XV ВЕК: МИССИЯ РОССИИ
Образом угасания Византийской империи в начале этого века было состояние Влахернского храма – Константинопольской святыни. Это тот самый храм, который хранил великие реликвии христианства, тот самый храм, близ которого в Х веке первые русские князья Аскольд и Дир и их дружина в шторме, что поднялся от касания воды Ризы Богородицы, узнали Бога.
К этому, XV веку латинская власть в Константинополе привела к упадку Влахернского храма, чудес больше не было. Даже когда никейский император Иоанн III Дука Ватац его выкупил, былое великолепие, увы, к храму уже не вернулось. А затем – пожар в феврале 1434 года уничтожил строение. Риза, хранившаяся во Влахернском храме, бесследно исчезла, только ее частицы впоследствии были обнаружены в Латеранской базилике Рима и других местах.
Императорский дом Палеологов денег на восстановление храма не выделял. Их просто не было в казне. Только в 1867 году – через почти 400 лет – здесь появится небольшая греческая часовенка. Другим предвестником гибели Византии стало событие, произошедшее уже в российских землях.
Это случилось в 1423 году в Ростово-Суздальском княжестве, в топи местных ростовских болот, в двух сотнях километров от Москвы в местечке с неблагозвучным именем Годеново. Пастухи, пасшие скот невдалеке от Сохотского болота у Никольского погоста (он есть и теперь), увидели на востоке свет – он изливался с неба на землю. Пораженные чудным видением, пастухи пошли к нему. Когда дошли, увидели стоящий на воздухе в неизреченном свете Крест с распятием Господа, а перед ним – образ святого Николая с Евангелием. Этот образ и теперь сохранен – висит рядом с Крестом в храме.
На Кресте зарубки, следы от пилы – это в 20-х годах ХХ века безбожники пытались уничтожить святыню, но она окаменела – железная пила ломалась о вроде бы мягкое старое дерево, огонь его тоже не брал… Лишь мизинец отколот у Христа – это один из атеистов-большевиков долбанул по ступне кувалдой – мизинец отлетел. Человек, это сделавший, известен. Он прожил тяжелую жизнь. Умер в 70-х от заражения крови, которое началось с мизинца на правой ноге – того самого, что он отколол в начале века у скульптурного распятия Христа.
Как понимать чудо, произошедшее в Ростово-Суздальском княжестве? Откуда и для чего нам этот Крест?
В сказании о Кресте есть уточнение, что Животворящий Крест явился пастухам «с греческой стороны». Что считали жители глухого селения Ростовского уезда «греческой стороной», совершенно непонятно, но фраза эта не случайна. Годеновское распятие исследовано искусствоведами, и все они единодушно заключают, что эта резная скульптура – произведение поздневизантийского мастера. Поздняя Византия – этот как раз XV век, но привезти тогда из Царьграда в Россию такую огромную скульптуру незаметно было бы невозможно. Однако факт остается фактом: распятие было вырезано греками в XV веке, и в это же самое время оно появилось в самом центре России.
Злые языки говорят, что это ростовская подделка. Но специалисты писали:
«Крест-Распятие отличают чистота отделки, естественность изображения и высота мысли, что не свойственно для произведений скульптуры, свидетельствуют о высокой степени развития этого искусства в отечестве художника, из-под резака которого вышло это произведение. Вязь к надписи на Кресте, начертанной полурусскими буквами, вероятно, уже в позднейшее время неопытным подражанием изгладившемуся или поврежденному оригиналу, еще более утверждает в мысли, что этот Крест – произведение не нашего Отечества»[5].
Когда-то царица Елена воздвигла Крест Христов (найдя его в Иерусалиме) – и этим освятила Первый Древний Рим. В VI веке император Юстиниан воздвиг второй Крест – над Святой Софией в Константинополе, и этим Крестом образно был освящен Второй Рим. Годеновский Крест – явился в России ровно за тридцать лет до падения Византии, до того, как будет снят со святой Софии Юстинианов Крест.
Годеновский Крест воздвигнут над будущим Третьим Римом. Смысл Годеновского чуда можно понять так: это передача Византией Руси вещественного предмета, каковым было резное распятие. Эта передача знаменует грядущую передачу Руси самой святости, пропитавшей Византию за 1000 лет.
Теперь, в XV веке, эта империя близится к своему закату. Еще живо предание о предсмертных днях Империи – в один из них купол Святой Софии будто бы загорелся нетварным светом. Свет поднялся до неба и ушел в него – так благодать покидала город. Подобное видели у Храма Христа Спасителя в ночь перед его взрывом в 1930 году…
Живо предание о трех священниках, ушедших в стену алтаря Святой Софии с богослужебными сосудами во время последней Литургии, когда в храм ворвались захватчики города. Есть красивое предание, что они будут оставаться за стеной до тех пор, пока в храме не возобновится православное богослужение. Это красивая легенда, чем-то схожая с легендой о нашем граде Китеже. Только последнюю Литургию в Святой Софии совершали униаты. Второй Рим уже отступал от православия. Живо и предание о Золотых воротах Константинополя, через которые пройдет освободительная русская армия (так трактовали предсказание на гробнице царя Константина)… В годы Первой мировой мы были в шаге от реализации этого пророчества. Тогда Константинополь был основной геополитической целью России…
Но сейчас, в XV веке, смешно и говорить об этом: Русь все еще живет под игом, у народа нет собственной независимой Церкви, сама Русская земля все еще разрозненна и слаба.
Но вот Промысл: все начнет стремительно меняться. Уже этот, XV век подарит Руси окончательное освобождение от ига, неслыханную до того централизацию, единовластие, автокефалию Церкви и приблизит к формулировке будущего XVI века – Третий Рим. Его первый росток – в пустоши, в далекой глуши, в явлении Годеновского Креста. «И последние станут первыми», «Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрое, немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное» (1Кор. 1:27).
Вспомним, что и в самом начале христианской эры апостол Андрей Первозванный благословил и освятил Крестом не город или село, а пустынный приднепровский холм, то есть саму будущую Русскую землю. Годеновское чудо было вторым таким благословением Русской земли. Именно все земли – что подчеркнуто пустынностью места, где обретено распятие.
После падения Византии Русь остается вообще единственным свободным православным государством на планете (после битвы на Косовом поле в 1389 году пала Сербия).
К огромному Годеновскому Распятию в храм на обочине сельской дороги текут паломники со всего мира. Годеновский Крест творит чудеса. По молитвам у Него – отходят неисцелимые болезни. И сегодня свидетельств чудес даже больше, чем прежде.
Крест и Его присутствие в России до сих пор – само по себе знак предназначения России, которое народ начинает осознавать в XV веке. Предназначения хранить православие, быть преемницей Второго Рима и удерживать мир от разгула зла.
ПЕРВЫЕ ПРОТЕСТАНТЫ НА ПЛАНЕТЕ И «СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ»
В немецком Констанце, в местном кафедральном соборе, с 1414 по 1418 год проходит Констанцский собор. Его цель – преодолеть великий Западный раскол, который царил весь прошлый век и привел к двое- (и даже трое-) папству. Собору это удается. Раскол изжит. Папа снова один. И он лишь в Риме. Остальные отлучены и изгнаны. Дальше Базельский собор принимает решение о главенстве собора над папой.
Все это на самом деле сближает латинян с православием. Наконец, здесь осознана губительность папского верховенства и превосходства. Но… собор не сможет изжить культ личности папы… В Констанце стоит знаменитая антиклерикальная скульптура «Куртизанка Империя». Эта Империя, юная куртизанка – из сатирической повести Оноре де Бальзака La belle Impéria является сатирой на времена Констанцского собора: там высмеяна двойная мораль католического духовенства – эта тема у писателей стала допустимой с началом гуманизма еще в прошлом, XIV веке. Скульптурная куртизанка в своих руках держит несоразмерно маленькие фигуры обнаженных пожилых мужчин в императорской короне и папской тиаре соответственно – это император Сигизмунд и папа Мартин V (его как раз избрали на соборе). Таким образом, Куртизанка Империя держит в своих руках судьбы всего христианского мира.
На соборе эта судьба и впрямь была предрешена – но не избранием папы, а радикальным уничтожением «еретиков» – Яна Гуса и Иеронима Пражского. Этот поступок родил европейский раскол на будущие столетия!
Кем были эти люди? Ян Гус жил в Праге и вел проповеди в частной Вифлеемской часовне (она, воссозданная, стоит и теперь). Он был один из первых, кто выступил с открытой критикой клира, бюргеров и феодалов, хотя считал себя человеком религиозным, обличающим недостатки людей во благо Церкви. Ян Гус призывал к отказу от продажи церковных должностей и взимания платы за таинства Церкви. Он был сторонником разумного подхода, предлагая не подчиняться слепо всему, что говорит Церковь, а руководствоваться Священным Писанием, строя эту свою мысль на евангельской фразе: «Если слепой ведет слепого, то оба упадут в яму» (Матф. 15:14).
Епископату это не очень-то нравилось. Гуса вызвали на Костанцский собор. Его дело слушали летом 1415 года, приписывали ему изречения, которых он не говорил. Посему и отрекаться от них Гус посчитал невозможным. За это 6 июля 1415 года он по приговору собора был сожжен на костре.
