– Привет, док. – Смайли поднялся с корточек и, улыбнувшись, протянул Штольцу руку.
Доктор ответил на рукопожатие, подав такую большую ладонь, какие встречаются только у кузнецов и проктологов.
– Я хочу, чтобы вы мне помогли.
– Да, сэр. Меня предупредили, чтобы я беспрекословно...
– Тогда к делу, – не дав Штольцу договорить, произнес Смайли и, кивнув на труп, спросил: – Знакомый вам человек?
– Хм, еще бы. – Штольц вздохнул. – Остался мне должен четыреста тридцать семь кредитов и шесть сантимов...
– М-да, это, конечно, проблема, – прокомментировал Смайли, заложив руки за спину и покачиваясь на каблуках. – Осмотрите его, мне нужно ваше авторитетное заключение.
– Да, конечно.
Шгольц сделал несколько беспорядочных шагов, будто не знал, с какой стороны подойти к телу. Наконец он выбрал оптимальный маршрут и, наклонившись над трупом, начал осмотр.
В руке доктора появилась какая-то тестирующая железка, и он со знанием дела тыкал ею в остывающее тело.
Наконец Штольц разогнулся и торжественно произнес, словно читая текст клятвы:
– Этот человек мертв уже по крайней мере полтора часа.
– Приятно это слышать, док. А что, нет никакой надежды, что он очнется?
– Это едва ли возможно, сэр. Говорю вам, как профессионал.
– А непрофессионал может предположить что-то подобное? – совершенно серьезно спросил Смайли доктора.
– Непрофессионал может предположить все, что угодно, сэр.
– Хорошо, мистер Штольц, в таком случае нам с вами придется ему в этом помочь.
90
Самым большим из занятых людьми Смайли помещений была каюта, в которой жили Пэлтиер и Гектор. Помимо их кроватей и тумбочек в каюте находился довольно большой стол, за которым обычно и устраивались совещания.
Вот и сейчас Смайли сидел во главе стола, а рядом с ним, в качестве приглашенного специалиста, восседал доктор Штольц. Он монотонно излагал свои соображения по поводу времени и способа смерти, которую избрал для себя Берни Израильчук.
Джеф, Рони, Пэлтиер и Гектор делали вид, что им это интересно, хотя на самом деле ожидали, когда шеф начнет общий разбор сложившейся ситуации.
Смайли уже имел разговор по кодированной линии с неким «полковником Сигурдом», который выразил недовольство по поводу фактического провала всей операции. И теперь, когда практически из ниоткуда появился этот Израильчук, требовалось найти хотя бы одну нить, которая тянулась от него к ЕСО. В противном случае выполнение всех последующих операций тоже могло оказаться под вопросом. Именно поэтому все сотрудники Смайли и ждали подробного обсуждения.
Наконец, когда доктор Штольц уже иссякал, описывая характер ранения головы самоубийцы, в каюту без стука вломился матрос и заорал не своим голосом:
– Доктор! Штурман очнулся!
– Что?! – не поверил доктор.
– Штурман очнулся! Чего-то хрипит, говорить хочет! – продолжал надрываться матрос.
– Нужно немедленно бежать, доктор! – воскликнул Смайли и, перевернув стул, рванулся к выходу. Уже в дверях он остановился и крикнул через плечо: – Всем оставаться здесь! Ждите меня! – И побежал за матросом, увлекая за собой обалдевшего доктора.
– Что такое?! – кричал на бегу Штольц. – Этого не может быть!
– Не отставайте, доктор! – подгонял его Смайли, который давно не бегал так быстро, тем более по судовым переходам.
Преодолев пару крутых лестниц, он здорово запарился, однако роль требовалось держать, и он крепился, обливаясь потом в душной атмосфере недофильтрованного воздуха.
Оказавшись на нужном ярусе, Смайли велел доктору бежать дальше, а сам втиснулся в пожарную нишу.
Вскоре топот затих далеко в конце галереи, и стало относительно тихо. Лишь только рядом гудел пучок магистралей, качая энергию, воздух и прочие необходимые на корабле вещи. И еще сердце – оно билось так громко, что мешало сосредоточиться на звуках, доносившихся из коридора.
«Давненько я так не бегал, давненько», – сдерживая рвущееся дыхание, размышлял Смайли. Он думал о всяких пустяках только затем, чтобы немного себя успокоить. Да, конечно, способ дурацкий, но, если хочешь получить результат быстро и по горячим следам, дурацкая методика самая лучшая.
Наконец в коридоре послышались торопливые шаги. Смайли втянул живот и сильнее вжался в стенку ниши. Он опасался, что его заметят, однако не заметили.
Человек скорым шагом проскочил мимо – так быстро, что Смайли не успел ничего рассмотреть. Боясь опоздать, он выскочил в коридор и крикнул, моментально опознав знакомую фигуру:
– Рони!
Человек вздрогнул, будто его ударили плетью, и по инерции сделал еще несколько шагов. Затем медленно повернулся с застывшей на лице ледяной ухмылкой:
– А... что вы здесь делаете, сэр?
– Шнурок развязался, Рони, вот я и отстал. А ты здесь чего делаешь? Я же сказал – ждать меня на месте...
– В туалет приспичило, – говорил Рони уже по инерции.
