Пайп Фэндлер шел впереди группы своих солдат и фиксировал любые изменение в тонком настроении леса.
Задрали ли антилопу ушастые мухтары, залила ли вода нору красного барсука – обо всем этом лес сообщал своим обитателям и гостям, если те вели себя уважительно.
Отряд шагал довольно быстро, но к группе нарушителей пока не приближался. Фэндлеру не хотелось повторять ошибок его коллеги Яхо, которого Пайп втайне считал предметом для подражания. Яхо хотел победить красиво, но не учел, что в группе плохо подготовленных нарушителей может оказаться один феноменальный стрелок. Быть может, какой-то сумасшедший, которому везло, но от этого он не становился менее опасным.
Остановившись, сержант дотронулся до срубленной ветви. На этот раз срезы выглядели не такими размочаленными, как прежде, когда нарушителей гнал в джунгли только страх. Теперь они успокоились, и это было не так уж плохо. Воевать с отчаявшимися людьми было неудобно, а спокойный разум действовал, следуя логике. Но логику архидоксов Фэндлер знал не хуже, чем логику саваттеров. Хотя, пожалуй, саваттеры были более прогнозируемыми. Когда-то они с гонкурами были одним народом – это Фэндлер помнил хорошо, однако позднее саваттеры впали в ересь и ответственность за их возвращение к истинным идеям полностью легла на плечи гонкуров.
Оглянувшись, Фэндлер оценил состоянии своих семерых солдат и остался доволен: они выглядели как новенькие механизмы, только что выпущенные с оружейной фабрики.
«Однако мы надерем задницы этим архидоксам», – подумал Фэндлер, а затем пошел вперед и даже прибавил шагу. Пожалуй, он был слишком осторожен – с такими молодцами, как у него, можно было действовать более решительно.
– "Френдшип-один", ответьте «мотыльку», – прозвучало в ушах Фэндлера. Вмонтированная в шлем радиостанция давала идеальную связь, но случалось, не могла избавиться от тонкого, пронзительного свиста. Кодировщики уверяли, будто это помеха от декодирующей машины, однако коммандос это здорово злило, и они обещали при случае «объяснить умникам суть проблемы».
– Слышу тебя, «мотылек», – отозвался Фэндлер, сбавляя темп ходьбы.
– Иду на прослушку. Есть какие-нибудь пожелания?
– Да, есть. Получше прощупайте холм 6-18, у его основания есть несколько ям, возможно, нарушители там спрячутся.
– Вас поняли, «френдшип-один». Идем на холм 6-18...
На этом передача прекратилась, и исчез этот отвратительный шум.
«И никогда нам не добраться до этих инженеров, – подумал Фэндлер, – потому что мы всегда в поле, а они в провонявших боксах под землей».
Прошел час быстрого передвижения по чуткому лесу. Даже птицы перестали тревожно кричать, поняв, что затянутые в серую броню существа не приносят им вреда. Пернатые молчали, погруженные в свои заботы: строительство гнезда, поиск насекомых и дождевых червей – да мало ли у птиц занятий?
– Привал, – негромко объявил Фэндлер, остановившись в чаще дикого орешника.
Коммандос замерли, а потом стали осторожно оседать на землю, чтобы сержант ни в коем случае не заметил, что кто-то из них устал. Говорить об усталости в подразделениях охотников было не принято.
Поглядев на своих солдат, Фэндлер усмехнулся и снял шлем. Он сделал это специально, иначе никто бы не обнажил головы. Если командиру хорошо, то хорошо и всем остальным – это был основной закон охотников. Это был главный закон загонщиков дичи.
Фэндлер сел в траву и вытянул ноги. Хотя он не признавался самому себе, но ему было приятно отдыхать после двухчасового марша.
– "Френдшип-один", говорит «Главный», – прохрипел валявшийся на земле шлем.
Фэндлер точас поднял его и надел на голову.
– Слышу вас, «Главный», – ответил он.
– Только что у холма 6-18 был сбит «мотылек». Эти сукины дети распотрошили его из автоматов – в упор. Пилотам удалось уйти и связаться с нами. Так что немедленно выдвигайтесь к 6-18. Быть может, вы сумеете их перехватить.
– Есть, сэр! – ответил Фэндлер. – Если только ночь не застанет нас в пути!
95
Свою первую ночевку в джунглях Рино Лефлер и его бойцы встретили на поваленном бурей дереве, которое лежало на плечах своих собратьев и представляло наилучшую площадку для ночлега.
Чужаку, чтобы взобраться на этот ствол, требовалось преодолеть минное заграждение. А подняться как-то иначе было трудно, поскольку ствол находился на высоте не менее четырех метров.
Миетте досталось первым стоять на посту. И этим постом был широкий сук, торчавший в звездное небо. Часовой седел на нем верхом, положив ствол автомата на высохшую ветку. Получалось очень удобно.
«Не вижу почти ничего знакомого», – думал Миетта, глядя на звезды. Он и раньше плохо знал звездную грамоту, а сейчас растерялся совсем. Видимо, слишком далеко завез их мистер Смайли, чтоб ему было так же хорошо...
С приходом темноты по земле между деревьями заструился холодный воздух. Он спускался с больших ветвей, копился в низинах и, собрав воздушную влагу, мутнел, становился дымчатым туманом. Где-то там, в его толще, двигались тени, но, когда Миетта пытался их рассмотреть, они превращались в мрак.
