- Морис, подожди!!!
...и дважды нажал на курок. Одна из пуль ударила Чернокнижника в плечо и заставила его отшатнуться назад. После этого Морис побежал к лестнице.
Чернокнижник застонал от боли в плече и захромал вслед за племянником.
- МОРИС! ПОДОЖДИ! ЭТО Я! ДЯДЬКА!
* * *
- Рука?!!
- Человеческая-ё-б-а-н-а-я-рука, да!
- Я не понимаю.
- Мудак, думаешь, я понимаю? Все, что я знаю, это то, что я проснулся уже таким.
Внимание Деметрия было разделено между голосом Чернокнижника на другом конце провода и командой взволнованных полицейских, которые собрались перед домом Чернокнижника. Входная дверь была распахнута настежь, выплевывая и проглатывая все больше офицеров. Небольшая толпа любопытных зрителей собралась на улице за кордоном полицейских машин. ”Эскалейд” был припаркован в квартале отсюда. Деметрий сидел на сиденье водителя, прижимая к уху сотовый телефон, и с озабоченным видом смотрел в лобовое стекло.
- Что за хуйня тут творится, чувак!? Здесь повсюду копы!
- Kопы?!! Где?!!
- Снаружи твоего дома! Только не говори мне, что ты все еще там?!
- Блядь! БЛЯДЬ!!! - Чернокнижнику потребовалось время, чтобы совершить новый поворот в своем мыслительном процессе, а затем он сказал: - Ты хотя бы пересёкся с Сальвадором?
- Я пытался, но никто не открыл дверь. Где ты?
Деметрий даже не постучал в дверь Сальвадора. Он уже подъезжал к дому кубинца, но потом просто несколько раз объехал вокруг квартала, пытаясь придумать какой-нибудь способ избавиться от сумасшедшего ублюдка и выйти сухим из воды.
- Я прячусь в кустах на Норт- Броуд.
- Какого хрена ты там делаешь?! Где Морис?
- Он мертв.
- Что?!! Ты убил его?
- Нет! Копы ”загасили” его. Этот тупой уебан прокрался в мою комнату. А когда увидел меня, вылетел оттуда, как ошпаренный, и начал шмалять. А потом он побежал, как сучка. Я попытался поймать его, но он был слишком быстр. К тому же эта гребаная рука постоянно сбивала меня с толку. Тупой ублюдок бежал по улице и метал ”маслины” в меня, как чертов придурок.
Деметрию не нужно было слышать остальное. Чернокожий братан бежит по улице, стреляя из пистолета? Было несложно понять, что началось с этого момента.
- Я возвращался к себе домой, когда из ниоткуда появились эти гребаные собаколовы, целых-три-ублюдка, придушили меня шестами с веревкой на конце и бросили в свой грузовик. Я так устала гоняться за сучьей задницей Мориса, что у меня не было сил отбиваться от них. Когда они вернулись в приют на Эри-Авеню и попытались вытащить меня оттуда, я вырваться. Выскочил прямо на этих ублюдков и порвал жопу этому ниггеру-хиппи. Выбил всё дерьмо и из этого говнюка. Кажется, я проглотил пару его пальцев.
Деметрий помолчал, переваривая услышанное. Ни за что это хорошо не закончится. Нет, блядь. Он взглянул на LCD экран своего мобильника, вспомнив, что не узнал номер, когда телефон зазвонил 10 минут назад.
- Откуда ты звонишь, из таксофонa?
- Неа. Я стащил сотовый того ниггера-хиппи. Он выпал из его кармана, когда я прыгнул на них.
- Ты в порядке, чувак?
Деметрий почти надеялся, что он не в порядке. Таким образом он покончил бы со всем этим безумным пиздецом.
- Я - ёбаный пес! Так что, нет, я не в порядке!
- Да, дерьмово, чувак. Что ты теперь будешь делать?
- МЫ достанем моей заднице новое тело. Я думаю, что у меня действительно есть кое-кто на примете.
- Кто?
Чернокнижник смотрел через прореху в ряду густых кустов на сильно выцветший рекламный щит через улицу. Рослый, широкогрудый кавказец в кожаной куртке стоял, скрестив руки на груди, и смотрел с рекламного щита на маленьких людей, которые слонялись внизу по улице. Жирные буквы нависали над ним и угрожали:
СОВЕРШИ В ФИЛАДЕЛЬФИИ ПРЕСТУПЛЕНИЕ С OРУЖИЕМ И ПОЛУЧИ ПЯТЬ ЛЕТ ТЮРЬМЫ!
- Виктор Дом.
Виктор Дом был крутым детективом из отдела убийств, известным своей жесткой позицией против жестоких преступников. Он был занозой в заднице для организованной преступности еще в 80-х годах. С тех пор как он поспособствовал их краху, он обратил свое внимание на чернокожее сообщество. Он был единолично ответственен за уничтожение некоторых конкурентов Чернокнижника.
Хотя идея жить как белый парень беспокоила Чернокнижника, потенциал был слишком велик, чтобы игнорировать его. Ну и что, что у них узкие задницы, малюсенькие члены и нет чувства ритма, если он сможет убрать своих врагов и управлять городом прямо в открытую под покровительством закона. Он мог в буквальном смысле уйти от наказания за убийствa. И кто сказал, что это должно быть навсегда?
Если эти черномазые вудуисты смогли заставить мазафаку сменить тело один раз, то они, вероятно, смогут сделать это снова.
Выражение лица Деметрия было скептическим.
- И как, черт возьми, мы должны это сделать?
