Нина Кирсанова
Еще в 1980-е годы в Белграде жила прекрасная балерина, «памятник русской балетной школе», бесподобная Нина Кирсанова. Этот факт казался мне тогда парадоксальным.
Помню, с каким волнением набирал ее номер. Она у телефона. Нет, она совсем не забыла русский язык, хотя проведенные за пределами России последние шестьдесят пять лет не прошли даром. Нина Кирсанова свободно говорит по-сербски, по-английски, по-французски, по-немецки. Не забудет никогда годы в московской Немецкой гимназии Петра и Павла, где она училась.
После недолгих объяснений, кто я и где я, мы назначили свидание у нее дома на улице Синемилошевич. Надо сказать, что имя Нины Кирсановой окружено было в Белграде неким ореолом таинственной славы. Чего только мне не пришлось о ней наслушаться в югославской столице: Ниночка Кирсанова — первая балерина-археолог, еще совсем недавно она ездила на раскопки в Египет. Ниночка Кирсанова — кинозвезда, еще совсем недавно она снималась в большой роли в югославской картине «Что-то между», где играла роль экзотической хиромантки. Ниночка Кирсанова фантастическая рассказчица, еще совсем недавно она выступила по белградскому телевидению и сразила всех: необычайно светлым умом для своих преклонных лет; самим фактом, что Ниночка, как ее все называют, танцевала вместе с великой Анной Павловой; своим необычным маникюром, тяжелыми кольцами и гастрольными сундуками с надписью НИНА КИРСАНОВА. БАЛЕТ АННЫ ПАВЛОВОЙ. Их Нина Кирсанова позволила использовать в качестве декорации для той телевизионной передачи.
Возраст Ниночки Кирсановой в представлении театральных белградцев тает в тумане черногорского пейзажа. Одна белградская театральная художница сообщила мне, что их любимой Ниночке должно быть уже двести, а может быть и миллион лет. С такими представлениями в голове я отправился к легендарной Кирсановой.
Квартира Нины Кирсановой находилась в тихом патриархальном дворике с кошками, цветами, чулками и старушками. Дверь в бельэтаже оказалась открыта, и на пороге меня встретила легенда балета. Все вдруг стало на свои места. Вымыслы, россказни отдельно, удивительная жизнь отдельно. Некоторых пугали Ниночкины красные ногти, Ниночкины рыжие волосы, Ниночкин строптивый характер примы-балерины. Но выдающиеся личности имеют полное право на художественные проявления, созвучные вкусам, нраву и дарованию.
Нина Васильевна Кирсанова — плод московского художественного мира. Ее дед, немец, был солистом императорского Большого театра, и его дочь и двое сыновей были с детства влюблены в балет, мечтали о сцене. И, как часто это бывает в театральных семьях, отец заявил: «Ни в коем случае!» Слишком трудно, «тернисто», да к тому же бытует мнение, что природа отдыхает на втором поколении. Тем не менее Лайза Миннелли — дочь Джуди Гарланд, кинорежиссер Ренуар — сын художника Ренуара, а Николай Бенуа — сын Александра Бенуа. Но это в сторону, вернемся в квартиру Нины Васильевны.
Судьба детей (вовсе не танцевавших) развивалась довольно трагично. Тетка Кирсановой выбросилась из окна третьего этажа их московской квартиры, но, слава Богу, осталась жива. Дядя уехал в Германию, с этим было просто тогда. Отец Нины Васильевны — Вильгельм Ваннер — поступил на работу контролером в одну английскую фирму, постоянно путешествовал за границей. Несмотря на все уговоры родителей, Нина решила танцевать, и в один из сочельников, когда отец был в Москве, будущая прима-балерина двенадцати с половиной лет решила в знак протеста заколоться: «Я взяла нож и пырнула себя в грудь. После этого моя мать-доктор вовсе не хотела со мной разговаривать».
Но Нина Кирсанова не была бы Ниной Кирсановой, если бы своего не взяла. Случай этот произошел под Новый год, а 17 февраля Нина решила больше в немецкую гимназию не ходить. Ох уж эти гениальные дети! Делать нечего, и родители отдали дочь в балетную школу Нелидовой и Собещанской. Нина Кирсанова рассказывает: «За детей платили дорого, но учили хорошо. Уроки проходили на разных языках: в понедельник по-русски, во вторник по-немецки, в среду по-французски и так далее. Я закончила эту школу в 16 лет и поступила в музыкально-балетную школу Александра Шора. Однажды в школу пришли партнер Анны Павловой Л. Новиков и хореограф К. Голейзовский, взяли мой адрес и меня ангажировали». Еще в школе Нина Кирсанова работала с такими выдающимися русскими балетмейстерами, как Николай Легат и Александр Горский. Эти люди помогли талантливой Нине дебютировать еще в императорской России в «Опере Зимина», рядом с Большим театром. Ее первыми спектаклями там были «Кармен», «Демон» и «Вальпургиева ночь», где Кирсанова танцевала главные роли.
Во время революционного голода Нина Кирсанова в составе молодой балетной группы едет в Воронеж. В Воронеже Нина Кирсанова дебютировала в главных партиях таких прославленных балетов, как «Лебединое озеро», «Жизель», «Коппелия». Как утверждает Нина Кирсанова, Владимир Иванович Немирович-Данченко решил использовать в постановке «Лебединого» двух балерин — ее в роли Одиллии, а Кудрявцеву для партии Одетты.
Вернувшись вскоре в Москву, Нина Кирсанова поступила солисткой в новый Театр музыкальной драмы. В те годы Нина Кирсанова танцевала в одних спектаклях с Викториной Кригер, Рейзен, Масаловой. Главными партнерами Нины Кирсановой в Москве были Лаврентий Лаврович Новиков, с которым Нина Кирсанова с огромным успехом танцевала в Московском благородном собрании номер «Юнга и капитан», затем премьер балета Дысковский и совсем юный тогда Игорь Моисеев, ставший создателем всемирно известного фольклорного ансамбля. Нина Кирсанова была современницей таких знаменитых московских прим, как Екатерина Гельцер, Александра Балашова и Вера Коралли, которую Нина Кирсанова называет «восхитительной Жизелью».
Летом 1921 года Нина Кирсанова отправилась на гастроли в Крым (что, впрочем, сделали и другие сообразительные артисты). Их маленькая труппа состояла из пианиста, пары опереточных исполнителей и мужа Нины Кирсановой, баритона Бориса Попова, который затем выступал в парижской Комической опере. Путь Нины Кирсановой пролегал через Киев — путь на Одессу был отрезан зелеными и белыми, и труппа Кирсановой в бронированном поезде отправилась за границу, во Львов, в мирную Польшу. В 1923 году Нина Кирсанова была уже примой-балериной оперы Белграда, где танцевала все главные партии классического репертуара. Югославия в 1920–1930-е годы была чрезвычайно радушна к русской культурной эмиграции. Актеры Художественного театра Германова, Книппер, Тарасова, Крыжановская, Качалов, Массалитинов, Подгорный и Берсенев с успехом гастролировали с пьесами Чехова в Белграде и Загребе.
