от употребления спиртного в течение года, одновременно проходя курс терапии, вы, возможно, обретете способность контролировать свою тягу к спиртному, так что она перестанет быть для вас проблемой. Наш с вами договор предполагает, что вы будете не только воздерживаться от алкоголя, но и предпринимать другие активные действия, которые могут быть вам полезны. Я, со своей стороны, готов руководить вашей работой над собой и помогать вам в ней до тех пор, пока вы сами будете активно работать над своей проблемой. Я смогу принимать вас по понедельникам, в 10 часов утра. (Предложение.)

Мистер Джонс. Согласен. До встречи в понедельник, доктор. (Принятие.)

В этом примере содержится запрос на терапевтическую помощь, предложение терапевта и его принятие, которые по своему содержанию отвечают требованию взаимного согласия в терапевтическом контракте.

Взаимное согласие предполагает взаимные усилия

В любой ситуации, где один человек помогает другому, неизбежно образуется временное неравенство сил. Однако человек, которому помогают, каким бы беспомощным он ни казался, всегда имеет возможность участвовать в собственном спасении тем или иным путем. В терапии, для того чтобы помощь оказалась эффективной, клиент должен содействовать движению вперед всеми своими силами. Например, знакомый нам мистер Джонс взял на себя обязательства приходить на встречи вовремя и трезвым, включаться в работу, выполнять домашние задания (см. «Домашнее задание») — в общем, он обязался вносить свой вклад в процесс наравне с терапевтом. Если он перестанет в нем участвовать, усилие перестанет быть взаимным и терапия превратится в игру «Спасение». То же верно для любой ситуации, в которой один человек оказывает помощь другому, даже для тех случаев, когда жертва кажется абсолютно беспомощной. Возьмем, к примеру, человека, которого переехала машина и который тяжело ранен. Пока он лежит без сознания, он, конечно, не может внести вклад в свое излечение наравне с водителем «скорой помощи», фельдшером, сестрами и т.д., но, как только ему станет лучше, он тоже сможет участвовать в лечении, а если он так не поступит, лечение станет односторонним процессом помощи, то есть спасением.

Вознаграждение

Так как помогающее лицо вкладывает свои силы и время, чтобы избежать ситуации спасения, лицо, которому помогают, должно что-то отдать взамен. Юристы называют это вознаграждением.

В любом договоре указывается необходимость вознаграждения или взаимного удовлетворения. В ситуации терапии это значит, что как терапевт, так и клиент извлекают некую выгоду из совместной работы, причем вид этой выгоды можно оговорить заранее. Выгода, которую получает клиент от терапевта, — это квалифицированная помощь в избавлении от указанного в договоре симптома. Перед началом лечения терапевт и клиент описывают проблему, над которой будет идти работа, в терминах наблюдаемого поведения, и если на определенном этапе терапевт, клиент и большинство членов группы подтверждают, что описанное поведение исчезло и больше не появляется, значит, терапевт выполнил свою часть работы. Обратите внимание, что без точного определения проблемы невозможно узнать, была ли работа терапевта эффективной. Вознаграждение со стороны клиента может варьироваться. Рассмотрим пример, но на этот раз не терапевтического договора, а договора об обучении.

Мистер Смит — превосходный пианист. Чарли приходит к мистеру Смиту и просит научить его играть на фортепиано. Мистер Смит может назначить цену в три доллара за часовой урок, а может учить Чарли за то, что тот будет работать у него в саду. Мистеру Смиту раньше давал уроки другой пианист, который понял, что Смит очень талантлив, и согласился учить его бесплатно. При этом он дал понять, что хочет, чтобы данные им знания позже были переданы другому молодому дарованию. Поэтому мистер Смит может учить Чарли за то, что его учитель в свое время учил его бесплатно. Мистер Смит также может учить Чарли в обмен на преимущества, которые ему дает их общение: удовольствие от самого процесса преподавания, удовольствие от общения с Чарли (так как он талантливый молодой человек или по причине каких-то других свойств его характера, приятных мистеру Смиту). Чарли, со своей стороны, в обмен на уроки музыки может чему-либо научить мистера Смита.

Любые альтернативные варианты вознаграждения допустимы, если они устраивают обе договаривающиеся стороны. Когда вознаграждение не имеет места, ситуация превращается в игру «Спасение».

Наиболее распространенное вознаграждение за проведенную терапию — это оговоренная заранее сумма денег. Однако любой из приведенных выше вариантов вознаграждения также является возможным для терапевтического договора.

Вопрос правомочности

Способность заключать терапевтический договор ограничена в следующих случаях.

1. Несовершеннолетние. По закону несовершеннолетние не имеют права подписывать договор, поэтому лучше, если контракт подпишет, например, и сам подросток, и его родители. Это необходимо, так как родители по той или иной причине могут решить прервать терапию — особенно если в поведении ребенка произошли заметные изменения. Часто решение оправдывается тем, что «ребенку стало хуже, а не лучше». Истинная же причина в том, что человек на определенном этапе терапии освобождается от действия родительских запретов и предписаний, которые вредили ему, и эта «неуправляемость» воспринимается родителями как негативный эффект терапии. Таким образом, когда речь идет о несовершеннолетнем пациенте, ему следует подписать терапевтический контракт наравне с родителями. Указанную же трудность можно решить если заранее оговорить, что терапия может быть прервана только в том случае, если между родителями и самим несовершеннолетним достигнуто согласие по этому вопросу.

Недееспособность. Лица, чьи умственные способности нарушены настолько, что они не в состоянии осознать смысл и последствия заключения терапевтического договора, не могут заключать такой контракт и, следовательно, пользоваться видами терапии, требующими заключения такого договора. Лица, которые не располагают мало-мальски полноценной взрослой частью (в состоянии острого психотического приступа или с большим отставанием в психическом развитии), также включаются в данную группу.

Лица в состоянии алкогольной или другой интоксикации. Лица в состоянии интоксикации, то есть лица, чья взрослая часть в результате воздействия веществ, изменяющих сознание, стала не способна к достижению терапевтического соглашения, являются подгруппой недееспособных лиц. Контракт, заключенный лицом в таком состоянии, является недействительным; и любое лицо, которое находится под воздействием алкоголя, транквилизаторов, стимуляторов и т.д., не может заключать терапевтический договор, пока не вернется в «трезвое» состояние.

Однако лица, которые не могут по тем или иным причинам заключить терапевтический контракт, могут воспользоваться другими формами терапии, не требующими заключения специального договора. Названные условия применимы только к контрактной форме терапии, которая является всего лишь одной из разновидностей помощи людям, которые хотят облегчить свою жизнь.

Вопрос законности

Ни сам терапевтический договор, ни вознаграждение не должны нарушать существующие законы, наносить ущерб общественному благу или нравам. Это ограничение редко применяется на практике, но о нем не следует забывать, имея дело с лицом, которое использует запрещенные законом наркотики или находится не в ладах с законом.

Транзактный анализ сценариев не может быть эффективным без заключения соответствующего договора, так как одностороннее терапевтическое воздействие противоречит принципам транзактного анализа, изложенным во «Введении». Наличие (отсутствие) договора — главный признак, который отличает транзактный анализ от других форм терапии, особенно от психоанализа, где договор хотя и применяется, но по содержанию в корне отличается от описанного выше, так как, в частности, связывает обязательствами клиента, но не аналитика.

Глава 21Стратегии анализа сценариев

Каждый опытный психотерапевт интуитивно стремится избегать ролей Преследователя, Спасителя и Жертвы в своей работе, хотя он может и не знать, что они взаимосвязаны. Именно стремление избежать этих ролей объясняет, почему многие терапевты прячутся за маской невовлеченности.

К сожалению, строго придерживаясь отношений Взрослый—Взрослый, психотерапевт исключает из своей работы некоторые виды поведения и взаимодействия, которые необходимы для эффективной терапии, особенно для успешной терапии сценариев. Игры и сценарии разыгрываются из состояния Ребенка или Родителя, поэтому их терапия требует «живого» ответа со стороны терапевта. Отказываясь от «живых» реакций и используя только своего Взрослого (то есть логику), терапевты с водой выбрасывают и ребенка, так как без живого участия (без участия Ребенка и Родителя терапевта) эффективный анализ сценария и его терапия невозможны.

Терапевтические стратегии, задействующие иные каналы коммуникации, нежели Взрослый—Взрослый, — это антитезис, веселье, разрешение и защита. Я расскажу о них подробнее. Их необходимо отличать от других «живых реакций» терапевта, которые похожи на них, но на деле являются ходами игры в спасение.

Деятельность

Деятельность (рис. 14А) — это взаимодействие между Взрослым терапевта и Взрослым клиента. Оно распространено среди приверженцев «рациональной» терапии. В этом взаимодействии терапевт, во-первых, собирает информацию: историю жизни клиента, его повторяющиеся проблемы, значительные события детства или недавней жизни, сны; во-вторых, выводит заключение: интерпретирует сновидения, диагностирует эго-состояние игры и сценарии, интерпретирует сопротивление; в-третьих, дает рекомендации в виде взрослых утверждений, например: «Имея в виду все, что вы мне рассказали я прихожу к выводу, что вы не в состоянии контролировать свою тягу к алкоголю» или «Мне кажется, что ваши отношения с Джеком наносят вам вред; я полагаю, что вы не почувствуете себя лучше, пока не порвете с ним».

Взаимодействие Взрослый—Взрослый занимает наибольшую долю транзакций, которые происходят в группе, и имеет свой стереотипный ход. Деятельность осуществляется, как правило, когда один из членов группы находится в центре внимания. Это не значит, что он сидит на «горячем стуле», просто он является центром или темой всех взаимодействий на данном отрезке времени. Первая фаза деятельности — прояснение. Человек заявляет некую проблему или другой участник группы предполагает, что у него она есть, и потому предпринимается более тщательное исследование этого вопроса, чтобы решить, стоит ли проблема того, чтобы над ней работали. Заявленная трудность может быть просто «костью», которую участник бросает группе, чтобы отвлечь ее от более значимой трудности, которой он пока боится заняться. Проблема, наличие которой предположил у него другой участник, может быть проекцией или неверной интерпретацией его поведения. Иными словами, процесс прояснения продолжается до тех пор, пока у большинства участников не возникнет чувство, что данная проблема является настоящей и что есть возможность изменить положение дел.

Прояснение сменяется вызовом, когда кто-то из группы, явно или неявно, задает вопрос: «Теперь, когда ты знаешь, в чем твоя проблема, что ты будешь с ней делать?» Как правило, у того, кому был задан этот вопрос, нет решения проблемы или он не хочет принять решения, которые ему предлагают. Привычный стереотип поведения описан, родительскому запрету брошен вызов, и Приспособленный Ребенок начинает упрямиться. Это тупик, или граница, за которую человек может продвинуться только в том случае, если на него надавят, с одной стороны, и поддержат — с другой. Необходимое давление может исходить только от Ребенка или Родителя другого человека.

