Потом внезапно все кончилось. Рука Джоанны освободилась, и женщина, которая мгновение назад заслоняла от нее белый свет, растворилась в толпе.
Джоанну пробила дрожь — еще сильнее, чем раньше, словно ее тело пыталось стряхнуть воспоминания об омерзительном прикосновении старухи. Джоанна сделала глубокий вдох. Ее охватил гнев.
И страх. Она никак не могла отделаться от страха.
Джоанна пошла по направлению к парку, сказав себе, что прогулка ее успокоит. Она прошла два квартала, но не почувствовала себя лучше. И злилась она не столько на жуткую старуху, которая терзала ее угрозами, сколько на саму себя. Легко же она позволила выбить себя из колеи!
— Мисс Кросс?
Джоанна едва не подпрыгнула. Голос раздался у нее за спиной как раз в тот момент, когда она собиралась переходить дорогу. Джоанна обернулась и увидела Сэма Тауна.
Заметив выражение ее лица, он перестал улыбаться.
— Простите, — сказал он. — Я не хотел вас пугать.
— Да нет, — пробормотала она. — Все в порядке. Я...
— Что-то случилось? — озабоченно спросил он.
Джоанна не собиралась ничего ему рассказывать. Это было слишком глупо, и она понимала, что он примет ее за дурочку. Разумеется, с ней все хорошо, просто отлично. Они вежливо побеседуют и разойдутся.
Но вместо этого она услышала собственные слова:
— Со мной произошла ужасная история...
Глава 4
Они уселись, и Сэм через стол посмотрел на Джоанну. С лица его не сходило выражение озабоченности.
— Вам лучше?
— Спасибо — я чувствую себя прекрасно.
— Что будете пить? Воду, вино, кофе?
— Для начала, пожалуй, воду.
Сэм подозвал официанта. Предлагая Джоанне пообедать вместе у Марло, он сказал, что ему нравится дух этого кафе, и тут же извинился за невольный каламбур. Джоанна засмеялась и сразу почувствовала себя свободнее.
— Поверьте, не стоит переживать из-за того, что вы испугались. Эти люди — профессионалы. Им прекрасно известно, на какие кнопки нажать, чтобы вызвать из подсознания все ваши суеверия.
— Но я никогда не была суеверной.
— Все суеверны, даже те, кто это отрицает. Мы же мыслим рационально, следовательно, выбирать не приходится.
Джоанна недоверчиво приподняла бровь:
— Погодите минутку. Вы что, хотите сказать, что суеверие — рационально?
— Совершенно верно.
Она посмотрела на него, слегка прищурившись:
— Не могли бы вы объяснить поподробнее?
Сэм поерзал на стуле и наклонился вперед:
— Мы определяем то или иное понятие через его противоположность. Черное — белое, порок — добродетель, порядок — хаос, и так далее. То же самое с рациональным и иррациональным: одно не может существовать без другого. И где-то посередине есть серый участок, который трудно причислить к одной из противоположностей — нейтральная полоса, где возможно все.
— Звучит как вступление к «Сумеречной Зоне».
Сэм засмеялся.
— Вы должны знать — судя по этим словам — что сейчас как раз и находитесь на границе двух состояний.
Верно, подумала Джоанна. Какое-то мгновение она не испытывала ничего, кроме страха. Потом это прошло, и воспоминания о случившемся с каждой секундой стали тускнеть. Она заказала салат и fettuccini, за качество которых Сэм поручился. Джоанна взяла даже бокал кьянти, хотя обычно не пила спиртного во время обеда.
— На самом деле меня потрясла смерть ее мужа, — сказала она, пригубив вино и поставив бокал на столик. — Если бы не это, я думаю, ей не удалось бы меня напугать.
— Вы ни в коем случае не должны винить себя в смерти этого человека, — твердо сказал Сэм. — У него давно уже было плохое сердце. Любая мелочь могла спровоцировать приступ.
— Я знаю, — кивнула Джоанна. — Но так считает лишь рациональная часть меня. А, как вы только что заметили, есть еще иррациональная.
— Признавая ее существование, не следует позволять ей верховодить, — сказал Сэм.
Он улыбнулся Джоанне с таким пониманием и сочувствием, какого она не ожидала от незнакомого человека.
— Я постараюсь, — только и сказала она. Принесли заказ, и какое-то время они молчали. Попробовав fettuccini, Джоанна шумно выразила восторг, а потом попросила Сэма рассказать о своей работе.
Он пожал плечами, не зная с чего начать.
— Что именно вы хотите узнать?
Джоанна с минуту подумала и сказала:
— Я хочу задать вам один вопрос, как ученому. Быть может, он прозвучит невежливо, но я...
— Задавайте.
— Почему все ученые, с которыми я беседовала, считают исследования паранормальных явлений пустой тратой времени?
— Ну, — сказал Сэм, ничуть не смущенный вопросом, — здесь возможны два варианта ответа. Первый: когда ученый высовывает нос за пределы своей узкой области, он так же подозрителен и невежествен, как любой неуч — даже, пожалуй, еще больше, поскольку ему кажется, что он самый умный.
Он отложил вилку и промокнул губы салфеткой.
— А второй? — напомнила Джоанна.
Сэм опять улыбнулся, но на этот раз в его улыбке было смирение.
— Второй ответ, — сказал он, — заключается в том, что они правы.
