Ван Терентьев все понял и тут же надулся, поглядывая на старших с осуждением. С чувством юмора у молодых частенько не получалось. Или он за эти годы здорово изменился. Ван родился и вырос уже на станции. Он был из четвертого поколения стажеров.
Фролов внимательно наблюдал, как открывается люк первого шлюза. Сегодня они выходили через технологичный верхний лаз. Пусть и не самый удобный, но зато его смогли с легкостью расчистить автономные дроны, управляемые операторами на станции. В минус 58 те еще относительно надежно работали. Так что рисковать не стали и использовали в кои веки специализированную технику отряда.
— Напоминаю. Ваша главная на сегодня задача — проверка датчиков. Понимаю, что муторно и неинтересно. Но это на самом деле важно в первую очередь. Сами знаете, пару градусов туда-сюда могут повлиять на график предстоящих выходов.
«Выходящие» внимательно слушали своего командира. Они внезапно получили от энергетической секции целую кучу срочных заказов в самом низу. Так что работы у СпаСа в ближайшие недели будет много. И такое положение дел спасателей откровенно радовало. Каждый рабочий выход — это бесценный опыт и новые находки. И повышение твоего социального статуса.
— Второе, очистка бронекупола ото льда и снега. Механизмы изнутри уже готовы к открытию. Больше света — больше свежих овощей. Всем всё понятно?
— Так точно!
— Попутного ветра!
— В жопу!
Все засмеялись. Это шутливое пожелание появилось у спасателей случайно и очень давно. Машина спасателей потерпела аварию. Водитель не мог встать, так и остался накарачках. Затем он догадался что ветер дует сзади в нужную сторону. Отломал двери и прицепил на задницу. В итоге так и долетел на коленях до зоны радиосвязи. Все «Выходящие» встали и двинулись к вездеходу. Только Лещинский свернул направо и полез в небольшой РУМ. Ремонтно-универсальный модуль. Люк шлюза тут же начал закрываться и Фролов поспешил в дежурную. Он мог бы наблюдать за выходом и из кабинета, но хотел быть со своими парнями.
Братство — вот что отличало «выходящих» от остальных обитателей СС 25.
— Внешний открылся.
— Отлично!
— Так что не зря вчера до полуночи мудохались.
— Ага. Только трубки гидравлики из-за этого перемерзли.
— Новые сделают. Этого материала на станции, как грязи. Да, кэп?
— Вы на мониторы лучше смотрите. Какие показатели телеметрии?
— Тепло, всего пятьдесят четыре. И ветер два метра в секунду.
Фролов не поверил:
— Это точные данные?
— Несколько раз перепроверили, кэп.
Василий обернулся на главного техника из метеорологической службы. Они вместе входили в секцию по внешним связям.
— Матвей, так может быть?
Метеоролог почесал бороду.
— Только в одном случае, Вася. Идет потепление.
Командир СпаСа хмуро усмехнулся:
— Сколько раз я это слышал.
— Второй год подряд, Вася, нормы выше. Мы, конечно, осторожны. Но… нам нужны информация с других мест. Жаль двадцать четвертой нет. Их данные бы весьма пригодились. Они как раз стоят на излучине и могли бы промерить датчиками степь.
— Двадцать шестая доставит. У них есть связь до тридцатой станции рабочая.
— Хорошо бы. Не пора бы им подумать о ретрансляторной вышке?
— Сдует зимой. Пробовали.
— Неудачное местечко им выбрали. Надо искать самим локацию.
Метеоролог поджал плечами:
— Кто ж знал, что рельеф так поменяется? Так что ждем весенний караван. Но это еще как минимум четыре недели.
Фролов нахмурился:
— Вы не дадите нам разрешение на выезд в Промку?
Матвей развел руками:
— Ты знаешь правила, Василий. Будет ровным температурный график, тут же дадим добро.
— Это же весна, тут ничего невозможно спрогнозировать, друг.
— Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Ты меня знаешь.
— Спасибо.
Фролов считал, что все равно Соболев их выпустит. Энергетики поднажмут, да администрация закроет глаза в свете открывшихся обстоятельств на нарушения режима. Не они же будут шкурой рисковать.
— Парни, как дела?
Дежурный, не оборачиваясь, ответил:
— Оборудование проверили, внесли поправки. Теплее на два градуса. РУМ пошел наверх, остальные его прикрывают.
— Принято.
Фролов повернулся к третьему экрану. Универсал состояли из гибких сочленений и сейчас был похож на механическую гусеницу. Крайне надежную и удобную машину оставили им предки. Тем, кто её сконструировал памятник бы воздвигнуть. Сколько раз она их спасала. Вот и сейчас РУМ должны очистить снежный панцирь, что покрыл за долгую зиму бронированный купол. Им крайне необходим природный ультрафиолет!
— Осторожно!
РУМ все-таки сорвался с ледяного козырька и повис на страховочном тросе.
Дежурный смены спокойным голосом командовал:
— Тяжелый, включай лебедку. Стоп! Не торопись. Под снегом наледь, — он повернулся к Фролову. — Кэп, что делать будем? Толщина больше положенной.
