Фараоновы драгоценности
Сначала был Цезарь, сменивший алчный интерес к египетским сокровищам на любовь к той, чей нос казался многим слишком длинным. Потом Марк Антоний, хотевший подчинить себе Египет и его царицу, пал, сраженный ее чарами, в городе Тарсус на Средиземном море и был увезен Клеопатрой в ее роскошную, ни с чем не сравнимую страну. И вот, несмотря на все завоевательные войны, римское, византийское и затем оттоманское правление, Египет смог донести до нас частицу сокровищ и драгоценностей фараонов, поражая и сегодня, в начале третьего тысячелетия, безусловным совершенством того, что было создано пять тысяч лет назад. Конечно, до нас дошли лишь отсветы былого величия. Каждый год на протяжении всего этого громадного исторического отрезка Египет нещадно грабился, а найденные драгоценности кладоискатели, визири и наместники переплавляли, не считаясь ни с древностью их, ни с работой, ни с красотой. Но, уверен, замечательные новые открытия египетских драгоценностей ждут нас и в новом веке.
Секрет сохранности богатств египтян в том, что эти изумительно пластичные и красивые люди верили в жизнь после смерти. Они бальзамировали и мумифицировали покойников, клали их в саркофаги художественной работы, устроенные часто, как матрешки, — один в другом, и отправляли в вечное путешествие по загробному миру с необходимым скарбом, который был, по преданию, нужен усопшему в другой жизни за Нилом. В гробницах хоронили мебель, посуду, парфюмерные масла, льняные ткани, ручные зеркальца, парики с деревянными подставками для них и, конечно же, драгоценности. Земная жизнь, как, впрочем, и загробная, у египтян была без них немыслима. И не было в Древнем Египте ни одной касты, которая бы не пользовалась драгоценностями. Их носили и крестьяне, и жрецы. Разумеется, добрый мой читатель, сделаны они были из разных материалов, золото было уделом избранных, остальные же употребляли просто глазурованную керамику. Главное — драгоценности в Египте украшали и женщин, и мужчин, что, впрочем, никак не отражалось на уровне деторождения. Отметим также, что египтяне носили украшения в любых местах, доступных взору. Главным и всеобщим украшением египтян было наплечное круглое ожерелье, которое делали часто из нанизанных рядами бусин в форме иероглифа «Ра» — символа солнца, порой из полированных камней, а порой и из золота, чаще всего с эмалевыми вставками, либо с интарсией трех любимых камней в Египте. А любили на протяжении веков египтяне голубой цвет бирюзы, синий цвет — ляпис-лазурита и красный — корналина, сорта агата или сердолика. Камни эти, нашедшие широчайшее употребление как в драгоценностях, так и в прикладных ремеслах, везли издалека. Бирюзу выкапывали в афганских горах, из Эфиопии везли ляпис-лазурит, а корналин привозили из Аравии. Позднее, в эпоху Нового царства, египтяне использовали также аметисты, ценные ракушки и редко — малахиты. Драгоценные камни тогда не гранили, оттого не могло в Египте быть места брильянтам или рубинам, и найдете вы их разве что на сцене, при исполнении Вердиевой «Аиды», сочиненной, впрочем, много веков спустя в честь открытия Суэцкого канала. Кроме указанных плечевых ожерелий, египтяне обожали кулоны и подвески, часто в форме табличек. Все египетские драгоценности следует отнести к разряду фигуративных. На них изображены то священные жуки-скарабеи, то кобры, то ястребы, то сцены поклонения фараонов или египетские боги. Чаще всего эти подвески делали из золота в технике клуазоне — перегородчатой эмали, или со вставками из полированных камней, причем практически повсеместно тщательно соблюдалось трехцветие — голубой, красный и синий, что можно видеть на приведенных иллюстрациях. Серебро, хоть и было известно египтянам, было у них не в почете. Оно, во-первых, стоило дороже золота, а кроме того, обладало холодным блеском, что египетским ювелирам явно не нравилось. Египтяне также обожали кольца и серьги. Первые в большинстве своем представляли минималистские золотые колечки с фигурными печатками, изображавшими священных животных — кошек, скарабеев, ибисов и даже крокодилов. Ими запечатывали папирусные свитки и письма. Серьги часто были в форме птиц, и коршуны с орлами встречаются чаще других. Замечательны золотые украшения париков, которые носили все египтяне без исключения, брея под ними головы наголо. Парики украшали подвесками и колечками, число которых на одном парике доходило до 300 штук, многие из них были с эмалью. В Лувре, в Британском музее и в музее Метрополитен такие украшения и даже парики к ним сохранились. Египтологи восхваляют и браслеты, по размерам которых легко восстановить морфологию рук древних египтян. Запястья многих из них подобны запястьям теперешних двенадцатилетних детей. В Египетском музее в Берлине есть такой браслет из кости ажурной работы, представляющий охоту фараона. Во всех отношениях замечательны драгоценности самих фараонов — самые величественные из известных доселе. Из украшений фараонов следует отметить золотые накладные пальцы, полые внутри, наподобие тех, что мы видим у сиамских танцовщиц, сандалии из чистого золота и золотые бородки, заплетенные косичкой, носимые на шнурке под подбородком.