Легенда гласит, что Ян Гус предсказал приход нового реформатора через сто лет: «Я-то – Гусь, а за мной придет Лебедь!» – и действительно, таким человеком впоследствии оказался Мартин Лютер. Сподвижник Яна Гуса – чешский реформатор Иероним Пражский – был сожжен спустя год.
Любопытно, но Ян Гус стал символом сопротивления вообще – например, даже в советском Рыбинске была улица (есть и теперь) его имени. Тарас Шевченко посвятил ему поэму «Еретик». Память о нем в Чехии тем не менее очень сильна, но не как о предтече протестантизма, а как о борце за национальную самобытность чехов. Поэтому в Праге в самом центре стоит памятник Гусу.
Последователь Гуса Иероним Пражский был еще радикальнее: считал неприемлемым почитание святых мощей и икон, отрицал некоторые католические обряды и искал среди православных народов союзников для борьбы с Католической церковью. С этой целью он посещал Псков и Витебск, в 1413 году общался с литовским князем Витовтом.
Казнь Яна и Иеронима не дала нужных Церкви результатов, она, напротив, погрузила Европу в долгий четырнадцатилетний кровопролитный ряд Гуситских войн – войн католиков и последователей Гуса. И гуситов друг с другом. В 1414 году в местечке Липаны недалеко от Праги была заключительная кровопролитная битва между гуситами и католиками. В этой войне не выиграла ни одна сторона, но эта бойня опустошила Центральную Европу.
Не было сделано и выводов Западной церковью – к чему могут привести религиозные казни. Начинается расцвет инквизиции.
Это кровавое явление окончательно отделяет нас от католиков. Ничего общего с духом христианства здесь нет. Костры инквизиции, пылающие по всей Европе, истязатели цинично оправдывают словами Евангелия: «Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин. 15:4.6).
Самый яркий инквизитор в истории – испанец Томас де Торквемада. Его боялись король и королева Испании и сам папа римский. Как он извратил религию любви! В известном монастыре Санта-Крус в Сеговии молодой Торквемада решил, что объединению Испании мешают мусульмане и евреи. Даже принявших католицизм мусульман и евреев он считал угрозой для своей страны и подозревал в сохранении прежней веры. Будущая королева Испании, инфанта Изабелла Кастильская, стала покровительствовать Торквемаде, поддавшись ораторским способностям монаха. Так Торквемада на многие годы получил доступ к испанским королям.
Великим инквизитором Испании Торквемада стал в 1483 году. Его деятельность на этом посту была столь чудовищной, что в мире его знают как самого жестокого инквизитора за все время церковных судов. Под кровавым террором Торквемады у всех жителей Испании было только два варианта выбора: католичество или смерть. Любые исследования духовности, научные изыскания да и просто свободное выражение мыслей стали смертельно опасными. Пытки в тюрьмах и публичные сожжения – наследие Торквемады. Инструменты, которые использовались в застенках инквизиции, до сих пор вызывают приступы дурноты и обмороки у посетителей музеев.
За семнадцать лет правления Томаса де Токвемады аутодафе подверглись более трех тысяч человек, а в тюрьмах инквизиции томились более сотни тысяч! Десятки тысяч евреев и мавров были вынуждены покинуть Испанию.
Инквизиция преследовала не только еретиков. С особой жестокостью проводились так называемые процессы ведьм. В некоторых европейских городах из-за охоты на ведьм было уничтожено практически все женское население.
МОЩНЫЙ СОСЕД
В XV веке у самых русских границ вырастает огромное католическое государство. Вырастает на бывших русских землях. И государство вроде бы русское, но именно другая вера делает нас разными.
В 1404 году литовский князь Витовт захватывает Смоленск и Вязьму. Граница Литвы размещается всего в двухстах километрах от Москвы. Кроме того, Киев также оказался под властью Витовта.
О том, что религия стала частью государственной политики Литвы, свидетельствуют метания самого Витовта. Литовский князь был крещен трижды: в 1382 году он принял католическое крещение и получил имя Виганд, затем в 1384 году получил имя Александр, будучи крещенным по православному обряду, а четырьмя годами позже он снова покрестился под именем Александр, но уже по католическому обряду.
Витовт всячески стремился сподвигнуть римского папу на объявление нового крестового похода, ведь внедрение католических войск помогло бы ему в завоевании русских земель и победе над Золотой Ордой. Но его амбиции остудило поражение на реке Ворксле в 1399 году от войск хана Тимур-Кутлуга. Витовт не стал объединителем Руси, но он заметно ослабил Тохтамыша!
Витовт обещал папе римскому окатоличить страну. В Литве начинаются гонения на православных. На русских в общем-то землях Витовт запретил строительство православных храмов, отбирал храмы у православных приходов – для католиков. К концу XV века в Вильно половина населения была все еще по вере православной. Латинство распространялось там силой, государственной машиной. Например, король польский Ягайло (тот самый, что в 1380 году думал выступить против Дмитрия Донского на Куликовом поле в поддержку Мамая) в 1413 году договорился со своим двоюродным братом Витовтом, чтобы впредь на высшие государственные должности в Литве назначались только лица римско-католического вероисповедания.
Великое княжество Литовское при Витовте за каких-то 30 лет стало очень сильным. С востока оно подступало к Можайску и Оке, с юга – к Черному морю. Витовт основал множество крепостей и городов. Возможно, при нем возникли Хаджибей, который позже станет Одессой, Соколец – будущий Вознесенск, Дажев – позже Очаков. Свою дочь Софью он отдал замуж за московского великого князя Василия Дмитриевича.
За великие государственные заслуги Витовту поставлено очень много памятников в его бывших землях, он есть даже на памятнике 1000-летия Руси. И даже современный белорусский троллейбус носит имя Витовта. Но Литва, как мощное государство, стремительно уйдет с исторической сцены. Она выполнила свое предназначение, но выбор веры не позволил ей стать империей. Промысл не мог допустить, чтобы православие, убывающее теперь из Византии, умерло бы и на Руси. Руси – пока еще слабой – надлежало быть хранителем веры. Поэтому чужими силами ослабляются ее враги, готовится почва для будущего окончательного освобождения от ига (ведь Витовт сокрушил тевтонцев с запада и сильно обескровил татар на нашем юге и востоке).
Урок Литвы – в бессмысленности использования религии в политических целях. Витовт стал католиком, чтобы усилить свое государство. В краткосрочной перспективе это получилось, но на долгой дистанции Запад оказался плохим союзником. Скоро эту же ошибку совершит и Византия. Но она исчезнет с карты совсем. Литва же сократится до нынешних размеров. И цена этой ошибки на самом деле еще больше – Витовт заложил основы глобального восточноевропейского раскола, ощутимого и теперь, особенно на Украине.
Все началось с того, что в Литве произошло деление на Московскую и Киевскую митрополии. Это стало фундаментом для разделения народов. Православная церковь в Литве вошла в нашу, русскую митрополию с центром в Москве. Эта ситуация похожа на нынешнюю украинскую. Витовту это не понравилось, он-то хотел независимости. Присланного из Константинополя митрополита Фотия Витовт грабит и отправляет назад ни с чем. Кстати, из записок Фотия интересно его высказывание о русском мате уже в те времена: «такого не встречал ни в одном христианском народе». Возможно, это последствие влияния татарского ига на русский язык?
Тогда в особые митрополиты литовские был незаконно поставлен Григорий (Цамблак). На Русь его не пустили. С его утверждения в Литве усилилось разделение на Московскую и Киевскую митрополии – опасный процесс, разделивший народы на долгие столетия. Виной всему – политические виды Витовта. Григорий ездил на Констанцский собор по делу соединения церквей, но безрезультатно.
Следом в Константинополе с титулом «Киевский» был поставлен митрополит Исидор – одна из самых противоречивых фигур века. Большой интеллектуал, гуманист, дипломат. Он всегда отстаивал идею единения Католической и Православной церквей. Это при их нынешнем, в XV веке, все большем отдалении друг от друга!
Исидор должен был склонить русских к участию в унии. С этой целью он отправляется на Русь. Здесь его прохладно встречает великий князь Московский Василий II Темный, так как поставлен Исидор против его воли. 8 сентября 1437 года Исидор выехал из Москвы на собор в Западную Европу. Целью собора было объединение церквей. Василий II сначала запрещал Исидору ехать на собор:
«Если уже ты непременно желаешь идти на Собор, то принеси нам оттуда наше древнее Православие, которое мы приняли от предка нашего святого Владимира, а нового и чуждого не приноси нам, – мы того не примем».
Исидор дал клятву стоять за православие. И отправился во Флоренцию.
Так начинался самый большой позор православия за всю его историю. Забегая вперед: Ферраро-Флорентийский собор, на котором византийцы примут решение о единении с католиками, будет стоить Византийской империи жизни. Политических выгод и обещанной защиты от османов католики не дадут. Исидора прогонят из Москвы за предательство веры. Он перешел в католичество!