Мережковский и Гиппиус были награждены сербским орденом Святого Саввы, некоторые русские писатели получали даже финансовую помощь от короля Югославии Александра I и королевы Марии. В Белграде проходили выставки русских художников-эмигрантов, в театре успешно работал декоратор Владимир Жедринский. В Белград и Загреб приезжали на гастроли Анна Павлова и Тамара Карсавина.
Кроме Нины Кирсановой в Югославии в то время успешно работали и другие московские балерины. Балетом Загребской оперы руководила тогда прима-балерина Маргарита Фоман, бывшая солистка Большого театра, танцевавшая с Мордкиным, Тихомировым и Нижинским. Другой коллегой Нины Кирсановой была выдающаяся русская классическая балерина и одна из основательниц югославской балетной школы Елена Полякова, скончавшаяся в Чили.
По личному приглашению Анны Павловой Нина Кирсанова была с 1926 по 1931 год солисткой ее труппы и объездила с ней полмира. Вот что рассказала мне об этом Нина Кирсанова: «Павловой сопутствовал успех всегда. Успех в жизни и на сцене. Гениальность Павловой была неоспорима: достаточно ей было выйти на сцену, как все замирали. Помню, мы танцевали вместе в Индии три коротких индийских балета. По окончании спектакля все зрители встали на колени и подняли вверх руки, поклоняясь этому божеству мирового балета. Я танцевала вместе с Павловой в Австралии, в Бирме, в Африке, во всей Европе. Нигде и никогда за свою долгую жизнь я не встречала балерину, сравнимую с Анной Павловой».
Турецкий кофе остыл, я почти не обращаю внимания на назойливого котенка Нины Кирсановой, только что задушившего у ее ног птенца. Мы фотографируемся, перед уходом я показываю Нине Кирсановой мои рисунки костюмов для балета «Идиот», который Валерий Панов готовил тогда вместе со мной в Опере Анкары. Нина Кирсанова выбирает один, русскую кормилицу, хвалит и подписывает мне его на память.
Игорь Юскевич
С именем Игоря Юскевича связан расцвет «Русского балета Монте-Карло» и рождение американского балетного театра как такового. Танцовщик необычайной сценической целостности, великолепно сложенный, блестящий партнер, он был одним из лучших воспитанников школы русского балета в эмиграции.
Игорь Иванович Юскевич родился 13 марта 1912 года под Киевом в семье городского головы. В 1920 году его семья эмигрировала в Югославию. Уже в отроческом возрасте Игорь обращал на себя внимание своим атлетическим телосложением. Будучи членом патриотической организации «Сокол», он много занимался спортом, выступал в цирке на трапеции и не гнушался тяжелой черной работой. Замечательные пластические способности и атлетические мышцы юного Юскевича вскоре были оценены Ксенией Грундт, русско-югославской балериной, которая в 1932 году предложила Игорю стать ее партнером. Уже через год в Париже Юскевич показался с Грундт в спектакле.
Петербургская прима Ольга Преображенская взяла Юскевича в свою знаменитую школу, откуда молодой танцовщик попал сначала в труппу Брониславы Нижинской, а затем, в 1935 году, к дягилевскому танцовщику Леону Войцеховскому. В его труппе Игорь исключительно удачно выступал в балетах «Видение розы», «Сильфиды», «Карнавал». В то время вместе с Юскевичем танцевали Блинова, Тараканова, Войцеховская, Раевская. Особенно заметными были выступления Юскевича в балетах Войцеховского «Порт-Саид» и «Заколдованная любовь». В 30-е годы Юскевич давал представления в Берлинском мюзик-холле и в «Ла Скала».
С 1936 года Игорь Юскевич гастролировал с труппой полковника де Базиля в Австралии и в Новой Зеландии. Его партнершами были Тамара Чинарова, Валентина Блинова и Елена Кирсова. Гастрольный успех Юскевича, его дар интерпретации балетных образов, привели танцовщика в одну из лучших в те годы трупп — «Русский балет Монте-Карло», куда его приняли в качестве ведущего солиста. Там Юскевич стал одним из любимейших исполнителей главных ролей в балетах Леонида Мясина. В частности, им были созданы яркие роли Офицера в «Парижском веселье», Бога в «Седьмой симфонии», Героя в «Красном и черном». Танцовщик много работал тогда с Мией Славенской и Тамарой Тумановой. С последней в 1941 году он потряс нью-йоркскую публику в дуэте «Черный лебедь». Особенно значительно раскрылся талант артиста в партиях классического репертуара.
С 1944 по 1945 год Юскевич служил в Американском Военно-Морском флоте. После окончания службы он взошел на американскую сцену: в 1946 году его пригласили в «Американский балетный театр», где он стал партнером знаменитой кубинской балерины Алисии Алонсо. Дуэт Алонсо — Юскевич был известен по всему миру, они много гастролировали по Северной и Южной Америке. Выступление Алисии Алонсо и Игоря Юскевича в балете «Жизель» один из критиков сравнивал с исполнением партии Лючии Марией Каллас. «Это была лучшая «Жизель» из всех ранее поставленных», — писал критик. Именно этот романтический балет стал символом высокого искусства прославленного танцовщика.
Вместе с Алонсо Юскевич участвовал в создании кубинского балета. Известный балетный критик Ирен Лидова, видевшая Алонсо и Юскевича в Венесуэле в 1950 году, отмечает необычайно высокий уровень их танца, элегичность дуэта и блестящее партнерство танцовщика. Юскевич был настоящим героем сцены — мужественным и элегантным одновременно. В 1950-е годы он выступал также в балетах «Трамвай «Желание»», «Темы и вариации», «Ромео и Джульетта», «Елена Троянская» и многих других. В эти годы он много работает с Джорджем Баланчиным. В 1955 году Юскевич вернулся в Американский балетный театр уже не только танцовщиком, но и в качестве художественного консультанта. Лучшими его достижениями стали выступления с Ириной Боровской в балетах «Дама и Единорог» и «Арлекинада» (постановки Бориса Романова). В это время он много гастролировал в США. Юскевич вспоминал: «Русский балет помог тысячам зрителей в Америке развить интерес к искусству. Интерес, необходимый для создания искусства любой формы». И все же до конца своих дней Юскевич оставался поборником драматургического начала в балете, всегда предпочитая его абстрактному.
В 1963 году он выступил на сцене «Метрополитен-Опера» в спектакле «Адриана Лекуврёр». Покинув сцену, Юскевич много времени уделял преподаванию танца. В этом ему помогала его балетная семья: жена — Анна Скарпа (Скарпова) и дочь Мария. Они также восстанавливали старые балеты во многих американских театрах.