Уникальными предметами ювелирной работы были и царские тиары — пшенты, как их называли. Поначалу был белый кеглевидный пшент Верхнего Египта и трапециевидный красный пшент Нижнего Египта. Потом, после объединения двух враждовавших царств в единое, пшенты эти объединили тоже, вставив белый — в красный. Другим замечательным убором фараона был клафт: вид полосатого покрова на голову с золотым уреем — головкой змеи, восседавшей на лбу монарха. Замечательны частично сохранившиеся драгоценности фараонов Псусенна, Рамзеса Второго, Шешонка II и королевы Нефертити, о чьей вечной красоте и вкусе в выборе драгоценностей мы можем судить по замечательно сохранившейся полихромной статуе-бюсте в Берлинском музее. Но всех затмили, безусловно, сокровища фараона Тутанхамона, жившего около 1340 лет до Рождества Христова. Этот достаточно женственный, умерший молодым царь был похоронен с подобавшей ему роскошью и сохранил свои сокровища в тайне вплоть до 1922 года, когда английский археолог Картер нашел вход в его усыпальницу и открыл невероятные по роскоши украшения, хранящиеся теперь в Каирском музее. Сам факт этого открытия породил небывалую египтоманию, и многие ювелирные фирмы Старого и Нового Света стали подражать в своих изделиях египетским сокровищам. То Картье сделает кулон с брильянтами в фараоновом стиле, то Шоме — браслетки в виде лотосов. Это одурманивающее поветрие было особенно популярно в украшениях 1920-х годов и даже нашло отзвук в 1930-х с выходом замечательного фильма «Клеопатра» с Клодетт Кольбер в главной роли.
Русская красавица Валентина Ивановна Кашуба, балерина Дягилевских сезонов, была в Египте в 1922 году и получила в дар от английского поклонника большой кулон с изумрудом, найденным среди сокровищ Тутанхамона. Подарок был великолепен, но, увы, не принес счастья Валентине Ивановне. Когда она его надевала, рассказывала мне почти столетняя балерина, кулон жег ей грудь, а ночью чья-то величественная тень вставала у изголовья постели, к тому же Кашуба вскоре захворала необъяснимой хворью и продала срочно изумруд Картье, который, в свою очередь, перепродал его египтоманствующей клиентке, после чего, впрочем, клиентка и скончалась. Тот же эпизод описан в воспоминаниях Эрте, так что ручаться за него можно. Будьте и вы бдительны, покупая драгоценности фараоновых гробниц!
Украшения Древней Греции и Рима
Древняя Эллада была настоящей колыбелью европейской культуры. Ее горы, острова, море выпестовали замечательный и талантливый народ — древних греков, стиль жизни которых был настолько совершенен и чист, что он стал базой и для римской культуры. Почти две тысячи лет спустя греческие каноны красоты и архитектурные пропорции повлияли и на искусство итальянского ренессанса, а после раскопок в XVIII веке в Помпеях и Геркулануме греко-римская античная цивилизация стала направляющей силой и для стиля Людовика XVI, или, как его еще именуют, «неоклассицизма».
Гений греков смог всему дать гармонию. Гармонию пропорций, форм, цвета материала — оттого никогда мы не смогли превзойти совершенства греческой скульптуры, созданной в VI веке до нашей эры, никогда не смогли придумать более безупречной людской красоты, чем классическая греческая. А в трудные минуты человечество всегда возвращается именно к формам греческой классической архитектуры, перерабатывая ее по мере надобности, будь то Флоренция эпохи Кватроченто, наполеоновская Флоренция или сталинская Россия.
Тело и его нагота играли главенствующую роль в греческом костюме и модах как таковых. И при всем разнообразии их форм в различных частях Эллады женщины и мужчины старались показать всю пропорциональную красоту человеческого тела. Греки занимались спортом с детских лет, изобрели Олимпийские игры, обладали недюжинным здоровьем и в одежде предпочитали несшитые драпировки из шерсти и льна. Женские хитоны и дельфосы часто плиссировались вручную и назывались в таком случае «ионическими». Отсутствие нижних одежд компенсировалось поясами, помогающими драпировать фигуру в очень привлекательной манере.
Крепление же хитонов на плечах делалось с помощью фибул — маленьких ювелирных брошек и металла, чаще всего бронзы, серебра и особенно часто — золота, самого любимого греческого ювелирного материала. Греки сжигали покойных. Оттого бессмысленно было бы надеяться на археологические находки тканей или деталей костюмов. Но так как Древняя Греция простирала свои владения и колонии от Колхиды до Апеннин, а также по всему побережью современной Турции, то вскрытие кладов дает нам обильный материал к изучению и эстетическому восприятию древнегреческих украшений.
Гречанки были большими кокетками. Они носили длинные волосы, завязанные на затылке в пучок — «греческий узел» и украшали прическу ювелирными изделиями: так изобрели диадемы, не вышедшие из моды и по сей день, особенно на конкурсах красоты. Сетки на пучки и шпильки с ювелирными золотыми головками в волосах — вот лишь начало перечня греческих украшений. В плане техники работы греки более всего любили филигрань с вкраплениями стеклянной цветной смальты и, иногда, мелкого жемчуга.
Особенно популярны у гречанок были свадебные золотые короны — венки, составленные из мелких дубовых и лавровых листочков, часто с изображением крылатой богини Ники посередине. Величайший греческий поэт Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» неоднократно упоминает роскошь греческих золотых ювелирных украшений. Изумительные сережки, чаще всего в форме подвесок, имитировали греческие амфоры в миниатюре, вездесущую крылатую «Нику», голову Афродиты, малюсенькую колесницу Зевса и так далее. Особенность греческих серег составляют, безусловно, маленькие цепочки с миниатюрными колокольчиками, которые нежным перезвоном своим сообщали о приближении их обладательницы.