В этот момент терапевту, ориентированному на деятельность, пришлось бы обратиться к членам группы, чтобы получить необходимую реакцию. Транзактный аналитик, к счастью, имеет в своем распоряжении транзакцию разрешение и может использовать ее в нужный момент. Если человек принимает разрешение, происходит переход от вызова к кульминации, а если не принимает — к антикульминации. Когда разрешение принимается, все члены группы ощущают близость и положительные чувства, после чего воцаряется тишина, и через некоторое время работа возобновляется уже с другим членом группы. Если разрешение появляется в самой группе в виде злости, слез, откровенности, просьбы о поглаживаниях или проявлений Большого Свина, человек может быть потрясен, и ему дают заботу и защиту.

Иногда человек слишком напуган, чтобы продолжать свое путешествие во взрослом состоянии. Во время прояснения или вызова он может почувствовать желание защищаться, вину, «плохость», стыд или злость. Если это произошло, нужно остановить работу и предоставить этому участнику заботу и защиту. Некоторые терапевты предпочитают в такой ситуации пользоваться приемом нападения — техникой, заимствованной у Синанона, — чтобы прорваться через защиту личности.

Я не буду сейчас говорить, что я думаю о нападении в терапии. Я скажу это потом. Сейчас я лишь замечу, что, на мой взгляд, когда человек защищается, правильнее дать ему защиту, чем нападать на него или продолжать работу.

Иногда попадание в тупик приводит не к кульминации и не к антикульминации, а к игре «Почему бы вам не… — Да, но», и терапевт сталкивается с вопросом стратегии: продолжать давление или перейти к другому вопросу. В группе, которая напряженно работает, терапевт несет двойную ответственность: не тратить время впустую и в то же время доводить работу с каждым участником до конца. Правильное решение в такой ситуации отличает опытного терапевта от новичка, который или занимается одним человеком до бесконечности, или бросает проблему, когда она уже находится на пороге разрешения. В любом случае, когда работа над проблемой не завершена, группа испытывает антикульминационные чувства, следует тишина, после чего новый человек оказывается в фокусе внимания. Замечу, что в группе, где сложились отношения сотрудничества, решение — оставить проблему или продолжать работать над ней — принимается не только терапевтом, но и всеми участниками. У меня в группе люди пишут на доске, хотят ли они работать дальше, и каждый несет ответственность за разумное использование времени.

Игры

Нужно быть искусным ведущим, чтобы все время поддерживать группу в состоянии работы. Когда группа теряет ориентацию на работу, она может впасть в игру, например в спасение (один из членов группы играет роль Жертвы, а другие бросаются его спасать). Такая группа может принять игру «Почему бы вам не…», «Сделайте для меня что-нибудь», «Если бы не они (он, она)». После игры как Жертва, так и Спасители оказываются во взвинченном и раздраженном состоянии. Очень часто, если группа поиграла в спасение, Спасатели могут превратиться в Преследователей и напасть на Жертву. Тогда в качестве игр избираются «Скандал», «Бейте меня», «Ну что попался, негодяй!», «Дурачок» и т.д. Жертва также может принять роль Преследователя и сыграть в «Никто меня не любит» или «Посмотри, что я из-за тебя сделал». Роли будут меняться, время идти, а бесконечная карусель спасения — бесконечно вращаться.

Роль Спасителя — ловушка, в которую часто попадают ведущие. За каждую минуту, в течение которой ведущий спасал группу, ведущему придется столько же времени преследовать ее. Ведущий должен вовремя заметить, что кто-то из участников перестал придерживаться заключенного договора, и тогда имеет смысл прервать работу до того момента, когда будет заключен новый договор. Стремление ведущего спасать включается чувством вины или преувеличенной ответственности за группу. Если ведущий будет придерживаться позиции «Я буду помогать тебе до тех пор, пока ты вкладываешь в работу столько же сил, сколько я», он сможет избежать ловушки спасения. Не нужно говорить, что преследовать кого бы то ни было из членов группы еще вреднее, чем спасать. Я понял, что в терапии нет места садистским версиям игры «Я всего лишь пытаюсь помочь вам»: крикам, нападению или любым другим формам агрессии, и я заметил, что потребность в этих маневрах проходит, когда терапевт приобретает навыки гуманного и искреннего общения с клиентами.

Антитезис, или команда

Это транзакция Родитель—Ребенок, которая используется в исключительных случаях для того, чтобы прекратить опасную для клиента или других людей поведенческую последовательность (см. рис. 14Б).

Например, если девушка-подросток, имеющая в прошлом неудачные сексуальные отношения, и женатый мужчина значительно старше ее принимаются флиртовать друг с другом в группе, терапевт имеет право сказать от лица своего Родителя их Ребенку: «Не общайтесь наедине вне группы». Когда один из членов группы словесно нападает на другого, терапевт имеет право потребовать, чтобы он прекратил. Когда участник, который пришел на занятие нетрезвым, постоянно прерывает работу, терапевт имеет право потребовать, чтобы он замолчал. Терапевт должен иметь в своем распоряжении такую транзакцию, чтобы воздействовать на людей с саморазрушительными сценариями, так как их поведение бывает опасно для них самих и окружающих и они нуждаются в прямом приказе, чтобы остановиться. При эффективном антитезисе люди с суицидальными наклонностями или привыкшие бить своих детей, получив приказ (антитезис) «Не убивай себя» или «Не бей своих детей», при попытке совершить указанное действие слышат в своей голове голос терапевта, произносящий слова приказа. Как правило, потом они выражают благодарность терапевту за запрет, так как без него они не смогли бы удержаться от совершения разрушительного акта.

Нападение

Антитезис, или команду, не следует путать с нападением — транзакцией, в которой терапевт также использует свою родительскую часть, но только для критики и авторитарного поведения.

Я против использования нападения в терапевтической работе, так как, во-первых, это жестокий прием, во-вторых, он укрепляет позиции Большого Свина в человеке и, в-третьих, — ничем не помогает клиенту.

Мне приходилось видеть много клиентов, «раненных» терапевтом во время нападения. Некоторые из них стали бояться групповой работы, и для них было большим облегчением узнать, что я не использую в своей работе этот прием. Другие научились «справляться» с такой ситуацией, ожесточившись, замкнувшись в себе, став напряженными и нечувствительными к обратной связи. Я слышал о злоупотреблениях этим приемом в тюремных «терапевтических» группах, где терапевтическая работа превращалась в кошмар, сравнимый разве что с допросом третьей степени в полиции. Терапия, использующая прием нападения, особенно вредна в ситуации, когда члены группы не могут покинуть ее в любой момент.

Некоторые мои коллеги возражают мне, говоря, что лично видели людей, которым помогло нападение, и что этот прием можно использовать по-разному. Возможно, да, но я считаю, что терапия, которая использует нападение, пусть и с благими целями, не может называться транзактной.

Веселье

Веселье — это транзакция, происходящая между детской частью терапевта и детскими частями участников, которая сопровождается чувством радости (см. рис. 14В). Иногда эту транзакцию бывает трудно отличить от так называемой транзакции висельника, и долг терапевта — избегать последней, так как она содержит в себе ряд опасностей. Наличие взаимодействия Ребенок—Ребенок является одним из основных требований к эффективной транзактной терапии. Конечно, терапевтическая помощь возможна и без смеха и веселья, но со смехом и весельем работа идет быстрее, да и сам терапевт получает от нее больше удовольствия и потому меньше болеет и реже страдает от депрессии, чем тот, кто избегает веселья в своей работе.

Самое прямое выражение веселья — смех. Поэтому участник группы или ее ведущий, который не смеется от всего сердца по крайней мере один раз в течение встречи, должен разобраться, почему он так мрачен и не спасает ли он кого-нибудь.

Транзакция висельника

Транзакция висельника имеет место, когда участнику удается вызвать улыбку у других участников (а иногда — у терапевта), в то время как он рассказывает о своем сценарном поведении. У людей с трагическим сценарием саморазрушительное поведение всегда ассоциируется с улыбкой. Человек, который в такой ситуации объясняет свою улыбку: «Я улыбаюсь, потому что мне весело (чтобы не заплакать, потому что я смущен и т.д.)», говорит неправду. Улыбка — знак ощущения внутреннего благополучия, а благополучие — следствие одобрения со стороны Большого Свина, который рад тому, что человек повинуется его запрету или предписанию. Например, Уайт, алкоголик, говорит: «Вчера вечером я попал в жуткую аварию на дороге, ха-ха!» Словесное содержание его речи исходит от Взрослого и обращено к Взрослым, а несловесное («ха-ха!») — от Ребенка или Родителя и обращено, соответственно, к Ребенку или Родителю другого человека, улыбка же адресована Большому Свину. Для его Ребенка улыбка другого человека — знак поощрения его саморазрушительного поведения, поэтому терапевт, который работает с человеком, имеющим трагический сценарий, должен понять, какое именно разрушительное поведение клиента обусловлено родительским программированием, и никогда не улыбаться при сообщении о нем. Когда сущность транзакции висельника объясняется в группе, участник с трагическим сценарием бывает потрясен: его детская часть чувствует себя так, как будто терапевт явился незваным гостем на вечеринку, а затем улизнул вместе с угощением. Однако запрет на транзакцию висельника не означает, что в процессе терапии вообще нельзя ни улыбаться, ни смеяться. Он значит только то, что саморазрушительное поведение — это не повод для радости. Избегание транзакции висельника означает смех по поводу того, что радостно и весело, а не трагично в жизни участников. Избегание транзакции висельника помогает человеку справиться со своей разрушительной частью, которая привыкла получать поглаживания за свои проявления.

Разрешение

Разрешение — это транзакция, смысл которой тесно связан с теорией сценариев (рис. 15А).

Я разработал понятие о разрешении, когда работал с алкоголиками. Не зная, как помочь человеку, который страдает от тяги к спиртному, некоторые терапевты решили, что ему нужно разрешение пить, не испытывая при этом чувства вины. Они полагают, что чувство вины за пьянство заставляет алкоголика чувствовать себя плохим и это ощущение «плохости» подталкивает его к дальнейшему пьянству. Сценарные аналитики пришли к неожиданному заключению о том, что алкоголик нуждается в разрешении не пить, так как его сценарные запреты и предписания вынуждают его пить. Представьте себе молодого рабочего, который на работе окружен пьющими старшими товарищами и рискует потерять самоуважение (потеряв уважение коллег), если решит, что пьянство вредно для него, и перестанет пить. Очевидно, что он нуждается в разрешении прекратить пить и пойти против скрытых, а часто и явных побуждений к пьянству со стороны товарищей.

