Глава 14
Опять где-то в Европе.
Народу на аллее парка по причине утреннего времени было не так много. Увлеченно читал газету ухоженный, недешево одетый господин лет пятидесяти. Азартно резались в шахматы через две скамейки от него двое невзрачных мужиков лет под тридцать каждый. Еще один, плечистый парень чуть моложе, дремал, подставив лицо солнышку. Старательно орудуя метлой, убирал мусор с дорожки крепкого сложения дворник. Дополнял картину спящий на картонке бомж – ноги и частично задница в кустах, остальное наружу. Он же освежал воздух ядреным запахом местного алкоголя, напрочь перебивающим аромат цветов на клумбе.
Страж порядка, высоченный пузатый красномордый усач (такие заросли под носом кое-где в Европе именуются «английскими», а в одном, шибко незалежном, государстве Восточной Европы – «слезами Украины»), медленно и торжественно следовал по аллее. Поигрывая дубинкой, он подошел к похрапывающему бомжу и, ни слова не говоря, пнул его в бок ногой. Бедняга от удара крякнул, раскрыл глаза, молча извлек из кармана засаленной куртки мятую банкноту достоинством в два евро и протянул ее полицейскому. Попытка дачи взятки должностному лицу при исполнении настолько это лицо возмутила, что оно еще раз пнуло нарушителя закона. Тот все понял сразу и правильно – достал еще одну банкноту того же номинала. Полицай удовлетворенно хмыкнул, наклонился и принял из не очень чистой руки все честно заработанное, после чего пнул взяткодателя в третий раз – не сильно, а просто для порядка, в виде приходного ордера, так сказать, – и важно удалился охранять закон и защищать граждан. Бомж перевернулся на другой бок, закрыл глаза и опять захрапел с полным на то честно оплаченным правом.
В 10.05 читавший газету господин аккуратно сложил ее и отложил в сторонку. Шахматисты завершили очередную партию и принялись по новой расставлять фигуры. Одиноко сидевший на скамейке парень глянул на часы и закурил. Дворник вернулся и принялся в очередной раз наводить чистоту.
В 10.11 сидевший возле господина с газетой персонаж тоже закурил, достал телефон и принялся кому-то названивать, но без особого успеха. Один из шахматистов сделал вид, что впал в задумчивость, второй встал и принялся прогуливаться. Одиноко сидевший опять глянул на часы и по-снайперски метко запустил окурок в урну. Промахнулся. Дворник ненадолго прервал работу и с удивлением посмотрел на джентльмена с газетой. Тот едва заметно пожал плечами.
К 10.47 обстановка серьезно накалилась. В воздухе, как пишется в бульварных романах, повисло напряжение. Находившиеся на аллее серьезно разволновались. Все, кроме бомжа в кустах. Тот к тому времени уже пробудился, почесал поочередно задницу и заросшую диким волосом физиономию, сделал несколько глотков чего-то омерзительного из бутылки в бумажном пакете, достал из служившего ему подушкой засаленного рюкзака мятую сигарету, бережно расправил ее, щелкнул зажигалкой, перевернулся на спину и принялся пускать дым в голубое, без единого облачка небо.
Глава 15
В 11.23 все четверо покинули скамейки, подошли к забросившему метлу в кусты дворнику и после короткого, но энергичного обмена мнениями разошлись в разные стороны – джентльмен все с той же газетой налево, остальные направо.
Где-то через час бомж тоже встал, собрал шмотки и двинулся куда-то по своим бомжовым делишкам. Вышел из парка и пошел вверх по улице.
– Не спишь? – спросил я, обращаясь к собственному левому запястью.
– И в мыслях не было, – прозвучал в ответ голос Бульдожки. – Кстати, за тобой хвост.
– Поподробнее.
– Их было двое в микроавтобусе: тетка за рулем и мужик. Мужик сейчас топает за тобой.
– Высокий, худой, в джинсах и серой футболке?
– Он самый. Наши действия?
– Замолкаем. Как выйду на связь, загляни в гости к тетке и постарайся с ней подружиться. Она мне нужна живой и более-менее невредимой. Понятно?
– Предельно.
Припадая на правую ногу, я медленно двигал по улице. Политкорректные граждане брезгливо и осторожно, чтобы не запачкаться, обтекали меня с обеих сторон. Иногда ворчали вслед, но пинка никто не отвесил. Вот что значит Европа!
Тот самый высокий и худой шел следом прогулочным шагом, отставая метров на тридцать. Потом чуть подсократил расстояние – видимо, ждал сюрпризов.
