В его покоях или апартаментах – не задумывалась, как у серых олигархов величают помещение, которое среднестатистическая девушка «с той стороны» привыкла называть спальней, – я оказалась впервые. Быстро осмотрела комнаты, выдержанные в темных тонах: приглушенный свет настенного бра освещает серые обои со сложным витиеватым рисунком, тяжелые портьеры в тон, черную кожаную мебель. Огромная кровать застелена абсолютно черным шелковым бельем, о чем я по глянцевому блеску догадалась, но, честное слово, чуть лапой не попробовала – до чего шикарно и непривычно.
Не испытывая ни малейшего смущения, мужчина встал, чуть расставив ноги, и посмотрел мне в глаза:
– Ксения, сегодня я не отпущу тебя спать одну…
Я вопросительно мрявкнула, в переводе со звериного: «С чего бы?»
– Мы взрослые оборотни, хватит ходить вокруг да около. Мы оба знаем, что это случится! Зачем тянуть кота за хвост?
Во второй раз я мрявкнула нечто невразумительное, потому что Егор распорядился:
– Меняй ипостась, давай поговорим по-человечески.
Тяжело вздохнув, я огляделась на предмет чем бы прикрыться. Увидела черный шелковый халат на спинке кресла, прошла к нему. Сменила лапы на руки-ноги и шустро замоталась в халат, который вкусно пах Егором. Невольно потянула носом аромат одежды из ткани, оказавшейся настолько приятной для тела и уютной, что секунду-другую, прикрыв глаза, прислушивалась к собственным ощущениям: будто мех моего ягуара касался обнаженной кожи. Затем повернулась к ожидавшему меня хозяину понравившегося халата и мягко упрекнула:
– Мы сходили лишь на второе свидание, а ты уже требуешь близости.
Мужчина отмер, плавно скользнул ко мне и взял мое лицо в ладони:
– Три, четыре, пять, как ты их называешь, свиданий; что они изменят между нами?
Пришлось задрать голову, полностью открывая шею, становясь абсолютно беззащитной перед ним.
– Может быть, сделают ближе? – хрипло спросила я, вглядываясь в желтые глаза. – Понятнее друг другу… роднее и… нужнее?
В его глазах не было той бездушной холодной пустоты, пугавшей раньше. Но и разобраться с тем, что намешано в их темной глубине, не удалось. Обидно, ведь Егор – единственный мужчина, которого хочется чувствовать, «знать», разбираться в его эмоциях, но, увы, он – книга за семью печатями не только для меня. Попробуй приоткрой!
– Ты для меня понятна, более чем, – сипло возразил этот мужчина.
Еще одна особенность: у него от сильных эмоций горло словно тисками сжимается, а голос меняется до неузнаваемости, приобретая скрежещущие, металлические оттенки. Значит, Егор сейчас не столь спокоен, как хочет казаться.
– Но ведь этого мало – быть только понятной, – жалобно шепнула я, обнимая ладонями его пальцы.
– Ты необходима мне…
– Только в постели?!
Тягостные мгновения молчания – потом скупой ответ:
– Ты нужна мне.
– Для чего?
Пристальный взгляд. Молчание. Явное нежелание делиться своими секретами, чувствами.
– Я отдал тебе свою верность! – наконец рыкнул он. Злится, не нравятся ему мои настойчивые неудобные вопросы, сопротивление, непокорность.
– Да, но ограничил временными рамками. Ты будешь верен мне, пока я с тобой. А если надоем? Завтра, например, или через неделю… Ты переметнешься к другой с этой самой верностью? А с чем останусь я? С разбитым сердцем?
Егор сжал ладони на моем лице, затем зарылся в волосы, пропуская их между пальцами. Я уперлась ладонями в его гладкую, словно каменную грудь, погладила почему-то прохладную кожу, может из-за того, что сама горела. Мой Мерзлявый… непостижимым образом замерзающий ягуар, которого я с первой встречи неосознанно пыталась согреть. И ведь он тоже этого хотел, тянулся за моей рукой, последнее время часто сам касался.
– Я не терплю, когда меня вынуждают… – буркнул он знакомым холодным тоном. Но никакой контроль не способен сдержать лавину эмоций. Хмурый злился, бушевал внутри, но в то же время желал…
– Я немного прошу и…
– Ты просишь слишком много и сразу, – оборвал он.
Медленно, давая возможность вырваться, наклонился и поцеловал. Сначала осторожно касался моих губ, потом скул, закрытых век, висков. Мое тело стало тяжелым, вялым, покорным, а разум признал поражение. Не в моих силах оттолкнуть его. Я испугалась: если откажу ему сейчас, он отступит, вероятнее всего – из принципа и гордости откажется от меня.
Мне осталось только взвыть от бессилия. Сердце тисками сжал страх. Мужчина, от которого я хочу «слишком много и сразу» – единственный, кого полюбила каждой своей клеточкой, – не сможет ответить на мои чувства. Душа застыла: сейчас я предавала себя, по сути соглашалась на эмоциональное и духовное рабство, превратив Егора Хмурого в своего ледяного «идола», в надежде, что он когда-нибудь снизойдет и разделит жизнь со мной.