Этот странный активный человек обнаружит себя последний раз на странице истории, когда будет возглавлять небольшую католическую флотилию, отправленную на помощь византийцам в 1453 году во время осады Константинополя турками. Помочь империи эти солдаты не смогли. Сам Исидор чудом и хитростью избежал смерти, ускользнул в Рим и там доживал свою жизнь.
УНИЯ
В 1438 году начался собор христианских церквей – Ферраро-Флорентийский. Начался он в итальянской Ферраре, продолжился во Флоренции. Закончился в 1445 году. Созвал этот собор римский папа Евгений IV. В соборе участвовали константинопольский патриарх Иосиф II, представители Александрийского и Антиохийского патриархов, Исидор – митрополит Киевский и всея Руси и другие представители православных церквей.
Ферраро-Флорентийский собор призван был соединить две Церкви – Католическую и Православную, но невольно стал демонстрацией их различий. А его итог ускорил закат Византии и стал шагом к независимости Русской церкви. Таков Промысл – даже позорное Он обращает на пользу.
Начался собор не очень-то дипломатично: от патриарха Иосифа папа римский потребовал поцеловать свою туфлю, как того требовал латинский обычай, но встретив отпор греков, отступил.
Спорить на соборе предстояло о всем том, что и теперь в корне отличает православие от католицизма.
Один из споров был о чистилище. Католики утверждают, что оно есть. Православные говорят, что ни богослужение, ни Писание, ни предания не говорят о чистилище. За концепцией чистилища лежит латинский юридизм: якобы для того, чтобы души умерших могли очиститься от грехов, Бог требует искупительного наказания. Именно догмат о чистилище стал богословским основанием доктрины об индульгенциях, которые якобы могли сократить время пребывания в чистилище.
Спор о чистилище продолжался несколько месяцев. Греки не уступали. Им было сложно понять этот юридизм, не укладывающийся в их концепцию спасения как общения с Богом и личного духовного роста, который продолжается в будущей жизни. Католики не слышали аргументов православных. А зря. Сами потом пострадают. Именно индульгенции – их абсурдность – станут меньше чем через век одной из первопричин Реформации, продолжительных религиозных войн в Европе и ослабления Католической церкви. Но пока папа, видя непреклонность греков, стал действовать принудительно, прекратив выплату назначенного им содержания.
Еще одним обсуждаемым спорным моментом было понятие о Филиокве (от лат. «и от Сына»). Укоренившийся в католицизме догмат о том, что Святой Дух исходит не только от Отца, но и от Сына – Христа. Греки утверждали, что Третий Вселенский собор запретил что-либо прибавлять или изменять в Символе, а там сказано: «И от Сына». Латиняне отвечали, что речь шла о запрете на изменение смысла, а не слов. И их вставка лишь разъясняет. В конце дискуссий на эту тему православным предложили согласиться с латинским учением, не давая никакой альтернативы. Непонятное с наскока догматическое учение на самом деле перевернуло весь западный мир. Исследователи видят связь между догматом о филиокве и рожденном впоследствии католическом учении о папе как наместнике (заместителе!) Христа на земле, его непогрешимости в вопросах веры и учения. А еще с догматом о непорочном зачатии Девы Марии, который делает Богоматерь как бы сверхчеловеком, указывая тем самым, что нам, простым людям, спасение невозможно! Дело в том, что если Троица – это на самом деле «четверица», а Святой Дух исходит от Сына, то значит, и от Его заместителя на земле – папы. Это как бы итог растущего уже издревле учения о верховенстве римских пап. Именно оно стало третьей темой споров на соборе.
В самом конце собора, почти под заключение унии, прошло обсуждение вопроса о папской власти. Собор сопровождали странные не слишком красивые сцены. Например, грузинский епископ обвинил его участников в язычестве, так как на заседаниях обсуждались доселе неизвестные ему язычники Платон и Аристотель. Виссарион прилюдно назвал византийца Марка Эфесского бесноватым – это притом что они были из одной делегации!
Специфика споров в ходе Ферраро-Флорентийского собора, скандалы и интриги, сопровождающие его, доходчиво демонстрируют, почему Византийский епископат, признав унию, подписал себе и своей империи смертный приговор.
Споры о чистилище, похоже, наскучили византийскому императору Иоанну, который был-то как раз заинтересован в унии, так как в обмен на нее ждал поддержки от Запада в обороне от османов. Он велел Марку Эфесскому, который в большинстве прений излагал мнение греческой стороны, более не являться на соборные заседания. А папа римский выдвинул требование, чтобы греки согласились с учением Римской церкви либо вовсе отправились к себе домой.
В этот момент угасла последняя надежда на примирение между Церквями. Со стороны папы на греков оказывалось финансовое давление: римская сторона задерживала выплаты на содержание греков, а император Иоанн, заручившись поддержкой сторонников унии – Григория-духовника, Исидора Русского и Виссариона Никейского, – также начал воздействовать на греческую сторону. В результате греки пошли на уступку латинянам – признали, что «Дух Святой исходит от Отца через Сына».
После этого патриарх Константинопольский Иосиф скончался. Его могила и теперь в Santa Maria Novella – в церкви, где проходил собор.
Греки продолжали идти на уступки: признали учение о чистилище, приняли равенство таинства Евхаристии и на опресноках, и на квасном хлебе. В конце и вовсе признали папу римского наместником Иисуса Христа, верховным первосвященником и учителем всех христиан.
Под соборным определением о соединении Церквей подписались сперва греки: кто-то подписывал с радостью, кто-то под страхом смерти или подкупленный римской стороной. Лишь немногим удалось скрыться во Флоренции, чтобы избежать необходимости поставить свою подпись.
Собор с «купленным» решением присвоит себе право именоваться Восьмым Вселенским. Но определение не подписано от имени Патриарха Константинопольского, поскольку он умер, и от Антиохийского – его представитель Марк Эфесский унию не подписал.
Кроме того, на соборе присутствовали не все православные: не было балканских представителей и представителей от миллионов христиан в Малой Азии, не говоря уже о жителях Ближнего Востока.
Латинская же делегация выглядела весьма внушительно.
Мир был признан формально. Во время первой же после собора литургии греки не стали причащаться опресноками. Латиняне же даже не посетили греческую литургию. Среди народа Византии уния не нашла поддержки, только патриарх, назначенный императором, и его двор приняли унию из-за политических мотивов. Многие члены делегации искренне раскаивались в предательстве веры, когда вернулись в Константинополь 1 февраля 1440 года.
Между тем Рим считал унию своим триумфом. Считает и теперь. В 1939 году католики широко праздновали 400-летие Флорентийской унии.
Об участнике собора Марке Эфесском стоит сказать отдельно. Он был редким православным епископом, не подписавшим унию. Практически он один вел все прения со стороны православных. Марк Эфесский был искренне убежден, что латиняне должны пойти на уступки в тех принципиальных моментах, где они в одностороннем порядке ввели изменения. Он хотел мирного единения. Папе доносили, что Марк называет его еретиком. Император Иоанн даже так разозлился, что поместил Марка под стражу на все время заключительных прений. Отсутствие Марка – единственного превосходного полемиста – не позволило грекам выиграть споры о папском превосходстве.
Тем не менее многие греки, принимавшие участие в соборе, считали, что своими подписями они предали веру и променяли православие на латинскую ересь. Марк же, не подписав унию, стал лидером православных у себя на родине.
Весной 1441 года митрополит Исидор вернулся в Москву. В городе уже знали, чем завершился собор, да и шествие Исидора красноречиво говорило о принятых уступках – впереди несли латинский крест. Уже на первой своей литургии в Успенском соборе кремля он возносил имя римского папы Евгения IV, в конце службы с амвона было прочитано определение Ферраро-Флорентийского собора.
Он думал – это победа. Но великий князь Василий прямо в храме высказал обвинение Исидору в его малодушии – называл его еретиком, лжепастырем и губителем душ. Эта драматическая сцена закончилась изгнанием Исидора с престола митрополита. Его заключили под стражу в Чудовом монастыре, откуда он бежал в Тверь, а затем через Литву в Рим. Низведя Исидора, князь Василий созвал духовенство и епископов для обсуждения Флорентийской соборной грамоты – ее единогласно признали идущей вразрез с православным учением. Так результаты Ферраро-Флорентийского собора, вместо того чтобы сблизить Русскую церковь с латинским Римом, наоборот, еще больше их разделили и отвратили православных от католической веры.
Русь стала единственным оплотом православия, ведь даже Византия пошатнулась в твердости веры. Так еще больше у нас утверждается идея Святой Руси. Начинается процесс самоосознания, осмысления своей миссии в мире. Эта миссия окончательно формулируется в 1453 году, после падения Византии. За пять лет до того – в 1448 году – мы обретаем так необходимую нам для этого церковную независимость от Константинополя. Чтобы поставить своего епископа на московскую кафедру, Собор русских иерархов имел полное каноническое право не обращаться в Константинополь – ведь там патриарх-униат.
15 декабря 1448 года русскими иерархами в московском Успенском соборе митрополитом был поставлен епископ Рязанский и Муромский Иона. 15 декабря – отныне день рождения Русской православной церкви!