Замечательны ожерелья — чаще всего из золота, а иногда и в виде ниток бус агата, халцедона или аметиста. Популярны были золотые ожерелья в форме головы Афродиты, дельфинов, листа Аканта или пальметты. Их мы находим и среди сокровищ лидийского царя, и у скифов, и у финикийцев, а позднее и у древних римлян, собиравших с большим воодушевлением старинные греческие украшения. Многие музеи мира могут сегодня похвастаться чудесными греческими ювелирными коллекциями. Среди них Британский музей в Лондоне, Лувр в Париже, Метрополитен в Нью-Йорке и Эрмитаж в Петербурге.
Так как женщины часто обнажали руки в драпированных хитонах и пеплосах, то роль браслетов, особенно носимых у плеча, была огромной. Эту моду затем повторили наполеоновские жеманницы, и в таком виде они запечатлены на полотнах Давида, Энгра или Фюсли. Часто браслеты имели форму змеи — самой сексуальной из всех земных тварей. Хороши также кольца и перстни. Последние были в большом ходу у мужчин, особенно украшенные геммами перстни-печатки с вырезанными на агате, сердолике, халцедоне или аметисте изображениями сцен из жизни богов на Олимпе. Мужчины любили также фибулы, но чаще всего в креплении военных плащей, что известно по изображениям Александра Македонского.
Римские украшения были гораздо более эклектичными и разностильными. Их владения включали гораздо более обширные пространства, чем греческие. И после расправы с Карфагеном римляне облюбовали весь север Африки, Ближний Восток с богатейшей Пальмирой, французские, испанские берега и даже юг Англии. Иностранные рабы, строившие вечный город Рим, привезли с собой новые техники исполнения и вкусы с характерным ароматом восточной неги и роскоши. Если республиканский Рим был ещё достаточно спартанским, то императорский — погряз в разврате и удовольствиях. Хотя мода и сохранила элементы греческих драпировок, все же она стала достаточно вызывающей. Прозрачные шелка доставлялись с караванами из Китая и ценились на вес золота, новые красители внесли яркость в цветовую палитру. А главное, безудержные в еде, римляне не обладали эллинистическим обликом и были склонны к полноте, оттого римские матроны любили крупные украшения.
Новинкой стали крупные нити индийского и цейлонского жемчуга, тяжелые золотые цепочки, крупные аметистовые серьги и подвески в виде кулонов — буллы. Обилие золота в Риме было сказочным. Согласно легендам император Нерон сжег Рим, чтобы собрать золото в домах и пепелищах погорельцев.
Главным изобретением римлян и их истинным детищем были камеи. Известны и более древние, греческие камеи, но римляне дали им новую художественную жизнь. Профили императоров, военные сцены, Леды с лебедями, Амуры, Афины, Психеи и горгоны Медузы были излюбленными сюжетами на этих уникальных миниатюрах в драгоценных оправах. Чаще всего для камей использовались сардоникс, гиацинт, сердолик и оникс. От размера, рисунка и изящества изделия зависела цена этих резных совершенств. Как правило, в камеях фигуры остаются из светлого слоя камня, а для фона подбирается более темный контрастный тон, для большей выразительности. Качественные римские камеи прозрачнее всех, и они использовались в перстнях, фибулах, брошах и в ожерельях. Итальянцы очень увлекались их коллекционированием и после падения Рима от рук варваров, уже в эпоху Ренессанса. В России любовь к камеям, в частности древнеримским, была огромна.
Виною тому была матушка-императрица Екатерина Великая, скупившая через своих послов крупные европейские коллекции герцога Орлеанского, лорда Беверли и Казановы. Все они были доставлены в Петербург — Северную Пальмиру — и теперь хранятся в Эрмитаже.
Сокровища Византии
Когда во Франции хотят сказать о чем-то великолепном, сказочно прекрасном, упоминают Византию. Именно такой встает в нашем воображении эта некогда могущественная империя, которая охватывала земли современной Турции, балканских стран и Греции, Ближнего Востока и части северной Африки. Ее божественная столица, многоликий Константинополь, в 330 году стал центром Римской империи и часто именовался вторым Римом. Бродя по сегодняшнему Стамбулу, как с 1453 года называется Константинополь, с трудом различаешь в нем византийский остов. Однако и огромный собор святой Софии, и гигантское подземное водохранилище, так называемый «Затонувший дворец», и башня Галата — зримые знаки бывшей великой византийской столицы. Ее дворцы и православные церкви, сады и мощенные мрамором улицы поражали современников. Раскинувшийся на Босфоре, между Европой и Азией, Константинополь, звавшийся в России Царьградом, был средоточием несметных сокровищ византийской церкви и императорского двора. Равного ему, вплоть до падения города в 1453 году под напором турок, не было.