Неожиданно слух часового уловил движение, затем негромкий сап и царапанье коры. Это не было похоже на вражескую угрозу, однако Миетта перехватил автомат поудобнее и стал вглядываться в темноту – туда, где висели две кислотные мины.
На сером фоне древесной коры вдруг появился темный комок. Почуяв чужаков, он недовольно заурчал, однако продолжал карабкаться по наклонному стволу.
«Вот сволочь», – подумал Миетта и, включив инфракрасную подсветку, опустил забрало.
Как он и предполагал, это было какое-то подобие древесной крысы. Опоссум, бурундук или другая тварь. В этом Миетта не особенно разбирался. Между тем зверек настойчиво лез к своему дуплу и не собирался уступать территорию более сильным конкурентам.
«Сволочь», – еще раз подумал Миетта и попытался сбросить упрямое животное ногой.
Однако хозяин дерева не сдавался. Он вцепился в ботинок часового зубами и рычал, как настоящий зверь, пока Миетта не двинул ему кулаком в ухо. Ночной скандалист шлепнулся на землю, но спустя полминуты уже снова лез на дерево.
– Да это просто скотина какая-то! – не выдержав такой наглости, произнес Миетта.
Он уже был готов удавить ночного пришельца, однако тот спустился вниз и пробрался на свою территорию по отвесной части ствола. Взобравшись наверх на безопасном от часового расстоянии, грызун победоносно пискнул и вскоре пропал в увядающей кроне.
«А что же преследователи? Спят они сейчас или продолжают двигаться вперед?» – размышлял Миетта.
Он вспомнил город и родной участок, в котором проработал восемнадцать лет и дослужился до капитана. Была семья, но жизненный график полицейского едва ли понравится какой-нибудь нормальной женщине. Рита тоже не стала исключением, и они развелись, когда сыну было три года. Потом она уехала куда-то на Ламберт, где удачно вышла замуж за торговца смазочными маслами.
«Смотри же, хрен масляный, воспитай моего сына, как положено, – про себя сказал Миетта, – а не то я вернусь даже с того света и устрою тебе арест с нарушением правил».
Рядом, на высоком дереве, заворчала какая-то птица, должно быть увидевшая плохой сон.
Миетта поднял забрало и стал внимательнее прислушиваться к звукам ночного леса. Затем снял шлем совсем: раз уж слушать, так слушать.
Едва он это сделал, как ему показалось, что он видит какое-то движение. Можем быть, и не движение, а так – ночной сполох. Тем не менее часовой поднял автомат и снял его с предохранителя. Затем подтянул ноги и встал на ствол дерева, распрямившись в полный рост.
В ту же секунду совсем рядом ударил выстрел, и тяжелая пуля ударила Миетту в бок. Балансируя руками, он не удержался и полетел вниз, на густую подстилку из мха и низкого кустарника.
Вслед ему раздалось еще несколько выстрелов, затем из кроны поваленного дерева в стрелков полетели гранаты.
Яркие вспышки, грохот и свист осколков превратили ночные джунгли в подобие чудовищного спектакля. Кроны величественных деревьев вздрагивали от ударов взрывной волны, срезанные осколками ветки с громким шумом обрушивались вниз, и посреди всего этого представления раздавались команды и ругательства.
– Уходим! – узнал Миетта голос Лефлера. Затем часто, как по железному барабану, застучал его пистолет. Миетте показалось, что все звуки в джунглях смолкли, когда говорило это магическое оружие.
«Бам-бам-бам!» – и тишина. И снова: «Бам-бам-бам!»
Где-то совсем рядом раздался выстрел, и с поваленного дерева сорвалось тело кого-то из своих. Миетта на глаз определил место стрелка и выдал из автомата длинную очередь. Он знал, что его пули не слишком эффективны, но с расстояния в несколько метров даже они должны были сделать свое дело.
И они сделали. Стрелок вывалился из-за кустов, и Миетта добавил ему еще, однако не будучи уверен, что враг мертв, выхватил нож и на четвереньках norm 5! вперед. Когда он дотронулся до лежачего, тот пришел в себя и успел перехватить руку с занесенным клинком.
Миетта навалился всем телом, чтобы дотянуться лезвием до щели между кирасой и шлемом, но противник был необычайно силен. Он заломил Миетте руку, да так, что тот уткнулся лицом в живот своему врагу. Однако Миетта не собирался сдаваться и зубами выдернул чеку из гранаты, висевшей у врага на поясе. Одновременно с этим он выпустил нож и, вырвавшись из захвата, побежал прочь, не обращая внимание на плотный огонь.
Позади прогремел взрыв, и сразу, будто по команде, прекратилась стрельба.
А Миетта все бежал и бежал напролом, пока не споткнулся о чью-то ногу.
– Тихо, – сказали ему, и он узнал голос майора Шелдона. Потом тяжелая рука в перчатке опустилась на его голову. – Где твой шлем?
– Потерял, когда в меня попали, – сказал Миетта и тут же вспомнил, что, наверное, ранен.
– Так ты ранен? – тут же спросил Шелдон.
– Не знаю, – честно признался Миетта и стал ощупывать правый бок кирасы.