XII ВЕК: ПЕРВАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
Это столетие катаклизмов! Экстремальные метеорологические условия охватили весь XII век. Сначала появляются полчища саранчи, которые уничтожают посевы и провоцируют голод. Затем – страшная засуха. Бездождие создало идеальные условия для пожаров – полыхали Смоленск, Новгород, Киев и Чернигов. Эти города сгорели практически до основания. В 1107 и в 1109 годах произошли серьезные землетрясения. А весной 1128 года на Русь обрушились ливни, спровоцировавшие наводнения. В летописях того времени сохранилось описание этих страшных событий: «бысть вода велика, потопи люди и жита и хоромы снесе». Летом того же года во время созревания хлебов весь урожай уничтожил внезапный мороз. Это вызвало затяжной голод, люди ели кору деревьев, сено, умирали прямо на улицах, а выжившие старались найти пропитание в других землях. Конец XII века запомнился современникам морозами и эпидемиями. Особенно лютая зима выдалась в 1187 году.
В этих катаклизмах видели наказание за грехи, преддверие Страшного суда, реализацию предсказанного Христом: «…и будут землетрясения по местам, и будут глады и смятения. Это – начало болезней» (Мк. 13:8).
Это эсхатологическое настроение, предчувствие конца времен, пришедшее на Русь еще в конце прошлого века, теперь усилилось.
Народная интуиция умела читать в событиях жизни евангельские смыслы, причины и следствия: «глады и моры и землетрясения» – будто продолжали внутренний раздрай страны. К середине XII века Киевская Русь фактически разделилась на 13 княжеств (по летописной терминологии «земель»), каждое из которых проводило самостоятельную политику. Земли воюют друг с другом, и это точь-в-точь продолжение евангельской цитаты: «Ибо восстанет народ на народ и царство на царство» (Мк. 13:8). Весь XII век Русь уже раздирают междоусобицы.
ЦЕРКОВЬ В БОРЬБЕ ЗА ЕДИНСТВО СТРАНЫ
Еще в 1096 году Святополк, выступая против половцев, брал в поход епископов и игуменов. В 1097 году князья-союзники Владимир Мономах, Давид и Олег хотели идти войной на Святополка Киевского. По просьбе киевлян митрополит Николай взял на себя посредничество по предотвращению междоусобной войны и от их имени обратился к князьям, шедшим с войсками на Киев. Тогда войны не допустили.
В 1195 году митрополит Никифор обратился к киевскому князю Рюрику Ростиславичу с такими словами: «Княже! Мы есмы приставлены в Руской земле от Бога востягивати вас от кровопролитья».
И время от времени получалось. Уже в этом, XII, веке митрополит Киевский провозглашается духовным наставником «всея Руси», т. е. церковное объединение России случится намного раньше, чем государственное, и во многом будет его стимулировать. Но первый монарх, единый для всех, появится у нас лишь с XV века.
Единение народов Руси стимулируется и внешним врагом. В Европе междоусобицы приводили к победе сильнейшей партии, у нас ее быть не могло: внешние враги не дали бы возможности определить сильнейшего. Тем не менее в этом веке враждующие между собой русские князья все же собирались на Долбском озере под Киевом, чтобы решать, как выступать против половцев. Но даже перед лицом внешнего врага не всегда нам давалось единение. Князья по-прежнему шли друг против друга. Это будет продолжаться и позже – под монголо-татарским игом.
Но оно научит нас в экстремальных условиях быстро объединяться в единый фронт, победить который не удалось еще никому в истории.
И к этому постоянно звала Церковь, всегда, как писал историк Пушкарев, «бережно храня идею единства русского народа». На основе единства «русской веры» и выросло русское национальное сознание – тверичи, москвичи, рязанцы, полочане, новгородцы, черниговцы, киевляне и так далее – осознали себя единым русским народом прежде всего потому, что все они исповедовали единую «русскую веру»[3].