— Полагаю, вы эту точку зрения не разделяете.
Он вновь пожал плечами, словно не знал, что ответить.
— Могу сказать только, что я наблюдал очень странные явления. Не знаю, "что они означают или в какую теорию вписываются, но я не могу так просто от них отмахнуться. Равно как и найти им объяснение.
— Например?
— Я сейчас говорю не о призраках, баньши или потусторонних голосах. Я говорю об аномалиях. О вещах, которые не поддаются объяснению.
— Какие же это вещи?
Сэм рассказал ей об эксперименте с цыплятами, которые считали механизм своей матерью. Сначала Джоанна рассмеялась, но, осознав важность обнаруженного Сэмом явления, сразу стала серьезной.
— Еще мы сажали в ящик кошку, — добавил Сэм, — а к генератору случайных событий присоединяли источник тепла. Кошки любят тепло, и мы обнаружили, что обогреватель вертелся вокруг ящика с кошкой значительно дольше, чем возле пустого.
— Если это правда, то это и впрямь удивительно.
— О, это правда.
— А люди так тоже умеют?
— Приходите как-нибудь к нам в лабораторию, и мы вас протестируем. Обещаю, что в ящик не будем запихивать.
— Я поговорю с редактором. Может быть, мы сделаем материал на тему «неизведанных возможностей мозга» или что-нибудь в этом роде.
Вдруг она зябко и как-то судорожно передернула плечами.
— Что с вами? — забеспокоился Сэм.
— Не знаю, — озадаченно проговорила Джоанна. — Когда я сказала о неизведанных возможностях мозга, передо мной возник образ этой ужасной старухи.
На миг ей показалось, что Сэм собирается накрыть ее руку своей ладонью, но, похоже, он передумал.
— Помните, что я вам говорил, — сказал он, сосредоточенно глядя ей в глаза. — Эти люди умны. Они сеют страх и надеются, что вы изведете себя до такой степени, что вам действительно станет плохо. Не поддавайтесь на это.
— Не буду, — кивнула Джоанна. — Мне уже лучше, правда. Спасибо вам.
После кофе Джоанна сказала, что поговорит с редактором и предложит ему написать о «научной» парапсихологии.
— Если он согласится, я вам позвоню, — добавила она.
Сэм нацарапал на какой-то старой квитанции номер своего рабочего телефона.
— Позвоните мне в любом случае, — сказал он, отдавая Джоанне бумажку.
Глава 5
Тэйлор Фристоун с большой серьезностью относился и к своей персоне и к своей должности главного редактора журнала «Наш город». Он положил ногу на ногу, сцепил пальцы и с задумчивым видом откинулся на спинку своего редакторского кресла.
— Не будет ли это выглядеть немного странно? — сказал он Джоанне, глядя на нее исподлобья. — Сначала разоблачить эту братию, а потом заявить, что, может быть, в этом что-то есть?
— Это совершенно разные вещи! — горячо возразила она, зная, что Тэйлор уже готов согласиться, но хочет соблюсти ритуал, чтобы не уронить авторитета. — Сэм Таун занимается научными исследованиями, часть которых касается неизведанных возможностей мозга. Когда я писала о Храме Новой Звезды, нашей целью было разоблачить конкретных мошенников. Никто не утверждал, что паранормальных явлений не существует.
Фристоун на минуту задумался, втягивая и вытягивая губы, словно смаковал незнакомое вино.
Джоанна не стала рассказывать ему о своей встрече с Элли Рэй, хотя и упомянула о смерти Мюррея. Это известие не произвело на Тэйлора никакого впечатления, поскольку он обладал удивительной способностью не соотносить с действительностью истории, которые печатались в его журнале, — для него жизнь ограничивалась модными приемами в верхнем Ист-Сайде, хотя «Наш город» при этом пользовался подозрительной популярностью. Джоанна понимала, что мастерство Тэйлора заключается в безошибочном нюхе на новости, которые читатели обсуждают в оздоровительных клубах и о которых жаждут узнать подробности. Этим свойством своего босса Джоанна искренне восхищалась, тем более что она понимала — обрести его не так просто, как может показаться на первый взгляд. Однако ее безумно раздражала привычка Тэйлора по любому поводу изображать усиленную работу мысли, и она еле сдерживалась, глядя, как он задумчиво хмурится и надувает губы.
— Ладно, выясни, что это за исследования, — сказал наконец Фристоун. — Через неделю покажешь мне свои записи, а там посмотрим.
Аппарат был прикреплен к стене лаборатории. Он напоминал автомат для игры в пинбол — по сути, это и был автомат для игры в пинбол, как сказал Сэм.
— Здесь девять тысяч пластмассовых шариков, — пояснил он, показывая на верхнюю часть аппарата. — Они по одному падают в центр первого ряда колышков. Смотрите.
Сэм включил машину, и шарики начали падать. Они прокатывались через двадцать рядов пластмассовых колышков и сваливались в коробочки, расположенные в нижней части агрегата.
— Колышки установлены в шахматном порядке. Вы видите, что, падая, шарик ударяется о них, отскакивает в ту или другую сторону и проваливается в следующий ряд. Чем ниже он падает, тем больше отклоняется от центра в одну из сторон. Но основная часть шариков, как вы, должно быть, заметили, падает примерно посередине. Итак, мы видим, что шарики в приемниках распределяются по кривой Гаусса...