- Hеплохая тачка, йоу! А почему здесь дешевое стерео? Где сабвуферы? Если бы у меня была такая тачка, у меня было бы здесь достаточно динамиков, чтобы весь квартал трясло!
- А нахрена киллеру нужна стереосистема, которая объявляет о его заднице на расстоянии трех кварталов?
- Точняк. У меня хотя бы есть DVD в подголовнике. Так что сучка может сидеть и смотреть порно и другую хрень, пока я деру ее задницу. Я бы эту штуковину выкинул!
- Никто не ездит на заднем сиденье в этой машине, если они уже не мертвы. А теперь заткнись и езжай!
- Мм... в какую сторону?
- Просто выезжай на шоссе. Он живет в Западной Филадельфии.
Деметрий был удивлен тем, как легко стало разговаривать с собакой, которая выглядела так, словно кто-то накачал ее стероидами, а затем она прошла через поле битвы. Глаз, пробитый выкидным лезвием, уже начал сочиться розово-желтой жидкостью по лицу Чернокнижника. Он продолжал рассеянно лизать его своим огромным зыком, который был больше, чем вся рука Деметрия. Деметрий хотел было сказать ему что-нибудь о том, как отвратительно это дерьмо, но решил, что лучше не обращать на это внимания. Некоторые из пулевых отверстий на его морде, шее и туловище уже покрылись струпьями, но другие выглядели инфицированными и начали сочиться прозрачным гноем, который пах, как сточные воды. Чем больше пугался и испытывал отвращение Деметрий, тем больше он говорил. Oни обсуждали религию:
- Так что же с этим вуду-дерьмом, в которое ты ввязался с кубинцами?
- Заткни пасть и езжай.
Они обсуждали политику:
- Черт, случилось много дерьма с тех пор, как эти чертовы республиканцы пришли к власти. Если бы Рейган и Буш никогда не были избраны, я уверен, что ни один из нас не занимался тем дерьмом, которым занимаемся сейчас. Мы бы даже не оказались в такой ситуации. Ты бегаешь застрявший в теле какой-то уродливой собаки-демона, пахнешь, будто не принимал ванну с тех пор, как Христос носил подгузники. Я имею в виду, как ты собираешься привлекать тёлок, выглядя так? Ну... самок собак... ммм... сучек. Бьюсь об заклад, что теперь ты можешь натянуть несколько настоящих сучек. Ты понимаешь, о чем я говорю? Настоящих сучек.
- Заткнись, нахуй, и езжай.
Они говорили о женщинах:
- Эй, тебе когда-нибудь приходилось замочить по-настоящему классную попку, и, знаешь, она такая - предлагает тебе свою ”киску”, чтобы ты оставил ее в живых? Держу пари, такое дерьмо случается постоянно, а? Каково это - трахнуть какую-то сучку, а потом мочкануть ее? Держу пари, это прикольно, а? Я не думаю, что смогу загасить какую-то тёлку после того, как кончил в неё. Особенно если этот ”кончун” был классным. Это было бы хреново для меня, чтобы прикончить какую-то сучку, у которой была такая бомбезная ”киска”. Тебе когда-нибудь приходилось заниматься этим дерьмом?
- Я отгрызу твои яйца, оторву тебе гребаную башку и выплюну твои “балабоны” тебе в глотку, если ты сейчас же, блядь, не заткнешься!
- Тьфу ты! Фууу! Блин, ну и мерзкое же у тебя воображение. Ты - больной чувак.
- Заткнись нахуй!
Чернокнижник рычал на него низким горловым голосом, пока говорил. Это делало его голос шумным хриплым тенором. Представьте голос бульдога, который звучал бы так, словно он курил нефильтрованные сигареты в течение десяти лет и пил древесную стружку.
У Чернокнижникa было такое выражение лица, которое Деметрий видел у убийц, когда они направляли на кого-то пистолет и давали ему шанс решить свою судьбу. В свое время он знал немало убийц. Он всегда старался избегать того, чтобы оказаться на противоположном конце этого взгляда. Только Чернокнижнику больше не нужен был пистолет. Теперь он мог одним укусом отгрызть голову Деметрию. Деметрий снова уставился на дорогу, и остаток пути они проехали молча.
Они выехали на автостраду в Западной Филадельфии, где Деметрий теперь грыз ногти и сплевывал их через плечо, а Чернокнижник изо всех сил старался не обращать на это внимания и сосредоточиться на том, что нужно было сделать.
- Долго еще будешь грызть свои ногти?!! Это чертовски противно! Ты занимаешься этой хуйней на протяжении всей поездки!
- Я тебе противен? Эй, ты сам-то в последнее время смотрелся в зеркало? У тебя лицо как у “Неряхи Джо”[4].
- Ну все. Я прикончу твою задницу прямо сейчас. Меня даже не волнует, если придется вести этого ублюдка своими чертовыми лапами!
- Ладно, ладно, я заткнусь. Черт, не будь таким чувствительным.
Они остановились перед десятиэтажным многоквартирным домом в трущобах, и Деметрий потянулся, чтобы открыть пассажирскую дверь, но передумал. Он не хотел, чтобы его руки приближались к челюстям Чернокнижника. Он выскочил из внедорожника и побежал открывать дверь снаружи.
- Тебе лучше убрать все эти ногти с заднего сиденья, когда мы здесь закончим.
- Не волнуйся, чувак. Все пучком.