Во многом будущее единодержавие рождено Церковью. Причем это был выстраданный путь.
ЦЕРКОВЬ В ИСТОРИИ РОССИИ
В ХХ веке государство стало врагом Церкви, но были в истории периоды, когда и сама Церковь открыто возвышала голос против власти. И в этом тоже Ее миссия. Несмотря на призыв апостола Павла «быть послушным властям», в тот момент, когда власть отступала от заповедей, Церковь никогда не молчала. Такое было в Византии: свв. Марк Эфесский, Максим Исповедник, Афанасий, патриарх Арсений, отлучивший императора за узурпацию власти… В нашей истории с властью спорили митрополит Филипп (это от него пошли «филькины грамоты» – так Иван Грозный презрительно назвал разоблачительные и увещевательные письма митрополита), св. Киприан был в ссоре с князем Димитрием, патриарх Никон – с Алексеем Михайловичем, патриарх Тихон открыто осуждал беззакония большевиков. Что объединяет эти разные столкновения духовной и светских властей? Следующая за ними трагедия государства.
Русская церковь с годами обрела уникальный опыт помощи государственному строительству, воспитывая мирян в духе служения Отечеству и лояльности к гражданскому начальству. Когда Русская церковь начала обретать самостоятельность, стала постепенно осуществляться византийская формула «симфонии» – светская власть отвечает за внешнюю, материальную сторону жизни, а Церковь направляет духовную, и отношения Церкви и государства мыслятся как отношения души и тела.
Церковь просвещала, оказывала помощь, окормляла духовно. Самые известные писатели, историки, живописцы в течение столетий нашей истории были монахами: Епифаний Славинецкий, Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев, Симон Ушаков, Нестор-летописец… Святители и миссионеры изобретали грамоту для народов, входивших в орбиту России, как св. Иннокентий Иркутский, св. Стефан Пермский, св. Трифон Печенгский. А первый наш книгопечатник был церковным дьяконом. Это Иван Федоров.
Столетиями Церковь оставалась и крупнейшим благотворителем в стране. В голодные годы монастыри кормили целые губернии, запасами Лавры сбивались спекулятивные цены на хлеб. В XIX веке Церковь устраивает общества трезвости в деревнях. Даже под гонениями в 1921 году был создан Всероссийский церковный комитет помощи голодающим патриарха Тихона. Но ответом на оказанную помощь был ленинский декрет об изъятии церковных ценностей.
И это притом что столетиями до того примерами самых великих свершений русского государства были духовные победы, вдохновленные Церковью.
Митрополит Петр в XIV веке под игом татар сделал очень много для объединения страны! Он постоянно объезжал епархии и ободрял людей, а князей, враждовавших друг с другом, призывал к единению. В 1312 году он встретился в Орде с ханом Узбеком и получил от него грамоту-ярлык, которая охраняла права русского духовенства и подтверждала право митрополита судить церковных людей.
Петр перенес свою резиденцию из Владимира в Москву, положив этим начало объединения разрозненных русских земель вокруг Москвы.
Святитель Алексий Московский был воспитателем и советником Дмитрия Донского, при котором окрепло так необходимое нам тогда единодержавие.
Униженная и раздавленная под татарским игом Россия возродилась от примера и по молитвам одного человека – монаха Сергия, основателя будущей столицы нашего православия, Троице-Сергиевой лавры. Куликовская битва, изменившая ход нашей истории, также была вдохновлена преподобным Сергием.
Окончательная победа над игом достигнута стоянием на реке Угре в 1480 году. Не уходить с берега реки Ивана III уговорил архиепископ Вассиан Ростовский.
Митрополит Фотий останавливал междоусобицы после смерти Василия I. Святитель Иона положил начало независимости нашей Церкви от Константинопольского патриархата.
Патриарх Иов – единственный, кто не признал Лжедмитрия. А в 1611 году патриарх Гермоген настраивает страну на сопротивление врагу. В смуту. Своими воззваниями из тюрьмы. В смуту же преподобный Иринах Ростовский уговаривает Сапегу уйти из России. Тот не трогает его обитель – Борисоглебский монастырь на Устье стоит до сих пор.
