— Боюсь, мы зря потеряли драгоценное время, обратившись к правительству в изгнании, — сказал он. — Англия его больше не признает. В британском Министерстве внутренних дел мы тоже никакой информации получить не смогли.
— Но ради Бога, о чем вообще идет речь? — с горячностью спросила Анджела. — Кто-то должен нам что-то объяснить!
— Мы знаем только одно. Около двух недель назад сюда из Варшавы прибыл некий Натан Гольдмарк. Это еврей-коммунист и следователь по особо важным делам польской тайной полиции. Он располагает показаниями многих бывших заключенных концлагеря «Ядвига», исключительно польских коммунистов. Показания даны под присягой и содержат обвинения против вашего мужа.
— Что же это за обвинения?
— Я их не видел, а Министерство внутренних дел хранит все в тайне. Позиция Великобритании такова: если иностранное правительство, с которым она имеет соответствующий договор, требует чьей-то выдачи и представляет достаточное обоснование, это требование удовлетворяется без специального разбирательства.
— Но в чем могут обвинять Адама? Вы же читали показания, собранные во время расследования в Монце. Я сам там был, — сказал Зенон.
— Конечно, мы оба понимаем, что происходит на самом деле, не так ли? — ответил граф.
— Но я ничего не понимаю! — воскликнула Анджела.
— Коммунисты считают необходимым вести постоянную пропагандистскую кампанию, чтобы оправдать свой захват Польши. Доктор Кельно намечен в качестве жертвенного агнца. Нет лучшего маневра, чем доказать, что польский националист был военным преступником.
— Господи, что же нам делать?
— Мы, конечно, будем бороться. У нас есть кое-какие возможности. Министерству внутренних дел понадобится несколько недель, чтобы решить этот вопрос. Наша первая тактическая задача — добиться отсрочки. Мадам Кельно, мне нужно ваше согласие поручить ведение дела одной адвокатской фирме, которая раньше оказывала нам большую помощь в подобных случаях.
— Да, конечно, — прошептала она.
— Это фирма «Хоббинс, Ньютон и Смидди».
— О, мой бедный дорогой Адам… Боже, Боже!
— Анджела, прошу тебя…
— Вы плохо себя чувствуете, мадам Кельно?
— Нет… Простите.
Она прижала к губам стиснутые кулаки с побелевшими костяшками и сделала несколько глубоких вдохов.
— Ну, не волнуйтесь, — сказал граф Черны. — Мы же в Англии. Мы имеем дело с приличными, цивилизованными людьми.
Такси остановилось посередине Пэлл-Мэлл, дождалось разрыва в веренице встречных машин, быстро сделало крутой разворот и остановилось перед клубом «Реформ».
Ричард Смидди аккуратно надел котелок, сунул подмышку зонтик, открыл потрепанный кошелек и тщательно отсчитал положенную плату по счетчику.
— И шесть пенсов вам, — сказал он.
— Благодарю, папаша, — отозвался таксист, включил сигнал «СВОБОДНО» и отъехал от тротуара. Сунув в карман скудные чаевые, он покачал головой. Нет, конечно, новой войны он не хотел, упаси Бог, но хорошо бы здесь снова увидеть щедрых янки.
Ричард Смидди, сын Джорджа Смидди и внук Гарольда Смидди — основателя этой солидной старой фирмы — поднялся по лестнице к входу в клуб «Реформ». Он испытывал немалое удовольствие от того, что ему меньше чем за неделю удалось добиться встречи с Робертом Хайсмитом. Согласно заведенному порядку, клерк Смидди написал и послал с посыльным клерку Хайсмита в парламенте записку с просьбой об этой встрече. Смидди велел приписать, что дело довольно срочное. На секунду ему пришло в голову, что, может быть, надо нарушить традицию — снять трубку и позвонить, но так делают дела только американцы.
Ричард Смидди оставил гардеробщику котелок и зонтик и, как обычно, заметил, что погода сегодня скверная.
— Мистер Хайсмит ожидает вас, сэр.
Смидди поднялся по парадной лестнице — той самой, на которой Филеас Фогг начал и закончил свое путешествие вокруг света за восемьдесят дней, — и вошел в гостиную. Роберт Хайсмит, грузный мужчина в костюме, не отличавшемся щегольством, не без труда поднялся из глубокого кресла, кожа которого потрескалась от старости. Этот колоритный тип — потомственный дворянин-землевладелец, нарушивший семейные традиции, чтобы вступить в сословие адвокатов, — был выдающимся барристером; недавно, в тридцать пять лет, он стал членом парламента. Ревностный правдолюбец, Хайсмит постоянно участвовал в какой-нибудь кампании против несправедливости. В этом качестве он возглавлял британское отделение «Сэнктьюэри Интернэшнл» — организации, посвятившей себя защите политических заключенных.
— Привет, Смидди. Садитесь, садитесь.
— Это большая любезность с вашей стороны, что вы приняли меня так скоро.
— Не так уж и скоро. Мне пришлось как следует надавить на Министерство внутренних дел, чтобы придержать дело. Вам надо было бы позвонить мне, чтобы договориться о встрече, раз уж это так срочно.