И дождался. Я вошел в подъезд, проскочил лестничную клетку, вышел во двор через противоположную дверь и тут же заблокировал ее, стянув ручки обувным шнурком. После чего, мигом излечившись от хромоты, перешел, минуя рысь, сразу на галоп, перебежал дворами и обогнул строящееся здание.
У стоявших в ряд мусорных контейнеров я остановился, достал из-за одного из них сверток, быстрее, чем в армии много лет назад, переоделся, выбросил парик, снял с лица накладную щетину и кое-что еще, серьезно меняющее внешность, вымыл руки и умылся водой из пластиковой бутылки, нахлобучил на голову кепку с длинным козырьком и, почувствовав себя совершенно другим человеком, направился к выходу из переулка.
И надо же, нос к носу столкнулся с тем самым мужиком! Как, интересно, он здесь оказался?
– Джин… – Он повел носом. – Определенно мерзкий местный джин.
И крепко приложил мне с правой в грудь, угодив в место аккурат над солнечным сплетением. Я попятился, врезался в стену между контейнерами и сполз на землю.
– Привет! – Он подошел и склонился надо мной. – Как самочувствие?
Какой, однако, интересный акцент у парня. Неужто польский?
В ответ я закашлялся.
– Неважно, я так понимаю, – сочувственно заметил он и сунул мне под подбородок «ствол» с глушителем. – Вставай.
– Сейчас… – Прокашлявшись и проохавшись, я сделал попытку подняться. – Черт, не могу…
– Не играй со мной. – Он немного вдавил глушитель мне в горло. – И заканчивай симулировать. Не так уж сильно я тебя ударил.
– Я бы так не сказал, – хрипло возразил я.
На самом деле все действительно обстояло не так хреново, как я изо всех сил изображал.
Он огляделся по сторонам, потом навис надо мной и сделал страшное лицо, старательно нагоняя на меня жуть. А я, в свою очередь, не менее старательно принялся бояться.
– Слушай внимательно. Сейчас ты встанешь и пойдешь со мной. Тут неподалеку припаркована машина. Сядешь в нее, ответишь на несколько вопросов и будешь свободен. Только не дергайся, а то мигом словишь пулю! Ты меня понял?
– Да, – кивнул я.
Обидно, когда тебя держат за болвана. Вдвойне – когда за полного идиота. Они «просто хотят со мной поговорить». Ну-ну!
– Вставай!
– Не могу.
– Почему?
– Потому что ног не чувствую. Похоже, слишком сильно приложился о стену копчиком.
Он отвесил мне оплеуху с левой.
– Не люблю, когда мне пудрят мозги.
– Скоро пройдет! – заныл я. – Подожди немного!
Он еще раз огляделся.
– Вставай, кому говорю! – Он схватил меня за шиворот и начал поднимать.
Что и требовалось доказать, как, помнится, говаривала Александра Антоновна, моя первая учительница математики в средней школе № 3. Мерзкая тетка. Меня невзлюбила с первого взгляда. Убейте, не пойму, за что и почему.
Царапая шею, я отвел дуло в сторону левой рукой, а правой всадил ему под ребра нож, который достал из кармана еще во время полета к стене. Терпеть не могу валить людей без нужды, но сейчас тот самый случай, когда других вариантов нет. Он увидел мое новое лицо, поэтому, как говорится, ничего личного. Черт, ненавижу это выражение.
Глава 16
Я вышел из переулка и направился теперь вниз по улице.
– Ты где?
– Уже в машине, – отозвалась Бульдожка. – Как ты и приказал.
– Поподробнее.
– Темно-зеленый микроавтобус марки «Мерседес». Номерной знак… Стоит в двухстах метрах от нашей машины.
– Что с теткой?
– Спит.
Я вздохнул с облегчением.
– Молодец. Ну-ка, дай взглянуть, – потребовал я, подойдя и заглянув в салон.
Крупная, носатая, мосластая тетка валялась на полу в позе ветоши.
– Она сидела за рулем и дымила как паровоз. Я подошла и попросила огонька.
Суду все ясно. Есть у нас в арсенале такие как бы сигареты. На самом же деле это очень похожие на них трубочки. Дунешь в такую, и вылетит иголка. Клиент после ее попадания либо засыпает богатырским сном, либо помирает, в зависимости от того, какой «сигаретой» вы воспользуетесь.
Я приложил палец к теткиной шее. Нормально, клиент спит. Может быть, даже видит сны. Я принялся обматывать спящее тело скотчем.
– Что ты делаешь? – удивилась девушка.
– Сама, что ли, не видишь?
– Она же еще минут сорок не проснется.
– Все может случиться, – философски заметил я. – А вдруг возьмет и очухается раньше? Оно нам надо? – Я закончил работу. – Теперь поехали.