На Земском соборе 1613 года, когда выбирали новую правящую династию, решающее мнение было за Церковью. И первые годы успокоения России после смуты были годами, когда правили вместе царь и его отец патриарх Филарет. Романовы в каком-то смысле начались с патриарха!
Царь, а потом и император понимались именно как православные монархи. Чин помазания на царство был введен Иваном IV и с тех пор соблюдался всеми правителями. Некоторые чины венчания помнят умилительные моменты: например, помазание бороды как какой-то строго русской принадлежности.
На наш герб из Византии, от династии Палеологов, с которой мы породнимся, прилетел двуглавый орел – символ единства Церкви и государства, символ уникального типа нашей государственности. Да, две главы, но сердце одно. Церковь и государство связаны не юридическим определением и разграничением сфер деятельности, а православием. Например, патриарх Никон согласился на патриаршество только тогда, когда царь уверил его, что он не будет вмешиваться в дела Церкви.
Эта гармония была нарушена Петром I: царь упразднил патриаршество и ввел Синод. Это было равнением на Запад. Церковь стала еще и государственным учреждением.
Связывание Церкви государством подорвало и авторитет Церкви, и авторитет государства. В духовенстве оказались чиновники, а не независимые авторитетные критики, потому еще народ переставал доверять и Церкви, и власти.
И свои святыни в революцию мы стали разрушать сами потому еще, что они для нас представлялись частью государственной машины, а не тем, чем были: неотмирным источником благодати.
Да, в Синодальный период являлись еще удивительные святые: св. Серафим Саровский, св. Ксения Петербургская, Св. Иоасаф Белгородский и т. д. Это значит, что каноны нарушены не были, Церковь оставалась святой, но в Ее отношение с государством приходила кривизна.
Но даже когда Церковь стала частью государственного аппарата, она оставалась верной своей миссии возвышать голос, иногда и урезонивая, иногда вразумляя или направляя представителей власти.
Святой Иоасаф Белгородский обличал белгородского губернатора Салтыкова за его беззакония. Есть апокриф о встрече св. Серафима Саровского с царем Александром I, митрополит Московский Филарет написал манифест об отмене крепостного права. Но роль эта становилась менее заметной: подчинение Церкви государству сказалось скоро против самого государства. И больнее всего ударило по Церкви.
Но и после революции даже гонимая Церковь XX века возвышала голос. Как это делал патриарх Тихон, отправляя бесстрашные воззвания к большевикам, которых новая власть ему не могла простить, – он критиковал за уничтожение царской семьи, исторической России, за их беззакония и пророчил: «От меча погибнете вы!»
По сути, Церковь освободилась окончательно только сейчас, в постсоветскую пору. И ее голос, что слышится теперь ответом на общественные потрясения на события в стране и мире, на неправду в оценке истории, на всемирную апостасию – отпадение от Христа, – так напоминает голоса прежних святителей допетровской поры.
ВЕК КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ
Сложно представить, что нанесло больший репутационный урон христианству, чем Крестовые походы. До сих пор будто в генетической памяти многих мусульман хранится эта несмываемая обида на воздвигнутую под знаком креста религиозную резню. Спустя совсем немного времени после первого Крестового похода, ставшего благодаря своей успешности легендарным, на Ближний Восток из Европы выдвинулись армии крестоносцев. Однако успех первого похода им повторить не удалось. В 1101 году они были разбиты в Малой Азии турками. Крестоносцы больше не считались непобедимыми. Вдобавок побежденные крестоносные армии обвинили в предательстве Византию, считая ее виновником своего поражения, и нарушили клятву верности, которую давали византийскому императору. Такие события еще больше разграничили Восток и Запад.