Галина Панова
Галина Панова, урожденная Рагозина, происходит из старинного дворянского рода, восходящего к XVI веку. Иван Степанович-Рагозин был воеводой в Ливнах в 1627 году, а Федор и Кузьма Рагозины были дьяконами у Патриарха Филарета Никитича. До революции род Рагозиных значился в родословных книгах Тверской, Владимирской, Воронежской, Московской, Орловской, Рязанской, Саратовской, Тамбовской, Тульской, Калужской и Курской губерний.
Вот что поведала мне балерина в 1989 году:
Я родилась в Архангельске. Мой отец был советским офицером. Он познакомился с моей мамой, урожденной Королевой, в Берлине в 1945 году Я начала собирать фотографии балерин, когда была совсем маленькой. Меня даже и назвали Галиной в честь знаменитой Галины Улановой. Моя мать в молодости училась драматическому искусству, а папа очень хорошо рисовал, был художником-любителем. Но папе и маме было только по 16 лет, когда началась Вторая мировая война. В то время в России никто не мог продолжать художественного образования. Но в семье любовь к искусству поддерживалась. И то, что моя сестра стала театральным декоратором, а я — балериной, безусловно, случилось благодаря нашим родителям.
Так как мой отец был в армии, семья постоянно разъезжала, меняя города. Моя сестра даже родилась в Берлине, а вот я на Севере. Мы почти каждый год меняли место. Однажды так мы попали в Вологду. Мне было семь лет, когда какой-то бродячий цирк хотел забрать меня, предложив крутиться под куполом. В то время я уже начала заниматься в танцевальных кружках. Когда мы были в Череповце, к моей маме пришел старый балетный педагог Императорской петербургской школы, сосланный туда при Сталине на поселение, и сказал, что мне надо серьезно учиться. Меня хотели отправить в Ленинград, в школу Вагановой, но в связи с моим воспалением легких доктора мне рекомендовали сухой холодный климат.
К счастью, получилось так, что меня приняли сразу в две балетные школы: Пермскую и Ленинградскую. Долго моя мать, медсестра, волновалась и не могла решить. Выручила моя бабушка, Мария Васильевна Рагозина, жившая в Пермской области. Так я попала в Пермь, в балетный интернат.
После шести лет обучения в этой школе меня опять хотели перевезти в Ленинград, но я уже так привыкла и к учителям, и к подругам, что не уехала. Моими педагогами в Перми была знаменитая балерина Петербургской школы Е. Н. Гейденрейх, бывшая жена Чабукиани Галина Кузнецова, и позднее я попала в класс Людмилы Павловны Сахаровой. Мой первый школьный спектакль — «Щелкунчик» — я станцевала в 15 лет. А до этого нас, учениц, выводили на сцену в спектаклях «Пер Гюнт», «Русалочка», «Пиковая дама» и, конечно, в роли амурчиков в сцене сна балета «Дон Кихот». Каждый год мы как участники этих спектаклей ездили в Москву. Часто танцевали «Рубины» из вариации «Драгоценные камни» балета «Конек-Горбунок». В 16 лет я станцевала «Коппелию», а в 17 лет мне уже в театре дали танцевать балет «Легенда о любви». Меня ввели на эту роль в связи с болезнью основной исполнительницы, и вот, еще не закончив школы, я стала солисткой в театре.
Выпускавший меня педагог Л. П. Сахарова воспитала и других известных балерин — Надежду Павлову, Ольгу Ченчикову, Любовь Кунакову и многих танцовщиц в Перми. Среди моих первых партнеров был Анатолий Григорьев, моего же выпуска. Ныне он живет в Лондоне и ведет класс в Королевской балетной школе при «Ковент-Гарден».
В мой выпускной год я готовила па-де-де из «Дон Кихота» и «Корсара». Тогда же в Пермь приехал из Ленинграда С. С. Каплан и, увидев меня, рекомендовал на Международный конкурс в Варну, чтобы я выступила там с Мишей Барышниковым. И Суламифь Мессерер меня тоже в Перми заметила. Я до сих пор у нее беру уроки, когда в Лондон прилетаю. Она же рекомендовала меня в Москву, в труппу Большого театра. Поэтому Галина Сергеевна Уланова и взяла меня заниматься в Москву, целый год готовила меня на конкурс.
Так и получилось, что с Барышниковым я на конкурс в Варну не поехала, а поехала с сильным и опытным армянским танцовщиком Геленом Галстяном, который был меня старше на десять лет. Г. С. Уланова, безусловно, меня и открыла. В Варне она была председателем жюри, а другими судьями были Лиан Дейде от Франции, Алисия Алонсо от Кубы, Роберт Джоффри от США. К этому конкурсу меня готовила Наталья Комкова, а стиль показывали звезды старшего поколения, Владимир Васильев и Екатерина Максимова. На конкурсе в Варне я получила Золотую медаль.
Затем, по возвращении в Москву, меня даже назначили танцевать «Спящую красавицу» в Большом. Тогда я и познакомилась с моим будущим мужем и партнером на долгие годы Валерием Пановым. Однажды в Москве я танцевала во Дворце Съездов на вечере звезд балета, где участвовала Майя Плисецкая. После спектакля она прислала мне свой букет цветов из уборной с записочкой: «У Вас большое будущее. У нас в Большом так не танцуют. Плисецкая». Ей видимо понравилась свобода моего танца, чистота балетной техники.
Думала ли я тогда, что мне вновь случиться выступить с Майей Плисецкой в одном гала-концерте? А случилось это в Лондоне, несколько месяцев назад, в гала к столетию Нижинского после 16 лет моей жизни на Западе…
А тогда в России я начала много танцевать и гастролировать. Мне давали спектакли в Перми, Баку, редко в Большом. Однажды в Архангельске раздается звонок, и Валерий Панов по телефону мне делает предложение. Я, честно, опешила. С ним, правда, я уже танцевала «Дон Кихот» в Ленинграде. Я вылетела в Ленинград, где узнала, что принята в труппу огромного, бывшего Мариинского театра. С этого момента я танцевала на знаменитой сцене и вскоре вышла замуж за Валерия Панова. А через четыре месяца меня уже отправили на гастроли в Японию, где я танцевала па-де-де из «Жизели» с Мишей Барышниковым и па-де-труа вместе с Семенякой и Тереховой. Я много работала, брала классы. Времени не теряла. На зависть времени нет. В нашей профессии это потеря времени. Для меня самым главным в жизни были репетиции, затем успеть сходить в музей и собрать книги для моей библиотеки, а вот на разговоры времени не оставалось.