– Куда?
– Есть тут одно тихое местечко. Садись в нашу тачку и следуй за мной.
Мы выехали за город, прокатили по шоссе, свернули на грунтовку и километров через пятнадцать оказались в нужном месте. Когда-то здесь жили одни люди, но не знаю, что с ними стало. А потом заселились и не так давно съехали какие-то засранцы, оставившие после себя кучи мусора и дерьма – умудрились загадить жилой дом, два сарая и гараж. Ребята точно были без комплексов – особо не заморачиваясь, они справляли всяческую нужду прямо там, где жили.
Мы заехали в гараж. Бульдожка высунулась наружу и поморщилась.
– Ну и вонь…
– Покрутись снаружи. – Я принялся лупить тетку по щекам. – И повнимательнее! Я буду занят.
– Интимной беседой с дамой?
– Именно.
Бульдожка наморщила лоб.
– А где спецсредство? Не помню, чтобы ты брал с собой что-то такое.
– Брал, – буркнул я. – Еще как брал… Все, иди уже.
Не было у меня ни хрена, кроме хорошо отточенного ножа. Ну и ладно. В Афгане мы как-то обходились без всяких сывороток правды. И ничего.
Тетка застонала, открыла глаза и рот.
– Ах, курва!
А дама-то из Польши! Как и ее напарник. Странно, я вроде там не работал и никому мозоли не оттаптывал. Очень странно.
Я присел рядом.
– У меня есть несколько вопросов. В твоих интересах отвечать честно и с ходу. Поняла?
Все она поняла. Потому что взрослая, битая. Как и я сам. Такой не надо вешать на уши лапшу и обещать долгую и счастливую жизнь. Только быструю смерть без лишней боли. То, что, по всей видимости, было бы обещано мне, сложись все иначе.
– Вопрос номер один, – начал я и прочел в ее взгляде самую что ни на есть искреннюю ненависть.
– Говори, – хрипло приказала она.
Мы отъехали совсем недалеко, когда в гараже громыхнуло.
– Много узнал? – поинтересовалась Бульдожка.
– Меньше, чем хотелось бы, – ответил я, выглянув в окошко.
– Тогда не все так плохо.
– Не все, – согласился я, бездарно соврав.
Она рассмеялась.
– Что?
– Стареешь. Скоро начнешь рыдать над каждым убиенным.
– Смотри на дорогу, – буркнул я.
Раньше не рыдал и сейчас не начну. Я начал убивать людей в том возрасте, когда еще не все даже начинают бриться, и с переменным успехом продолжаю. Но только тех, кто хочет убить меня самого или представляет реальную угрозу для страны или для меня лично. Но каждый раз на душе, на удивление, паскудно. И совсем не утешает тот факт, что это не мы такие гады и суки, а такая сука жизнь. Потому что я не супермен из геройского романа с персональным кладбищем, а обычный, нормальный, надеюсь, человек. Просто работа у меня такая.
Вечером я вышел в сеть, подключил «прокси» и настроил локацию. Если кому и удастся отследить наш разговор с куратором, он выяснит, что я в этот момент находился в Нигерии, а он и вовсе в Антарктиде. Сергеич кое о чем мне поведал и кое-что узнал от меня.
– Мало что пока понимаю, – заявил он в конце разговора, – но дело точно дрянь.
– А когда было иначе?
– Но кое-какие зацепки появились.
– Та же фигня.
– Просьбы, пожелания?
– Есть кое-что…
– Постараюсь помочь, – пообещал Кандауров.
На том и распрощались.
Глава 17
Не знаю уж, что по кабакам, но бабы и чрезмерная любовь к ним ни к чему хорошему не приводят. Особенно в нашей профессии.
– Где же ты, моя любимая? Я заждался!
Голый мужчина томно раскинулся в спальне на сексодроме три на три метра. Не уверен, что смог бы стать любимой для жизнелюба и выдающегося бабоукладчика, здешнего резидента Стефана, но в спальню вошел именно я.
– А где Милена? – удивился он, стыдливо прикрывая прелести простынкой.
– С девушкой все в порядке, – поспешил успокоить его я. – Просто немного устала и прилегла вздремнуть.
– Кто вы такой, черт подери? – взревел он.
– Не узнал? – удивился я. – Значит, когда-нибудь я все-таки стану богатым.
– Голос знакомый… Неужели?.. Ты что, сменил лицо?
– Точно. Иногда приходится ложиться под нож, сам понимаешь…
Он внимательно вгляделся в мою обновленную физиономию.