Разрешение — это попытка вернуть человека в естественное, свободное от сценариев состояние (состояние Естественного Ребенка). Транзакция разрешения состоит из приказа Родителя терапевта Ребенку пациента («Прекрати пить!») и логического объяснения причин приказа Взрослым, адресованного Взрослому же («Вам нужно быть трезвым, чтобы сохранить работу» или «Ваш муж не останется с вами, если вы не бросите пить»).

Разрешение требует включения взрослой части клиента. Если аргументы взрослой части терапевта оказываются неубедительными, разрешение превращается в приказ, который может вызвать сопротивление со стороны клиента. Тогда требуется очистить взрослую часть клиента от посторонних включений и попробовать еще раз. Например, человек, который близок к тому, чтобы потерять работу из-за пьянства, может проигнорировать аргумент «Вам нужно быть трезвым, чтобы сохранить работу», так как убежден в обратном (что он потеряет работу, если не будет пить со своими товарищами). Следовательно, он игнорирует сообщение Взрослого терапевта, а так как объяснение не принято, разрешение не сработает. Задача терапевта в этом случае — распознать «заражение Взрослого» (здесь — убежденность в том, что можно потерять работу, если бросить пить).

Каждый сценарный запрет требует отдельного разрешения. Когда разрушаются более крупные запреты, на первый план выходят более мелкие. Например, женщина, страдавшая от тяги к алкоголю, которая в течение года воздерживалась от употребления спиртного, явно преодолела свое сценарное предписание «пить», но она никогда не инициировала социальные контакты, полагаясь в этом на своих друзей. Когда эта ее особенность была замечена, стало очевидным, что она нуждается в разрешении инициировать социальные контакты, то есть просить о поглаживаниях. В качестве домашнего задания ей было предложено позвонить одной из подруг и пригласить ее в кино. Задание оказалось для нее трудным. Она не могла справиться с ним в течение нескольких недель, и эта трудность находилась в фокусе терапии в течение некоторого времени. Запрет на просьбы о поглаживаниях оказался границей, которую ей нужно было перейти, чтобы достичь стойкого улучшения. Настойчивость терапевта и его заинтересованность в конце концов сделали свое дело, и клиентке наконец удалось преодолеть запрет просить других людей о том, чего ей хотелось, что оказалось критическим для ее внутреннего благополучия.

Напомню, что Родитель, который дает разрешение, должен быть взрослым, настоящим Родителем, а не Родителем в Ребенке (см. рис. 2). Я уже говорил о различиях между ними и лишь добавлю, что именно Родитель в Ребенке играет роль Спасителя или Преследователя в игре «Спасение». У этой части, в отличие от настоящего Родителя, недостаточно сил, чтобы преодолеть родительский запрет. По этой причине транзактный аналитик должен четко различать два этих эго-состояния в себе, так как любые действия из состояния Большого Свина (Родителя в Ребенке) осложняют терапию.

Защита

Концепция терапевтической защиты была разработана Патрицией Кроссман и теперь стала необходимой частью транзактного анализа. Когда клиент под влиянием разрешения, данного терапевтом, предпринимает действия, которые противоречат его сценарным запретам, он, таким образом, лишается родительской поддержки, что выражается в сильных чувствах тревоги и одиночества, которые терапевт не имеет права проигнорировать. Если терапевт в такой момент не окажет клиенту помощь, тот вернется в свое первоначальное состояние, в котором он чувствовал себя безопаснее. Таким образом, происходит «возвращение сценария», так как клиент не верит, что терапевт достаточно силен, чтобы справиться со Злым колдуном, и потому ему нельзя довериться в трудной ситуации.

Так как разрешение требует предоставить клиенту защиту, не следует давать ему значимые разрешения перед отпуском или когда у вас много клиентов и мало времени. Потребность в защите может появиться в любой момент, а не только во время групповых или индивидуальных занятий, поэтому у клиента должна быть возможность позвонить терапевту домой, когда он почувствует панику. Мой опыт показывает, что когда у терапевта около сорока клиентов, ему в среднем приходится оказывать поддержку дважды в неделю. Я даю клиентам свой номер телефона, и обычно это не создает мне больших сложностей. Зная, что любой звонок с просьбой о помощи может быть или настоящей просьбой о защите, или предложением сыграть в спасение, нетрудно отличить одно от другого. Как правило, «настоящий» телефонный разговор занимает не больше пятнадцати минут и является положительным опытом как для звонящего, так и для терапевта. Приглашение к игре в спасение вызывает совершенно другие чувства, так как любые предложения терапевта здесь встречаются словами «да, но…». В этом случае терапевт должен свернуть беседу и напомнить клиенту о его ответственности за свои действия. Рассмотрим следующий пример.

Джейн. Здравствуйте.

Терапевт. Здравствуйте.

Джейн(плачет). Мне страшно.

Терапевт. Что случилось?

Джейн. Я не знаю, мне очень страшно, и чувствую, как будто убиваю себя.

Терапевт. Я понимаю вас. Трудно поступать не так, как требует твой сценарий. Может быть, вам позвонить подруге и вместе пойти в кино?

Джейн. Хорошая мысль. Думаю, я так и сделаю.

Терапевт. Вот и отлично. Держитесь и не стесняйтесь звонить мне в любое время, если опять почувствуете страх.

Джейн. Спасибо, мне уже лучше.

Терапевт. До свидания.

Джейн. До свидания.

Этот диалог — типичный пример транзакции защиты. Заметьте, что Джейн принимает на себя ответственность за свое эмоциональное состояние и готова принять рекомендации психотерапевта по его изменению. Джейн по-настоящему напугана, но ее состояние изменяется к лучшему за относительно короткое время. Теперь сравните этот разговор со следующим диалогом.

Джейн. Здравствуйте.

Терапевт. Здравствуйте.

Джейн(плачет). Мне страшно.

Терапевт. Что случилось?

Джейн. Я не спала уже десять ночей и чувствую, как будто убиваю себя.

Терапевт. Я понимаю вас. Трудно поступать не так, как требует твой сценарий. Может быть, вам позвонить подруге и вместе пойти в кино?

Джейн. Я не думаю, что у меня получится. У меня нет друзей. Вы не посоветуете мне что-нибудь другое? Если вы мне больше ничего не предложите, я приму все свои снотворные таблетки.

Терапевт. Что вы хотите, чтобы я сделал?

Джейн. Поговорите со мной или сделайте что-нибудь.

Терапевт. Я готов вам помочь, но что вы сами готовы сделать для себя?

Джейн. Я не знаю, я хочу покончить со всем этим.

Терапевт. Я надеюсь, что вы этого не сделаете, но я не понимаю, чего именно вы хотите от меня. Я предлагаю вам сходить в кино, чтобы развеяться.

Джейн. Да, но… и т.д.

В данном случае имела место попытка Джейн вовлечь терапевта в игру «Спасение». Если он откликнется на ее просьбу, разговор может продолжаться часами без видимого результата. Если же он откажется играть, Джейн станет в меньшей степени воспринимать его как потенциального игрока в спасение и, скорее всего, не станет повторять попытку в будущем, а вместо этого попросит о защите.

Транзакцию защиты не следует путать с «трансфером» в психоанализе, где улучшение состояния клиента достигается за счет усиливающейся привязанности к терапевту. Как правило, человеку бывает нужна защита только в течение трех месяцев с момента перехода через родительский запрет. Если же за такой промежуток времени клиент не успевает избавиться от панических чувств, стоит предположить, что терапевт играет в игру «Спасение».

Защита — функция Заботливого Родителя. Если расставить эго-состояния по их значимости, я поставил бы на первое место двоих Взрослых (Взрослого и Маленького Профессора), затем, с небольшим отрывом, Заботливого Родителя и Естественного Ребенка. Большой Свин, или Критический Родитель, не приносит никакой пользы терапевтическому процессу.

Поэтому части, необходимые сценарному аналитику, — это Взрослый, владеющий логикой в такой же мере, как и интуицией, Заботливый Родитель и радостный Естественный Ребенок. Большого Свина ему придется оставить за дверью, а если тому все-таки удастся вклиниться в процесс, терапевту следует попросить помощи у своего терапевта.

Потенциал

Эти четыре «живых» взаимодействия (антитезис, разрешение, веселье и защита) в дополнение к взаимодействию Взрослый—Взрослый составляют инструментарий транзактного аналитика. Когда деятельность дополняется всеми этими возможностями, они дают терапевту гибкость и широту возможностей и, следовательно, увеличивают его терапевтический потенциал. Потенциал — это способность терапевта помочь клиенту быстро решить его проблему. Потенциал терапевта должен быть соизмерим с силой родительских запретов его клиентов. Как говорил Эрик Берн: «У застенчивого терапевта столько же шансов укротить злобного Родителя, сколько у слабого ковбоя — оседлать взбесившегося жеребца. И если Родитель сбросит с себя терапевта, тот приземлится прямо на Ребенка своего клиента». Потенциал включает желание терапевта решить проблему, его внутреннее разрешение на то, чтобы это сделать, и способность объективно оценить время, необходимое для этого. Это значит, что терапевт готов помочь пациенту встретиться со своей центральной проблемой и готов создать давление, необходимое для того, чтобы клиент нашел выход, а также, что немаловажно, он готов предоставить клиенту защиту тогда, когда она ему понадобится. Потенциал, однако, не следует путать со всесилием: многих терапевтов, которым известны как их собственные ограничения, так и ограничения концепции потенциала, часто преследуют мечты о всесилии, которые соответствуют сильному желанию принять роль Спасителя.

Концепция потенциала предполагает, что транзактный аналитик с готовностью станет использовать в своей работе любую технику, которая может ускорить исцеление его клиентов. Среди этих техник назову курсы разрешения, марафоны и домашние задания.

Курсы разрешения

Групповые сессии как терапевтическое средство имеют определенные ограничения. Они предназначены для вербального общения десяти или менее человек в комнате ограниченных размеров. Кроме того, время занятия также ограничено, а этические принципы многих психотерапевтов серьезно ограничивают возможность физического контакта с клиентами.