Когда норманнский князь Боэмунд, в прошлом изгнавший из Антиохии законного патриарха Иоанна IV, в 1105 году посетил прием папы Пасхалия II в Риме, он внушил понтифику, что именно Алексий, император Византии, угрожает латинскому Востоку. С поддержкой папы Боэмунд прибыл во Францию собирать поход на Византию. Этот исторический момент окончательно измарал репутацию Крестовых походов – крестоносцы поставили себе цель уничтожить власть Восточной империи, несмотря на то что это шло вразрез с интересами всего христианского мира.
ВТОРОЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД И ПАДЕНИЕ КРЕСТОНОСНЫХ ГОСУДАРСТВ
Второй крестовый поход начался после падения первого крестоносного государства на Ближнем Востоке в 1144 году. Помощь византийцев в походе крестоносцы отклонили. По дороге крестоносные армии бились друг с другом, безрассудные действия на фронте против султана Нур-ад-Дина привели лишь к его усилению – кампания крестоносцев позорно провалилась. Виновником поражения они в очередной раз сделали Византию. Король Людовик под влиянием норманнов решил срочно объявить поход крестоносцев против Византийской империи. Духовным лидером Второго крестового похода был французский аббат Бернард – нынешний святой Католической церкви. Тогда один из влиятельнейших в Европе людей, он активно распространял мысль о предательстве византийцев. Он пытался вовлечь в поход немецкого короля Конрада, без помощи которого победы было не добиться. К счастью, Конрад не поддержал воинственные призывы Бернарда о предательстве христианского мира.
«Было ли действительно в интересах христианского мира организовывать время от времени возглавляемые близорукими идеалистами и беззастенчивыми авантюристами отважные походы на Восток для помощи крохотным инородным государствам, само существование которых зависело от отсутствия единства среди мусульман? Или все же было разумнее если не помочь, то хотя бы не мешать Византии, которая столь долгое время прикрывала собой восточный фланг Европы? История Второго крестового похода еще более ясно, чем история Первого, показала, что эти два подхода были несовместимы. Когда, во многом благодаря западным стараниям, Константинополь падет и когда турки будут стоять у ворот Вены – тогда наконец станет ясно, чье видение было более правильным…»[4]
Предвестником разгрома Константинополя стал разгром крестоносцами православного Кипра в 1156 году. Возглавил его французский разбойник и авантюрист Рейнальд Шатильонский, который по воле случая занял трон в крестоносной Антиохии. Рейнальд бросился на Кипр с целью пополнить свои финансовые запасы. Себе в подельники он взял армянского князя Тороса. Население Кипра совсем не ожидало вторжения, ведь они считали крестоносцев братьями-христианами и союзниками. Рейнальд с Торосом три дня грабили и насиловали, многих киприотов увезли в рабство, остров подвергся чудовищному разорению.
Конец крестоносным государствам положил новый выдающийся правитель мусульман Саладин, воцарившийся в Египте. Современники описывали его как щедрого, мудрого, справедливого и милосердного властителя. Он завоевал Сирию, а затем объединил весь мусульманский мир Ближнего Востока. Во время правления Саладин столкнулся с жестокими набегами Рейнальда Шатильонского на караваны торговцев и паломников в Мекку, с убийствами мирного населения побережья Аравийского полуострова. В ответ Саладин пошел войной на Рейнальда. 4 июля 1187 года армия Саладина разгромила крестоносцев во время битвы в Галилее на горе Хиттин. Сохранив жизнь другим военным пленникам, Саладин приговорил Рейнальда к отсечению головы – приговор он исполнил сам.
Некоторые исследователи предполагают, что израильская гора Хиттин (или Хаттин) – это та самая знаменитая «гора Блаженства», на которой Христос сказал свою Нагорную проповедь – фундамент Евангелия и всего христианства. Она начинается со слов «Блаженны нищие духом (т. е. смиренные), ибо их есть Царствие Небесное». Возможно, отсюда, с горы Хиттин, началось и изгнание вознесшихся гордецов – крестоносцев со Святой земли. Символично, что там же, под горой Хиттин, была утеряна и великая святыня христиан – Животворящий Крест Господень – крестоносцы выходили с ним прежде на поле боя. Но теперь им завладел Саладин.
