ришёл посмотреть на фраера, который лучшего спортсмена зоны разделал под орех.
И он басисто рассмеялся.
— Да ладно ты, Русан, зубы-то скалить, — прошипел со злостью Дидя. — Если бы не ты, пришил бы его, сучонка, на следующее утро.
Он матерно выругался, хотел ещё что-то добавить, но Алик резко одёрнул его:
— Цыц! Не тебе меня учить, как правёж вести. Сказано — замётано, — продолжил уже спокойно Алик.
— Да откуда у меня такие деньги? — ответил, сохраняя спокойствие, Савва.
— Это не наше дело. Ты ввязался во взрослые игры — плати по счетам, — как бы подытоживая встречу, хрипло проговорил Русан. — Даём тебе три дня. Чтобы через три дня к семи вечера вот так же, здесь, передал моему человеку штуку. Кто будет деньги брать — сообщу накануне. Свободен.
— Нет, погоди! Погоди! — вдруг снова вскипел Дидя. — И уговор насчет бабы!
Алик поморщился:
— Да, чуть не забыл. Ты девку оставь, не по себе сук рубишь. Усёк? Ну, покедова.
И Русан повернулся спиной к Савве, приглашая своих друзей идти с ним. Но в это время Савва вдруг решительно схватил Алика за плечо:
— Погоди!
— Что так?
Резко и пружинисто Алик сбросил руку Саввы с плеча, и в левом рукаве куртки что-то щёлкнуло. Савва опустил глаза и увидел лезвие ножа, выскочившее из чёрной рукоятки. Алик поднял нож, поднес к лицу Саввы и тихо, но твёрдо произнёс:
— Я не Дидя. Шутить не привык, — и снова защёлкнул лезвие в рукоятку. — Что хотел? Говори!
Савва судорожно сглотнул слюну.
— Вероника сама решит, с кем ей дружить. А во-вторых, я же сказал — нет у меня тысячи рублей, и взять негде.
— А корова в доме есть? — спросил опять с ухмылкой Алик.
Видно, нравился ему этот ершистый парень: вот бы себе в помощники такого.
— Корова? — удивлённо переспросил Савва. — Есть.
— Пусть родичи продадут. Вот и деньги, — уже со смехом прибавил Алик.
Что-то напоминающее улыбку появилось даже на лице Вагоба, гостя из Питера.
— Корову они не продадут, — уверенно парировал Савва. — Родители за детей не отвечают. Так ведь по закону, и вашему, и нашему, — добавил он. — Заработаю — отдам, только время нужно.
— Сколько же тебе его дать? — опять со смехом спросил Алик.
— Летом на каникулах буду на путях работать. Там хорошо платят. И зимой подработать можно на расчистке снега. Соберу за год.
Тут уж рассмеялись все трое.
— Молодец! — вдруг заговорил длинный приятель Алика. — Слушай, Русан! Отдай его мне на неделю. Возьму с собой в Питер. Там дело серьезное намечается, человек со стороны нужен.
Русан пожал плечами:
— Бери. Только задаток оставь.
— Поедешь со мной? — спросил Вагоб Савву, не отвечая Русану.
— А зачем?
— Деньги заработать.
— Как?
— Как-как? Заквакал! — засмеялся Дидя. — Воровать будешь. Понял? И чтоб через неделю пятьсот рябчиков мне выложил, а не то каюк тебе.
— Не пугай парня! Он и так, видно, не из пугливых, — заступился неожиданно за Савву Вагоб. — Ну что, поедешь? — уже более приветливо спросил Вагоб.
— Нет, не поеду, — уверенно и твёрдо ответил Савва. — Воровать не буду.
— Дело хозяйское, — как-то с сожалением проговорил Вагоб. — Тогда разбирайся с долгами сам, — и он отвернулся.
Алик снял очки, посмотрел на Савву и как-то спокойно и безучастно пробасил:
— Ну и дурак!
Потом подумал о чём-то и добавил:
— Мне будет жаль тебя, если через три дня не будет денег. Понял? Хороший малыш!
И он хотел было похлопать Савву по щеке своей огромной ручищей с большим золотым перстнем на пальце.
— Не понял! И понимать мне нечего, — так же спокойно, но категорично ответил Савва, отдергиваясь от руки Алика.
И тут он сделал шаг в сторону, выхватил из-под ремня свой главный аргумент — «Вальтер» — и навёл ствол в лоб Алику.
— Стоять всем! Иначе выстрелю!
— Это меняет дело, малыш, — прохрипел Русан, также делая шаг в сторону и пытаясь достать нож.
Но Савва упорно держал его под прицелом и звонко выкрикнул:
— Не делай глупостей, Алик! Ты не успеешь! Я выстрелю быстрее.
Русан опустил руки:
— Ну! Пошутил и хватит! Опусти пушку.
— Стойте на месте, иначе выстрелю, — повторил команду Савва и пронзительно свистнул.
Из кустов, ломая ветки, с двух сторон выскочили приятели Саввы. Оценив ситуацию, Мишка Резунов покачал головой.
— Ай-ай-ай! Не получилось, значит, разговора. Теперь слушайте меня внимательно. Ты у них за пахана? — обратился Мишка к Алику.
Тот ничего не ответил.
— Да ладно, мне всё равно кто. Слушайте тогда все. Этот парень… — он взял Савву за плечо и, видя, что Савва не опускает пистолет, кинул ему: — Да убери ты свою зажигалку, — и снова обратился к Алику. — Так вот. Вот этот парень — наш земляк, брат Лёшки Би. Слыхал о таком?
— Да был какой-то фраерок с такой кликухой, — произнес было Русан.