Поэтому транзактные аналитики решили расширить возможности групповой терапии, прибавив к ней так называемые курсы разрешения. Этот курс обычно рекомендуется клиентам, чьи родительские ограничения запрещают им не только думать и говорить (с этой проблемой можно поработать и в обычной группе), но и прикасаться к другим людям, разрешать прикасаться к себе, активно красиво или уверенно двигаться, смеяться или плакать, танцевать или прыгать, выражать в движении сексуальные или агрессивные чувства, расслабляться и т.д. Такие занятия лучше всего проводить в танцклассе, где много места и есть зеркала, а на пол можно положить мягкие маты. Каждый пациент направляется на курс со своим контрактом (целью), например: «Разрешение танцевать», «Разрешение прикасаться к другим», «Разрешение быть сексуальным(-ой)», «Разрешение вести себя уверенно» или «Разрешение вести, а не быть ведомым».

Марафон

Марафоны, или продленные во времени терапевтические встречи, которые длятся от восьми до тридцати шести часов, — еще одна техника, увеличивающая терапевтический потенциал. Марафоны особенно полезны людям, которые, столкнувшись со своей центральной проблемой, не знают, как ее решить. Пациентам, которые, достигнув определенного улучшения, не могут двигаться дальше, равно как и пациентам, которым не удалось добиться хоть какого-нибудь улучшения, также рекомендуется участие в марафоне.

Марафон может быть посвящен достижению различных целей. Марафон разрешения — это продленная во времени разновидность курсов разрешения. Ходжи Викофф описывает марафон амазонок, разработанный ею, чтобы познакомить женщин с их физическими возможностями. Марафон поглаживаний посвящен исключительно разрушению режима экономии поглаживаний. Телесный марафон помогает людям вступить в контакт со своей телесной сущностью. Марафон «Долой Большого Свина!» состоит из упражнений, с помощью которых люди избавляются от власти своего Критического Родителя. Как правило, работа на таких занятиях начинается с обсуждения целей, которые ставят перед собой участники. Цели записываются на большом листе бумаги, чтобы их было видно всем участникам, и работа по их достижению продолжается в течение всего марафона. В конце занятия каждый участник оценивает свой прогресс в достижении поставленной цели и записывает свои достижения на листе против своей цели.

Результативность таких занятий бесспорна. После их окончания все участники испытывают сильный душевный подъем, удовлетворение от хорошо проделанной работы и даже эйфорию, которая продолжается до двух недель. Положительный опыт марафона, как правило, делает более эффективной и дальнейшую групповую работу.

Домашнее задание

Домашнее задание — это работа, которая дается на дом участникам группы и которая помогает им в быстрейшем достижении их целей. Как правило, участники выполняют домашние задания без всякого понукания со стороны ведущего и других участников, и я не думаю, что им понравилась бы терапия психоаналитического толка, где главным считается то, что происходит во время терапевтической сессии. Человек, который сам для себя придумывает домашнее задание, берет на себя ответственность за свою жизнь и признает, что именно он должен работать, чтобы изменить ее. Я не один раз повторял в этой книге, что все диагностические категории, разработанные моими коллегами, не имеют никакого смысла. Однако я думаю, что имеет смысл разделять клиентов на «работающих» и «неработающих». Последнюю категорию не следует смешивать с распространенным диагнозом «отсутствие мотивации». Многие люди, которых можно с полным правом назвать высокомотивированными, то есть люди, которые вовремя приходят на встречи, вовремя оплачивают занятия и т.д., — «неработающие». Понятие мотивации — это всего лишь гипотеза, зато «работа» — объективно наблюдаемое поведенческое проявление. Человек, которому оно присуще, принимает и проверяет предположения, высказанные терапевтом и членами группы, отбрасывая неверные и оставляя те, что соответствуют его ситуации. От этого качества больше всего зависит прогресс клиента. Активный клиент, который терапевтам другой ориентации может показаться безнадежным психотиком, уже за год достигнет поставленных целей, а пассивный клиент с «легкими невротическими нарушениями» даже за два года терапии не сможет решить свою проблему.

Я не имею в виду, что клиенты делятся на плохих (пассивных) и хороших (активных). Это лишь значит, что активный клиент обладает сценарным разрешением действовать, чтобы улучшить свою жизнь, а пассивный — нет. Разрешение действовать в данном случае включает разрешение использовать своего Взрослого для поиска решений, принимать обратную связь, экспериментировать с предположениями и т.д. Человеку, который обладает таким разрешением, значительно легче избавиться от давления своего сценария, чем человеку, который им не обладает; поэтому первая (и самая трудная) задача терапевта в работе с пассивным клиентом — дать ему Разрешение работать над тем, чтобы добиться улучшения в своей жизни. При этом особенно важно заключить качественный контракт и не играть в спасение.

Домашние задания различаются между собой так же сильно, как и проблемы, для решения которых они используются. Некоторые задания направлены на ослабление социальной тревожности методом систематической десенсибилизации, заимствованным из поведенческой терапии. Человеку, страдающему от застенчивости, предлагается выполнить ряд социальных действий, начиная с самых простых (например спросить у незнакомого человека, который час). Каждое задание выполняется неоднократно, до тех пор, пока оно не перестанет вызывать тревогу. Каждое следующее задание немного сложнее, чем предыдущее: если первое задание требует спросить который час, второе — как пройти куда-либо, третье — улыбаться людям на улице, другие — сказать кому-нибудь комплимент относительно его внешности, завести разговор и т.д. Цель этой работы — научиться самостоятельно получать поглаживания. Другое домашнее задание может быть направлено на выработку уверенности в общении с вышестоящими лицами. Оно может включать просьбу о повышении, обращенную к боссу; (для женщины) сказать мужу, что отныне она один вечер будет проводить вне дома; попросить свекровь переехать из их дома в другое место; позвонить мужчине, который ей нравится, и предложить ему встретиться. О том, как разворачивался диалог, участники часто рассказывают в группе, да и вся процедура разработки и назначения домашнего задания, как правило, проходит под непрерывный смех и шутки.

Человеку, чей Взрослый придерживается необъективных взглядов — «Я плохой», «Когда кто-то говорит, что я ему нравлюсь, он лжет, чтобы сделать мне приятное», «Все участники группы — шпионы СССР», — можно предложить написать эссе, где бы аргументировалась противоположная точка зрения: «Я хороший», «Я нравлюсь другим людям», «Участники группы — такие же люди, как и я». Одна женщина, которая называла себя чудовищем и даже не могла описать свою чудовищность словами, получила задание нарисовать себя. Сделав это, она осознала, как до сих пор был искажен ее образ Я.

Такие домашние задания, как загрузить себя делами, развлекаться, повидать старых друзей, даются людям, чувствующим необходимость заполнить время, раньше занимаемое игрой, от которой они недавно отказались. Домашние задания такие же разные, как люди. Они могут потребовать: написать стихи о любви, мастурбировать, потратить тысячу долларов, поголодать, провести ночь без сна и т.д.

Когда участнику дается домашнее задание, через неделю следует назначить отчет о том, как идет работа. Если задание не было выполнено, оно назначается снова, если это повторяется, значит, оно слишком трудное и его нужно переформулировать, сделав легче.

Эти дополнительные техники повышают потенциал транзактного терапевта. Естественно, это далеко не все методы, которые могут сделать групповую работу интереснее и эффективнее, и каждый имеет полное право придумывать свои.

Избавляясь от негативных чувств

Два наиболее частых препятствия, которые возникают при общении в группе, — это купоны накопленного раздражения и паранойяльных фантазий, которые участники питают друг относительно друга. Две процедуры, описанные ниже, могут быть ритуализованы и выполняться в начале каждой встречи или спонтанно в любой момент.

Сдерживаемое раздражение

Я узнал о существовании этой техники в «Асклепийоне», терапевтическом обществе при федеральной тюрьме в Мэрионе, штат Иллинойс. Она дает людям возможность выразить гнев, который накапливается во время общения. В транзактном анализе такие чувства называются купонами; накапливаясь в результате игр, они препятствуют искреннему общению и эффективной совместной работе. Это упражнение проходит легче всего, когда выдаче каждого купона предшествует переговорный процесс, то есть предложение и принятие купона. Участник, который получил купон, не должен на него отвечать. Если ему непонятны причины чувств собеседника, он может попросить о прояснении.

Джек. Фред, у меня есть для тебя купон. Ты возьмешь его?

Фред. Хорошо, давай.

Джек. Я раздражен тем, что ты перебил меня на полуслове во время прошлой встречи.

Фред. Я не помню, как это было. Это когда ты говорил с Мэри?

Джек. Нет, когда я говорил с Джоном, а ты не дослушал и заговорил о своем.

Фред. Я понимаю.

Обратите внимание, что Фреду не нужно соглашаться с Джеком, ему нужно просто понять его. Кроме того, важно, чтобы каждый новый купон выдавался другим человеком другому человеку. Это значит, что после этого диалога Джек не может дать Фреду еще один купон, а Фред не может ответить ему своим купоном, пока кто-нибудь другой (не Джек и не Фред) не отдаст свой купон кому-нибудь другому (не Джеку и не Фреду).

Паранойяльные фантазии

Паранойяльная фантазия — это подозрение, чувство недоверия или уверенность в том, что другой человек плохо к тебе относится, которая обычно является обоснованной. Когда у людей имеются такие мысли относительно друг друга, им бывает крайне трудно открыто общаться и спокойно работать вместе над своими проблемами. Следовательно, этим мыслям необходимо открытое выражение. Правильным ответом на паранойяльную фантазию будет найти в ней зерно истины и объяснить обстоятельства, которые послужили для нее отправной точкой. Отрицание ее истинности только ухудшит положение.

Фред. Джек, у меня для тебя есть паранойяльная фантазия.

Джек. Давай.

Фред. Я думаю, что ты завидуешь мне и даже ненавидишь меня. Я думаю, ты особенно злишься на меня из-за того, что мы хорошо ладим с Мэри.

Джек (тщательно обдумав). Я не ненавижу тебя, но ты меня раздражаешь, и я отчасти ревную тебя. Я ревную, потому что Мэри слушает то, что говоришь ты, и не слушает то, что говорю я.

Фред. Спасибо. Это похоже на правду.

Периодически избавляться от накопленного раздражения и тайных подозрений не только полезно для групповой работы, это просто необходимо делать в начале каждой встречи, если люди собираются эффективно сотрудничать друг с другом.

Возможность выразить свое раздражение и услышать истинные причины своих подозрений делает трудную работу терапии легче и очищает путь для настоящей работы.

Глава 22Терапия депрессии

Дефицит необходимых для выживания ресурсов вызывает подавленность. Человек нуждается в пище, укрытии, пространстве, безопасности, чистой воде, чистом воздухе и человеческом контакте (или поглаживаниях). Люди, которым тесно, которые голодны, напуганы и одиноки, — несчастные (то есть страдающие от депрессии) люди.

Как я уже говорил, дефицит ресурсов бывает естественным и искусственным. Конкуренция создает дефицит для большинства и изобилие для меньшинства, несмотря на то что принято думать обратное. В западном обществе конкуренция между людьми повышает производительность, причем большая часть дохода от произведенных продуктов достается меньшинству, а меньшая — большинству, с тем чтобы заставить их продолжать соревноваться.