Так Иерусалимское королевство осталось без защиты крестоносцев – их армия распалась. Саладин покорял города. Под натиском его армии сначала сдалась Палестина, крестоносными городами остались лишь Триполи и Антиохия. Затем армия Саладина покорила Иерусалим. Франкское население Саладин согласился отпустить за выкуп. Не все могли собрать нужную сумму. И в это самое время и мусульман, и христиан шокировал поступок Ираклия – иерусалимского патриарха латинского обряда. Тот заплатил за себя выкуп и вышел из города, унося с собой невероятные запасы золота и драгоценностей. Ни одному из франков, которые не смогли заплатить за себя выкуп и были вынуждены отправиться в рабство, он не помог, хотя эти люди были с ним одной веры. Потрясенные мусульманские воины попросили Саладина отпустить часть пленников без выкупа, и тот великодушно освободил стариков и детей, некоторых мужей и одарил вдов и сирот. А ведь крестоносцы в 1099 году поступили совсем по-другому, искупав город в крови его же жителей.
Неудивительно, что при Саладине христиан не притесняли. Наоборот, их жизнь и положение стали лучше, чем при католиках! Священникам не препятствовали в служении, иерархия православных была восстановлена.
ТРЕТИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД
Падение Иерусалима вызвало шок на Западе. Папа велел строго поститься и готовиться к Третьему, «освободительному» крестовому походу. Этот третий поход состоялся лишь после того, как одни крестоносцы (англичане) повоевали с другими крестоносцами (французами). Пока шла эта позорная война, немецкий император Фридрих Барбаросса самостоятельно пошел освобождать Святую землю от Саладина, грабя и разрушая все на своем пути. Барбаросса не дошел до Палестины – утонул в Малой Азии, в Киликии, переправляясь через горную речку.
Наконец в поход выступили французы и англичане во главе с королем Ричардом Плантагенетом, более известным как Ричард Львиное Сердце. Он был знаменитым воином. По уже сложившейся западной традиции Ричард начал свой Крестовый поход с завоевания христианского Кипра, установил на острове латинский режим, а уже оттуда, с награбленными сокровищами, отправился в земли Саладина.
При взятии Акры Ричард пленил большой гарнизон Саладина. Мусульманскому правителю были выдвинуты требования о выкупе этих воинов, освобождении находящихся у него в плену христиан, и главное – возвращении Честного Животворящего Креста. Саладин не успел вовремя собрать нужную сумму, и Ричард приказал казнить 2700 пленников, среди которых были женщины и дети, хотя Саладин упрашивал его подождать всего несколько дней. Разгневанный мусульманский правитель вынужден был казнить плененных в прежних битвах франков.
В 1192 году Ричард Львиное Сердце разбил мусульманскую армию в битве при Яффе. Но Иерусалим он так и не взял, результат Третьего крестового похода – довольно жалкий: франки смогли отвоевать лишь право совершать паломничество в Иерусалим и на побережье к северу от Яффы.
Замышлял новый Крестовый поход император Генрих VI, но, так и не завершив приготовления, внезапно скончался. Константинополю было еще дано время.
ВОЙНА И ЦЕРКОВЬ
История нашей Церкви дает очень много примеров именно священных войн, когда Церковь шла одним строем с войском, но со своей миссией на фронте.
В 1614 году во время войны со шведами преподобный Иринарх, игумен Соловецкий, был военачальником, защищавшим север страны. В ту же Смуту длительную осаду при неравных силах выдержал Троице-Сергиев монастырь. Св. Митрофан Воронежский жертвовал средства на строительство первого русского флота. В войну 1812 года только Троице-Сергиева лавра пожертвовала 70 тысяч рублей, 5 пудов серебра и золота. В 1941 году митрополит Сергий, а не Сталин, первым обратился к народу с воззванием. Всю войну патриарх отправлял послания, на фронт жертвовались деньги (более 200 млн рублей было собрано) – на них была построена танковая колонна имени Дмитрия Донского. Один из уцелевших танков этой колонны стоит сейчас в Московском Донском монастыре.