В Кировском театре мне дали танцевать «Спящую» с Олегом Соколовым, «Дон Кихот» с Валерием Пановым, даже «Лебединое» с Хансом Майстером успела станцевать. Как раз в это лето 1970 года Наталья Макарова не вернулась из гастролей в Лондоне. Танцевать ее роли было некому, и Наташины костюмы пришлись мне как раз впору. Сначала у меня был контракт корифейки, а в связи с утратой Макаровой мне достались многие ее вечера, и я стала солисткой Кировского балета. В то время мы с Пановым отрепетировали балет «Медный всадник», а затем начали готовить новый балет «Сотворение мира» вместе с Барышниковым, Пановым, Колпаковой и Соловьевым. Я тогда была в третьем составе — в роли Чертовки. Как это часто бывает в театре, ближе к спектаклю первый состав заболел, второй состав растолстел, и я станцевала все премьеры. Состав этого спектакля был уникальным: Соловьев танцевал Бога, Панов — Черта, я — Чертовку, Барышников — Адама, а Колпакова — Еву. Кроме Колпаковой, с Кировским балетом из этого состава не остался никто. Барышников и мы оказались за границей, Соловьев вскоре покончил с собой.
Затем мой муж в театре стал репетировать «Гамлета», началось это еще при Макаровой, но танцевала впоследствии с ним Сизова. А я продолжала выходить с Барышниковым в «Жизели» в крестьянском па-де-де, и в «Лебедином озере» в па-де-труа первого акта.
Но все это в России для меня быстро кончилось. Мой муж решил подать заявление о выезде за границу.
Это был уникальный поступок в истории советского балета. Известно, что многие солисты Кировского балета попали на Запад. В 1961 году в Париже остался Рудольф Нуриев, в Лондоне — Наталья Макарова. Позднее в Канаде остался Михаил Барышников. Но на официальный выезд из СССР никто из них не подавал. Мы, Пановы, были первыми. Затем уже уехала в Америку к мужу сильная балерина Калерия Федичева. Уехали за границу артисты Кировского балета Людмила Лопухова, Александр Лифшиц, Александр Минц и Елена Чернышева, ставшая сегодня директором балета Венской оперы. Да и Большой театр многих потерял — первой, еще в 1945 году, в Лондон уехала Виолетта Элвин-Прохорова, ставшая примой «Ковент-Гарден», гораздо позднее в Японии остались Суламифь Мессерер и ее сын Михаил, в Америке — Александр Годунов, в Италии — Владимир Деревянко, в Америке же — чета Козловых. За границей танцуют Андрис Лиепа, Галина Александрова, Андрей Устинов, Алла Щербинина. Даже прославленные звезды Большого — Майя Плисецкая — ныне директор Испанского балета, а Владимир Васильев и Екатерина Максимова, повинуясь суровому диктату Григоровича, вынуждены гастролировать в Америке.
Когда в 1972 году мой муж подал заявление об отъезде, меня немедленно вызвали в обком партии и грозно заявили: «Немедленно разводитесь. Такую балерину, как вы, русскую к тому же, мы не выпустим». Я отказалась и меня сразу же перевели из солисток в кордебалет, а затем после позорного собрания труппы нас и уволили. Более двух лет мы ждали визы, как манны небесной, а пока жили в Ленинграде, без работы, без балетных классов, без педагогов, без денег, без спектаклей, без сцены и успеха… Травила нас советская власть как умела, затевали драки, скандалы, Валерия моего даже посадили в тюрьму, под арест, он начал голодовку. Все это было так страшно, ненужно и далеко от балета. К счастью, о нас знали и много писали на Западе. Общественность США, Англии и Израиля оказала нам огромную моральную и материальную помощь. За нас просили, требовали, писали петиции. Американский балет Джоффри отказался из-за нас от тура по СССР. На улице в Нью-Йорке справляли публично день рождения Панова. Лоуренс Оливье и Антон Долин стояли с плакатами в нашу защиту перед советским посольством в Лондоне. За нас просили Жан-Луи Барро, Марсель Марсо, Барбара Стрейзанд и многие другие знаменитые артисты всего мира. Ведь артисты — свободные художники. Не путешествовать, не видеть мира сегодня невозможно. Увиденное и пережитое я переношу на сцену.
После петиции английского премьер-министра Уилсона в конце концов Валерию Панову и мне выдали визу на выезд, и так с двенадцатью чемоданами мы прибыли в Израиль.
Мы начали танцевать сразу, несмотря на двухлетний перерыв. Ведь к этому мы и стремились — танцевать на свободе.
Книга воспоминаний моего мужа так и называется: «Танцевать». Сегодня ее перевели на английский, голландский и немецкий. Наша первая танцевальная программа, которую мы показали на Западе, состояла из па-де-де балетов «Щелкунчик», «Арлекинада», «Барышня и хулиган», «Дон Кихот», «Петрушка». Эту программу в сопровождении оркестра мы показали в Филадельфии, Нью-Йорке, Сан-Франциско и на огромном туре в десятках городов Америки. Когда Валерий Панов повредил ногу, моими партнерами были знаменитые танцовщики Фернандо Бухонес и Пауло Бертолуччи. Мы долго гастролировали в Канаде и Иране, Австралии и Мексике, Новой Зеландии и Монте-Карло.
В 1977 году нас пригласили на длительный контракт в Западный Берлин, где Панову предложили поставить балет «Золушка». Безусловно, серьезным творчеством мы обязаны Берлину. Это было нашим вторым рождением. С тех пор идут на Берлинской сцене балеты Валерия Панова. Там, кроме «Золушки», он поставил «Весну священную», «Войну и мир» и свой прославленный балет по роману Ф. М. Достоевского «Идиот». Кроме Берлина, мы много работали, ставили и танцевали в Вене, Цюрихе, Стокгольме, Осло, Хельсинки.
Легендарная Бригитт Кюльберг, шведский хореограф, пригласила меня танцевать в ее популярном балете «Мисс Жюли», который я исполняла во время американских гастролей с неповторимым Рудольфом Нуриевым. Кюльберг развила во мне новую драматическую балерину, и по ее просьбе я снялась во многих шведских балетных фильмах. Там же я выступала в фильме-балете шведской группы «АББА», на меня был поставлен балет «Пульчинелла». Мой муж ставил в то время «Гамлета» в Королевском норвежском балете, а меня затем пригласили в Лондон, где в труппе «Фестивал балле» я станцевала и «Лебединое», и «Жизель».
Будучи как-то в Вене, я получила телеграмму из Нью-Йорка с предложением попробоваться на роль Веры Барановой в мюзикле «На ваших пуантах». В роли этой дебютировала Наталья Макарова, а я переняла роль и даже ее костюмы, которые и в Кировском мне были впору. Осуществилась мечта, и я стала звездой на Бродвее и в лондонском Уэст-Энде. В мюзикле «На ваших пуантах» я танцевала и играла почти каждый вечер на протяжении полутора лет, и после моего ухода роль передали Лесли Карен.