Византия гордилась своими архитекторами, живописцами, резчиками по мрамору и слоновой кости, мастерами мозаики и эмали, ткачами шелковых и парчовых материй. Византийский двор перенял у Древнего Рима не только искусство заговоров и интриг, но и страсть к роскоши, граничащей с безрассудством. Особенно много создавалось в Византии ювелирных украшений, которые были весомой частью придворного одеяния. Первые византийские императоры носили римские драпированные тоги, в украшениях придерживались античных традиций, тяготевших к золотой филиграни, камеям и сюжетам из жизни греческих богов. Но близость к Востоку — Месопотамии, Египту — изменила вкусы византийского двора, и вместо относительной античной простоты он предпочел пышную восточную несдержанность. Кроме географического фактора, на византийские украшения повлияло принятие страной христианства и строгое следование заповедям этой тогда еще совсем молодой религии. Античности был незнаком стыд в христианском его понимании: частью ее костюма были обнаженное тело и соблазнительные драпировки. Христианская религия наготу запретила, и вся византийская одежда, вне зависимости от социального положения владельца, стала прямой, кроенной с длинными рукавами. Невозможность декольте, необходимость прятать под вуаль волосы заставили византийских женщин искать новые способы самовыражения. Появилась одежда, вышитая золотом и серебром, которые утяжеляли ткань и не оставляли места драпировкам. В роскошных вышивках, овальных или квадратных декоративных украшениях у подола платьев, что было знаком аристократического происхождения и послужило прототипом средневековых дворянских гербов, использовались кабошоны драгоценных камней, оплетенные золотой крученой кипрской нитью в сочетании с цейлонским жемчугом. Постепенно одежда с расшитыми камнями манжетами и воротом сама по себе стала украшением, о чем свидетельствуют мозаики Равенны, где красочно представлена византийская придворная мода эпохи императора Юстиниана и императрицы Феодоры. Эта женщина уникальной судьбы прошла путь от цирковой актрисы до императрицы, обессмертив свое имя в мировой литературе и искусстве. Умнейшая из умных, она снарядила в Китай двух своих шпионов в монашеском обличье, которые украли там для нее коконы шелковичного червя и спрятали их в посохи. Так началось в Константинополе неведомое доселе драгоценное шелкопрядильное производство, что помогло избежать нещадной спекуляции персидских купцов, привозивших шелк из Китая караванным путем через Пальмиру или Самарканд. Страстью Феодоры были ювелирные украшения. Она любила огромные украшения на голове — «стефаносы», представлявшие собой митры из изумрудов, сапфиров и рубинов. Среди камней были и топазы медового оттенка, они очень шли к золоту, цвет которого вместе с пурпурным стал любимым цветом императорской четы. Серьги Феодоры были так велики, что превратились в 20-сантиметровые подвески, крепившиеся к тиаре. Красавица Феодора стала супругой Юстиниана, несмотря на все протесты архиепископа Константинопольского, считавшего, что цирковой актрисе с сомнительным прошлым, дочери укротителя медведей, нет места на троне империи. Ум и характер Феодоры взяли свое, и вот она — в сапожках, украшенных жемчугом и золотом, в шелковых одеяниях, в покрывающем грудь и плечи бесценном ожерелье, отделанном грушевидными жемчужинами, — предстает перед нами на знаменитой равеннской мозаике 547 года. Имя этому образу — великолепие. Такой же неземной роскошью славятся и византийские сокровища в соборе Сан-Марко в Венеции: мерцающие золотом мозаики, золотой и эмалевый иконостас с несметным количеством драгоценных кабошонов.
Мужские украшения в Византии были скромнее. Замечательны, конечно, фибулы с жемчугом, камнями и эмалью по золоту, которыми крепились у плеча плащи, короны императоров, часто открытого типа, как впоследствии у западноевропейских монархов. Византийцы знали толк и в камеях, хоть техника их резьбы и уступала античным образцам. Многие камеи греческого и римского происхождения вставлялись в византийские оправы и превращались в настоящие восточные талисманы. Обилие украшений привело к созданию многочисленных ларцов для хранения драгоценностей, часто из резной слоновой кости. Стилистически они повторяли фрагменты архитектурных творений босфорской столицы.
В Константинополе церковь и власть составляли одно целое, и христианские византийские кресты тоже стали предметом ювелирного искусства. Они усыпаны жемчугом, украшены эмалями, аметистами, изумрудами и топазами.
Страсть к роскоши, поднятая императором Юстинианом и императрицей Феодорой на щит с двуглавым орлом, с большим или меньшим успехом была поддержана последующими правителями, но ни одна прекрасная императрица — ни Евдокия, ни Зоя по части драгоценностей не смогли перещеголять Феодору. Попытки копировать сокровища Константинополя больше всего удались в Грузии и Армении, где влияние Византии было особенно сильно, а позднее в России, когда после крещения Руси все византийское стало синонимом царственного и навеки осталось в нашей истории в образе шапки Мономаха. О драгоценностях византийского двора в Западной Европе ходили невероятные слухи. В 1204 году Константинополь осадили, взяли и разграбили участники Четвертого крестового похода, изначально направлявшиеся в Палестину. Двор бежал, захватив ценности, которые можно было унести с собой, и вернулся в город лишь в 1261 году. Крестоносцы, радуясь награбленному, увезли в Европу не только драгоценности, они познали методику их производства и тем сказочно обогатили прикладное искусство у себя дома. С той поры короны европейских монархов делались по подобию константинопольских, но сама Византия от шока так и не оправилась. Некогда блестящая монархия после тысячелетнего благоденствия дряхлела и постепенно теряла земли. К городу подходили турки, и в 1453 году после длительной осады Царьград пал. Последний император погиб во время штурма, а уцелевшие христиане заперлись в храме Святой Софии, пока туда не ворвались янычары и не устроили резню, след которой кровавой ладонью навеки отпечатан на стене этого великого собора, ставшего великой мечетью. Византийские украшения разошлись по всему миру. Мы видим их в Эрмитаже, в Лувре, в Британском музее и даже в Австралии.