Война – место служения Церкви, потому что сама идея служения, жертвы, даже жертвенной смерти за свою землю пришла к нам вместе с христианством. Именно эта идея служения легла в основу сословного строя России: не иерархия прав, как на Западе, а именно служение друг другу. Без русских, их служения другим народам нет единства на евра-зийских просторах – именно христианство позволило стать нам самой многонациональной страной в мире. Именно идея служения другим, а не порабощения других, позволила нам всегда мирно прирастать территориями и стать самой крупной и неумирающей державой на планете.
Именно идея служения толкала нас на такие военные подвиги, каких не знал ни один солдат мира.
«Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Иоан. 15:13).
Сама Церковь названа воинствующей. И только православие исповедует земное отечество образом небесного.
Поэтому еще в XII веке рождается уникальный образ русского святого воина.
БОГАТЫРИ
Богатырь – уникальный сплав силы физической и духовной. Надо понимать, что XII век – время все еще колоссальной жестокости, грубой силы. И по отношению к подвижникам тоже. Например, явившийся в этом веке в Новгороде уникальный чудотворец св. Антоний Римлянин (основатель новгородского Антониева монастыря) был горожанами гоним. Страну раздирают усобицы между князьями. И тут возникает уникальный, только в православии возможный сплав между силой и добром.
Самым ярким олицетворением этого сплава был преподобный Илья Муромец. Он принял монашеский постриг во время игуменства преподобного Поликарпа Киево-Печерского (1164–1182) после того, как не смог продолжать ратное дело из-за ранений. Мощи Илии хранятся в Антониевых пещерах Киево-Печерской лавры. В 1988 году экспертизу мощей проводила Межведомственная комиссия Минздрава УССР. Результаты показали, что останки принадлежат мужчине 40–55 лет, причиной смерти которого стала обширная рана в области сердца. Интересно, что во время исследования были выявлены дефекты позвоночника, указывающие на то, что святым Ильей Муромцем действительно был перенесен паралич нижних конечностей.
Другие хрестоматийные герои – Алеша Попович и Добрыня Никитич – тоже на самом деле были реальными людьми. Это были дядя и воевода князя Владимира. Пока племянник крестил Киев, Добрыня боролся с язычеством в Новгороде. Также Добрыня приходился тестем Микуле Селяниновичу – еще одному легендарному богатырю-пахарю.
СВЯТЫЕ ПРАВИТЕЛИ И ПЕРВЫЙ НАШ «МОНАРХ»
В XII веке рождается еще одно настроение: князья, оставляя власть, начинают принимать постриги. В 1107 году принял постриг преподобный Николай Святоша (в миру Святослав Давыдович) – первый русский князь, ставший иноком. Уже утвердилась идея жертвенного служения Отечеству и Богу. Князь Всеволод Гавриил строит в Новгороде Юрьев монастырь. В 1128 году внучка князя Всеслава Полоцкого, ставшая монахиней, основывает Спасский монастырь в Полоцке.
Андрей Боголюбский, сын Юрия Долгорукого и внук Владимира Мономаха, – человек, сумевший совместить личное горячее христианское благочестие и мощную энергию реформатора. Да, он был очень жесток в тогдашней гражданской войне: в 1169 году взял Киев «на щит» и перенес столицу в свой удел – город Владимир. Так делает любой большой реформатор: порывает с прошлым, перенося столицу. Так начался упадок Киевской Руси – промыслительный, как мы понимаем теперь, потому что приходило время колонизировать север страны и нести туда христианство, к бескрайним евразийским просторам, где еще не было проповедано Евангелие.