Он понимал, что попался, и никак не мог сообразить, что же теперь делать. Оставался самый простой, хотя и не лучший способ. Рука Рони скользнула в карман, но Смайли оказался быстрее.
Возможно, бегал он не так уж хорошо, но стрелял
достаточно быстро.
Раздался выстрел, и Рони, схватившись за живот, повалился на пол. Он громко хрипел и пучил глаза, однако Смайли смотрел на этот спектакль совершенно равнодушно.
– Не нужно излишне драматизировать, Рони. Рана не смертельная, уж я – то это знаю.
В этот момент в коридоре появился доктор Штольц.
– Что за шутки, мистер Смайли?! – закричал он еще издали. – Этот штурман мертвее мертвого. Какой вам прок в этом вранье?
Наконец доктор заметил, что на полу лежит окровавленный человек, а сам Смайли держит в руке маленький пистолет.
– Вот для вас возможность, док, заняться своим делом. Эта сволочь должна выжить во что бы то ни стало. Его время еще не пришло...
– Но... – казалось, Штольц потерял дар речи. – Но ведь это один из ваших людей, сэр!
– Ваши – наши. Кто их разберет. Эй, Жорнель, – кажется, так тебя зовут?
– Да, сэр, – ответил матрос, который играл роль очевидца пробуждения трупа.
– Ты отлично сыграл, а теперь позови сюда капитана и еще кого-нибудь, чтобы перенести раненого в санчасть.
– Да, сэр. Конечно!
91
Потеряв после столкновения еще троих человек, группа лейтенанта Лефлера быстро уходила на север.
Бойцы прорывались сквозь густые заросли, рубили ножами толстые лианы, а их остановки на отдых были короткими и очень тревожными.
И это было объяснимо. Джунгли оказались настолько густыми и труднопроходимыми, что подобраться для внезапного нападения можно было с любой стороны.
Отчасти спасали лесные обитатели, которые реагировали на любой незнакомый шум и выдавали каждого, чья поступь была слишком тяжелой.
Идти впереди приходилось по очереди и меняться через каждые полчаса. Первый рубил лианы и ветки, а это отнимало много сил. К тому же еще жара. Под тенью густых крон, где двигались десантники, было довольно прохладно, если бы они могли оставаться на месте. Однако постоянное движение в комплекте облегченной брони, с оружием, пайками и водой разогревало тело, и невыносимая духота отнимала последние силы.
Прошли очередные полчаса, и шедший впереди Эль-Риас уступил место майору Шелдону.
Шелдон был легко ранен в левую руку, но очередь пропускать отказывался и умело работал своим тесаком, освобождая путь для отряда.
Майор остался единственным из тех четверых, кто должен был прикрывать Рино. Заряды игольчатой шрапнели достались именно им, а в наплечнике майора еще торчали три иглы, которые крепко держались в нем зазубренными жалами. Еще несколько удалось выдернуть из шлема, после чего там остались небольшие отверстия.
Время от времени Рино посматривал на бланш-карту крошечный экран которой был пристегнут к его запястью. Судя по всему, его команда двигалась в верном направлении, и к исходу этого дня, а может быть, к обеду следующего они должны были выйти к реке.
Где же еще искать людей, как не у реки?
Через два часа пути отряд подошел к довольно высокому холму, который поднимался прямо посреди джунглей. Оставив всех людей внизу, Рино поднялся до половины склона, а затем спустился вниз.
– Предлагаю всем забраться туда и устроить долгий привал, – сказал он. – Там, выше, идут хвойные деревья и вообще сухо – можно проветрить бельевые подкладки, иначе скоро мы натрем все тело до крови.
– А если на хвосте кто-то есть? – спросил Годар, отгоняя от открытого забрала фиолетовую муху.
– Оттуда все очень хорошо видно, и, если кто-то будет за нами идти, мы увидим его издали – птицы помогут.
Объяснения Рино показались разумными, и все с ним согласились. Отряд начал подъем, и вскоре им удалось добраться до самой вершины.
Пушистых кустарников и вязкого мха здесь не было, и приходилось ходить по короткой, словно подстриженной травке. Как и предполагал Рино, наблюдать с вершины было удобно, поскольку макушки самых высоких деревьев были ниже вершины.
Лефлер поднял бинокль и посмотрел туда, откуда они начали свой поход. Сквозь колышущуюся синеватую дымку проступали только силуэты скальных столбов. Гор он не увидел, до них было слишком далеко.
Затем Рино перешел на другую сторону холма и стал исследовать путь, который им еще предстояло пройти. Рядом с ним встал Годар, который тоже смотрел в свой бинокль.
– Видишь, где обрывается лес? – спросил Рино, не отрываясь от наблюдения.
– Как будто вижу, сэр.
– Там должна быть река.
– Я надеюсь на это, сэр.
Рино вздохнул и, сняв шлем, взлохматил промокшие от пота волосы.
– Уф, хоть подышать здесь воздухом! Ты чего не идешь сушиться?
– Сейчас пойду.
– Другие вон уже кирасы сбросили – отдыхают.
– А мне лежать необязательно, сэр, – сказал Годар. – Я могу отдыхать стоя – как лошадь.
– А лошади что, совсем не спят? – удивился Рино.