Так как основная аудитория этой книги — средние американцы, то есть люди, у которых есть пища, укрытие, пространство (возможно), безопасность, чистая вода, чистый воздух (изредка), я буду говорить о терапии депрессии, направленной в первую очередь на ликвидацию искусственного дефицита поглаживаний, который является наиболее частой причиной депрессии у этой группы населения.

Депрессия — самая частая жалоба людей, которые обращаются за терапевтической помощью. И в банальной, смягченной, и в острой, трагической форме, депрессия является результатом дефицита поглаживаний. Терапевт, который потрудится поинтересоваться у своих клиентов, почему они чувствуют себя подавленно, обнаружит, что большинство из них (за исключением тех, кто под влиянием неудачного прошлого опыта общения с терапевтами перестал верить своему здравому смыслу) несчастны, так как у них нет друзей или любимых или их близкие отношения не устраивают их. Когда депрессия углубляется и начинает проявлять себя в физических симптомах (апатия, сонливость или бессонница, переедание или потеря аппетита, желание плакать, суицидальные мысли), человек перестает чувствовать, чего именно ему не хватает. Однако в большинстве случаев клиент ясно чувствует, что, для того чтобы изменить его состояние, ему необходимы поглаживания определенного рода от определенного человека или группы людей. Поэтому, чтобы излечить человека от депрессии, нужно научить его получать поглаживания, которых ему не хватает.

Отмена экономии поглаживаний

Процесс развенчания правил, которые поддерживают искусственный дефицит поглаживаний, называется отменой экономии поглаживаний. Для того чтобы эта отмена совершилась, человек должен переступить через родительские запреты, которые мешают ему свободно обращаться с поглаживаниями: просить о поглаживаниях, принимать поглаживания, предлагать поглаживания, отвергать поглаживания, которые ему не нравятся, и давать поглаживания самому себе. Именно эти запреты являются причиной депрессии, и именно от них требуется избавиться в ходе терапии.

Человеку важно понять, какие именно поглаживания ему нужны. Поглаживания можно условно разделить на физические и словесные. Физические поглаживания — это поцелуи, объятия, похлопывание по спине, прикосновения, ласки. Физические поглаживания могут быть сильными или легкими, чувственными или просто дружескими. Они могут быть заботливыми или поддразнивающими. Словесные поглаживания, или комплименты могут касаться внешности человека — его лица, тела, осанки или походки — или его личных особенностей — интеллекта, привлекательности, чувствительности, смелости и т.д.

У людей бывает специфическая потребность в специфическом виде поглаживаний, и они часто хранят свою потребность в секрете, так как стыдятся того, что, нуждаясь в чем-то, не способны его получить. Точно так же голодающие винят себя в том, что не смогли заработать на хлеб. Как следствие (возвращаясь к поглаживаниям), они окружают свою потребность в определенных поглаживаниях еще большей тайной и потому еще больше страдают от их отсутствия. Некто, получающий много физических поглаживаний (объятий, поцелуев), не испытает большого затруднения, прося о них. Другой же человек, который по той или иной причине получает крайне мало физических поглаживаний и испытывает сильную потребность в них, скорее всего, будет стыдиться своей нужды и сохранит ее в тайне. Сэмьюэлс указывает, что люди склонны давать другим такие поглаживания, в которых они сами нуждаются, чтобы таким образом обозначить свою потребность и получить взамен желаемое. Этот метод получения поглаживаний не является эффективным, и, когда его применяют, он создает еще больший дефицит. Часто муж хочет от своей жены сексуальных поглаживаний, а жена от мужа — словесных, говорящих о том, что он ее любит. Как следствие, муж дает своей жене сексуальные поглаживания, в которых она не нуждается, а жена мужу — словесные, которые ему не нужны. В результате потребность каждого возрастает еще больше, а вероятность того, что они получат желаемое, снижается. Они оба раздражаются, так как не получают того, чего хотели. Этот пример говорит о том, что людям надо научиться прямо просить о поглаживаниях, в которых они нуждаются, и давать другому те поглаживания, о которых их просят. В групповой работе дается разрешение не слушаться сценарных запретов, которые касаются поглаживаний. В работе по отмене экономии поглаживаний необходимо помнить следующее.

Вера в человеческую природу

Терапевты часто боятся, что некоторые люди не получат поглаживаний, даже если попросят. Вследствие этого они не рискуют предлагать упражнения с поглаживаниями, так как, по их мнению, некоторые участники не получат поглаживаний вообще. Этот страх свидетельствует о том, что терапевт, как и большинство людей, верит в дефицит поглаживаний и в то, что он является истинным. Ему кажется, что в группе из восьми человек участник, который попросит о поглаживаниях, не получит их достаточно для того, чтобы удовлетворить свою потребность. Истинные же факты таковы, что, если участник просит об определенном виде поглаживаний от определенного участника, он действительно может быть разочарован. Если же он просит всю группу, не ограничивая строго разновидность поглаживаний, которые он хочет получить, он всегда получит столько поглаживаний, сколько ему нужно. Для человека естественно давать любовь, и терапевтам стоит научиться верить в это, тогда они смогут бороться с экономией поглаживаний без страха и сомнений.

Редко встречаются люди, чья потребность в поглаживаниях была бы полностью удовлетворена. Поэтому трудно представить, как ведет себя человек, который получает столько поглаживаний, сколько ему нужно. Скорее всего, это необыкновенное состояние. Скорее всего, время, которое раньше было посвящено поиску поглаживаний, у такого человека свободно для других занятий. Скорее всего, его сопровождают чувство покоя и ощущение того, что «Я в порядке, Ты в порядке». Кроме того мне кажется, что его не интересует продукция, призванная удовлетворять голод по поглаживаниям (новые машины, новые наряды, косметика и т.д.).

Негативные поглаживания тоже удовлетворяют голод по поглаживаниям, — когда человек достаточно голоден, он готов принять и негативное внимание. В зависимости от коэффициента выживания одни люди отвергают негативные поглаживания, а другие — нет.

Некоторые люди голодают из-за того, что отказываются принимать позитивные поглаживания. Некоторые мужчины (см. сценарий «Плейбой») могут принять поглаживание только от модели с обложки журнала «Плейбой» или ее земного воплощения. Поэтому они отвергают поглаживания обычных привлекательных женщин, оставаясь «голодными среди изобилия». Так горожанин, попав в лес, умер бы от голода, окруженный грибами и ягодами, так как не знал бы, что их можно есть.

Принятие и отклонение поглаживаний

Принятие поглаживания — это биологический процесс, такой же, как еда, и потому требует некоторого количества времени (от пяти до пятнадцати секунд) для того, чтобы осуществиться. Поглаживанию нужно позволить «всосаться». Так же как сухая земля дольше впитывает воду, чем влажная, одни люди «впитывают» поглаживания медленнее, чем другие. Это время зависит и от ситуации, в которой человек находится, и от самого поглаживания.

Поглаживание можно оттолкнуть на разных уровнях. В ответ на некоторые поглаживания люди пожимают плечами, делают гримасу или отвергают их словесно. Например, когда участник группы говорит другому: «Мне кажется, что вы очень умный человек», тот может ответить: «Я так не думаю, и я не верю, что вы действительно так думаете. Мне кажется, что вы говорите это, чтобы сделать мне приятное. В любом случае я знаю, что я не умен, и я думаю, что вы мне льстите». Такое поведение нетрудно определить как игнорирование или обесценивание комплимента. Однако можно избежать поглаживания и более тонким способом. Именно поэтому, когда участнику группы дается поглаживание, нужно внимательно проследить, «всосалось» оно или было отброшено. Когда поглаживание не принимается, это видно по жестам человека, по его взгляду, по тому, что он тут же «возвращает» комплимент или быстро говорит спасибо. Часто, когда человек получает поглаживание, он тут же слышит слова Большого Свина, противоречащие ему. Обычно это видно по выражению лица и по позе человека. Поэтому важно обсудить с группой вопрос о неприятии поглаживаний и выяснить, какие слова Критического Родителя заставляют людей отклонять данное им поглаживание.

Когда человек полностью принимает поглаживание, он широко улыбается и ничего не говорит.

Когда человек получает поглаживание, которое ему не нравится, важно, чтобы он отверг его открыто и немедля. Иногда трудно понять, было ли поглаживание искренним, особенно если Критический Родитель говорит, что не было. Поэтому важно обозначить, что поглаживание, пусть только в тот момент, не было приемлемым. В ходе дальнейшего прояснения может выясниться, что поглаживание было искренним, а отвергнуто — в результате происков Большого Свина или потому, что оно не понравилось человеку, или что оно действительно не было искренним. В группе это нетрудно определить, так как сторонние наблюдатели обычно хорошо видят объективную картину.

Забота

Люди могут накапливать поглаживания про запас, так же как они накапливают в теле воду и питательные вещества, и потом тратить их на себя. Запас разных веществ в теле человека расходуется с разной скоростью. Кислорода можно запасти только на три минуты, а еды и воды — на целые недели. Поглаживания тоже можно запасать. Купфер говорит о Банке поглаживаний. Я считаю, что позитивные поглаживания накапливаются в Заботливом Родителе, а негативные — в Большом Свине.

Люди, которые живут по сценарию, имеют сильного Большого Свина, постоянно обижающего их Ребенка и слабого Заботливого Родителя, у которого нет в запасе поглаживаний, которые помогли бы ему пережить трудные времена.

Поэтому, чтобы поддерживать в себе положительное отношение к себе и к миру, нужно иметь большого, сильного Заботливого Родителя с большим запасом позитивных поглаживаний, так как без этого запаса ваше хорошее самочувствие будет постоянно зависеть от чужих поглаживаний. В конечном счете наше самочувствие зависит от того, получаем мы поглаживания или нет, а если да, то какие. Никто не может долго считать себя хорошим без новых поглаживаний, но даже столько не продержаться, если поступают только негативные поглаживания.

Иногда Заботливый Родитель накапливает поглаживания, но человек не может ими воспользоваться, так как они предназначены только для других (Матушка Хаббард). Большинству людей необходимо научиться давать себе поглаживания самим, и позже я скажу, как это можно сделать.

Теплые, а не Искусственные Пушистики

Поглаживания различаются по своей искренности. Некоторые комплименты — это завуалированная критика: «Толстый человек нашел бы вас очень красивой», «Да, вы действительно стараетесь изо всех сил». Другие поглаживания содержат сравнение и возбуждают в людях чувство соперничества, например: «Вы самый красивый в этой группе» или «Я люблю вас больше всех» вместо «Вы очень красивый» и «Я люблю вас». Важно научиться не давать и не принимать поглаживания, исходящие от Критического Родителя или содержащие сравнения (Искусственных Пушистиков).