- Просто позволь мне позаботиться об этом. Ты позаботишься о том, чтобы найти того гребаного кубинца, ублюдка вуду. Ох... и держи телефон рядом. Я позвоню тебе, когда смогу.
Чернокнижник повесил трубку и засунул телефон между ошейником и своей шеей. Он обернулся и увидел бездомного, лежащего неподалеку в зарослях сорняков. Мужчина выглядывал из-под большого куска картона. Он смотрел на него остекленевшими глазами, полными недоверия. Чернокнижнику показалось странным, что он до сих пор не замечал этого человека. Время застыло, пока они смотрели друг на друга.
Бездомный отвернулся и с трепетом огляделся по сторонам. Он заглянул в просвет в чаще и увидел, что улицы запружены уродами.
Он видел широкие тела, завернутые в плотную одежду, мягкие животы, выпирающие из-под детских рубашек, ямочки, уродливые задницы, виднеющиеся сквозь светлые эластичные брюки, жирные руки, шлепающие воздух, как мясистые рули, небольшая толпа бастардов на буксире.
Королевы драмы без стеснения заводили частные разговоры по мобильным телефонам, продолжая банальную чушь, которая много говорила об их печальной жизни. Они извергали попурри из классики "городского трёпа", достойное увековечения в сборнике K-Tel Records[11]. Хиты включали:
«Мне не нужен мужик!»
«У этой суки хватило наглости сказать…»
«Этой вонючей мочалке лучше держаться подальше от моего мужикa!»
«Мой папочка не дерьмо».
«Бог - единственный, которому я служу».
«У этого ниггера нет денег».
«Чек на oбналичивание Place Blues».
«Вставь своей детке, папочка».
«Я не толстая, я - ширококостная».
«Цыпленок Генерал Цо со стенда "Чинг-Чонг"».
«Он бьет меня, потому что любит меня».
«Прическу сделала. Ногти сделала. А счета придут позже».
Он видел, как взрослые мужчины в старых одеждах избегают работы, чтобы слоняться по улицам, смеясь над прошлым и понтуясь всеми возможными способами. Он видел молодых головорезов, практикующих жизнь, полную неудач, сожалений и ненужного насилия. На протяжении всего этого уродливого парада выделялись несколько порядочных, трудолюбивых людей, которые выглядели крайне разочарованными.
Бездомный посмотрел на одноглазого зверя-гоблина и неуверенно спросил:
- Я мертв? Это ад?
- Да, ублюдок, - спокойно ответил Чернокнижник. - А я - Дьявол. БУ!
Бомж закричал так, словно расставался с жизнью. Чернокнижник не хотел разочаровывать его. Он обнажил свои клыки и шагнул вперед, слюна капала с его челюстей. Уродливое собачье чудовище, в которое был пойман разум Чернокнижника, было голодным. Ему требовалось топливо. Он чувствовал, как его плоть пытается восстановиться. Он определенно надеялся, что это то, что онa делает. Его кожа горела, словно от лихорадки. В зияющей ране, где был глаз существа, что-то лихорадочно двигалось. Ощущение было невыносимым, словно рой пчел жужжал в его глазнице.
- Блядь! Это дерьмо сводит меня с ума! - закричал Чернокнижник.
- Отвали от меня! - заверещал старый бомж.
- Да заткнись ты на хрен. Я уверен, что вы видели галлюцинации и похуже меня.
- Ты что, галлюцинация?
Каждый дюйм демонического тела Чернокнижника пульсировал от активности, как будто пчелиный улей в его глазнице переместился в его плоть и кости. Даже последняя дырка от пули, в которую попал его тупоголовый племянник, зудела и пузырилась, кожа натягивалась, окружающие мышцы вибрировали и колыхались. Он чувствовал, как его мышцы, связки, кости и сухожилия перемещаются и перестраиваются.
Что бы ни происходило с его телом, это было мучительно и истощало все его силы. Инстинктивно он знал, что ему нужна энергия, белок, чтобы завершить этот процесс. Старый оборванец-бомж с увесистым мешком алюминиевых банок, вопящий как девчонка и швыряющий в него горстями мусор, выглядел как идеальное средство от мук голода. Чернокнижник бросился вперед.
- К несчастью для тебя, я, пиздец, как реален. Иди сюда, ублюдок!
Он потянулся к старику и увидел две руки, смутно напоминавшие человеческие, а не одну. Более новая, левая рука, была с толстыми черными когтями на конце. Чернокнижнику потребовалось бы мгновение, чтобы восхититься новым придатком, но бешеный голод, охвативший его, вытеснил все остальные мысли из его головы.
Старик снова закричал, и Чернокнижник схватил его за горло обеими руками и сжал.
Пищевод мужчины почти не сопротивлялся мощным рукам. Это было все равно, что сжимать коктейльную трубочку. Лицо старого бродяги посинело. Он выпучил глаза и широко раскрыл рот, отчаянно пытаясь вдохнуть кислород. Он попытался отбиться от Чернокнижника, нанося удары по огромным собачьим мускулистым рукам и гноящимися ранам. Раздался громкий мокрый щелчок, и голова мужчины безвольно упала на бок. Из носа и рта у него потекла кровь. В животе у Чернокнижника заурчало.
Что бы с ним ни происходило, это было не совсем плохо.
Он широко раскрыл пасть и впился зубами в лицо мужчины, хрустя костями так же легко, как если бы он вгрызался в одно из бабушкиных печений. Половина черепа мужчины рухнула в рот колдуна вместе с его лицом и большой частью серого вещества. Вкус не был неприятным.