Турецкие султаны унаследовали у византийцев страсть к наслаждению, безделью, интригам и роскоши. Многие оттоманские украшения тоже удивляют нас размерами граненых камней, увесистыми жемчугами и обилием золота. Византийские традиции еще долго жили на Балканах и на Руси. Босфорским прототипам подражали властительницы Болгарии, Сербии, Валахии и России допетровского времени, где в большом почете были копии с константинопольских украшений, павы, птицы Феникс и Сирин, как, впрочем, и двуглавый орел, пришедший в государственную российскую символику из Византии. Страны нет, а память о ней жива!
Вехи ювелирного искусства
Самыми стильными из украшений Древнего мира я бы назвал египетские. Постоянное использование золота и трех полудрагоценных камней — синего ляписа-лазурита, голубой бирюзы и красного агата корналина — придает этим фигуративным украшениям особые эстетические качества. Великолепные Исида и Осирис, скарабеи и кобры, коршуны и орлы ювелирной работы — именно они после открытия в 1923 году Картером гробницы Тутанхамона дали мощный толчок к развитию форм ювелирного искусства ар-деко.
Другой очень живучей модной тенденцией Древнего мира стала страсть к дорогим золотым филигранным украшениям и вышивкам жемчугом, что прослеживается в греко-римских украшениях. Но особенно ярко эта страсть выразилась в одеждах Константинопольского двора Византийской империи, возникшей после раскола Древнего Рима на две части. Драпированные древнеримские тоги постепенно превратились в вышитые камнями узкие лорумы, и эта восточная страсть к украшательству эхом отдалась в костюме Персии, Грузии, Армении, Сербии, Румынии и, конечно, России, ставшей в некоторой мере наследницей византийской традиции. Недаром Москву назвали Третьим Римом. Мода на богатство, ставшая притчей во языцех в Византии, затем передалась Италии и отчасти Франции и особенно ярко отразилась в хрестоматийном цветовом сочетании золота с пурпурно-гранатовым, в любви к кабошонам, цветным камням, камеям — и вообще к изобилию.
Очень древним видом украшений считаются работы из цветного бисера. В моду порой приходили бисерные украшения в виде серег и ожерелий, но с ними успешно конкурировал речной жемчуг. Ювелирные изделия из бисера в большей степени относятся к миру небогатых сословий и даже народного костюма — оттого образцы этих изделий относительно плохо сохранились, несмотря на вечные качества бисера: он не выцветает, не боится сырости и тепла.
Эпоха Возрождения стала поворотным пунктом развития ювелирного искусства в Европе. Увлечение античностью привело к тому, что повсеместно копировались драпировки, стили причесок эпохи Цезарей и ювелирные украшения, в которых предпочтение отдавалось геммам, камеям и филиграни. В этот период особенно заметными стали работы ювелиров-евреев — это прослеживается уже в самом корне слова Jeweler. Первый бриллиант был огранен еврейским ювелиром в Антверпене в 1550 году, хотя индийские алмазы были известны много ранее. Просто их не умели гранить.
Открытие Америки и доступ к даровому золоту и множеству других богатств из Нового Света возвысили Испанию, сделав тем самым на время мадридский двор не только самым богатым в мире, но и самым модным. Доступ к «трофейному» золоту ацтеков и инков из Мексики и Перу помог испанским ювелирным украшениям стать шедеврами декоративно-прикладного искусства в XVI веке. Здесь мы находим подвески в форме каравелл, морских коньков, экзотических животных из Южной Америки — лам, индеек, замечательные «барочные» жемчужины неправильной формы и прочие изящные «новости».
Последующая эпоха барокко стала эрой повального увлечения жемчугом и бриллиантами. Вспомните историю с подвесками королевы Анны Австрийской — они стоили немалых усилий мушкетерам. Жемчуга носили нитями внушительных размеров и длины — активная заморская торговля это позволяла.
Галантный XVIII век стал эпохой изящных и бессчетных ювелирных украшений. Самой очаровательной женщиной Франции была провозглашена пикантная и миловидная маркиза Жанна-Антуанетта де Помпадур, известная своей расточительной слабостью к крупным бриллиантам, первоклассным рысакам, пышным каретам и просторным замкам и дворцам. Этот приятный, но очень дорогостоящий стиль жизни был признан каноническим в среде европейской аристократии, мечтавшей во всем сравняться с версальской роскошью. Узкие корсеты на китовом усе, глубокие декольте корсажей и лифов, украшенные бриллиантовыми букетами, маленькие пудреные кудрявые головки, отделанные бриллиантовыми же эгретами, драгоценные табакерки с нюхательным табаком, рокайльные бальные корнеты с бриллиантовыми монограммами, бриллиантовые ошейники-склаважи были очаровательными аксессуарами той феерической эпохи, где рафинированные удовольствия в сочетании с буйством фантазии ценились превыше всего. Чем это кончается — знаете из учебников истории. Каплей, переполнившей чашу терпения, было дело о бриллиантовом ожерелье прекрасной королевы Франции Марии Антуанетты и так называемой графини де ля Мотт, мотовки и авантюристки, сыгравшей незавидную роль в подстрекательстве к народному бунту.
Ну а затем столько очаровательных головок скатилось на эшафот под ударами гильотины, что оказалось — носить украшения не только негде, но и некому. Но вот с приходом самопровозглашенного императора Наполеона вновь понадобилась роскошь — и сначала камеи в золоте, а потом и бриллианты вернулись в моду и царственно украсили Жозефину, а потом и вторую супругу Бонапарта Марию-Луизу. Многие французские ювелирные дома стремились стать поставщиками императорского двора, тем более что монархия — главный двигатель моды на все роскошное — продержалась во Франции до 1870 года.