Я имела также счастливую возможность танцевать вместе с Рудольфом Нуриевым — в Лондоне в «Щелкунчике», в «Спящей красавице» и в Берлине, в «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке и в Вашингтоне в балете Валерия Панова «Идиот», где Р. Нуриев танцевал роль князя Мышкина, а я — Аглаи.
Роль Веры Барановой — это мечта для русской балерины. Джордж Баланчин ставил этот мюзикл более 50 лет назад, и тогда эту роль исполняли балерины Вера Зорина и Тамара Гева. Существует даже прекрасный фильм «На ваших пуантах» с участием Веры Зориной.
К сожалению, о существовании подобного балетного мюзикла на русскую тему публика в России пока что не подозревает. Я репетировала эту роль каждый день, брала уроки пения, драматический класс. В этом мюзикле я даже с группой напевала известную песенку «Маленький отель» — лидирующую мелодию спектакля. Текст репетировал со мной Джордж Аббот. Что еще? Мюзикл этот — забавная романтическая история из жизни Русской балетной компании в Америке, которая меняет свой стиль от фокинско-экзотического к современно-американскому. В нем я танцевала и на каблуках, и на пальцах, в сцене из балета «Зенобия». Я не пропустила ни одного спектакля, никогда не болела. Люблю эту роль и буду ее играть теперь в Швейцарии.
После Бродвея я очутилась на три года в Бельгии, где мой муж был директором Королевского Балета Фландрии, а я — примой-балериной. Там мы много работали с танцовщиками братьями Ван Каувенбергами, с которыми нас связывает давняя творческая дружба. В Бельгии мы возобновили «Идиота», «Золушку», «Три сестры». Поставили балеты «Ромео и Джульетта» и «Весна священная», последний, кстати, был признан американскими критиками лучшей хореографией года. Там я танцевала с замечательным бельгийским танцовщиком Куном Онзей номер на песни Жака Бреля. Репертуар в Бельгии был солидным, и труппа включала многих медалистов балетных конкурсов и звезд английского национального балета.
И еще о моих педагогах и репетиторах на Западе. Мне удалось тут работать с Иветт Шовире, Александрой Даниловой, Алисией Вронской, Николаем и Светланой Березовыми, Андре Проковским, Мэрл Парк, Гилен Тесмар, Андреем Кромаревским, Евгением Поляковым, Натальей Красовской, да всех не назвать.
После рождения нашего сына Матвея я вернулась на сцену и надела пуанты. Танцевала теперь во Франции, Техасе, Италии, Англии, Португалии, Швейцарии и Германии. Моими новыми партнерами стали Кирилл Атанасов, Владимир Деревянко, Эрик Вю-Ан, Рафаэлле Паганини.
Недавно я дебютировала на престижном итальянском балетном фестивале в Сполетто.
Итальянское телевидение сняло Эрика Вю-Ана и меня в «Корсаре», там же я участвовала в телевизионной программе «Перестройка». Я до сих пор танцую в Берлине, недавно там я танцевала «Жизель» с Питером Шауфусом.
С нового года я, видимо, перееду жить с ребенком и мужем в Швейцарию ввиду нового длительного контракта. А что будет дальше? Балет, несомненно. Я к тому же и коллекционер, собрала редкую коллекцию балетных русских открыток начала нынешнего века. А пока — классы и спектакли. На моих пуантах.
Нина Тихонова
Уехав из России много лет назад, она вернулась сюда как автор интересных, имевших большой успех у читателей воспоминаний, названных ею «Девушка в синем», и любители балета ждали продолжения литературных встреч с нею. Но в начале 1995 года Нина Александровна Тихонова скончалась в своей парижской квартире на рю д'Университе на руках своей верной ученицы Катрин Имер, лишь полтора месяца не дожив до своего 85-летия.
Нина Тихонова принадлежала к той, почти уже совсем нас покинувшей, плеяде воспитанных в эмиграции балерин, жизнь и сердце свое отдавших покорившему их с детства искусству русского балета.
Думая о ней, невольно вспоминаешь ту романтическую эпоху, великих творцов отечественного балета, навеки исчезнувшие труппы, в которых Нине довелось танцевать. Извилистая дорога ее неординарной судьбы была мастерски описана балериной в книге воспоминаний — «Девушка в синем», опубликованной сперва в Лозанне, а затем и в Москве.
Нина Александровна Тихонова родилась в Петербурге 23 февраля 1910 года, в семье известного издателя, фигуры крупной, даже на фоне блистательного Серебряного века. С детства окруженная любовью и лаской Максима Горького, друга семьи, Нина жила в среде больших творцов той эпохи. В доме Тихоновых бывали Шаляпин, Чуковский, Бенуа, Ходасевич, Замятин, Гржебин… Нина стала учиться балету в Берлине у Евгении Эдуардовой, известной характерной танцовщицы Императорского Мариинского балета, открывшей в столице Германии школу. Находясь под впечатлением спектаклей созданного в Берлине «Русского романтического театра», где ее восхищало искусство петербургских артистов Елены Смирновой, Анатолия Обухова, Бориса Романова, Нина все больше укреплялась в желании стать профессиональной танцовщицей. Познакомившись в Берлине с примой Мариинского театра Ольгой Преображенской, Нина вскоре стала брать уроки и у нее.
Дебютировав с Анатолием Обуховым в турне по Италии и Германии, Нина затем танцевала в различных труппах эмиграции, в том числе Иды Рубинштейн и Алисы Вронской. Важной вехой в карьере Нины Тихоновой стала ее работа с сестрой великого Нижинского — Брониславой. С успехом балерина исполнила главную роль в балете Нижинской «Лани». Тихонова была также солисткой в Русской опере Марии Кузнецовой на Елисейских полях, работала рядом с московской примой Александрой Балашовой и выдающимся хореографом Михаилом Фокиным.
В 1930-е годы Тихонова была ангажирована в труппу балета Монте-Карло, которой руководил Леонид Мясин. С кем только не встречалась Нина на своем веку! Сергей Лифарь, Георгий Баланчин, Николай Зверев, Давид Лишин…
С 1950-х годов до последних дней жизни в 1995 году Нина Тихонова с успехом преподавала в собственной школе. С ее уходом еще больше отдалилась от нас блистательная эпоха первой русской балетной эмиграции.
Александр Годунов
Дважды имя Александра Годунова стало притчей во языцех для мировой прессы: в день его смелого побега в Америке из труппы Большого театра в августе 1979 года и в день его смерти в Голливуде в мае 1995 года. Этот великан балета прожил короткую, стремительную жизнь и на сцене, и на экране. Неоспоримая звезда советского балета эпохи «холодной войны», он был живым олицетворением светлых иллюзий и горестных разочарований художественной эмиграции.