На самом деле святой Иона был избран на митрополичий престол еще в 1432 году, после смерти святителя Фотия (1408–1431). Но тогда его не захотели утвердить в Константинополе и прислали своего проверенного грека Исидора – ведь уже готовилась Флорентийская уния, а Исидор был ее сторонником! Плелись интриги.
Преемники Ионы уже не посвящались в Константинополе по другой причине: Константинопольский Патриарх стал после падения Византии подданным турецкого султана, который утверждал избрание Патриарха и вручал ему знаки патриаршей власти.
Вот такое благотворное для нас оказалось следствие у неблаготворного в целом Ферраро-Флорентийского собора!
Митрополит Иона имел большое влияние на князя Василия II, активно участвовал в его деятельности по объединению разрозненных русских княжеств. Он оставил после себя немало посланий с увещеваниями хранить православие. В честь победы над ханом Ногайским святитель Иона поставил церковь Ризоположения в кремле – она стоит и теперь. Иона довершил крещение Пермской земли. Через 12 лет после его смерти, в 1472 году, в Успенском соборе были обретены его нетленные мощи. Началось его почитание как святого.
ПАДЕНИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
Предпоследний император Византии Иоанн VIII Палеолог так и не решился огласить унию. Тем не менее он не пытался сопротивляться флорентийским нововведениям, назначая патриархов, поддерживающих унию. Главным лидером противников унии был Марк Эфесский вплоть до своей кончины в 1449 году.
После смерти императора Иоанна власть перешла в руки его брата – Константина XI. Тот был сторонником унии. Народ и придворные любили Константина, он пользовался поддержкой знати. И все же конец Византии был предрешен – турецкий султан Мехмед II мечтал захватить Константинополь и перешел к военным действиям.
В 1452 году, когда турки уже наступали сильно, папа римский отправил на помощь Византии 200 лучников, отряд которых возглавлял бывший беглый митрополит Московский Исидор. За свою поддержку Исидор запросил плату, и это требование Константинополь не смог игнорировать – так 12 декабря 1452 года в соборе Святой Софии была провозглашена уния. Современники тогда отметили интересную деталь – в момент провозглашения у ног императора залаяла собака. Залаяла так, что не могли остановить. Пес оказался единственным, кто возвысил голос в защиту православия.
После принятия унии святая церковь опустела, народ не приходил на службы. Паства потянулась к ученику Марка Эфесского – Геннадию Схоларию, будущему Патриарху. Его келья была расположена в монастыре Пантократор.
А в это время девятнадцатилетний турецкий султан Мехмед II, снедаемый с детства одной страстью – взять Константинополь, уже подступал к городу.
2 апреля 1453 года двухсоттысячная турецкая армия осадила Константинополь, в котором защитников было от силы семь тысяч. Турки бомбардировали стены города, заблокировали Константинополь с моря, а во внутреннюю гавань Золотой Рог перенесли корабли по суше – так свершилось пророчество, что Константинополь падет, когда морские суда пойдут по суше.
Два месяца турки осаждали город и 29 мая ранним утром пошли на штурм. В ночь перед штурмом на последней литургии в Софийском соборе молились все жители города: и те, кто был за унию, и те, кто против, ибо Константинополь могло спасти только чудо. Но в третью волну штурма Мехмед одержал победу. Император Константин XI сражался насмерть и был убит в бою. Узнав о смерти императора, греки прекратили сражение. Мехмед приказал отрубить Константину голову и поставить в центре города на длинном шесте, а затем забальзамировать ее для демонстрации мусульманским правителям.
Три дня солдаты Мехмеда резали и насиловали жителей Константинополя, разграбили Влахернский императорский дворец, церковь Спаса на Хоре и другие храмы города. Уничтожили, расколов на четыре части, икону Божией Матери Одигитрии, которую, считалось, написал апостол Лука. В соборе Святой Софии в это время вершился молебен, прихожане заперли двери изнутри и молились о спасении, но воины Мехмеда протаранили их и захватили собор. Всех крепких и здоровых захватили в плен, с остальными жестоко расправились.
Более четырех тысяч жителей Константинополя были убиты, около пятидесяти тысяч были взяты в плен. Когда воины Мехмеда врывались в женские монастыри, многие монахини, чтобы избежать осквернения, кончали жизнь самоубийством. Было уничтожено большинство рукописей и книг, город был полностью разграблен.
Удивительно, но, когда сам Мехмед вошел в Константинополь и приблизился к Софийскому собору, он не только приказал его не разрушать, но и отпустил часть пленников и священников, еще не уведенных из собора. Посыпав землей близ Софийского собора свой тюрбан, показывая свое смирение и почитание Аллаха, он вошел в собор, немного постоял молча и, подойдя к алтарю, приказал немедля сделать из Святой Софии мечеть.
Мехмед приказал казнить плененных представителей знати, и таким образом предотвратил возможность возрождения Византии. Когда срок, данный на разграбление Константинополя, истек, Мехмед дал возможность уцелевшим грекам вернуться в свои дома, правда, после резни жителей города осталось совсем немного.
От современников тех событий остались данные, что, покидая Константинополь, Мехмед сетовал: «Какой город отдали мы на разрушение и разграбление!» Турецкий султан продолжил свое завоевательное шествие: в 1456 году он завоевал Афины, а Парфенон превратил в мечеть; в 1463 году покорил Боснию. И таким образом все православные восточные страны оказались в «пленении агарянском» на четыре столетия. Лишь Русь избежала этой участи.
СВЯТОЙ ГЕННАДИЙ ЦАРЕГРАДСКИЙ
На долю этого человека – Патриарха Константинопольского Геннадия – выпало много горя. После взятия Константинополя Геннадий, тогда еще простой монах, попал в плен к туркам. На невольничьем рынке в Адрианополе он был выкуплен каким-то магнатом.
Султан Мехмед II вызвал Геннадия в Константинополь, окружил почестями и утвердил на Патриаршей кафедре. Патриархом Геннадий был всего три года. Но то были самые сложные годы в истории православного Востока. Несмотря на униженность христиан убитой империи, Мехмед уважал Геннадия, попросил его написать основы христианского вероучения для мусульман. Геннадию пришлось защищать свою паству в это время, предстательствовать перед захватчиками.
За 15 лет до того во Флоренции он было поддержал унию, но после раскаялся, выступал против нее. Став патриархом, он окончательно упразднил унию. Позор православия был смыт ценой исчезновения Православной Империи и крови тысяч православных.
Геннадий расшифровал пророчество на надгробном камне царя Константина. Порфировый саркофаг Константина Великого до сих пор хранится в Стамбуле, но верхняя его плита с той таинственной надписью, увы, утрачена. Пророчество на плите было зашифровано – написаны лишь согласные буквы, а гласные специально пропущены. Геннадий смог подставить нужные гласные и прочитать послание. Пришло время. Этот текст касается в первую очередь русских, поэтому приведем его фрагмент о нас:
«Многие народы, совокупясь с Западными, соберут ополчение на море и суше и Измаила победят. Наследие его поцарствует весьма мало. Русский же народ, соединясь со всеми языками, желающими мстить Измаилу, его победят вторично и Седмихолмие возьмут со всеми его принадлежностями».
В это пророчество – что будет час, когда Константинополь будет освобожден русской армией и возвращен православным, а в Святой Софии еще будет служиться литургия – верит вся православная Греция до сих пор. И не только Греция. Красивая многовековая утепляющая Надежда.
Патриарх Геннадий, как знак преемственности в миссии хранения веры, отправил в еще маленькую русскую обитель под Псковом великую византийскую святыню – Цареградскую икону Божией Матери. Эта икона, считается, написана святым апостолом Лукой. Она находилась в Софийском соборе, обращенном Мехмедом II в мечеть.
Монастырь на Псковщине – это нынешний прославленный Спасо-Елеазаровский монастырь. Тогда он назывался Сретенский – в честь встречи там иконы. На месте этой встречи забил святой источник, в который можно окунуться и сейчас.
Вскоре этот монастырь станет центром летописания и иконописания. Предполагается, что в XVI столетии здесь переписали «Слово о полку Игореве», каковой список и сохранился до XIX века. Но самое главное – что именно здесь, у благословенной Цареградской иконы Богородицы, в будущем XVI веке родится формула «Москва – Третий Рим». Игумен монастыря старец Филофей Псковский в письме Василию III выразит формулу русской православной государственности: «Два Рима пали, третий – стоит, четвертому – не быти». Но начало этому осознанию было положено уже тогда, после всех драматических событий в мире.
РОЖДЕНИЕ РОССИИ
Падение нашей праматери Византии трезвит. Начинается чудесное и невероятно стремительное возвышение Руси. За каких-то неполных 30 лет будут окончательно изжиты междоусобия, явится мощная единая огромная независимая страна с независимой Церковью и самодержцем на троне.
По сути, князь Василий II – это уже царь. Он объединил в единое целое почти все небольшие уделы внутри Московского княжества. Его сын Иван III продолжит собирание России и станет самодержцем уже не только де-факто но и де-юре.