— Тяните кабеля и отогревайте снизу. Пусть работают роботы. Лишних людей убрать с поверхности.
— Принято!
РУМ уже вытащили на твердую поверхность, и сейчас он ставил вокруг себя якоря. Инженерная бригада потащила наружу энергетические кабели. Устройство внешнего обогрева до сих пор работало исправно. Дроны послушно и неуклонно прогрызали под снежным завалом тоннели, подтягивая за собой кабели.
К обеду все было закончено, и РУМ начал скол панциря. В какой-то момент критическая масса сработала и глыбы льда вперемежку со снегом полетели вниз под гору. Не в первый раз спасатели таким образом очищали купол. Сейчас не повезло лишь одному из роботов. Его вытянули назад, но правая гусеница была напрочь сломана.
— Поздравляю, товарищи, с весенним открытием купола! — торжественно объявил Фролов. В ответ ему раздался радостный гул голосов. Сезон открыт!
Василий двинулся в кабинет. Остальное и без него сделают. Сегодня и завтра окончательно очистят купол, проверят створки и, если температура не упадет, послезавтра в специальном подкупольном зале, занимавшем часть первых трех этажей, появится естественный солнечный свет. Ультрафиолетовые лампы работают в теплицах, медицинских отсеках, но ничто не сравнится с настоящим освещением, что дарует им Солнце. Пусть оно палит не так горячо, как бывало раньше, но все равно без него на Земле окончательно бы воцарилась Смерть.
Еще бы знать точно, сколько еще нестись их планетной системе сквозь грёбаное облако космической темноты, что почти уничтожило все живое на планете. Но они пока еще существуют! Как и жалкая цепочка спасательных станций, тянущихся от Крайнего Севера до юга. Фролов пошел мимо вырисованной на стене метки СС 25. Всего на их континенте их было построено пятьдесят. Хотя ходили слухи, что цепочка не была достроена до конца. Из-за начавшегося хаоса сроки завершения строительства резко поломались. Или подвели подрядчики.
На пульте горел одинокий огонек. Оборудование станции далеко не везде было самым передовым. Создатели больший упор делали на надежность и долговечность. Так что зачастую применялись старые добрые решения технических проблем. Василий нажал на кнопку микрофона:
— Слушаю, Петр Степанович.
— Тебя можно поздравить?
— Еще рано. Окончательно поймет только завтра.
— Не прибедняйся, — после паузы Соболев поинтересовался. — Ты все еще хочешь ехать на Промку?
— Есть заказ от энергетиков. Да и оценить обстановку не помешает. Мы там три сезона не были. Учитывая некоторые новости, — Фролов многозначительно помолчал, — нам нужно стать активней.
— Хорошо. Я переговорю сегодня с директоратом.
— Спасибо.
— Не за что. И ты…зайди вечерком. Отметим начало сезона.
— Обязательно.
Фролов выключил микрофон и задумался. О чем на самом деле хотел глава секции по внешним связям станции 25? И почему боится говорить открыто?
«Дьявол дери! Что творится на станции? И в самом деле, надо бы обращать внимание не только на поверхность».
Противный до жути холодок пробежал по спине командира службы спасения. Таким образом, он всегда предвосхищал грядущие неприятности. А своему чутью Василий доверял. Оно всегда его выручало. Похоже, что внутри станции опасность стала больше, чем снаружи.
— Василий Иванович, приветствую. Нас можно поздравить?
В коридоре уровня Б его перехватил пожилой бородач. Глава инженерной группы их секции Сергей Петрович Прохоревич. Те отвечали за работоспособность внешних узлов и механизмов купола. Так что им обоим поневоле приходилось частенько общаться.
— Пока все идет успешно.
— Зайдем ко мне, заодно перекусим?
Фролов понял, что до него у инженера есть важное дело, потому не возражал. Он как обычно в таких ситуациях пропустил время обеда, а с сухими пайками в службе нынче было плохо. Еще один знак, что на станции проблемы.
Прохоревич жил на широкую ногу, занимая огромный кабинет. Правда, он почти весь был заставлен приборами и техникой. В небольшом предбаннике сидела молодая девица, одетая в рабочий комбинезон. Еще одно отличие инженеров от других администраторов. Это были настоящие работяги, что понимали, какой невероятной ценой удается поддерживать жизнь станции.
— Милочка, организуй нам чего-нибудь перекусить, пожалуйста.
Девушка улыбнулась и тут же исчезла.
Фролов бросил взгляд вслед стройной фигурке и покачал головой:
— Прыткая!
— Так это дочка Анисима. Помнишь его?
Василий задумался. Легендарный инженер, спасший станцию на втором году существования. Внешний контур обогрева в первые сильные морозы за восемьдесят не выдержал нагрузки, что угрожало верхним уровням заморозкой. И только инженерный гений Анисима спас тогда их от тяжких последствий.
— Великое солнце! Это как бежит время! Мы лишь стареем.
— Не прибедняйся! Выглядишь бодрячком. Видимо, работа снаружи молодит? До сих пор девчата на тебя поглядывают?
— Не подкалывай. Нынче не до этого.