Владимир стал еще одним христианским центром. А под Боголюбовом князь строит архитектурный шедевр – церковь Покрова на Нерли.
Храм в честь праздника, которого не знали в Византии. Покров внедрил на Руси Андрей Боголюбский и этим еще больше укрепил культурную самостоятельность русского православия.
Боголюбский первым осознал спасительность для России единодержавия и миссию монаршей власти. В каком-то смысле он стал монархом еще до монархии.
Он же и был первым правителем страны, погибшим от заговора бояр. Князя добивали в Боголюбово, на лестнице княжеского дворца.
«Не прикасайтесь к Помазанным моим» – это библейское установление много раз страшно отзывалось в нашей истории. Убийство правителя становилось преступлением, за которое мистическим образом платила часто вся земля.
Святость Боголюбского и его особая роль в нашей истории и в нашей монархии проглядывают вот еще в каком знаке: убили его 4 июля (17 по нынешнему календарю). В этот же день в 1918 году в Екатеринбурге был убит последний наш император со своей семьей. Николай II был прославлен в лике святых. Теперь день его церковного почитания приходится на один день со св. Андреем Боголюбским. 4 июля мы празднуем память русских правителей, осознавших власть как служение Богу и людям.
СТРАНА – УДЕЛ БОГОРОДИЦЫ
Незадолго до гибели князь Андрей Боголюбский переносит во Владимир икону Богоматери, находившуюся прежде в женском монастыре в Вышгороде (нынешняя Украина). Владимирская икона Божией Матери, написанная апостолом Лукой, и теперь – самая почитаемая в стране икона Богородицы.
В 1395 году крестный ход с этой иконой отвел войска Тамерлана от Москвы. Идя с ней, люди молились Пречистой, чтобы защитила. И непобедимый вождь вдруг останавливается на подступах к столице, разворачивается и против всякой логики идет и с особой яростью громит столицу Золотой Орды – Сарай, нанося ей смертельный удар. А Русь тогда была вассалом и данником Орды!
В 1917-м перед ней тянули жребий с именем патриарха, в 1993 году пред ней патриарх Алексий II молился об умирении России.
Уже в 60-е годы этого XII века появляется «Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери» – эта книга уникальна тем, что впервые дает власти духовное обоснование. В ней под центром государства впервые понимается место, где сосредоточена не политическая, а духовная власть и сила. И это тоже работает на идею единения. Вся страна понимается теперь как удел Богородицы.
Это чувство усиливается еще и от связи с первым уделом Богородицы – Афоном. В прошлом, XI, веке там был заложен первый русский монастырь.
Почитание Богородицы влияет на все наше мировоззрение: образ Матери в нашей культуре до сих пор центральный: мать-земля, Родина-мать.
Было в этом веке и «грустное» чудо от Богородицы. Грустное, потому что было явлено в разгар междоусобиц, когда одни русские люди убивали других русских людей. Само по себе это чудо – знак пирровой победы, знаменье того, чего стоят междоусобицы.
Чудо случилось в 1170 году. Войска князя Андрея Боголюбского и его союзников осадили Новгород Великий. Силы были неравны, новгородцы стали молиться о чуде. На третью ночь осады архиепископ Новгородский Иоанн услышал глас, который сказал ему вынести из церкви Спаса Преображения на Ильине улице икону Пресвятой Богородицы и обойти с нею крепостную стену. Когда архиепископ Иоанн начал шествие с иконой, войска выпустили тучу стрел по новгородцам. Одна из стрел поразила лик Богородицы, из глаз ее полились слезы. Врагов объял невообразимый ужас, они бежали, побросав оружие. Новгородцы стали преследовать врага и победили его. Эта победа была необъяснима, но значение ее огромно – ведь всего лишь за год до этих событий войсками Андрея Боголюбского и его союзников впервые за историю русских междоусобиц был взят и разгромлен Киев, где в то время правил отец новгородского князя.