При нем в состав России вошли: Тверское княжество, которое долго соперничало с Москвой, Новгородская земля, Ярославское и Ростовское княжества, а также часть Рязанского княжества. Относительно независимыми были лишь Рязанское и Псковское княжества. Иван III успешно воевал с Великим княжеством Литовским, подкосив его мощь и вернув в орбиту Руси часть русских земель (почти треть территории тогдашнего Литовского княжества). Перед смертью он передал своему преемнику земли намного обширнее, чем принял под управление сам.
Иван III тонкой внешней дипломатией (поддерживая противников Орды, окончательно вывел страну из-под ига) остановил междоусобицы, жестко преследуя местный сепаратизм и включая русские земли в орбиту Москвы. Он предпринял – и не безуспешные – походы на Север к племенам Югры и Поморья, включая их под управление Московского княжества не только силой, но и крещением, просвещением – разделением с ними наших ценностей. Это первое касание Москвы и Урала.
Русская земля укрепляется мощными крепостями по всем своим границам. Новая крепость – Ивангород, на границе нынешней Литвы и Эстонии. Иван III построил ее против ливонской Нарвы. Он мечтал вернуть и бывшие русские земли, что были в то время под шведами, но пока безуспешно. Промыслу было угодно отложить это возвращение еще на 200 лет.
Ивана III уже при жизни называли Великим. Не случайно на памятнике 1000-летия Руси под его ногами – поверженные литовец, татарин и балтийский немец.
Начинается расцвет летописания, каменного зодчества – выстроены кремль и нынешний Успенский собор. Эти времена вообще характеризуются подъемом культуры. При Иване III на Руси появляется свод законов – Судебник. Жизнь граждан стала жестко регламентироваться правом.
Все это – приметы государственного становления и выздоровления. Промысл неслыханно скоро усиливает внешнюю кору нашей государственности. Для чего? Для того, чтобы мы увереннее берегли ее новое внутреннее наполнение – православную веру – и несли миссию ее сохранения и умножения. России предстоит покрестить еще сотни народов, принести апостольскую веру в сопредельный Дальний Восток, сохранить ее, как горящую свечу на ветру – до последних времен, когда христианство в остальной части мира будет окончательно искажено или извергнуто вон.
России предстоит быть последним оплотом православия в мире. Для этого – и только для этого – мы такие сильные. Поэтому мы так стремительно стали усиливаться именно тогда, во второй половине XV века, в годы, когда мы остались последней православной державой.
Любопытно, что православные империи всегда рождались на пересечении разных миров и культур – в центре мира располагались все три Рима. В этом тоже есть миссионерский Промысл – свеча веры загорается там, где к ней будет доступ максимального числа народов и культур. Об этом миссионерстве еще будем говорить не раз, но уже сейчас чувство своей миссии утверждается у нас.
Это понимание приходит постепенно сейчас ко всем русским людям. Рождается будущая идеология государства. Появляется само название – Россия. В 1493 году впервые на Западе в «Нюрнбергской хронике» появляется карта с упоминанием «страны России». Рождается новая символика государства – герб с Георгием Победоносцем (уже над всей страной) и двуглавый орел. И особую роль здесь сыграла вторая жена Ивана III Софья Палеолог – византийская принцесса. О ней и об их свадьбе стоит сказать особо.
Софья Палеолог – последняя наследница византийского трона и всей византийской культуры. Ее семья была сломлена трагедией крушения их родины.
Отец Софьи Фома был братом последнего византийского императора. Де-юре унаследовал престол несуществующей империи. Он скрылся с семьей в Риме, жил на унизительном содержании у папы Сикста, того самого, который был заказчиком возведения знаменитой Сикстинской капеллы.
Фома (бог весть из каких выгод) повторил роковую ошибку своей страны – принял католичество. Когда Фома скончался, его преемником стал сын Андрей. Он умер в бедности и нужде. У Фомы был также еще один сын – Мануил. После смерти отца тот возвратился в Стамбул и покорился турецкому султану, став мусульманином. Мануил провел жизнь, служа в турецком флоте, а его сын Андрей, тоже принявший ислам и имя Мехмед-паша, стал судейским чиновником. Грустная судьба семьи, которая была когда-то главным хранителем и гарантом апостольской веры в мире.
И вот среди них оставалась она – Софья. Считается, что она тоже отступила – приняла вслед за отцом католичество.
1 июня 1472 года состоялось заочное венчание Ивана III и Софьи Палеолог. Произошло это в Ватикане. Иван III овдовел за пять лет до этого события, в 1467 году. Идея женить его на Софье принадлежала римскому папе – в этом был чистый расчет: усилить таким образом на Руси влияние католичества, восстановить не принятую там Флорентийскую унию.
После венчания Софья Палеолог выехала в Москву из Рима. Она была католичкой. Планировалось, что папский легат Антоний, сопровождавший процессию Софьи, при въезде в Москву будет нести перед всем кортежем латинский крест. В музее Московского Кремля сохранилось немало даров Софьи Палеолог – мощевики, наперстные иконы, икона Спаса Нерукотворного. Но Софья всех перехитрила. Еще в дороге она показала, что возвращается к вере отцов. Да и на Руси, прознав заранее о планах легата, все сделали, чтобы они не состоялись. За пятнадцать верст от Москвы легата взяли под белы ручки, распятие латинское отняли «да в сани положили». «Тогда же убоялся легатос» – так говорит летопись.
В Успенском соборе кремля 12 ноября 1472 года митрополит Филипп венчал царя и византийскую царевну. Так век, начавшийся с явления на Руси византийского креста, подходил к своему концу полным обручением Руси и Византии. Софья приносит к нам герб своего рода – двуглавого орла. Иван III через свою жену как бы занимает и престол Византии (символически уже).
Так вместо западных планов окатоличивания Руси через Софью здесь еще крепче утверждается православная идея. Запад похоронил Византию и радовался, а оказалось, что Русь – молодое, амбициозное, стремительно растущее государство, призванное византийскую идею укрепить, переосмыслить и влить в нее новую энергию.
Место упокоения Софьи цело и теперь – в подземной палате южной пристройки Архангельского собора. На крышке саркофага острым инструментом процарапано слово «Софья».
АТАКА НА «ПЯТУЮ КОЛОННУ» И «ПОВЕСТЬ О НОВГОРОДСКОМ БЕЛОМ КЛОБУКЕ»
В Новгородской области на окраине села Скирино стоит памятный крест, на котором прикреплены две таблички. Надпись на первой: «Помяни, Господи, души усопших рабов Твоих, положивших живот свой на поле брани за Веру и Отечество, и прими их в Небесный чертог Свой. Аминь». Надпись на второй: «Поле Шелонской битвы 14 (27) июля 1471 г., где созидательные силы России победили гибельный раздор междоусобий. Трудами Великого князя Московского Ивана III был открыт путь к созиданию единого централизованного Русского государства. Вечная память и вечная слава нашим великим предкам!»
Это место Шелонской битвы – последнего крупного сражения за единство Руси. Москва разбила здесь силы новгородцев. Это последний крупный бой 300-летней позорной гражданской войны, высасывающей из нас все силы.
Зачем Ивану III было идти на Новгород? Не в самодержавных амбициях дело. А вот в чем.
Новгород стал столицей всероссийской «пятой колонны». Родовитые бояре, которых возглавляла Марфа Борецкая, требовали вступить в союз с Великим Литовским княжеством, ведь оно обещало поддержку в борьбе с Московским князем. Получается, Новгород входил в союз с иноверцами против братьев. Местный архиепископ Иона не допускал даже и речи о подобном союзе. Но когда он умер, литовский князь Михаил Олелькович прибыл в Новгород и заявил на эти земли свои права. Новгородцы же запросили благословение поставить своего священника на пост архиепископа не у Московского, а у Киевского митрополита, который находился в Литовском княжестве. Кроме того, они пытались договориться с литовским князем, чтобы тот поддержал их, если они решат воевать с Иваном III.
То есть это чистой воды сепаратизм, да еще и измена – недальновидная ошибка только что умершей Византии, но в более странном варианте. Византийцы шли на союз с Западом для борьбы с мусульманами. Новгородцы были готовы быть с католической Литвой – лишь бы не с Москвой – родной по вере и истории.
Манифестом новгородского сепаратизма можно считать «Повесть о Новгородском белом клобуке» – настоящий апокриф о белом клобуке, как символе мировой церковной власти. В повести клобук переходит из Рима в Константинополь, а из него в Третий Рим – Новгород. Считалось, что клобук привез к нам почитаемый в тех местах святой – преподобный Лазарь Муромский. Символу этому поклонялись как иконе, как святыне. Поэтому Иван Грозный в будущем веке передаст право ношения белого клобука главе Русской Церкви – митрополиту Московскому. А Петр Великий и вовсе сделает клобук обычным элементом облачения: «Он даровал право ношения белого клобука всем митрополитам Русской Церкви и тем самым лишил его исключительности» – и выкорчевал этот символ как источник разделения.
Эта вера в собственную исключительность – столь далекая от духа православия – скоро будет посрамлена. Новгород будет смирен Господом. В самом городе сепаратистскую прыть западников не все принимали. «Земстие люди того не хотяху», – написал летописец. Бояре тоже не имели единства, и это привело к тому, что военная мощь Новгорода ослабела.