Но Мишка поднял указательный палец вверх, и Алик замолчал.
— Лёшка Би не фраерок и никогда им не был. Он настоящий уркаган и таких питерских, как ты, — Мишка повернулся к Вагобу, — ставил на четвереньки вдоль Лиговки. И не одного хмыря вроде тебя, — Мишка ткнул пальцем в Русана, — шлёпнул. Сам свидетель. Всем всё ясно? И все в Питере знали Лёшку Би и уважали за честность и порядочность. А пока вы зону по малолетке топтали, Лёха на Кубе страну защищал, в Карибском кризисе. Фидель лично наградил Лёху орденом. И в довесок получил Лёха малярию… Сейчас Лёха ушёл от старых дел, но порох в пороховницах сохранил сухим. Помните об этом, урки! Мы, друзья Лёхи, не дадим в обиду его братана, вот этого парня.
Он снова обнял Савву за плечи и продолжил:
— Кто будет мешать ему ходить свободно и везде, где он пожелает — будет иметь дело с нами… Мне ваше согласие не нужно. Я лишь предупредил, чтобы вы не делали глупостей. Усекли? Впрочем, он и сам может за себя постоять.
Мишка закончил свою короткую речь и посмотрел на Савву, мол, давай командуй. Савве ничего не оставалось, как пригласить всех в буфет:
— Айда в головной, угощаю пивом.
Мишка заулыбался и неожиданно, как всегда, выдал:
— Кто не с нами, тот против нас, — и направился в сторону головного буфета. К удивлению Саввы, все остальные пошли за ним.
В буфете, сев в зале под огромной репродукцией с картины Шишкина «Утро в сосновом лесу», Савва заказал шестнадцать кружек пива, по две на брата, восемь бутербродов с колбасой и бутылку водки. Ровно на десятку, как он и рассчитывал. Удобно усевшись за столами, ребята с удовольствием потягивали пивко. Мишка быстрым движением плеснул всем в кружки по пятьдесят граммов водки, оставив себе чуть побольше. Только Савва закрыл ладонью свою кружку, и Мишка понимающе обошёл его.
— За примирение! — предложил тост Мишка, видя, что братва расслабилась и спало недавнее напряжение.
— Да чего базарить? Дело в прошлом, замётано! — поддержал Русан.
— Вот и ладненько, — заулыбался Мишка, показывая золотую фиксу на зубе.
После второй кружки пива беседа перешла в шумный разговор и воспоминания обычных знакомых. Русан неожиданно подошёл к Савве.
— Лёху-то, твоего братана, я, оказывается, знал. Ещё по школе. Парень свойский был, нормальный пацан. Ты пойми меня правильно: на воле каждый сам за себя, а в кодле каждый друг за друга.
— Да я не в претензии к тебе, Алик, — ответил миролюбиво Савва. — Слава богу, всё выяснилось.
— Ты это, того… Если что — мне дай знать. Никто тебя не тронет. И с девкой своей гуляй где хочешь. А этому, — Русан кивнул на Дидю, который сидел с распухшими губами и цедил пиво одной половиной рта, — я уже всё сказал. Он тебя не тронет. А девка действительно хороша. И если бы не моя любовь к Валюхе, занялся бы ей сам.
Русан засмеялся, но, видя что Савва настороженно поднял на него глаза, успокоил:
— Ну, ну… Пошутил я, пошутил. Ладно, давай пять.
Он протянул свою огромную ладонь. Савва протянул свою, и они обменялись крепким рукопожатием.
Глава 2. Утраченные иллюзии
Господи! Неужели это было на самом деле? Со мной? Неужели сорок пять лет пролетели как один день? Мысли Саввы наконец-то прояснились, отошли от школьных воспоминаний, и он вновь увидел перед собой здание библиотеки, у которого стоял и плакал. Найдя платок, он вытер слёзы и медленно стал ходить вперёд-назад по дорожке около здания ректората. Собственно, здесь Савва Николаевич оказался неспроста. Его привела сюда забота о судьбе внука — младшего Мартынова, Дениса. Он в этом году окончил школу и, к удивлению деда, решил пойти в медицину. Ни сын, ни дочка медиками не стали, а тут внук решил осчастливить — стать врачом. Из разговора с внуком Савва Николаевич понял, что Дениска хотел бы учиться в том же институте, что и дед. Савва Николаевич, к этому времени известный в стране учёный, мог бы без труда пристроить внука куда-нибудь поближе к себе: в свой университет, например, где он заведовал кафедрой. Но внук решил иначе.
— Хочу учиться и жить в Питере. Хочу как ты — всё сам.
Дед, конечно, обрадовался, но решил всё же подстраховать Дениса. И вот он здесь, около своей alma mater, ждёт прихода ректора Широкова Владимира Александровича, с которым по телефону была согласована встреча.
Ректор появился неожиданно. Они обнялись и поздоровались.
— Здравствуйте, Владимир Александрович.
— Здравствуйте, Савва Николаевич. Какими судьбами? — спросил ректор.
Немолодой седовласый мужчина, немного старше Саввы Николаевича, пригласил его к себе в ректорат.
— Да вот, решил вас, Владимир Александрович, и alma mater навестить, — отшутился Савва Николаевич.
На звонок ректора двери открылись и охранник, строгий человек с выправкой бывшего военного, чётко доложил:
— Никаких происшествий за время моего дежурства не замечено.
И тут же встал в сторону, пропуская ректора с гостем.
— Ладно, ладно тебе со своим официозом, — поморщился ректор, здороваясь за руку с охранником. — Знакомься и запомни. Это мой старый и добрый знакомый, Савва Николаевич Мартынов. Пропускай всегда и без доклада. Понял?