Икона до сих пор цела – она хранится в специальном ковчеге в Софийском соборе Новгорода. Новгородское сказание о событиях 1170 года отражено на иконописном изображении «Чудо от иконы “Знамение”». Эта икона важна для нас именно как память о том, что бывает в братоубийственной баталии, и о безуспешной попытке вразумления, – знамения хорошо бы уметь понимать.
В этом веке особым днем русского календаря станет и день Рождества Богородицы. Так повелось как-то с самого начала страны – этому празднику посвящались первые наши храмы. На берегу Волхова вместо идола Перуна был поставлен храм именно Рождества Божией Матери. На его месте возник после Перынский скит – он и теперь существует. Особенно часто будут посвящать храмы Рождеству Богородицы после Куликовской битвы, которая состоялась в этот день – 21 сентября по новому стилю. В массовом сознании Оспожинки (так прозвали в народе этот праздник – от «Госпожи») – это вторая после Преображения встреча осени.
В разных местах Русской земли единение все же удается: в 1144 году произошло объединение Галицких уделов в единую Галицкую землю, в 1197 году Роман Мстиславич (князь Волынский с 1170 года) объединяет Волынь и Галицию под своей властью. Галицко-Волынское княжество становится крупнейшим. Его князь Роман – почти «самодержец». Римский папа Иннокентий III шлет к нему послов, обещая титул короля за обращение в католичество.
Но все же к началу XIII века больше пятидесяти княжеств будут уже самостоятельными государствами! При этом парадокс: центробежным силам в стране противостоит центростремительное настроение: эта жажда единства воплотится во всем русском – в искусстве, архитектуре. Шедевр этого века и на все времена в княжестве Андрея Боголюбского – церковь Покрова на Нерли, архитектурный гимн единению и гармонии.
Эта же тоска по единению отразилась в Слове о полку Игореве – в нем описан неудачный поход князя Игоря на половцев 1185 года.
Это «Слово» – последний в литературе призыв русских земель к объединению перед надвигающейся катастрофой. В нем снова возникает драматический образ «Русской земли» и утверждается неслыханная до того жертва – отдать жизнь ради своей страны.
Весь этот XII век жертвенность неспешно становится одной из важных черт нашего национального характера. Благодаря этому в будущих веках русские станут объединяющей силой всей Евразии. Но силой не насильственной, а жертвенной.
Это как в истории двух удивительных святых будущего XIII века Петра и Февронии. Появление их не случайно – перед потрясениями в стране всегда являются большие святые – для укрепления. Перед последней нашей революцией таким святым был Иоанн Кронштадтский, чудотворец. Вот и перед татаро-монгольским разорением возникли святые Петр и Феврония. Петр был князем Мурома. Он полюбил женщину некняжеских кровей. Из-за этого бояре изгнали его из города. Это был переворот. Потом в хаосе опомнились и призвали назад. Но выбор князя Петра символичен: выбор Любви, а не власти, это выбор небесного, а не земного. В каком-то смысле это указание пути для всей страны. История Петра и Февронии – это пронзительная история любви в пору всеобщей жестокости. И это тоже история единения в атмосфере, когда рушатся все связи вокруг. Скоро случится катастрофа.
Да, и в раздробленной стране можно найти руку Промысла. Раздробленность наших земель способствовала бурному развитию каждой из них в отдельности – росту городов, расцвету культуры… Но к началу XIII века всему этому пришел конец. Русь столкнулась разом с двумя внешними агрессорами. С северо-запада к Полоцку, Пскову, Новгороду и Смоленску подошел Ливонский орден. А в 1237–1240 годах произошло монголо-татарское нашествие с юго-востока, противостоять им порознь было невозможно. Неспособность договориться друг с другом в течение целого века стоила всем нам рабства почти на 250 лет, чудовищного разорения нашей земли, демографической катастрофы, предпосылок возникновения отдельных Украины и Белоруссии в будущем…
Но иго станет лучшим из всех возможных уроков единения.