Родившийся в 1949 году на далеком острове Сахалин, Александр Годунов получил балетное образование в столице Латвии Риге. В школьные годы он сдружился в Риге с Михаилом Барышниковым, другой яркой звездой на небосклоне нашей балетной эмиграции. Их дружески-сопернические отношения роковым образом отразились затем на американской карьере Годунова. Окончив Рижское балетное училище в 1968 году, Годунов навсегда распростился со своей детской мечтой стать инженером или военным летчиком.
Высокого роста, атлетически сложенный, русоволосый молодой танцовщик был моментально принят в Москве в Молодой классический балет, эту недолго существовавшую труппу, созданную Игорем Моисеевым под управлением бывшей примы-балерины Большого театра Суламифь Мессерер.
Три года спустя, в 1971 году, Александр Годунов был принят в прославленную труппу Большого балета, где тогда требовались высокие танцовщики-партнеры. Так почти мгновенно из артистов кордебалета Годунов выдвинулся в ряды молодых первых солистов. В те же годы он станцевал Зигфрида в «Лебедином озере», Альберта в «Жизели», Базиля в «Дон Кихоте», чем привлек внимание легендарной Майи Плисецкой, которая стала занимать танцовщика в ее балетах. С огромным успехом Годунов станцевал роль Дона Хозе в балете Альберто Алонсо «Кармен-сюита» и создал образ незабываемого Вронского в «Анне Карениной», балете, поставленном самой Плисецкой. В 1973 году танцевальный талант Александра Годунова был отмечен Золотой медалью на Московском международном конкурсе артистов балета, и в том же сезоне, лишь несколько недель спустя, Годунов дебютировал в американских гастролях Большого театра, из которых тогда благополучно возвратился в Москву.
Тем не менее впечатления от американской поездки, развал балета Большого и Кировского театров, будоражившие душу артиста побеги в начале 1970-х годов из Кировского балета — Натальи Макаровой и Михаила Барышникова, — скандальная эмиграция из этой же труппы Валерия Панова и Галины Рагозиной, а также переезд в Америку ленинградской примы-балерины Калерии Федичевой — сделали свое дело.
В августе 1979 года гастролировавший повторно в США Александр Годунов решился на первый в истории Большого балета подобный шаг и попросил политического убежища в Америке. В той же поездке в Америке осталась чета солистов Козловых. В Москве в то время ходила поговорка: театр уезжает Большим, а возвращается Малым. Эти происходившие в Нью-Йорке события особенно взволновали мировую прессу благодаря небывалому инциденту в аэропорту, когда самолет с пассажирами был задержан на много часов. Причиной этой задержки, облетевшей вмиг мировую прессу, была супруга Годунова, красавица — балерина Людмила Власова. Узнав о побеге мужа, она решила последовать за ним и вернулась в гостиницу за оставленными там драгоценностями. Но была схвачена агентами КГБ, сопровождавшими, как водится, труппу. Подвергнувшись огромному психологическому давлению со стороны советских властей, Власова вынуждена была заявить, что добровольно покидает Америку, осуждая мужа-перебежчика.
Американская страница в жизни Годунова началась радужно — он был принят несколько месяцев спустя в Американский балетный театр, которым тогда руководил Михаил Барышников. В этой прославленной труппе Годунов опять станцевал в балетах «Дон Кихот, «Жизель», «Лебединое озеро», «Темы с вариациями» и несравненно исполнял па-де-де из «Корсара». Достаточно виртуозный, красивый и высокий, Годунов производил на американской сцене хорошее впечатление. Однако отношения с Барышниковым складывались непросто и привели к сильным изменениям в танцевальной карьере Годунова.
Поначалу, как вспоминают работавшие с ним тогда люди, Годунову не нравились ни утренние спектакли, которые ему поручали, ни сам их «пыльный», по выражению танцовщика, репертуар. Разногласия во взглядах на многое привели к неизбежному конфликту с Барышниковым, и в 1982 году Годунов был вынужден покинуть труппу Американского балета.
Вслед за этим танцовщик предпринял попытку гастролировать самостоятельно с группой под названием «Годунов и звезды». Он все же успел станцевать на нескольких сценах мира: в театре «Колон» в Буэнос-Айресе, в балете Асами Маки в Токио, гастролировал в Израиле.
Встреча с известной английской кинозвездой Жаклин Биссет, компаньоном которой он стал позднее, изменила его взгляды на жизнь и искусство. Голливуд стал для него реальностью, а не далекой мечтой большого танцовщика. Его выигрышная фотогеничная внешность, недюжинное актерское дарование, прекрасная фигура, казалось бы, и есть те необходимые козыри, которые при нужных связях и принесут ему успех. Но дальнейшая работа его в балете была сопряжена с рядом разочарований: не состоялись турне с примой-балериной Галиной Пановой по Америке, Годунов отказался от приглашения в 1985 году поступить первым танцовщиком в Королевский балет Фландрии, в Бельгии, которым тогда руководил Валерий Панов. Его манило кино.
Александр Годунов блестяще дебютировал в 1985 году в Голливуде в фильме «Свидетель» с Харрисоном Фордом в главной роли. Проникновенно и точно сыграл он роль немого фермера. Критика восторженно отозвалась о нем: он и вправду был хорош там. Перебравшись в Беверли-Хиллз в Голливуде и расставшись с Биссет, Годунов снялся еще в некоторых фильмах, среди них — «Тяжелая смерть». К сожалению, их успех и популярность были менее значимы. Возможно, Годунову мешал акцент, вечная проблема русских актеров в Голливуде. От этого пострадали и такие звезды, как Алла Назимова, Ольга Бакланова, Михаил Чехов. Тем не менее рано вышедший на пенсию танцовщик продолжал заниматься, брать балетные уроки в Лос-Анджелесе в балетной Академии Давида Лишина, которой руководит прима-балерина Балета полковника де Базиля Татьяна Рябушинская. В Голливуде Годунов подружился с оставшимися не так давно в США балетными танцовщиками Большого театра Аллой Ханиашвили и Виталием Артюшкиным. Он даже помогал им в работе.
В апреле 1995 года Годунов снимался в Будапеште в фильме «Зона» и впервые со времени своего побега вернулся в Ригу, где с большой радостью встретился со своей семьей: матерью, братом и племянниками.
К сожалению, Годунов пил. По возвращении в Голливуд его алкоголизм обострился. Очевидно, это и привело его к ранней смерти в возрасте 45 лет.
Валентина Кашуба
Она скончалась в Мадриде, в госпитале «Грегуар Мараньен», 13 января 1997 года, в канун русского Нового года, немного не дожив до своего 99-летия.
Самая красивая, по мнению современников, артистка Русского балета Сергея Дягилева родилась в 1898 году в офицерской семье, владевшей роскошным усадебным домом с белыми колоннами на Украине, и увлеклась балетом в 1906 году, увидев на сцене Императорского большого театра в Москве, куда переехала жить ее семья, балет Горского «Конек-Горбунок» с участием московской примы-балерины Екатерины Гельцер.