Часто люди дают другим «пустые» или искусственные поглаживания, когда чувствуют, что должны дать поглаживание, но у них его нет или в глубине души они этого не хотят. Нежелание возникает, когда поступает прямая просьба о поглаживании или когда другой человек выступает в роли Жертвы, провоцируя спасение. В таких обстоятельствах люди бывают вынуждены «фабриковать» поглаживания, которые не являются искренними. Не нужно говорить, что освобождение от экономии поглаживаний не допускает такого поведения. Человек должен верить в то, что нормально и хорошо не давать поглаживания, когда нет искреннего желания его дать.

Прикосновения

Прикосновение — это мощный терапевтический маневр, использование которого, однако, связано с рядом проблем. Как и смех, который имеет две стороны — искреннее веселье и одобрение разрушительного поведения в транзакции висельника, — прикосновение обладает как целебным, так и вредоносным эффектом. Прикосновение — это первичная форма взаимодействия между живыми существами и, как я полагаю, главное орудие борьбы с депрессией при наличии трагического сценария (если только в основе депрессии не лежат органические причины).

Тем не менее, так как негативные эффекты прикосновения еще не поняты до конца, следует пользоваться этим терапевтическим приемом с большой осторожностью.

Когда я работаю с группой, я избегаю прикасаться к своим пациентам, но поощряю их соприкосновения между собой. Я также не одобряю социальный контакт между собой и участниками, равно как и близкие отношения между ними вне группы. Я поощряю социальный контакт между ними и надеюсь, что, когда кому-то из них понадобится поддержка и защита, другие не оставят его.

Общество взаимного поглаживания

Терапевтическая группа — это искусственная ситуация, к которой неприменимы законы экономии поглаживаний, которые тем не менее продолжают действовать во внешнем мире. Поэтому нахождение в терапевтической группе — это недостаточное решение проблемы для человека, который страдает от депрессии и не способен самостоятельно просить о поглаживаниях. Ему необходимо научиться получать поглаживания и в большом мире. Для этого он должен научиться выбирать друзей и любимых и заключать с ними соглашения о свободном обмене поглаживаниями. Человеку со сценарием «Без любви» необходимо построить такие отношения, чтобы получить возможность «прекратить свой спектакль и поставить другой, который понравится ему больше». Поэтому работа над избавлением от сценария «Без любви» требует, чтобы человек вне терапевтической группы создал кружок близких ему людей, где ему всегда легко получить поглаживания. Когда он научится свободно просить о поглаживаниях, давать поглаживания, отвергать поглаживания, которые ему не нравятся, а также давать поглаживания самому себе, он сможет отказаться от своего сценария.

Следующие упражнения помогут ему.

Упражнения

Как дать поглаживание

Человек, который хочет научиться давать поглаживания (водящий), обходит всех участников и каждому дает поглаживания, столько, сколько ему захочется. Или, например, водящий выбирает одного человека и отдает ему одному все поглаживания. Или, например, каждый участник просит водящего о поглаживании определенного рода, и водящий дает его (конечно, если у него есть искреннее желание дать его). Последнее упражнение сложно и требует сильной поддержки.

Как попросить о поглаживании

Водящий становится в центре круга, и остальные участники дают ему поглаживания. Его задача — принимать поглаживания. Или, например, водящий просит определенного человека о поглаживании определенного вида, которое ему обычно трудно бывает принять, чтобы поработать над его принятием. В каждом из этих упражнений вся группа следит за тем, чтобы среди поглаживаний не было искусственных, за тем, как поглаживания «всасываются», и дает разрешение и защиту.

Самопоглаживание и Заботливый Родитель

Водящий встает посреди комнаты и произносит вслух ряд положительных утверждений о себе самом. Группа помогает ему, предлагая новые идеи, возражая, когда поглаживания ненастоящие или превращаются в завуалированную самокритику, и аплодируя, когда поглаживания «правильные». Это упражнение называется хвастовство. Его можно скомбинировать с просьбами о поглаживании и тренировкой по отклонению поглаживаний, которые не понравились.

Ходжи Викофф описывает придуманное ею упражнение на развитие Заботливого Родителя. Два человека или больше левой рукой (если они правши) карандашом пишут на большом листе бумаги прилагательные, которые описывают идеального Заботливого Родителя («теплый», «большой», «щедрый», «любящий» и т.д.). Затем на другой стороне листа они пишут, что бы они хотели услышать от идеального Заботливого Родителя: «Я люблю тебя», «Ты красивый», «Ты хороший» и т.д. После этого каждый человек читает то, что он написал.

Другие члены группы помогают исключить из надписей скрытую критику, завуалированные условия и ожидания и другие проявления Большого Свина.

Затем участники обмениваются списками и читают их друг другу в группах по два-три человека, сопровождая словесные поглаживания физическими.

Список можно читать вслух самому себе, глядя в зеркало.

Это упражнение очень полезно для людей, особенно мужчин, которые страдают от сценария «Безрадостность» и не способны к самопоглаживанию.

Массаж

Иногда один из членов группы настолько «голоден», что не может принять никаких словесных поглаживаний. В этом случае разумно применить массаж — анонимные несексуальные поглаживания в большом количестве по голове, шее, спине и ногам. Такая форма поглаживания, возможно, является лучшей для человека в состоянии сильного «голода», и после нее он уже может принимать поглаживания более специфического свойства от конкретных людей. Часто это единственное средство, которое может помочь человеку включить своего Взрослого, объективно посмотреть на мир и начать работать над собой.

Все приведенные упражнения проводятся в терапевтической группе, но важно, чтобы участники переносили полученный опыт и в повседневную жизнь. Каждое из этих упражнений в определенной форме можно практиковать дома, на работе, в автобусе и т.д. Конечно, ситуация вне группы не так безопасна, но, если проявить известную осторожность, даже вне группы можно освободиться от экономии поглаживаний.

Возможно, вам понадобится пересмотреть свой словарь и заменить слово «поглаживание» на слова «объятие» и «комплимент». Кроме того, нужно быть готовым к тому, что неподготовленные люди отторгают даже искренние поглаживания, так как им трудно их принять. И все же, хотя борьба с экономией поглаживаний в «этом жестоком мире» может быть чревата временной неудачей, большинство людей в душе желают свободно получать и давать поглаживания и способны получать от этого удовольствие.

В интимной жизни также важно договориться с партнером о свободном обмене поглаживаниями. Мэри, участница группы, рассказала своему мужу Джеку о поглаживаниях, об их экономии, о Пушистиках и т.д. Он положительно воспринял новую информацию и решил сотрудничать с женой в этом отношении. Раньше ему было трудно давать жене словесные поглаживания, а ей было трудно давать мужу сексуальные. Мэри и Джек решили работать над этой проблемой и со временем научились давать друг другу желаемое, хотя Джек и не участвовал в работе терапевтической группы.

Иногда случается так, что партнер, не участвующий в групповой работе, не соглашается сотрудничать с партнером, который посещает группу. Если бы это случилось с Джеком и Мэри и все усилия Мэри убедить Джека оказались напрасными, ей пришлось бы расстаться с ним (если бы она действительно хотела избавиться от сценария «Без любви»), так как ее самый близкий человек не пожелал свободно обмениваться поглаживаниями, без чего излечение невозможно.

Глава 23Терапия безумия

Как я уже говорил, безумие — это результат систематического игнорирования в течение длительного времени.

Игнорирование — это взаимодействие. Как и любая другая межличностная ситуация, оно развивается как результат действий (или бездействия) обоих участников: как игнорирующей, так и игнорируемой стороны. Игнорирующая сторона отказывается реагировать на утверждение игнорируемой. С другой стороны, игнорируемая сторона допускает игнорирование, не добиваясь реакции на свои слова. Именно потому, что некоторые люди их игнорируют чаще других, это терпят и принимают. Тем не менее нельзя не учитывать важный дополнительный фактор — игнорирующая сторона часто использует силовые игры, чтобы поддержать свое игнорирование, а игнорируемая сторона, как правило, находится в подчиненном положении и не может сопротивляться, когда против нее используется сила. Поэтому людям, которые часто сталкиваются с игнорированием, оказываются дезориентированными и в конце концов сходят с ума, нужно научиться бороться с игнорированием (с помощью объяснения) и с силовыми играми.

Объяснение

Объяснение нейтрализует игнорирование и заставляет другую сторону отреагировать на чувства, которые объясняются. Рассмотрим пример.

Джилл. Ты считаешь, что я глупая.

Джек. Нет, я не считаю, что ты глупая.

На этот раз Джилл не захотела принимать игнорирование своего мужа и решила объяснить свои чувства и потребовать, чтобы он ее выслушал.

Джилл. Если ты не считаешь, что я глупая, то почему я чувствую, что ты считаешь меня глупой? Я хочу объяснить тебе. Ты хочешь знать — почему?

Джек. Да.

Джилл. Мне так кажется, потому что ты постоянно перебиваешь меня на полуслове, и потому что ты почти никогда не соглашаешься с моей точкой зрения. Когда я пытаюсь что-то объяснить тебе, ты делаешь снисходительное выражение лица и смотришь сквозь меня. Наконец, ты называешь меня, пусть в шутку или когда сердишься, глупышкой, дурой и тупицей, ты называешь меня так же, когда говоришь со своими друзьями. Поэтому я думаю, что ты считаешь меня глупой. Поэтому мне хотелось бы знать: ты думаешь, что я глупая?

Теперь Джилл реагирует на слова Джека не мыслями, запутывающимися все больше, а подробным объяснением своих чувств и требованием ответа с его стороны.

Теперь Джеку придется принять тот факт, что он считает Джилл глупой, и (или) объяснить ей, почему он так себя ведет. В любом случае теперь ему вряд ли удастся проигнорировать ее чувства, и Джилл избежит путаницы в мыслях, которая возникает, когда твои чувства или мнение игнорируют.

Чаще всего игнорирование в отношениях происходит, когда один человек просит другого о поглаживаниях. Возьмем следующий пример.

Джилл. Ты любишь меня?

Джек. А что такое любовь?

Джилл может попытаться еще раз.

Джилл. Мне кажется, что ты меня не любишь.

Джек. О Господи, сколько раз нужно тебе говорить, что я тебя люблю?

Поведение Джека — это силовая игра, предназначенная, чтобы вынудить Джилл замолчать. Кроме того, это еще и игнорирование.

Предположим, что Джилл не остановил ход Джека и она решила добиться от него правды.