Московский князь Иван III, обличавший предательство новгородцев и их тайное служение интересам Литвы, вначале пытался решить вопрос с Новгородом дипломатически – через церковное духовенство. Правда, это лишь внесло еще больший раздор между новгородской знатью, политические интриги процветали. Иван III объявил действия Новгорода «изменой православию».
Новгород превосходил в Шелонской битве Москву численностью войск, но все равно был побежден. Главу его ополчения – Дмитрия Борецкого, сына Марфы, – казнили. Иван III заключил с пораженным Новгородом мир. Произошло это на озере Ильмень, в деревне под названием Коростынь. Бояре по соглашению принесли присягу Московскому княжеству, но не все из них сделали это сердцем. Новгородский реванш случился через семь лет. В 1478 году.
Марфа Борецкая, эта самая непокорная женщина XV века, все эти годы продолжала общение с литовским князем Казимиром, который обещал ей поддержку. Говорят, она даже намеревалась выйти замуж за «литовского пана», чтобы править Новгородом после его присоединения к Литовскому княжеству. В городе разгоралась борьба между теми, кто был за Литву, и теми, кто признал главенство Москвы. Иван III снова собрался в поход. На этот раз все было еще жестче.
Новгород был разбит и окончательно лишен независимости. Марфа была то ли казнена, то ли пострижена в монахини в далеком Зачатьевском нижегородском монастыре… Волна репрессий коснулась всех влиятельных горожан.
В Москву был отвезен вечевой колокол – символ новгородской вольницы. С ним связана очень поэтичная легенда о том, что по пути он рассыпался на множество валдайских колокольчиков.
Так закончилась кровавая история ранней русской демократии. Почему принцип русского свободолюбия строится на желании зависимости от чужих – лишь бы не от своих? В этом урок Новгорода и новгородского вече.
О нраве же главного «либерала» этого века – почти эпической героини Марфы Борецкой – говорит вот такой факт из жизнеописания св. Зосимы Соловецкого. Зосима приходил в дом Марфы с просьбой дать монастырю разрешение на рыбную ловлю в водах Новгородской республики. Марфа изгнала Зосиму Соловецкого из Новгорода. Тот предрек:
«Настанет время, когда жители этого дома не будут ходить по своему двору; двери дома затворятся и уже не отворятся; этот двор опустеет».
Так и случилось. Гигантская Новгородская республика осталась православной и вошла в состав Великого княжества Московского. Русским междоусобиям был положен конец.
В селе Велебицы, в нескольких метрах от церкви Апостола Святого Евангелиста Иоанна Богослова, в 2001 году в память Шелонской битвы был установлен другой, шестиметровый дубовый крест. На памятной доске, положенной в его основании, начертано: «Жертвам Российских лихолетий – вечная память. Создателям Единой России – вечная благодарность потомков».
ИГО БОЛЬШЕ НЕ НУЖНО
Промысл посылал его нам, чтобы остановить кровавую гражданскую войну, объединить братьев против общего врага, а не против друг друга.
Уроки ига мы восприняли с избытком за почти 300 лет подчинения Орде. И переродились. Усилиями князей, преподобного Сергия, наших молитвенников, военачальников и всего народа мы снова стали единой сильной страной. С точки зрения Промысла, был ли еще смысл держать нас под воспитательным игом?! Конечно, нет. Спустя два года после последней битвы гражданской войны на Руси иго отпадает практически само собой.
Да, оно почти век тлеет. В 1408 году – поход хана Едигея был последним крупным нападением Орды на Русь. После десятилетий нашего стремительного усиления и первой победы над Новгородом в 1472 году Иван III прекращает платить дань Орде. Взаимное давление ордынцев и Москвы закончится стоянием на реке Угре в 1480 году.
Дело было плохо: хан Ахмат двинулся на Русь, поддерживаемый западными союзниками. Войска Ливонского ордена напали на Псков.
На берегу Угры – в местах знаменитого «стояния» – страх и колебания великого князя Ивана III фиксируют все летописи. Он реально не решается биться с ордынцами. 30 сентября он оставил войска, приехал в Москву. Приказал сжечь Каширу и московский посад – то есть действительно очень испугался, готовился к худшему. Летопись гласит:
«Ужас наиде на нь, и въсхоте бежати от брега, а свою великую княгиню Римлянку и казну с нею посла на Белоозеро».
Иван III действительно отправляет Софью Палеолог подальше от города, на Север! В конце концов Иван III решил отступить, не принимая боя.
И вот тут надо сказать о колоссальной роли в той нашей победе одного архиерея – ученика в третьем поколении преподобного Сергия Радонежского – Вассиана, архиепископа Ростовского!
Узнав о решении князя отступать, старец Вассиан отправил великому князю обличительное письмо. Очень сильное послание, актуальное для всех правителей России и теперь. Вот выдержки из него:
«Наше дело говорить царям истину… Княжеское служение таково, что управив державу, и душу спасешь… Теперь должно явить силу и мужество… Ахмат губит христианство, грозит тебе и отечеству. Он жаждет предать землю Русскую огню и мечу, Церкви – разорению, тьмы людей – гибели… О государь! Кровь паствы вопиет на небо, обвиняя пастыря… Смертным ли бояться смерти?.. Я стар и слаб, но не убоюсь меча татарского, не отвращу лица моего от его блеска… Ангелы снидут с небес в помощь твою, Господь пошлет тебе от Сиона жезл силы, и одолеешь врагов, и смятутся, и погибнут. А мы Соборами святительскими день и ночь молим Его, да рассыплются племена нечестивые».
Потрясающее по своей силе послание. В нем – осознание смысла власти на Руси. В нем сила, которая развернула историю России.
Царь остался на Угре! Завязались ожесточенные бои. Ордынцы пытались переправиться через реку, но русские воины отбивали эти попытки. А 26 октября Угра замерзла. Ордынцы воевать зимой были не готовы. К тому же союзник хана литовец Казимир поддержать не смог. Ему воспрепятствовал союзный Москве крымский хан – он совершил набег на южнорусские владения Казимира.
Хан Ахмат 11 ноября приказал отступить, и тогда один из отрядов орды разорил несколько волостей под Алексином и сжег принадлежащий Казимиру Козельск! Поразительно, но именно этот старейший русский город был среди первых напрочь уничтоженных в 1238 году – от страшного нашествия ордынцев. Он же стал последним, кто пал под их мечом.
Иго прекратилось! Русское государство стало независимым. Хан же Ахмат вскоре был убит. После его кончины Орду начали разрывать междоусобицы. Главный враг Руси начинал стремительно слабеть и угасать. Скоро его ордынские земли начнут входить в орбиту Третьего Рима.
Река Угра получила название в народе «Пояс Богородицы». Не раз эти места являли чудесную охранительную силу. Во время Отечественной войны 1812 года территория Поугорья была в числе немногих, которую не оккупировали наполеоновские войска. Там хорошо работали наши партизаны!
Уже много лет ежегодно 23 июня в этих местах совершается крестный ход с Владимирской иконой Божией Матери.
Так Пояс Богородицы воплотился в самой географии Руси, будто подчеркнув освящение всей Русской земли. Вся страна стала пониматься как Ее удел.
ЦЕРКОВНЫЙ РАСКОЛ НА УКРАИНЕ И КРУШЕНИЕ ЛИТВЫ
А Запад тем временем усиливал наше разделение с Киевом. Все точь-в-точь как и теперь. Католический Рим был крайне раздражен независимым положением Русской Церкви. Единство Русской митрополии всячески старались уничтожить. В 1458 году сторонник унии, бывший патриарх Григорий III Мамма́, которого ранее лишили сана и изгнали из Константинополя, в нарушение всех церковных законов назначил митрополитом «Киевским и всея Руси» Григория Болгарина, который в сентябре того же года прибыл в Киев. Пользуясь протекцией польского короля, Григорий Болгарин стал управлять епархиями Юго-Запада Руси, но епископы этих епархий унию так и не признали.
В конце 1459 года митрополит Иона провел в Москве Собор русских епископов. На соборе было принято, что «совершилось разделение Божиих Церквей Московской и Киевской, и от этого разделения произошла великая пагуба для Православия», и решили быть «неотступными от Святой Церкви Московской».
Римский папа Каллист III зря тешился надеждой, что Киевская митрополия примет Флорентийскую унию. Григорий Болгарин все же не поддержал ее и возвратился в Православие в 1470 году, поддерживая общение с Дионисием I – патриархом Константинопольским. Тем не менее о единстве Русской Церкви пришлось забыть на двести лет. Только в 1654 году, когда Россия воссоединилась с Украиной, а в 1687 году – Киевская митрополия с Московским Патриархатом, было восстановлено это единение. Но не уврачевано оно до конца и теперь.
Не поняв духовного разделения с нашим соседом Литвой, не понять все возраставшего конфликта между нашими государствами.
Крушение Литвы началось с гонений на православных. Литовский князь Казимир был обласкан Римом, даже несмотря на то что надежды на утверждение здесь унии не оправдались, Казимир активно строил на русских землях сеть латинских костелов. Причем в 1483 году он запретил ремонт старых русских церквей и строительство новых.