– А ведь я тебя недавно где-то видел… Бомж в парке, три дня назад!
– Он самый. А ты сдал меня, сучий потрох. Не стыдно?
Он вильнул взглядом.
– Ну, сдал, не отрицаю. Так получилось.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не очень. Но вижу, что придется.
– Еще как придется.
– Понимаешь ли… – начал он.
Как не понять. Человек больше двадцати лет проработал в тихой, относительно сытой европейской стране с мягким, полезным для здоровья климатом, женился, обзавелся потомством, раскрутил на деньги конторы позволяющий не страдать от бедности бизнес – жизнь удалась! Тревожило только одно: вдруг перебежит от нас к ним какая-нибудь гнида? Гниды, чтобы вы знали, постоянно, прямо как трамваи, курсируют от нас к ним и в обратном порядке – на то они и гниды.
Можно было, конечно, вернуться в Россию, благо возраст и выслуга лет позволяли, из двухэтажной, площадью порядка двухсот метров, квартиры – в однокомнатную в Бескудникове. Хотя какое, к черту, Бескудниково? Заработанных здесь денег с лихвой хватило бы и на возврат с процентами долгов Отчизне, и на собственное благополучие.
Но дело не в этом. Как бы отнеслись жена и дети к тому, что их муж и отец ведет двойную жизнь? И что никакой он, оказывается, не добропорядочный европейский бизнесмен, а полковник российских, наводящих ужас на весь цивилизованный мир спецслужб?
Перед ним встал извечный русский вопрос: что делать? Милашка Стефан решил сдаться местным спецслужбам. Поначалу дело пошло совсем не так, как он ожидал, но потом помогли добрые люди, и все устаканилось. Он даже получил иммунитет на некоторых условиях.
– Вот так, понимаешь ли, – повторил он.
Понимаю, только совсем не одобряю.
– А как бы ты поступил на моем месте? – вдруг спросил он. – Знал бы ты, каково это – каждый день бояться!
– Тоже боялся бы, но продолжал бы работать.
– Ну-ну! – кажется, он мне не поверил.
– И давно ты так?
Он потупился.
– Где-то с год. Даже чуть больше.
Я помолчал.
– Ладно, вставай, надевай портки.
– Мы куда-то едем? – живо поинтересовался Стефан.
– Просто встань и прикрой портками срам. Уж больно ты красив, сил уже нет любоваться.
– Как скажешь, дружище.
Стефан присел на краешек кровати, натянул снежной белизны трусы и потянулся за валяющимися на полу брюками. И вдруг глянул мне за плечо.
– А это кто?
В ту же секунду брюки полетели мне в лицо, а сам он бросился в атаку. Не знаю, что он собирался сделать – убить меня мощным ударом ноги, сломать мне шею холеными ручонками, сбить на пол сытым животиком, усесться на меня верхом и терпеливо ожидать, когда я сам помру от голода и тоски по Родине, а может, просто вырваться на волю и убежать в одних трусах куда подальше. Можно было только догадываться.
Только в кино и книгах резидент – это Бонд, Борн или Рэмбо, способный уложить в рукопашной слона и отстрелить задницу комару в полете. На деле очень часто он и драться не умеет, потому что это ему на хрен не надо. И стрелял он в последний раз тогда же, когда и в первый – …дцать лет тому назад.
Стефан открыл глаза, обвел мутным взглядом окрестности и застонал:
– Это было обязательно?..
– Так будет с каждым, кто покусится, – огрызнулся я.
– Шутник, б…
Он попытался подняться и тут с удивлением обнаружил, что сделать этого никак не может по причине того, что плотно примотан к креслу скотчем и, можно сказать, являет одно общее с ним.
– Послушай…
– Еще как послушаю, даже не сомневайся. – Я достал из кармана пакет.
Вчера я старательно светился в уличном кафе в панаме и с журналом на столе. Потом направился в торговый центр неподалеку. Вышел оттуда на удивление не только не обворованным, но даже наоборот. Какой-то ловкий и добрый человек прижался ко мне в толпе и, вместо того чтобы спереть бумажник, вложил что-то в боковой карман ветровки.
– Подожди, мы же можем договориться, – торопливо проговорил Стефан.
– Ну разумеется, вот прямо сейчас и договоримся. Хорошие у тебя вены, однако.
Он раскрыл глаза через несколько минут.
– Ты слышишь меня? – спросил я.
– Да, слышу, – голосом механической куклы ответил он.
– Как тебя здесь зовут?
– Здесь меня зовут Стефан, – заявил он, глядя прямо перед собой.
– Скажи мне, Стефан… – начал я.
Через час с небольшим он отключился. А когда пришел в себя, был грустен.