По окончании наполеоновских войн в моду вошли украшения из стали — пряжки, ожерелья, украшения для бальных причесок и т. д. Вообще в XIX веке использовались многие альтернативы драгоценным металлам. В 1820-е годы в моду вошли браслеты, гребни, серьги и ожерелья из литого, словно кружевного, чугуна берлинской работы, в 1840-е годы очень популярными стали украшения из нового металла — алюминия, который одно время стоил больше золота. И возможность есть алюминиевой ложкой была тогда просто райской мечтой.
Аграфы для эгреток
В середине XIX века в мире популярны украшения итальянского происхождения. Камни, кораллы, парные золотые браслеты с большими камеями, многочисленные броши и серьги, а также браслеты из римской или флорентийской мозаики. Романтическое дыхание гражданской войны в Италии под предводительством Джузеппе Гарибальди способствовало тому, что в моду вошли золотые украшения с кораллами и украшения из камей на лаве, агате и из черного стекла на перламутре.
С появлением электрического освещения во второй половине XIX века по-новому засверкали камни в ювелирных украшениях. Особенно много драгоценностей носят к бальным и нарядным платьям. В большой моде медальоны на черных бархотках, «дутые» золотые и эмалевые серебряные браслеты с отделкой из мелкого речного жемчуга. Новинкой середины 1880-х годов стали украшения из оправленных в золото старинных монет, отдававшие дань модному тогда историзму. Довольно изящными украшениями были броши к корсажу в виде ветки цветов, выполненные из золотой филиграни и шелковых листьев.
О большой моде на украшения к бальным платьям писали «Новейшие моды» в 1889 году: «При открытом платье молодые особы часто надевают на шею цветную шелковую ленту с розеткою на затылке, а молодые дамы бархатную с изящною застежкой спереди в середине. Бриллианты и вообще алмазы опять играют выдающуюся роль, и их нередко носят по-старинному, в серебряной оправе. В утешение тем, кто не обладает драгоценными камнями, напомним о прелестных золотых колье во вкусе времен Возрождения и красивых бургиньонских бусах. Опять появляются гранаты и бирюза, первые в золотой, а вторые нередко в серебряной оправах. Оба последние украшения особенно хороши для молодых девиц».
И все же самыми любимыми и ценными камнями оставались бриллианты, которые с 1866 года стали добывать в Южной Африке. Вот что пишет один русский дамский журнал в 1890 году: «А бриллианты? Было время, когда их не носили во время траура в течение полутора лет; теперь же вдова может надеть бриллиантовые серьги в первое же полугодие». Тем не менее умеренность в количестве выбранных украшений считалась хорошим тоном. Молодым девушкам ношение бриллиантов всегда возбранялось: «Молодые девушки не надевают бриллиантов никогда, даже в день свадьбы, за исключением того случая, когда после венца бывает вечером бал».
Новинкой эпохи модерн стало высокое колье под горло, в виде ошейника, из рядов мелкого жемчуга, украшенное спереди эффектным бриллиантовым аграфом. Его называли иногда «колье принцессы Александры» — оно впервые было введено в моду в Англии принцессой Александрой из эстетических соображений. В приложении к «Парижским модам» за февраль 1894 года сообщалось: «В противоположность прежним годам, когда драгоценности были не в большой моде, теперь их носят очень много. Бриллиантовые, рубиновые, изумрудные, эмалевые и другие аграфы то служат пряжкой к кушаку, то придерживают драпировку кружевной берты или эгретку головного убора».
Эпоха модерн дала миру замечательных ювелиров, настоящих художников своего дела. Большое влияние на творчество всех ювелиров мира оказал парижанин бельгийского происхождения Рене Лалик, создатель уникальных скульптур в миниатюре, сумевший воплотить в своих ювелирных изделиях все тонкие нюансы стиля ар-нуво и придать им неповторимый аромат эпохи. Поставщиком двора в Петербурге стал уникальный мастер своего дела, ювелир Карл Фаберже, который прославился не только своими знаменитыми пасхальными яйцами, но и редкой красоты дамскими ювелирными украшениями с эмалью и скульптурной обработкой драгоценных камней. Почти век спустя после закрытия Дома Фаберже Россия, увы, не в состоянии похвастаться никаким другим самостоятельным явлением ювелирного искусства мирового уровня — никаким более выдающимся мастером, чем родившийся в Петербурге в 1846 году Карл Густавович Фаберже.
Он был выходцем из протестантской французской семьи, бежавшей в конце XVII века из Франции после отмены Нантского эдикта королем Людовиком XIV. Семейство обосновалось сначала в Германии, а потом перебралось в Эстонию, где в Пярну родился Густав Фаберже, отец основателя петербургского ювелирного дома. Художественное чутье, связь с живописной датской школой посредством семейных уз сделали Дом Фаберже заметным в невской столице, а потом и знаменитым. Его талант был в тонкой прорисовке, изысканных сочетаниях цвета эмалей, в творческой интерпретации русских сюжетов в ювелирном искусстве, а также в работе с драгоценными и полудрагоценными камнями. Именно Фаберже был автором знаменитых бесценных пасхальных яиц, составивших этому дому мировую славу. Самое первое яйцо из 14 показанных на выставке в Брюсселе, кстати, очень натуралистическое, было создано еще при Александре III в 1880-х годах. А последнее, ввиду отсутствия заказчика, так и осталось незаконченным в 1917 году. Фаберже выдумал также и «новый русский бренд» в мире украшений — браслетики и кулоны в виде миниатюрных эмалевых яичек на золотых цепочках.