В ответ на гонения в Литве появляются православные братства (во Львове, Вильно и других городах) – эта традиция сопротивления укоренится там на много веков. Именно они, братства, немало потрудятся, чтобы изжить унию на Западной Руси.
Казимир не мог насильно окатоличить русские земли. А перед владетельным русским классом в Литве вставал революционный вопрос: не уйти ли из-под короны латинской под корону православную, московскую? С наибольшей легкостью такое решение вопроса представлялось для князей, имевших свои уделы-земли в непосредственном соседстве с московскими землями. И вот, делая ставку на растущую силу гегемонии Москвы, пограничные князья начинают перебегать к Ивану III.
Само собой, понятно, что это были вопросы чисто государственные, политические, вопросы выгоды и интересов. Но нельзя считать и положения веры и Церкви только одним прикрытием политики. Время было еще почти средневековое, и вопросы религии и свободы совести имели большой вес и переживались остро. Все это не очень-то нравится Казимиру. Начинается серия Русско-литовских войн.
Хронология событий конца XV века смотрится одной сплошной победной сводкой! Напомним возможную промыслительную цель этой растущей мощи: благодать апостольской веры должна храниться под замком мощной государственности. Она тогда и образовывалась.
На Востоке слабеет Орда, на Западе начинаются тектонические сдвиги у еще вчера мощного и опасного соседа Руси – Литвы. Наше взаимное отчуждение продолжалось несколько десятилетий по причинам духовным, описанным выше.
В 1487 году подчиненные Литве князья, владевшие землями на верхней Оке, перешли на московскую службу со своими владениями. Иван III, в союзе с крымским ханом Менгли I Гиреем, вторгся в 1492 году в Литву: литовцы сопротивлялись слабо, и русским удалось овладеть многими городами. Перемирие было заключено в 1494 году: Александр Ягеллон отказался от претензий на Новгород и женился на дочери Ивана III Елене, Иван III отказался от претензий на Брянск.
Эта война прозвана «странной», ведь она не была объявлена. Но следующая война (1500–1503 годов) была уже полномасштабной. Ее спровоцировали две причины. Во-первых, дочь Ивана III Елену принуждали в Литве к католичеству. Делали это с неслыханным напором. Дочь жаловалась папе, тот увещевал ее жестко стоять в вере. Их переписка – драгоценное духовное сокровище. Царь пишет:
«Но если, дочка, поползнешься и приступишь к римскому закону, своею ли волею или неволею, то от Бога погибнешь душой, от нас в неблагословении будешь, а зятю своему мы того не спустим: у нас с ним будет беспрестанная рать».
Второй причиной войны было все увеличивающееся число перешедших на сторону Москвы князей с землями. Все мотивировали переход «нуждой о греческом законе». После обмена письмами, в которых стороны друг друга не поняли, Литва объявила войну. Готовых решающих сил военных у нее под рукой не было. Московская армия 14 июля одержала блестящую победу.
Закончилась эта война отторжением части территорий Великого княжества Литовского (включая Чернигов) в пользу Москвы.
Грозная мощь Литовского княжества была недолгой – как шагреневая кожа страна будет сужаться до нынешних размеров.
«ЕРЕСЬ ЖИДОВСТВУЮЩИХ»
Из Литвы, в которую так тогда был влюблен Новгород, приходит «ересь жидовствующих», вкратце – это такой протестантизм до протестантизма с элементами магии и иудейской каббалы.
Виленский гаон, Элияху бен Шломо Залман, которого называли величайшим каббалистом Литвы, был одним из лидеров этого течения. Ему даже установлен памятник в Вильнюсе. Оттуда каббала и проникла к нам.
Все это проникло в новгородское Православие, иммунитет которого был очень ослаблен из-за расшатавшихся умов и дел во всей Новгородской республике. Отрицание Святой Троицы, Божественности Спасителя и чуда Его Воскрешения, хуление Сына Божьего и Святого Духа, отрицание второго пришествия и Страшного суда – все это было в духе жидовствующих.
Борьба с ересью шла десятилетиями, выявить еретиков было сложно, так как к ним принадлежали высокие духовные лица, приближенные ко двору, и принадлежали тайно!
Лишь в 1490 году, уже после покорения Новгорода, ересь осудили на Московском соборе, но и тогда она не была обессилена, ведь главные еретики, в том числе московский митрополит Зосима, оставались неоткрытыми. Потребовалось еще четырнадцать лет борьбы и поддержка знаменитого и могущественного союзника – преподобного Иосифа Волоцкого, чтобы на Соборе 1504 года была окончательно обличена ересь жидовствующих и виновникам был вынесен строгий приговор.
Священник Георгий Флоровский считал ересь жидовствующих лишь вольнодумством: «Всего вернее, что еретического сообщества не было вообще. Были известные настроения, именно шатание умов, вольнодумство».
Как бы там ни было, но ответом на ересь стало усиление Церкви. В этом – выдающаяся роль святого Геннадия Новгородского, автора нескольких посланий против еретиков. Под его руководством в 1499 году была создана так называемая Геннадиевская Библия – первый на Руси полный свод библейских книг. Впервые русские получили возможность читать полный текст Библии!
И вот теперь, очищенные от лжеучения, как бы просветленные, мы готовы что-то сформулировать про самих себя и про свой путь дальше.
ВЕК ИСКАНИЙ. НИЛ СОРСКИЙ И ИОСИФ ВОЛОЦКИЙ
Чудотворный крест в Годеново стал символом наших новых задач. Очень постепенно мы осознаем миссию России, вверенную нам Богом: удерживать мир от смешения добра и зла, от предсказанной в Апокалипсисе теплохладности. Иногда эта миссия будет перерастать и в масштабные политические проекты – как проект освобождения Стамбула от турок, который родится в будущем XVII веке. Или «греческий проект» Екатерины II. Но в целом, отбрасывая тонны слов и формулировок в истории, мы придем к этой формуле Ивана Ильина: «Россия – оплот борьбы за переустройство мира на идеях добра, любви и справедливости».
Сейчас, после падения Византии, нами окончательно осознано духовное лидерство в отпадающем мире. Страна всецело осознана Святой Русью. Это теперь предателей родины начинают называть «христопродавцами».
В 1494 году Иван III изгоняет из Новгорода купцов – представителей Ганзейского союза. Ганза была крупнейшим политическим и экономическим союзом торговых городов Северо-Западной Европы, поддерживаемым рыцарскими орденами. Вплоть до XVI века Ганза имела монополию на посредническую торговлю между западноевропейскими странами и Русью. После изгнания новгородского Немецкого двора началось избавление от этой монополии.
А следом за формулированием духовной миссии страны утверждается и идея божественного происхождения власти. Вообще же эта идея сформулирована еще апостолом Павлом: «Всякая власть от Бога». Но осознание себя преемником православной Византии и все большее освящение страны возлагает на ее правителя новые сакральные смыслы.
Ивана III называют «ключником и постельничим Божиим». Первым так формулирует подвижник второй половины века св. Иосиф Волоцкий. Святой игумен Иосиф был славен тем, что служил вместе со своей братией всему миру. Не замыкался в стенах монастыря – поддерживал государственные проекты, направлял силы на широкую благотворительность и укрепление Отечества. Такая внешняя направленность служения св. Иосифа как бы концентрирует то, что и так сейчас есть во всей стране – все служат государству. Государство – народу. Народ – царю. Царь – народу. Это и есть формула самодержавия – отличная от абсолютистских монархий Запада не власть без границ, а взаимное служение в согласии.
Вообще, такие доктрины могли родиться именно теперь, когда вся страна находилась в каком-то духовном и интеллектуальном поиске.
XV веку приписывают и споры о двух путях духовной жизни человека: путь служения миру (св. Иосиф Волоцкий) и путь самоуглубленной созерцательной молитвы (св. Нил Сорский). Вообще сам факт такого странного спора (ведь одно не исключает другого) говорит о духовном расцвете в стране.
Иосиф Волоцкий так описал мистические искания русского человека этого века:
«Ныне и в домех и на путех и на торжищех… вси сомнятся. Вси о вере пытают».
Вот и причины растущей мощи Руси. В прошлой главе мы установили эту закономерность: благополучие растет следом за благочестием!
Никакого спора между двумя святыми на самом деле не было. Да, Иосиф Волоцкий держался того, что монастыри должны владеть землями, чтобы иметь больше сил для благотворительности и миссионерства. Нил Сорский же стоял за уединенное отшельничество и абсолютную нищету – полное нестяжание. Но одно в духовной жизни не противоречит другому. Служить Богу можно и в созерцании, и в деятельности. Иосиф Волоцкий изменил историю страны своим служением. Нил Сорский тоже изменил ее своей молитвой. Он стал родоначальником скитов на севере. Его желание бесславия и вот в чем еще: в 1569 году он явился Ивану Грозному, запретив ему строить над своей гробницей каменный храм. Грозный все равно построил. И храм рухнул. Монастырь Нила Сорского сейчас только-только оживает после почти векового поругания.
ЭПОХА СЕВЕРНЫХ ПОДВИЖНИКОВ
Святая Русь обретается не на Кремлевском холме, а в лесах, на периферии.