– Ох, чувствую, выпотрошил ты меня! Прямо как селедку на закусь, – Стефан пытался шутить.
– Не настолько.
Я взглянул на часы. Ого, что-то я загостился! Пора и честь знать. Тем более что в самое ближайшее время должна проснуться прелестная Милена.
– Что дальше? – его голос дрогнул.
– Хочешь пить?
– Очень.
Я поднес стакан к его губам. Это было последнее, что я мог сделать для приличного в прошлом профессионала и хорошего, тоже в прошлом, мужика Стефана. Думаю, после второго глотка он все понял.
Гнездышко влюбленных, загородный домик на побережье, я покинул чисто по-шпионски – через окно. И по-английски, не прощаясь. Все равно прощаться было уже не с кем.
Я поднялся по узкой извилистой дорожке вверх, миновал рощицу, вышел на дорогу и остановился у обочины. Дождался, пока появится из-за повороты темно-синяя «Ауди» и, скрипнув тормозами, остановится рядом. Открыл дверцу и уселся на переднее сиденье рядом с водителем.
– Поехали, – застегивая ремень, скомандовал я.
– Как прошла встреча? – поинтересовалась Бульдожка.
– Познавательно.
Глава 18
– Жаль, что ты не взял меня с собой, – заявила Бульдожка.
– Зачем?
– Морду бы ему набила за подставу в ресторане.
– Во-первых, это непрофессионально, а во-вторых, не было никакой подставы.
У девушки брови поползли вверх.
– Как это?
– Да так. Стефану было глубоко плевать, уделаешь ты клиента или облажаешься. Он, кстати, и не ждал тебя, подвез до места и сразу уехал.
– Ни черта не понимаю.
– Потом объясню.
– Нет, давай сейчас, – решительно потребовала она. – Мы, между прочим, напарники, и ты просто обязан…
Ого как заговорила! Девушка начинает взрослеть. Вот только не понимает пока, что мы ни разу не напарники. Я в нашей маленькой, но сплоченной команде начальник, а она – всего лишь личный состав, который, к слову, в последнее время несколько разболтался. Информировать ее можно и должно, но в свое время и исключительно в тех частях, которые ее касаются. Только так и никак не иначе.
– Как было бы здорово, если бы тот мужик в кабаке оказался просто левым и меня на него бы просто ловили. Сейчас бы мы уже катили в аэропорт.
– Да, здорово, – поддакнул я.
– Чует мое девичье сердце, валить отсюда надо. И чем раньше, тем лучше… У меня, кстати, скоро день рождения. Ты, естественно, приглашен.
– Спасибо, – я поклонился.
– Ресторан – на твой вкус и за твой счет.
– Как мило.
– Соглашайся, дорогой. Поужинаем, выпьем, потанцуем…
– Стар я уже для танцев, ты сама говорила.
– А мы медленно и печально.
– Тогда другое дело.
Мы оба знали, что вряд ли встретимся в Москве, но мечтать никто не запрещал.
Но чуйка у девушки тоже прорезалась. Валить отсюда действительно надо. Только, уверен, это будет непросто. И кстати, действительно кое-кого ловили. Только не ее.
– Мне бы тоже этого хотелось, и очень сильно. Но, к большому сожалению, тот мужик – совсем не левый. Отработать его точно придется. А потому отправляйся-ка баиньки…
– К тебе? – вскинулась она.
– К себе, – отрезал я. – А я…
– А ты опять будешь половину ночи хлестать на кухне чай и думать разные мысли.
– А кто сказал, что жизнь – сплошной праздник? – печально проговорил я.
В Москве было хорошо за полночь, когда Сергеич вышел на связь.
– Умеешь ты, Стас, влипать во все вонючее, – заметил он, выслушав мой доклад.
– Можно подумать, я исключительно по собственной инициативе, – огрызнулся я. – Расскажи лучше, что ты накопал.
– Есть кое-что.
Лучше бы он мне ничего не рассказывал.
– Какая жопа… – пролепетал я. – И почему все всегда происходит со мной?
– Судьба такая, – сурово молвил Кандауров. – Ладно, не рыдай, прорвемся.
– Хорошо бы…
Я пришел к себе, разделся и упал в постель. И тут же получил острым локтем в бок.
– Осторожно! – шикнула Бульдожка. – Раздавишь же, медведь такой!
– Я куда тебе сказал идти?
– Не помню! – на голубом глазу заявила она.
– Спи давай, – без особой надежды распорядился я, поворачиваясь к ней спиной.
– Обязательно, – согласилась она. – Но чуть позже. – И взяла меня в стальной захват.