Джилл. Мне кажется, что ты меня не любишь, и я скажу тебе почему. За последние пять лет ты ни разу не говорил, что любишь меня, если только я тебя об этом не просила. А когда я тебя об этом просила, ты говорил это раздраженным тоном. В последнее время ты даришь мне подарки только на день рождения. Ты ведешь себя, как будто я замужем за тобой, а ты на мне не женат. Тебя раздражает все, что тебе приходится делать для меня. Поэтому я думаю, что ты меня разлюбил, и я хочу знать, так ли это и почему это произошло.

Объяснению лучше всего учиться в ролевой игре. Человек, который учится прояснять точку зрения собеседника, должен проиграть ситуацию, где игнорирующая сторона всеми силами стремится избежать прямого разговора. Часто в такой игре игнорируемая сторона чувствует себя в тупике с каждым новым игнорированием. В этом случае другие участники должны помочь ему, высказывая предположения о том, что можно сделать, чтобы нейтрализовать конкретное игнорирование.

Силовые игры и игнорирование

Чтобы научиться справляться с игнорированием, важно не только уметь объяснять свои чувства и мысли, но и бороться против силовых игр, так как игнорирующая сторона часто подкрепляет игнорирование силовыми играми (см. гл. 17). Для этого применяются так называемые силовые маневры.

Часто игнорирующая сторона отказывается продолжать обсуждение темы, когда от нее требуют объяснений. Она (сторона) может покинуть помещение, хлопнув дверью; может отказаться разговаривать на предложенную тему; может переменить тему разговора. Игнорирование подкрепляется силовой игрой, с которой надо уметь взаимодействовать.

Главное — оставаться во взрослом эго-состоянии и отказываться от любого дальнейшего сотрудничества с игнорирующей стороной до тех пор, пока она не объяснит свое поведение. Например, предположим, что Джилл попросила объяснений у мужа, когда он задел ее своей критикой ее кулинарных способностей. В ответ на ее просьбу он покинул столовую, хлопнув дверью. Такое одностороннее решение завершить дискуссию называется игрой «Заседание отложено». Позже, когда Джек захочет отправиться в спальню и заняться сексом, Джилл должна поднять вопрос о своих кулинарных способностях, потребовать объяснений и отказываться от близости до тех пор, пока объяснение не будет дано. Несомненно, борьба с игнорированием — эмоционально насыщенная процедура, и игнорируемая сторона нуждается в сильном разрешении и защите со стороны группы и (или) терапевта.

В паре, где приняты равные отношения (см. гл. 25), объяснение обычно протекает гладко и сопровождается положительными чувствами. Но весьма вероятно, что в некоторых парах игнорируемой стороне так и не удастся добиться объяснения, так как все ее попытки будут натыкаться на очередную силовую игру из доминирующей позиции. В этом случае у игнорируемой стороны нет выбора, кроме разрыва с игнорирующей стороной: если отношения будут продолжены, они и дальше будут питать его сценарий «Без ума». Конечно, некоторые люди согласны сойти с ума, лишь бы не остаться в одиночестве; выбор может сделать только сам человек. Однако как депрессию нельзя победить, не избавившись от экономии поглаживаний, так и с безумием нельзя справиться, не разобравшись в причинах игнорирования.

Принимать во внимание «паранойяльные» мысли клиента

Терапевту, склонному игнорировать своих пациентов трудно будет эффективно работать со сценарием «Безумие». Терапевты игнорируют мнение своих клиентов многими возможными способами. Например, часто на начальной стадии терапии терапевт формирует мнение о причинах затруднений клиента, которое кардинально отличается от мнения самого человека относительно того, что в его жизни нужно поправить. Например, клиент знает о том, что причиной его несчастий являются неудачный начальник и неприятное для него место жительства. Терапевт же может решить, что истинная причина затруднений клиента заключается в другом.

Например, он может решить, что все дело в скрытом гомосексуальном влечении клиента к своему боссу и что трудность будет решена, когда тот разберется со своими чувствами. Что касается желания переехать, то терапевт расценил бы его как желание избежать взаимодействия с «истинной» трудностью (своей латентной гомосексуальностью), и всячески препятствовал бы его «незрелому» решению.

В первом примере я представил терапевта психоаналитической ориентации. Транзактный аналитик на его месте решил бы, что его клиент не получает достаточно поглаживаний. В любом случае, если терапевт придерживается своего мнения относительно причин затруднений клиента, несмотря на то что клиент думает иначе, это игнорирование. Если же терапевт даже не сообщает клиенту о своем мнении, к игнорированию прибавляется ложь в виде умолчания. Маленький Профессор клиента, естественно, чувствует и то и другое, и его состояние спутанности, подозрительности и отчаяния усиливается. Поэтому терапевт обязан избегать любых форм игнорирования в своей работе, особенно в работе со сценарием «Безумие».

Терапевт должен уметь увидеть правоту клиента. Если же ему не удается, он не должен скрывать этот факт. Вернемся к нашему примеру. Клиент приходит на групповую терапию и непрерывно говорит о том, как он ненавидит своего босса. Мнение терапевта отличается от мнения клиента:

Джек. Я в бешенстве. Вчера мой начальник отчитывал меня за ошибку, которую сделал кто-то другой. Это невозможно! А позавчера…

Терапевт(перебивает). Джек, скажите, вы получили за эту неделю хотя бы несколько поглаживаний от других людей?

Джек. От других людей? Вы издеваетесь? Я не выношу людей! Все, что мне нужно, — это уехать туда, где не будет никаких людей!..

Терапевт. А я все-таки думаю, что ваша проблема в том, что вы не получаете достаточно поглаживаний. Если вы не будете получать достаточно поглаживаний, вы не почувствуете себя лучше.

Это — «транзактное игнорирование» чувств Джека. Возможно, он действительно нуждается в поглаживаниях. Но терапевту не удалось убедить в этом Джека, так как он проигнорировал более важные для его клиента факты, а именно его восприятие ситуации и его чувства, в которых наверняка есть объективное зерно. Чувства Джека следовало принять всерьез и обсудить их. Рассмотрим другой вариант того же диалога.

Джек. Я в бешенстве. Вчера мой начальник отчитывал меня за ошибку, которую сделал кто-то другой. Это невозможно! А позавчера…

Терапевт. Джек, я хочу прервать ваш рассказ. Я знаю, что у вас плохие отношения с вашим начальником и что вы недовольны тем, где сейчас живете. Однако мне трудно поверить, что ваш начальник и ваше жилище — настоящая причина ваших несчастий. Мне кажется, что вы бы почувствовали себя лучше, если бы получали поглаживания хотя бы время от времени, но я не вижу, чтобы вы получили их. Вместо этого вы так злитесь на своего босса и соседей, что к вам приходит все меньше и меньше поглаживаний.

Джек. Я, конечно, хотел бы получать поглаживания, но эта ситуация невыносима для меня. И если бы вы видели моих соседей!..

Терапевт. Хорошо, возможно, сейчас нам действительно нужно подумать о том, как справиться с вашей ситуацией на работе и как вам переехать в другое место. Я готов помочь вам в работе над вашими трудностями, но мне хотелось бы, чтобы вы, в свою очередь, были готовы работать над тем, чтобы получать больше поглаживаний, потому что я считаю, что без этого вы не достигнете стойкого улучшения. Договорились?

Джек. Хорошо, но при условии, что мы начнем с моего босса.

Терапевт. Договорились.

Терапевт должен внимательно относиться к чувствам своих клиентов и понимать, что (если только клиент не лжет сознательно, что часто бывает, когда он обращается к терапевту не по своей воле), когда клиент называет определенные события в качестве причины своих затруднений, он дает терапевту важную информацию, которую необходимо принимать в расчет и использовать.

Крайний случай — это необходимость принять во внимание и серьезно рассмотреть мнение клиента, страдающего паранойей. Обычная реакция терапевта на паранойяльные фантазии клиента — классифицировать их как психотические симптомы, то есть «бред», не имеющий под собой реальных оснований. Поэтому обычно терапевты игнорируют такие сообщения клиентов, стремятся обойти их или систематически опровергают их истинность. Ни одному из этих терапевтов не удалось вылечить никого из своих клиентов. Работая с клиентами, страдающими паранойей, я обнаружил, что единственно верный подход в общении с ними — принятие их фантазий к сведению и поиск в них зерна истины.

Если к вам обратилась женщина с «бредом ревности», которой кажется, что ее муж имел половое сношение со всеми ее соседками по дому и что он пытается отравить ее, вам следует сосредоточиться не на том, что является очевидной неправдой в ее словах, а на возможной правде. Нужно понять, почему женщина считает, что ее муж изменяет ей со всеми соседками и хочет ее отравить. В паранойяльных фантазиях всегда есть доля истины, которую нельзя игнорировать. Скорее всего, муж клиентки не изменял ей со всеми женщинами, которые живут поблизости, но с несколькими он флиртует, а к одной из них чувствует сильное влечение! Когда жена ставит его перед фактом, он все отрицает, говоря, что соседка не интересует его. Скорее всего, у него нет желания убивать жену, но он наверняка думает о том, как хорошо было бы с ней развестись или препроводить ее в психиатрическую больницу. Она чувствует это отношение, но, когда она спрашивает его напрямую, он опять же все отрицает. Оба эти действия со стороны мужа, подкрепленные игнорированием, достаточны для того, чтобы заложить основания острой паранойи у его жены, но, если она будет владеть истинной информацией, ее «паранойя» сойдет на нет.

Терапевт должен уважать душевную жизнь людей, с которыми работает. Все их «странные фантазии», «неадекватные эмоции», «мыслительные нарушения» являются естественной частью их сознания и естественным результатом игнорирования и лжи, которым они подвергались в течение долгого времени. Любой человек, если бы ему пришлось пережить такой же опыт, реагировал бы так же. Терапевт, воспринимающий такие явления душевной жизни своих клиентов с позиции превосходства, то есть как симптомы душевного заболевания, только ухудшает положение этих людей, никак не помогая им. Мне удалось успешно применить свой подход к лечению так называемой шизофрении, и, если клиент в прошлом не пострадал от разрушительной системы традиционной психиатрии, лекарств и электрошока, излечение происходило в самые короткие сроки. Перечисленное «наследие прошлого», естественно, затрудняет решение задачи терапевта. Издевательство психиатрии над человеком оставляет в его душе глубокие следы, которые требуют любви, заботы и стремления нейтрализовать прежние негативные чувства и заменить их на ощущения доверия и благополучия. Люди со сценарием «Безумие» должны избегать визитов к психиатру, особенно если эти визиты не являются полностью добровольным делом. Под добровольностью я имею в виду отсутствие запертых дверей, возможность прийти и уйти, когда захочешь, отсутствие «терапевтических» назначений против воли индивидуума (индивидуальная или групповая терапия, лекарства, электрошок и т.д.). Если госпитализация необходима, важно знать имя и номер телефона адвоката, неравнодушного к правам «психиатрических пациентов», который сможет выступить в защиту пациента, в случае если лечение «вдруг» перестанет быть добровольным. И даже в этом случае человеку будет сложно противостоять скрытому давлению, которое оказывается на него с целью получения добровольного «информированного согласия» на психиатрические процедуры.