Форпостом государства на севере становится Соловецкий монастырь. В будущем его будут бомбить много раз – в том числе и в Крымскую войну англичане. Это все к разговору о монастырском служении миру! Соловецкий монастырь возник благодаря его подвижникам: святым Герману, Савватию и Зосиме Соловецким.
Савватий Соловецкий искал монастырь со строгим укладом жизни, возможностью уединения. Вначале он отправился жить в Валаамский монастырь, но позже узнал, что на Белом море есть большой пустынный остров, и решил основаться на нем. В пути он познакомился с иноком Германом из карельского рода, вместе они построили на Соловецком острове часовню, где прожили шесть лет. Когда в 1435 году Герман отправился на онежский берег за припасами, Савватий умер.
Тогда, после кончины Савватия, к Герману вскоре присоединился Зосима – молодой отшельник, проживавший рядом, а позже – другие отшельники. Так Соловецкий монастырь и возник.
На берегу реки Пельшемы нынешний Григориево-Пельшемский Лопотов Богородицкий монастырь основал преподобный Григорий Пельшемский. Святой также служил миру – говорил правду князьям, в 1433 году ходил в Москву, чтобы убедить галичского князя Шемяку возвратить Москву князю Василию. Князь тогда послушался преподобного старца. А когда в 1434 году сын князя Димитрий Шемяка стал опустошать вологодские земли, Григорий отправился к нему со смелой речью: «Ты творишь дела не христианские. Ступай лучше в страну языческую к людям поганым и не знающим Бога». За смелое обличение Шемяка приказал сбросить святого старца с моста. Преподобный несколько часов лежал недвижимый. Но обличения его подействовали, и Шемяка вскоре оставил Вологду.
Преподобный Варлаам Шенкурский всю жизнь был боярином, лишь в преклонном возрасте он удалился в основанный им на реке Ваге вблизи Шенкурска Иоанно-Богословский монастырь (Архангельская область) и последние годы своей жизни провел в суровых иноческих подвигах.
Преподобный Пафнутий Боровский – основатель нынешнего Пафнутиево-Боровского монастыря. Его дед был татарским баскаком, принявшим православную христианскую веру с именем Мартина и оставшимся жить на Руси. Тоже служение: во время голода он кормил ежедневно больше 1000 человек и роздал все монастырские запасы.
ЮРОДИВЫЕ
Это тоже святость в миру. Только открывается под маской безумия. Этот уникальный тип святости, распространенный так особо на Руси, возможно, связан с национальной особенностью нашего православия – его обращенностью в мир, миссионерством. В XV веке вместе с осознанием этой миссии расцветает и этот тип святости.
Преподобный Михаил Клопский – родственник князя Дмитрия Донского, отказавшись от богатства и власти, он покинул Москву и в рубище пришел в Клопский монастырь около Новгорода. Он очень прямо обличал пороки сильных мира сего.
Блаженные Феодор и Николай Кочановы – два юродивых из бунтующего Новгорода. В городе конфликтовали две стороны реки: Софийская и Торговая. Эти два юродивых жили по разные стороны и разыгрывали вражду между собой – на стыд враждующим горожанам.
Блаженный Максим, ходивший голым по Москве, говорил: «Хоть люта зима, да сладок рай». И, наверно, самый знаменитый юродивый России – святой Василий Блаженный, – он с шестнадцати лет жил без крова и одежды. Житие блаженного описывает, как он и словом, и примером учил народ нравственной жизни. Он круглый год ходил без одежды, ночевал под открытым небом, постоянно соблюдал пост, терпел лишения. Его роль будет выдающейся в истории будущего XVI века, когда он наравне с другим знаменитым юродивым, святым Николой Салосом, будет обличать царя в учиненной опричнине.
Блаженный Исидор, родом из Пруссии, принял в юности Православие. Отрекшись от мира, он ушел из родительского богатого дома и с посохом в руках отправился в Россию. Остановился Исидор в Ростове Великом. Прямо в городе на возвышенности, посреди огромной лужи, он построил себе домик из хвороста, там и прожил до смерти, проводя время в молитвах, а днем бродя по Ростову. Блаженный Исидор сотворил очень много чудес и имел дар прозорливости. Ростовчане прозвали блаженного Твердисловом – ведь его пророчества всегда сбывались.
КУЛЬТУРНЫЙ РАСЦВЕТ РУСИ
Он неизбежно следует из расцвета духовного – ведь культура творится из культа.
Построен новый Успенский собор – настоящее чудо архитектуры. Напрасно так любят поминать, что его построил итальянец – он воплотил все равно строго русские формы. Фьораванти много времени провел перед стройкой среди шедевров архитектуры Владимиро-Суздальского княжества.
Возведены Грановитая палата, Благовещенский собор Кремля, Кремлевские башни.
Расцветает русская духовная песня – это песни, певшиеся так называемыми каликами перехожими.
На Руси творят Андрей Рублев, Феофан Грек и Дионисий. Это настоящее «просвещение в красках». Рублев – самый эффективный миссионер. Он своими работами приводил ко Христу людей и в пору СССР!
Феофан эмигрирует в Россию из Византии. Дионисий считается продолжателем традиций Андрея Рублева. Святые на его фресках будто суровые. Это улавливается во фресках Ферапонтова монастыря на Вологодчине. Там есть Богородица Одигитрия над алтарем. В Ее строгости будто выражена Ее новая миссия. Раньше Она защищала ромейскую империю (Византию), а теперь становилась заступницей России. Есть про Дионисия забавная история, как однажды под сводами храма он подкрепился бараньей ногой, начиненной яйцами, но был за это сражен «недугом лютым» – маялся животом, пока не раскаялся.
И СНОВА ПРЕДЧУВСТВИЕ КОНЦА ВРЕМЕН
В 1492 году заканчивалась седьмая тысяча лет от Сотворения мира. Нарастало предчувствие конца света. Ожидание было более чем серьезным. Уже в 1491 году многие не засеяли на будущий год свои поля, из-за чего вскоре наступил голод.
Авторитетный старец св. Иосиф Волоцкий даже написал «Сказание о кончании седьмой тысячи». Самые, казалось бы, далекие от суеверий люди и отцы Церкви соглашались с приближающимся апокалипсисом. Еще в начале века святитель Киприан, митрополит Киевский, писал:
«Ныне последнее время, и летам скончание приходит и конец веку… Ибо оскудела добродетель, перестала любовь, удалилась простота духовная, и зависть, лукавство и ненависть водворились».
Да еще и сокрушительное падение нашей праматери Византии усилило чувство того, что Антихрист воцарится здесь у нас, преемников Византии!
Символично, что в этом же 1492 году в России меняется календарь – Новый год переносится на 1 сентября, как было в Византии (в память императора Константина Великого и победы христианства). Этим подчеркивалось, что Русь считает себя преемницей умершей империи и теперь мы несем ее миссию в мире.
ЗОЛОТЫЕ ВОРОТА КОНСТАНТИНОПОЛЯ
В нынешнем Стамбуле Золотые ворота в старых городских стенах когда-то считались самым парадным входом в город. Через них в город заходили либо императорская армия после побед, либо самые почетные гости. Раньше они были действительно золотыми, со многими украшениями, с прибитыми датами побед, со скульптурами и посвящениями… Сейчас эти ворота заложены серыми неровными камнями. Они заросли настенным сорняком.
Это те самые Золотые ворота, над которыми когда-то русский князь Олег прибил свой щит.
Последний раз Золотые ворота использовались торжественно в 1261 году, когда в Константинополь вновь вступал император Михаил Палеолог после освобождения города от латинской оккупации.
По преданию (то самое пророчество на порфировом саркофаге царя Константина!), через Золотые ворота в город должен войти новый православный Император, Освободитель. Кто-то понимает это еще конкретнее: через них в Стамбул зайдет в свое время русская армия.
Турки, захватив Константинополь, камнями заложили Золотые ворота, оставив в них лишь маленький проход. Кроме того, вокруг ворот они построили страшную тюрьму – крепость Едикуле «Семь башен» и устроили кладбище, и это дало пищу для разговоров о том, что пророчество начало сбываться, ведь турки «заранее устлали костями путь будущему Императору».
Эти ворота – символ не только главной надежды греков. Они символ того, что и Византия жива. Протоиерей Александр Шмеман писал:
«Византия никак не может считаться только прошлым, завершенной и изжитой главой церковной истории. Она не только продолжает жить в православной Церкви, но, в известном смысле, до сих пор определяет само Православие, составляя его “историческую форму”. Современная Православная Церковь есть, с исторической точки зрения, – Византийская Церковь, на пятьсот лет пережившая Византийскую Империю».
Какой урок извлечен из этого XV века? Из Византийского крушения и последующего стремительного преображения России? Лишь один: нам свыше предназначено хранить в себе универсальную истину, то есть Православие, в неповрежденном виде, в таком виде, в каком она была дарована апостолам самим воплощенным Богом. Всякий раз, когда мы отступали от этой своей миссии, Господь возвращал нас к ней, иногда очень болезненными путями. Через плен, войны, боли, иго, лишения, потрясения… Но все это случалось только с тем, чтобы мы усвоили простую евангельскую формулу успеха:
«Ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6:33).