Пожалуй, из всех ювелиров старой России именно Фаберже больше всего любят имитаторы, набившие на нем руку. В России не сыщется ни одного мало-мальски уважаемого антиквара, который не продавал бы у себя Фаберже, увы, частенько поддельного.
Чтобы распознать фальшивку, надо быть большим знатоком! Ведь петербургские и грузинские умельцы достигли наконец уровня дореволюционного качества. Сначала посмотрите на коробку — чаще всего это свежие, обтянутые замшей новодельные коробки с большим, тисненным золотом или серебром, грифом «Фаберже» внутри. Это уже плохой знак. Хорошенько рассмотрите вещи в лупу: совсем не царапанные, не ведавшие страха тайников сталинской эпохи, просто вышедшие из мастерской, совсем не жившие, без теплоты, свойственной работам этого великого русского ювелирного дома, — это не работы Карла Фаберже.
Кому помешала шляпная булавка?
В начале ХХ века у нас в стране крупными «потребительницами» новых ювелирных изделий из драгоценных камней были известные актрисы, любимицы публики. В то время в театре существовала система бенефисов, когда кассовые сборы поступали самой «звезде». Тогда-то на сцену вместе с цветами и присылались коробочки с ювелирными украшениями от поклонников — из Купеческого собрания, Дворянского собрания, Союза инженеров и т. п. Оригинальным способом публика одарила в 1907 году певицу Вяльцеву, одну из самых состоятельных женщин России. После концерта в Харбине ей был преподнесен страусовый веер, на каждое перо которого было приколото по бриллиантовой брошке.
Модными повседневными украшениями были брошка в виде трилистника, напоминающего листок клевера, брошь в виде стрекозы или ветки ландыша — любимого цветка государыни. Популярностью пользовались недорогие золотые гарнитуры «декадентского стиля», состоявшие из браслета, броши, серег и кольца. Новым украшением к декольтированному платью стали бархотки — бархатные ленточки, отделанные ювелирной работы пряжкой, часто из поддельных, «тетовских» бриллиантов. О них писали «Парижские моды» в 1901 году: «При открытом фасоне ворота надевается какая-нибудь светлая шелковая или бархатная ленточка, которая делает узенький ошейник, завязанный бантиком Louis XV или соединенный старинной или современной пряжкой, но с непременным условием, чтобы она была тонкой работы, хорошенькая вещица, — было бы в высшей степени безвкусно на таком видном месте, как шея, поместить грубой, рыночной работы пряжку, которыми, к сожалению, так злоупотребляют для шляп». Шляпные булавки, которые служили порой дамам и орудием самозащиты, бывали настоящими произведениями прикладного искусства — для их украшения использовались опалы и аквамарины, эмали и филигрань, стразы и жемчуг.
Казалось бы, кому это все могло помешать? Однако большевики решили перво-наперво реквизировать у населения все ювелирные изделия на нужды революции. Со слов Аркадия Аверченко мы знаем, что известная поговорка тех лет гласила: «Вырывай сережки с мясом, будешь есть окрошку с квасом!» И большая часть русских богатств хлынула вместе с беженцами от революции. Южные города России были переполнены драгоценностями беженцев. Медсестра Белой армии М. А. Нестерович-Берг в своих воспоминаниях «В борьбе с большевиками» пишет о ситуации в Ростове в 1919 году: «Интеллигенция продавала остатки своего имущества, все комиссионные магазины были завалены драгоценностями (кто покупал, Бог знает)». Хрестоматийным примером значимости русских коллекций украшений стал аукцион ювелирных изделий княгини Лобановой-Ростовской, урожденной княжны Долгорукой, который проходил в Лозанне в 1919 году и длился три дня!
Пришедший вслед за Гражданской войной нэп способствовал некоторому всплеску ювелирной торговли. Москва в 1920-е годы могла похвастаться значительным выбором ювелирных изделий — по ценам, совершенно недоступным пролетариату. «За Большим театром, на углу Кузнецкого моста, есть ювелирный магазин. Это очень роскошное место. Украшения в небольших количествах, но отменно выбранные, покоятся на плюше ярко-синего цвета. Мы видим ряды жемчугов, несколько красивых подвесок, украшенных вовсе не плебейскими камнями, и в середине — ожерелье, о котором смеет лишь мечтать актриса в любой части света, если нет у нее таланта», — пишет журналист Анри Беро и далее обращает внимание на непомерно высокие цены на ювелирные украшения, замечая, что для приобретения такого колье на Кузнецком мосту следовало бы скинуться всей труппе Фоли-Бержер.
Более дешевые украшения можно было, например, заказать по почте у А. Штейна в Ленинграде на Пушкинской ул., 10, кв. 6/б. Так, в женских журналах того времени часто встречается реклама белого, кремового и розового жемчуга французского типа под названием «Кепта», который «отличается от других подделок тем, что он тяжеловесный, массивный, небьющийся и не отличается от настоящего». Модная длина жемчужной нити доходила тогда до двух метров, а цена в зависимости от размера варьировалась от 7 руб. 45 коп. до 30 руб. (средняя зарплата рабочего в те годы колебалась от 100 до 130 руб.).