Глава 24Терапия безрадостности

Установить связь с телесными ощущениями радости и боли — значит достичь центрированности, необходимой для излечения пристрастия к наркотическим веществам.

Работа с телом с целью центрирования лишь недавно стала использоваться в анализе сценариев. Однако уже можно сформулировать некие предварительные предложения, которые могут оказаться полезными читателю.

Центрирование основано на систематическом восстановлении контакта сознания и телесных функций. Легче всего это сделать через дыхание, так как функция дыхания является одновременно произвольной и непроизвольной. Большую часть времени мы дышим «как дышится», так же непроизвольно, как работает наше сердце или кишечник или почки фильтруют кровь. Однако в отличие от упомянутых функций дыхание можно контролировать сознательно. Поэтому произвольный контроль дыхательных движений — хорошее начало восстановления контакта между умом и телесными функциями.

Обычно наше дыхание поверхностно и недостаточно. Глубоко вдыхая, сначала в нижние доли легких, «животом», затем «грудью», в средние доли, после чего в верхние, «плечами», и таким образом наполнив легкие воздухом, мы запускаем в кровь и в ткани повышенное количество кислорода. В результате гипервентиляции части тела, которые были отчуждены и не ощущались нами вообще, наполняются энергией. Когда «мертвые» для сознания, зажатые или неактивные части наполняются кислородом, мы наконец-то начинаем их чувствовать: чувствовать, что они «мертвы», «парализованы» или напряжены сверх своих возможностей. Мы ощущаем отчужденную часть тела такой, какая она есть: «парализованной», неактивной, неуклюжей, напряженной, вывихнутой, отчужденной и т.д.

У пациентки по имени Энн были красивые длинные ноги, но она чувствовала их только тогда, когда на них пялились мужчины или когда она одевалась так, чтобы обратить на них внимание или, наоборот, спрятать. Она не считала их красивыми. Они казались ей «дурацкими» и уродливыми. Она чувствовала их, только когда они болели от долгой ходьбы. Они служили ей исключительно для того, чтобы переносить ее из одного места в другое. Ее походка была немного неуклюжей, так как она старалась ступать только на носки. Она относилась к своим ногам, как другие относятся к велосипеду, — как к средству передвижения. Они не были частью ее самой, как лицо, голова, плечи или грудь, которые она чувствовала хорошо и которые она ощущала как центр своего существа. Глубокое дыхание помогло Энн почувствовать свои ноги, и раскол между ними и ее сознанием был временно ликвидирован. Она узнала, как они чувствовали себя все это время: мертвыми и как будто бы забинтованными, как у мумии. Она почувствовала, что они хотят делать большие шаги, ходить босиком и радоваться ветру и солнцу и что они ненавидят похотливые взгляды некоторых мужчин.

Со временем живость этих ощущений прошла, но Энн запомнила их. Она продолжала чувствовать, что ее ноги хотят гулять, лазить, бегать, чувствовать воздух и солнце. Она осознала наложенные на них родительские запреты, в большинстве своем связанные с ее женской ролью, — «Не расставляй ноги (это сексуально)», «Не ходи босиком (они выглядят соблазнительно)», «Не бегай (леди так не делают)» — и предписания: «У тебя красивые ноги (сиди смирно и дай джентльменам полюбоваться ими)». Энн решила купить короткие обтягивающие спортивные брюки и ходить там, где ей хочется. Когда на ее ноги смотрели и взгляды были ей неприятны, она прятала их, а если взгляды были приятны, она позволяла смотреть и сама получала от этого удовольствие. Ее ноги изменились в физическом отношении: они стали сильнее и грациознее и стали нравиться ей самой и другим. Я думаю, что теперь ее походка останется красивой и упругой до старости, в отличие от походки ее матери, которая в свои шестьдесят пять лет могла только «переползать» с места на место.

Этот единичный, но зато впечатляющий пример говорит о том, как глубокое дыхание, один из способов центрирования, помогает людям избавляться от своих разрушительных сценариев, как трагических, так и банальных.

Я понимаю, что мой отчет неполон. Он неполон потому, что, как я уже сказал выше, мое понимание этого метода пока является неполным. Ученики Вильгельма Райха знают о биоэнергетике больше, чем я. Заинтересованный читатель может поучиться или пройти курс терапии у одного из них. Естественно, выбор следует делать с большой осторожностью (см. гл. 18, раздел «Миф о бесполезности здравого смысла»). А я опишу несколько техник центрирования, которые я использую в групповой работе.

Дыхание

Как я объяснил выше, глубокое дыхание восстанавливает контакт между сознанием и чувствами, сознанием и телесными ощущениями; мы узнаем, какие части нашего тела безжизненны, а какие бодры и т.д. В идеале дыхание должно быть глубоким и медленным, а легкие — сначала полностью наполняться воздухом, а затем — полностью опустошаться при каждом вздохе. Тогда тело получало бы необходимое ему количество кислорода. Вместо этого люди дышат часто и коротко, слишком сильно или слишком слабо, а когда они напуганы или встревожены, они и вовсе задерживают дыхание. У одних людей грудная клетка как будто сжата огромной невидимой рукой, из-за этого они не могут сделать полный вдох, и им приходится дышать животом. У других огромная невидимая рука сжимает туловище ниже ребер, не давая им полностью выдохнуть.

Неполный вдох или выдох — это короткое, частое дыхание и хроническая нехватка кислорода в организме. «Вдыхальщики» никогда до конца не очищают свои легкие. Если им это удается, то, когда они делают сильный выдох или кашляют, оттуда выходит старый, застоявшийся воздух. С легкими, наполненными воздухом, легко кричать, но трудно плакать или шептать. «Выдыхальщики» никогда не наполняют свои легкие до конца. Со «сдутыми» легкими легко шептать или плакать, но трудно говорить громко и убедительно. Поэтому, когда я чувствую, что человеку трудно выражать нежные чувства, я прошу его выдохнуть несколько раз подряд. И наоборот, людей, которым нужно выразить гнев или быть сильными и убедительными, я прошу несколько раз подряд глубоко вдохнуть.

Часто в групповой терапии бывает так, что один из участников пускается в длинный, невыразительный монолог, смысл которого остается непонятным всем остальным. Слова автоматически выходят из его рта, а его тело остается неподвижным, застыв в страхе или боли. Такому человеку легко помочь установить контакт со своими чувствами с помощью глубокого дыхания. Я прошу его сделать несколько глубоких вдохов и выдохов и затем повторить свой рассказ; и — о чудо! — рассказ становится живым, эмоциональным и понятным; другие участники вдруг понимают, о чем идет речь, и начинают сопереживать; с рассказом становится возможным работать. Я должен сказать, что указанные две техники — единственные, которые я могу с уверенностью порекомендовать для повседневного использования в группе.

Центрирование

Я едва упомянул центрирование в этой главе. В настоящее время я еще только изучаю эту форму сценарного анализа. Ее еще нужно понять, исследовать и адаптировать для использования в групповой терапии. Я не предлагаю здесь дополнительные техники. Пока я могу лишь предположить, какие преимущества центрирование даст человеку, который будет его практиковать.

Я полагаю, что человек, свободный от телесных запретов и предписаний, сможет использовать, тренировать и контролировать свое тело в такой же степени, в какой сейчас мы умеем использовать, развивать и контролировать свой ум. Люди смогут регулировать частоту своих сердечных сокращений и силу кровяного давления, произвольно ускорять и замедлять процессы пищеварения и метаболизма. Женщины смогут произвольно управлять своим месячным циклом, мужчины — контролировать эякуляцию. Все люди научатся ликвидировать злокачественные опухоли, ограничивая приток крови к ним. Они будут легче и быстрее побеждать инфекции и выводить из организма токсичные вещества. Они смогут делать то, что сегодняшняя медицина считает чудом.

С другой стороны, человек станет чувствительнее к боли и вредоносным воздействиям и не сможет курить или пить кофе в чрезмерных дозах, не сможет выносить угнетение и преследование, так как будет постоянно и остро ощущать его и потому чувствовать желание избавиться от него. Человек станет чувствителен к побочным эффектам употребления медикаментов и не способен игнорировать их. Ему не нужны будут наркотические вещества, чтобы войти в контакт со своим телом.

Такой человек будет глубоко наслаждаться осуществлением естественных телесных функций. Движение, дыхание, стояние, бег, сон, расслабление, крик, смех, плач, дефекация, секс и оргазм будут целостными, вовлекающими всю личность действиями.

Избавившись от сценарных предписаний, человек больше не будет чрезмерно развивать какую-то одну часть тела, например голову, пренебрегая всем остальным. У него не будет чрезмерно развитой грудной клетки, где сердце работает на износ. У него не будет большого живота, полного чувств, которым некуда идти, потому что он их не чувствует.

Человека, чей ум находится в хорошем контакте с телом, можно назвать центрированным — в противоположность расколотому. Когда тело центрировано, все физические функции находятся в гармонии и работают в унисон, личность сфокусирована. Боевые искусства учат центрированию веками. Когда на обладателя черного пояса нападают и он защищается, все его способности и все функции сконцентрированы на этой задаче. Его дыхание, сердцебиение, зрение, слух, все чувства и мускулатура служат одной цели — самозащите. В его голове нет голосов, говорящих: «Ты умрешь» или «Лучше убежать». Его ноги не дрожат. У него нет противоречивых желаний — сбежать или сдаться. Когда он получает, отражает и наносит удары, все его силы сконцентрированы на смелом, сильном, сфокусированном и честном действии, в которое вовлечено все его существо.

Человек может думать, играть, заниматься любовью или быть совершенно спокойным. От центрированных личностей исходит энергия, которую некоторые люди воспринимают в виде ауры, а другие называют харизмой и которая вдохновляет всех, кто находится вокруг. Сила, которая является результатом центрирования, дополненная реализацией способностей любить и мыслить как рационально, так и интуитивно, является прочной основой для автономии. Отношения сотрудничества между самостоятельными людьми, как мне кажется, — это основа счастливой жизни, о которой речь пойдет в следующих главах. Что касается центрирования, я надеюсь немало узнать об этом предмете в ближайшие годы и призываю своих читателей сделать то же.

Часть 5