Заметив страсть маленькой девочки к прекрасному, родители отдали ее в балетную студию. И уже в 1913 году пятнадцатилетняя Валентина Кашуба дебютировала на сцене Московского театра миниатюр в номере «Танго», модного тогда танца.
Известный певец Александр Вертинский, видевший Кашубу, называет ее в своих воспоминаниях красавицей. И вправду ее внешность была на редкость выигрышной: длинные косы, закрывавшие спину, большие глаза, миловидный рот. Публике 1910-х годов такие женщины нравились. И именно благодаря внешности ее пригласили еще в России сниматься в немое кино на студию Ермольева в картине «Сашка-семинарист».
Часто выходившая в Москве в балетных ролях Кашуба удостоилась похвалы императора Николая Второго и внимания со стороны Григория Распутина.
В 1914 году в Москву приехали Фокин и Дягилев, чтобы отобрать новых артисток для Русского балета. Очаровательная Кашуба покорила их и вместе с несколькими молодыми балеринами выехала в Париж.
Будучи у Дягилева артисткой кордебалета, она участвовала во всех постановках гремевшей по всему миру труппы — «Шахерезаде», «Петрушке», «Весне священной» и даже в «Сильфидах» Фокина, хотя и не обладала сильной пуантовой техникой.
И на Западе красота Кашубы была отмечена мировой прессой, о ней говорили, как о «перле» дягилевской труппы. Сам Дягилев относился к Кашубе с любовью, ценя не только ее красоту, но и хорошее происхождение, что, по ее словам, было не менее важно для него. С Дягилевым Кашуба ходила по музеям, учась у великого мэтра ценить настоящее искусство.
Расставшись с Дягилевым в 1919 году, она гастролировала по Южной Америке с труппой «Оперы Сальватти», куда перешли многие дягилевцы.
Вернувшись в Париж, Кашуба выступала сольно и была замечена великой Анной Павловой, пригласившей ее к себе. Павлова часто гастролировала в сопровождении красивых солисток, и у нее одно время блистали Нина Кирсанова, Алиса Вронская и даже Вера Каралли. Талант Кашубы Анна Павлова ценила и называла ее «настоящей артисткой».
С балетом Павловой Кашуба отправляется на гастроли в Испанию, где ее уже знали. Там в нее влюбился король Испании Альфонсо XIII.
В самом начале 1920-х годов она с триумфом выступала в «Казино де Пари» и в «Гранд-Опера» в гала-концерте. Тогда талант экзотической танцовщицы проявился совершенно. Критики по достоинству оценили не только ее танцы, но и ее сценические костюмы — предмет неподражаемых восторгов.
И в жизни она одевалась очень ярко и необычно, восхитив Эрте, о чем он писал в своих воспоминаниях, называя «самой красивой артисткой Дягилевского балета». Свои умопомрачительные туалеты она заказывала в ателье модного Дома Пьера Питоева, иногда по эскизам великого Эрте. Кинопродюсер Ермольев, снимавший Кашубу еще в России, вновь пригласил ее в 1921 году в кинофильм «Нищенка». Болезнь помешала Валентине Кашубе продолжить карьеру в Париже. В 1926 году она переехала в Нью-Йорк, где еще в течение нескольких лет выступала в балетных постановках.
Последний раз Кашуба выступала на большой сцене 21 апреля 1929 года в постановке балета Стравинского «Свадебка», которым дирижировал Леопольд Стоковский.
Экономический кризис 1929 года заставил Кашубу вернуться в Париж, где жили ее мать и брат. Разойдясь со своим первым мужем, она хотела открыть балетную школу, но, опасаясь конкуренции, занялась хиромантией, талант к которой сохранила до последних дней жизни.
Выйдя вторично замуж за «русского» немца, Кашуба переехала в Берлин, где порой танцевала на благотворительных концертах. В июне 1941 года она выступала в хореографии Бориса Князева «Ликующая и страдающая Россия» вместе с московской балериной Эльзой Кригер.
После окончания войны Валентина Кашуба поступила костюмершей в труппу полковника де Базиля. С этим балетом Кашуба гастролировала по Испании, где впоследствии открыла известную балетную студию.
Она жила в просторной квартире, окруженная фотографиями знаменитых артистов балета, хранила автографы Павловой, Нижинского, Тумановой, Кокто и многих других.
О своей яркой жизни Валентина Ивановна написала три тома воспоминаний «В когтях судьбы». После кончины Кашубы урна с ее прахом была захоронена на Городском кладбище в Мадриде.
Ольга Морозова
В балетной истории сотни имен. Одни произносишь с восхищением, другие с нежностью, третьи — с грустью. Думая об Ольге Морозовой, невольно отдаешь дань не только ее таланту, но и вспоминаешь ее покойного мужа, хранителя традиции русской оперы и балета за границей, — Василия Григорьевича Воскресенского, больше известного почитателям балета под именем полковника де Базиля.
Балет полковника де Базиля еще двадцать лет после смерти великого Дягилева продолжал замечательные традиции настоящего русского балета. Будучи одним из директоров «Русской оперы Елисейских Полей» (Цербазон), а затем и директором балета, де Базиль собрал у себя лучшие силы русской артистической эмиграции, в том числе исключительно одаренных певцов и блестящих балерин, воспитанных прекрасными педагогами императорского балета России. Среди них была и его жена — Ольга Морозова-де Базиль.
Ольга Александровна Морозова родилась 19 августа 1914 года в городе Ханькоу, в Китае, где у ее отца были чайные плантации. С детских лет у Ольги (так же как у старшей сестры Нины) обнаружились балетные способности. Впоследствии из переполненного русскими беженцами Китая отец Ольги, Александр Вершинин, перевез всю семью в Париж — балетную столицу той эпохи. Мама отвела Нину и Ольгу в школу непревзойденного петербургского балетного педагога Ольги Осиповны Преображенской, у которой в те годы учились совсем юные Тамара Туманова и Ирина Баронова. Чтобы не путать на сцене имена будущих балерин, старшая сестра Нина оставила фамилию отца Вершинина, а младшая Ольга взяла фамилию матери — Морозова.
Как впоследствии довелось мне услышать от самой Ольги Морозовой, на уроках О. О. Преображенская была очень строгой и порой даже покрикивала на них. Кроме уроков у Преображенской, Ольга начала заниматься у другой петербургской примы — Любови Николаевны Егоровой (в замужестве княгини Трубецкой).
Впоследствии в Нью-Йорке Ольга занималась в классе у балерины Большого театра Елизаветы Андерсон, танцевавшей в 1917 году в Москве «Аврору» и поставившей в 1929 году на сцене театра «Метрополитен» «Свадебку» Стравинского. Ольга Морозова с благодарностью вспоминала уроки у Е. Андерсон, которая очень помогла молодой балерине.