- Все будет пучком, когда я получу новое тело, а ты выскоблишь мою машину до такого состояния, в каком она была.
Он сердито нахмурился, и Деметрий подумал, способно ли это лицо на радостное выражение. Он посмотрел на огромные челюсти, стекающие длинными струйками слюни, на торчащие саблевидные зубы, на широкий плоский антропоидный нос, похожий на нос Майкла Джексона до его первой ринопластики, на этот большой черный глаз рептилии, и усомнился в этом. Существо было слишком уродливо, чтобы выглядеть веселым.
- Твой племянник живет здесь?
- Да, девятый этаж.
- Черт. Ненавижу заходить в трущобы.
- Там нет ничего хуже меня.
Деметрий посмотрел на Чернокнижника, который уставился на него своим единственным здоровым глазом. Из другого его глаза все еще торчал кусок стали от лезвия, которое кто-то воткнул в него.
Точняк, - подумал он. - Этот мерзкий сукин сын прав.
Он подошел к входной двери в эти трущобы, и наркоманы расступились, как Красное море, когда он вошел внутрь, вслед за Чернокнижником.
Деметрий ругался снова и снова, пока они поднимались по бесконечным лестничным пролетам на девятый этаж.
- Я до сих пор не понимаю, почему мы не могли подняться на лифте. У меня больные колени.
- Оглянись вокруг, дебил. Как часто, по-твоему, ремонтник заглядывает в этот пиздец? Ты хочешь застрять в этом лифте на месяц или два, пока кто-нибудь не спасет твою задницу.
Деметрий старался изо всех сил, чтобы свести жалобы к минимуму, пока они поднимались по оставшимся лестничным пролетам. Было очевидно, что Чернокнижник был в плохом настроении. У него был не очень хороший день.
Они поднялись на девятый этаж, и Чернокнижник показал квартиру племянника.
- Теперь смотри, мудила. Мой племянник, вероятно, вооружен, и он не знает тебя, поэтому послушай, что я скажу, если не хочешь оказаться с дырой в груди.
- Слушаю.
- Просто постучи в дверь и скажи, что я послал тебя за ним. Скажи ему… скажи ему, что я облажался и мне нужна его помощь, но нельзя говорить об этом его мамаше и вообще никому.
Деметрий постучал в дверь. Он постучал еще два раза, прежде чем дверь, наконец, со скрипом открылась, и в щель между дверью и косяком просунулся ствол пистолета.
- Tы кто такой?
- Tы кузен Чернокнижника? Муки?
- Меня зовут Морис. Никто не зовет меня Муки, кроме друзей и семьи, а ты - ни то, ни другое. А теперь, блядь, чего тебе надо?
- Твой дядя послал меня за тобой. Ему нужна твоя помощь, мужик, и если я не приведу тебя, он меня убьет.
- Моему дяде не нужна ничья помощь. Он никогда не нуждался в чьей-либо помощи.
- Он сказал, что заплатит тебе, и это ничего такого. Ничего такого, что могло бы испортить твою репутацию или что-то типа того. Он только что получил травму, и не может передвигаться, и он не может позволить никому видеть его таким… ну знаешь… у этого человека есть враги, которые могут воспользоваться этим в его нынешнем состоянии. Он просто хочет, чтобы ты перекантовался у него пару недель, пока он не встал на ноги, и выполнил для него поручения и не наделал дерьма. Ты даже можешь управлять его “Эскалейдoм”, пока он выздоравливает.
- Его “Эскалейдoм”? В натуре?
- Отвечаю. В любом случае, сам он не может сейчас управлять им.
- Так что же с ним случилось? Его подстрелили, что ли?
- Нет, я думаю, он просто потянул подколенное сухожилие или паховую мышцу, или что-то в этом роде. Он просто очень стесняется этого дерьма и не хочет, чтобы кто-нибудь видел его, пока он не восстановится на сто процентов. Он сказал, что ему нужна семья, чтобы позаботиться о нем.
- Ясно. A что случилось с этой большой, уродливой тварью? Эта мразь огромна! Похоже, в ней двести фунтов[5]? Я никогда не видел такую уродливую собаку. И почему она ранена? Похоже, кто-то выбил из него все дерьмо.
- Он просто участвовал в собачьем бою. Это то, чем я занимаюсь. Я развожу собак для боев и прочего.
- Так откуда ты знаешь моего дядю?
- Я знаю его целую вечность. Он даже купил у меня несколько собак. Не спрашивай, что он делает с ними.
- Раз ты с ним так дружен, то почему не позаботился о его заднице?
- Этот ниггер не доверяет никому. Единственная причина, по которой он доверил мне приехать за тобой, заключается в том, что он знает, что я его боюсь.
- Где “Эскалейд”?
- Внизу.
- И он позволил тебе сесть за руль? - спросил Морис, нахмурив брови и подозрительно прищурившись.
- У него нет выбора. Кроме меня, больше некому. Кроме того, он прикончит мою задницу, если я поцарапаю его или что-то еще. Он знает, что со мной он в безопасности.
- Да? Я в этом не уверен. Откуда мне знать, что ты не замочил его задницу и не украл его тачку, а теперь пытаешься заполучить и меня тоже?
Долговязый подросток посмотрел мимо Деметрия. Затем он долго смотрел ему в глаза, пытаясь решить, должен ли он доверять этому человеку или нет. Он ткнул его в грудь дулом пистолета.