— Да, у меня была такая мысль.
Хайсмит заказал себе виски без содовой, а Ричард Смидди — чая с пирожными.
— Так вот, я выяснил суть обвинений, — сказал Хайсмит. — Они обвиняют его чуть ли не во всем, в чем только можно. — Он сдвинул очки на кончик носа, пригладил растрепанные волосы и стал читать вслух то, что было написано на листке бумаги. — Введение заключенным смертельных доз фенола, сотрудничество с нацистами, отбор заключенных для отправки в газовые камеры, участие в хирургических экспериментах, принятие присяги в качестве почетного гражданина Германии. И так далее и тому подобное. Получается какое-то кровожадное чудовище. Что он за тип?
— Вполне приличный человек. Немного туповат. Поляк, вы же понимаете.
— Что может сказать обо всем этом ваша фирма?
— Мы очень тщательно занимались делом Кельно, мистер Хайсмит, и я готов поставить свой последний фунт на то, что он невиновен.
— Мерзавцы. Ну ничего, мы позаботимся о том, чтобы это у них не прошло.
«Сэнктьюэри Интернэшнл»
Реймонд-Билдингс
Грейз-Инн
Лондон
Заместителю государственного секретаря
Министерство внутренних дел
Управление по делам иностранцев
Олд-Бейли, 10
Лондон
Глубокоуважаемый м-р Клэйтон-Хилл,
Я уже сообщал вам ранее об интересе, который проявляет «Сэнктьюэри Интернэшнл» к делу доктора Адама Кельно, находящегося сейчас в Брикстонской тюрьме. Наша организация, как правило, с большим подозрением относится к любым запросам о выдаче политических заключенных в коммунистические страны. Совершенно очевидно, что доктор Кельно — жертва политического преследования.
При ближайшем рассмотрении мы пришли к заключению, что обвинения, предъявленные доктору Кельно, представляются абсолютно необоснованными. Показания против него исходят исключительно от польских коммунистов или людей коммунистической ориентации.
Ни в одном случае никто из них не утверждает, что лично был свидетелем каких-бы то ни было проступков доктора Кельно. Их показания основаны на самых сомнительных слухах, которые никакой суд на Западе не признал бы доказательствами. Более того, польское правительство не смогло предъявить ни одного человека, который был бы жертвой предполагаемой жестокости доктора Кельно.
По нашему мнению, Польша не представила сколько-нибудь достаточного обоснования своих обвинений. Лица, которые могут свидетельствовать о мужественном поведении доктора Кельне в лагере «Ядвига», не имеют возможности приехать в Польшу, и этот человек ни при каких обстоятельствах не может рассчитывать на беспристрастный суд. Его выдача будет равносильна политическому убийству.
Во имя британского чувства справедливости «Сэнктьюэри Интернэшнл» ходатайствует об освобождении этого ни в чем не повинного человека.
«Хоббинс, Ньютон и Смидди»,
адвокаты
Чансери-Лейн, 32Б
Лондон
Заместителю государственного секретаря
Министерство внутренних дел
Управление по делам иностранцев
Олд-Бейли, 10
Лондон
Тема: Доктор Адам Кельно
Глубокоуважаемый м-р Клэйтон-Хилл,
По делу доктора Адама Кельно я имею удовольствие дополнительно представить Вам еще двадцать показаний бывших заключенных лагеря «Ядвига» в защиту нашего клиента.
Мы благодарны за предоставленную Вами отсрочку, которая позволила нам собрать более сотни показаний. Однако доктор Кельно вот уже более шести месяцев находится в тюрьме, хотя обоснованных обвинений против него нет.
Мы будем Вам признательны, если Вы сообщите, удовлетворяют ли Вас теперь собранные и представленные нами доказательства и можете ли Вы дать распоряжение об освобождении доктора Кельне, или же нам придется пойти на дальнейшие усилия и затраты.
Позвольте обратить Ваше внимание на постановление почетного трибунала, состоящего из представителей всех организаций «Свободной Польши», которое не только снимает с доктора Кельно все обвинения, но и объявляет его героем.
В палате общин Роберт Хайсмит заручился поддержкой нескольких ее членов и давил на Министерство внутренних дел, добиваясь освобождения Кельно. Все громче звучали разговоры о том, что происходит явная несправедливость.
Однако Польша не менее громко выражала свое возмущение тем, что гнусный военный преступник еще не предан суду и находится под защитой Великобритании. С их точки зрения, это внутреннее дело Польши, и существующий договор обязывает Англию выдать его для предания суду.
В тот самый момент, когда казалось, что «Сэнктьюэри Интернэшнл» вот-вот удастся добиться перелома в ходе дела, польский следователь Натан Гольдмарк, находившийся в Англии и добивавшийся выдачи Кельно, разыскал еще одного неожиданного свидетеля.
4
Оксфорд, с его сотнями шпилей и башен, становился все ближе. Пассажиры начали доставать сумки с багажных полок, а сотрудник польской тайной полиции Натан Гольдмарк не отрывался от окна вагона.