В 1932 году после просмотра класса юных танцовщиц Василий Григорьевич Воскресенский, который вместе с Рене Блюмом был директором только открывшегося «Русского балета Монте-Карло», пригласил в труппу лучших русских молодых балерин.
В Монте-Карло восемнадцатилетняя Ольга Морозова начала репетиции с Джорджем Баланчиным, вскоре, правда, уехавшим в Лондон и открывшим там знаменитый театр балета «1993». Несмотря на все ее слезы и просьбы, Воскресенский-де Базиль не отпустил Ольгу в Лондон.
А затем начались гастрольные туры с балетом Монте-Карло: сначала по Европе — в Бельгии, Голландии, Швейцарии, Англии и Испании, а с 1934 года — бесконечные туры по Северной, а затем и Южной Америке. Вряд ли в истории балета найдется подобная труппа, которой приходилось бы давать в год от 280 до 350 спектаклей. В труппе де Базиля танцевали почти каждый вечер и почти всегда репетировали новые спектакли, выпуская в год по четыре-пять премьер. Во время гастролей солисты балетной труппы почти постоянно жили в поездах, кочуя из города в город. Великой заслугой труппы полковника де Базиля было то, что она не только сохранила и донесла до наших дней множество балетов дягилевского репертуара, но и чрезвычайно развила его, приглашая лучших хореографов своего времени: Фокина и Баланчина, Мясина и Нижинскую, Лишина и Лифаря.
К этому впечатляющему списку следует прибавить и лучших художников эпохи, которые создавали декорации и костюмы к постановкам труппы де Базиля, — это Миро и Дерен, Берар и Дюфи, Руо и Битон, Коровин и Бенуа, Гончарова и Анненков. В труппе де Базиля сохранились также декорации и костюмы работы Леона Бакста, остававшиеся от дягилевских сезонов.
Двадцать девятого мая 1938 года в русской церкви Ниццы двадцатичетырехлетняя Ольга Морозова обвенчалась с Василием Григорьевичем Воскресенским, пятидесятилетним бывшим казачьим офицером.
Энергичный и деловой, он был одновременно художественно одаренной натурой.
В предвоенные годы труппа де Базиля много гастролировала в Австралии и Новой Зеландии, и везде гастроли производили ошеломляющее впечатление, пленяя зрителей не только качеством постановок и оформления, но и высоким профессиональным мастерством исполнителей. Александра Данилова, Любовь Чернышева, Тамара Туманова, Ирина Баронова, Татьяна Рябушинская, Тамара Григорьева, Татьяна Лескова, Леонид Мясин, Давид Лишин, Сергей Лифарь — все они в разное время танцевали с балетом де Базиля.
Перед самым началом Второй мировой войны Морозова и де Базиль подолгу жили в местечке Соспель на франко-итальянской границе. Спасаясь от войны, вся театральная компания вместе с ведущими звездами — Тумановой, Рябушинской, Немчиновой и Лифарем — в 1940 году вновь отправилась в Австралию (в Сидней и Мельбурн). Тогда же сестра Ольги, Нина Вершинина, живущая сейчас в Рио-де-Жанейро, начала ставить для труппы свои новые спектакли.
Затем труппа отбыла в США, где гастролировала более чем в 80 городах, в Калифорнии и Флориде.
С 1942 по 1946 год труппа Русского балета полковника де Базиля гастролировала в Латинской Америке, где дала около тысячи спектаклей.
Куба, Мексика, Бразилия, Уругвай, Аргентина, Чили, Перу, Эквадор, Колумбия, Боливия, Венесуэла, Панама, Коста-Рика, Сальвадор и Гондурас — вот страны, покоренные талантом русских танцовщиков в тот период. В Буэнос-Айресе, к примеру, из-за исключительного успеха в театре «Колон», труппа давала по два спектакля в день с часовым перерывом.
В Южной Америке Ольгу Морозову ввели на роль Шемаханской царицы в балет Михаила Фокина «Золотой петушок» (исполнявшуюся ранее Ириной Бароновой). Ольга репетировала свой номер с двумя полными стаканами воды, которые надо было удержать в равновесии, танцуя на пальцах и при этом по-индийски изгибая руки.
В марте 1947 года труппа полковника де Базиля начала выступать на сцене «Метрополитен-опера» в Нью-Йорке, а затем отправилась на гастроли в Лондон, где на сцене знаменитого Ковент-Гардена они уже гастролировали с большим успехом в 1934–1939 годах.
Известный британский балетный критик Арнольд Хаскелл писал в 1947 году: «Ольга Морозова неожиданно по-новому раскрылась в превосходно поставленной «Жар-птице» М. Фокина».
Двадцать седьмого июня 1951 года в Париже от сердечного приступа скончался Василий Григорьевич Воскресенский. На его отпевании в храме Св. Александра Невского на рю Дарю присутствовали Кшесинская, Кохно, Туманова, Рябушинская, Лифарь, Лишин, супруги Григорьевы, Докудовский, Строганова и многие-многие другие.
После внезапной кончины мужа Ольга Морозова стала исполнительным директором Русского балета. Георгий Кирста попытался возобновить работу труппы.
Первого октября 1951 года под новым названием «Универсальный балет» компания начала гастроли в Уимблдоне, в Англии. Но прежнего успеха уже не было. Разорившись, труппа полностью прекратила свое существование в 1952 году.
С согласия Ольги Морозовой, Антон Диамантиди взял в руки управление делами по особенно ценному наследию де Базиля, ведь у него была уникальная коллекция оригинальных костюмов и декораций, выполненных по эскизам Леона Бакста, Натальи Гончаровой, Александра Бенуа, Сесиля Битона, Сони Делоне, Оливье Месселя, Джорджо де Кирико и многих других.
Получив подпись Ольги Морозовой на управление наследством, Диамантиди продал на аукционе «Сотбис» в июне 1968 года часть имущества, не дав Морозовой даже части вырученного и оставив ее без средств к существованию. Затем последовали еще две огромные распродажи — в декабре 1969-го и в марте 1973 года. Ольга Морозова даже не была извещена о ликвидации имущества де Базиля, хранившегося в это время в амбарах в Монтрее под Парижем.
Тем временем Ольга Морозова зарабатывала балетными уроками и доживала свой век в семнадцатом районе Парижа возле площади Клиши в маленьком ветхом домике. Бывало, часами она просиживала в кафе «Пти-Пусе» на площади Клиши, где я с ней встречался. Стройная, элегантная, моложавая, скромная и застенчивая, она была беззаветно предана памяти де Базиля. Она также ни за что не соглашалась оставить свои двенадцать кошек и переехать к сестре в Рио-де-Жанейро. И все-таки последние годы жизни ей пришлось провести в русском доме для престарелых в Шелле, под Парижем, где после тяжелой мучительной болезни, парализованная, она скончалась 9 октября 1993 года.
Ольга Морозова-де Базиль нашла последний приют в могиле своего мужа на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.