Но в сталинскую эпоху всякие украшения стали считаться мещанством. Иногда живой цветочек на платье заменял все. Даже обручальных колец не носили, так как все золото у граждан Страны Советов было изъято. Началась эпоха бижутерии из пластмассы, сменившейся после войны модой на трофейные гранаты, затем модой на египетские самоцветы, русскую финифть и мельхиоровые украшения, продававшиеся в СССР как суррогат серебра.
А теперь, в начале XXI века, роскошь вновь поселилась в России. Даже «Картье» имеет два бутика в Москве, бриллиантов у русских миллионерш сейчас не счесть. Чем дело окончится — Бог знает.
Лучшие друзья женщин
Одна моя гонконгская подруга, светская красавица Кристаль Ли, потерявшая счет годам и подтяжкам лица, была очень скупа на чаевые в ночном клубе «1997». У нее всегда были очень крупные брильянты, броши от «Картье» в форме пантеры, кулон на 22 карата и другие запоминающиеся вещицы. Как-то во время бурного танца она обронила брильянтовый браслет от «Шоме» и в темноте и сутолоке никак не могла его найти. Перед уходом из клуба она дала портье на чай пять гонконгских долларов и попросила найти браслет. Он почему-то не нашелся.
Известная красавица Дягилевского балета Валентина Кашуба имела среди своих бесчисленных ухажеров одного знаменитейшего английского археолога. Дело было в 1923 году. Мир только что узнал о сенсационной находке гробницы Тутанхамона и его несметных украшениях. Поклонник подарил русской балерине древнейшую подвеску из крупного изумруда в золотой оправе из этого самого клада, который, впрочем, как выяснилось, стал приносить лишь несчастья Валентине. Ее одолевали тропические болезни, и сам Тутанхамон являлся ей по ночам в кошмарных сновидениях и требовал изумруд назад. Лишь продав роковое украшение богатой американке, которая вскоре скончалась в одночасье, Кашуба вздохнула с облегчением.
Вечно молодая Лиз Тейлор, прославившаяся не только километрами кинолент со своим участием, но и шеренгами мужей, собрала в виде подарков внушительную коллекцию брильянтов. Особенно запомнилась в связи с этим ее сакраментальная фраза: «Размер брильянта — не самое главное в жизни, но начинать надо только с крупных камней».
Турецкая миллионерша Назан Бозбаг отличается изысканно-утонченным вкусом. Почти все ее ювелирные украшения — редкие произведения оттоманского искусства, но ради дружбы со мной она решила приобрести что-то русское. Прилетев как-то в Париж в дождливую погоду, она грустно брела под зонтиком по рю Сен-Оноре. Чтобы переждать непогоду, она укрылась в роскошном антикварном магазине Louvre des antiquaires. Ее взгляд привлек русский браслет с удивительным сочетанием камней: сапфиры, рубины и изумруды в обрамлении мелких речных жемчужин — и она тут же его купила. В таком деле даже дождь бывает на пользу!
Знаменитая японская миллиардерша Масако Ойя, известная своими 2000 розовыми платьями, носит все украшения в пандан к ним. Предпочитает розовые жемчуга, розовые брильянты, но не брезгует и александритами, а порой допускает исключительно крупные рубины. Хоть один итальянский авантюрист и стащил у доверчивой японки часть ее украшений, осталось у нее их еще очень много. Даже король Марокко завидует.
В недавнем прошлом в Москве славилась своими украшениями балерина Ольга Всеволодская-Гернгросс. У нее были чудесные алмазные елизаветинские серьги, хорошие николаевские брошки и кольца с завидными солитерами. Самая элегантная дама в Москве в 1970-е годы, в один прекрасный день она была ограблена. Пропали все ее великолепные драгоценности, кроме тех, что были на ней самой. Когда она отправилась жаловаться в милицию, она скинула соболью шубку и замшевые перчатки, приоткрыв миру свои тонкие пальцы, унизанные кольцами с солитерами: «Это все, что у меня осталось!» — пожаловалась Ольга Всеволодовна, а милиционеры прозвали ее «брильянтовой рукой».
Моя близкая парижская приятельница, графиня Жаклин де Богурдон, имела много хороших украшений. Она любила крупные кольца, золотые клипсы и колье-ошейники «Принцесса Александра».
И все же порой она мешала настоящие вещицы с откровенным искусственным жемчугом, позолоченными цепочками и совсем бижутерными браслетами. Но у графини было столько природного шика, столько умения носить украшения, что никто никогда не мог заподозрить, что рядом с хорошим брильянтом она носит самый банальный циркон.
Императрица Франции Евгения де Монтихо получила в виде наследства от семьи своего супруга Наполеона III древнейшую подвеску эпохи Средневековья, принадлежавшую когда-то императору Шарлеманю. Она представляет собой два кабошона из аметистов с филигранной оправой из других камней, в которой, как в дароносице, хранится кусочек настоящего креста Иисуса Христа. Во время Парижской Коммуны ей удалось, к счастью, бежать в Англию в карете скорой помощи, захватив кое-что из украшений. А когда много лет спустя, во время Первой мировой войны, немцы разбомбили Реймский собор, низвергнутая императрица прислала подвеску Шарлеманя в дар ризнице полуразрушенного собора.
Самая знаменитая и величественная коллекция драгоценных камней из собранных в наше время принадлежит султану Брунея, самому богатому в мире человеку. Специальные брильянтовые коробейники привозят ему и принцессам коллекции камней или же оправленных украшений. У него есть вещи Фаберже, исторические регалии европейских дворов и другие безделицы. Одна из моих знакомых «коробейниц» говорила мне, что султан просит его не беспокоить с камнями менее десяти каратов.