Я вырвалась из рук Егора, отступила, затравленно таращась на него. Как же я допустила это? Как дошла? Почему-то вспомнился Сергей. Он тоже надеялся и верил, долгие три года верил, что его любви хватит зажечь мое сердце. Рисковал жизнью, ожидая ответного чувства. А я так и не смогла ответить взаимностью. Да, ему досталась любовь другой женщины, надеюсь, у них получится. Мой бывший мужчина полюбит свою жену.
О, все святые светлые, как же мне сейчас больно за него, стыдно и горько за причиненные страдания. Эгоистка! Бесчувственная эгоистка! Пользовалась, ничего не давая взамен. Платила телом за чувства, чтобы купаться в его любви. Подобно проклятому вампиру, питалась его эмоциями. И вот пришла расплата за грехи! Теперь уже со мной собираются расплачиваться телом за душевное тепло, за любовь, за возможность погреться в ее лучах. Теперь я оказалась в шкуре Сергея и в полной мере могу познать, что он чувствовал все время, пока ждал, надеялся. Ведь я тоже теперь вынуждена лишь ждать, надеяться, что зажгу сердце Егора, отогрею, заражу своей любовью. В сущности – уповать на чудо!
Святые светлые, простите меня за жестокость, эгоизм, бесчувственность. Я отвернулась к окну, обнимая себя руками, замерзая от снежным комом обрушившейся реальности и туманной перспективы. Что же делать?
Сильные широкие ладони легли мне на плечи. Егор прижал меня к груди, зарываясь носом в волосы на макушке и жадно вдыхая. Я судорожно выдохнула, кожа покрылась мурашками, запах его желания опять начал кружить голову. Я так сильно люблю, но настолько слаба, что не в силах отказаться, устоять перед ним. Повернулась и посмотрела ему в глаза. Сейчас мы точно напоминаем двух борцов, просчитывающих каждый шаг друг друга.
– Я согласна. – Егор вздохнул с облегчением и замер, услышав продолжение: – Но в моей комнате.
– Какая разница? – ровно спросил он, прищурившись.
Я быстро облизала пересохшие губы, от чего у него кадык дернулся и кулаки сжались.
– Не хочу тайком красться к тебе по ночам, а по утрам уходить к себе как… – я оборвала себя на полуслове.
Он криво ухмыльнулся:
– Значит – я буду бегать к тебе в постель?! Как пес к своей хозяйке…
– Я не это имела в виду, – нахмурилась, резко мотнув головой. – Не хочу, чтобы ты так считал и…
– Будут еще условия? – оборвал он меня.
Я нервно сглотнула. Разговор вновь пошел о слишком болезненном.
– И никаких временных меток на моем теле!
– Временных? – его брови в недоумении полезли на лоб.
– Ну вы же постоянно твердите мне, что во время… э-э-э… страсти кусаетесь и метите, а потом каждый перевертыш знает, кто с кем и сколько раз… – раздраженно выпалила я.
– Хочешь остаться нетронутой? – процедил оборотень сквозь клыки. – Для следующего? Зря надеешься, рысеныш, ты моя!
Я и сама вскинулась на него:
– Нет, просто хочу оставить свободное место для твоей брачной метки!
Егор хмыкнул и с мрачным любопытством поинтересовался:
– Почему именно я?
Я вытянулась в струнку – неожиданный вопрос. Пожевала губу, нахмурилась и вернула ему вопрос:
– А почему именно я?
– Что – ты? – он наклонил голову набок, с иронией глядя на меня.
– Почему именно меня ты хочешь затащить в свою постель? Разве вокруг мало женщин? Даже не меченых?
Он усмехнулся, по-прежнему разглядывая меня:
– Потому что хочу именно тебя.
Горькая правда, но стать в чем-то исключительным объектом его желания и страсти – уже маленькая победа. Даже улыбнулась, хоть и не смогла скрыть грусть:
– Потому что я люблю именно тебя.
Темные идеальные брови сошлись на переносице, но Егор не хмурился, а скорее осмысливал, принимал мое признание вместе с условиями. Заметно расслабился, повел мощными плечами, словно сбрасывая давивший груз. И вдруг – подхватил меня на руки, заставив ахнуть и вцепиться в него.
– Ксень, хватит болтовни. Раз уж решили…
Дверь своей спальни я открывала и закрывала сама, пока любимый, до этого бесшумно и стремительно пронесшийся по коридору, держал меня на руках. Подошел к кровати, резко откинул покрывало с одеялом, сел, устроив меня на своих коленях. Я развернулась в его объятиях, подняла руку и неуверенно провела по высокому лбу, вискам с выступающими треугольниками черных волос, гладкой щеке, которая не кололась щетиной, как у людей. Перевертыши умеют контролировать рост волос, по крайне мере, на лице точно. И глаз не могла отвести от волевого лица с резкими, но красивыми чертами.
Егор сощурился, пряча внимательный взгляд за длинными густыми ресницами. Смотрел мне в лицо, наблюдая за эмоциями, наверное. Я же чувствовала его нетерпение, радость и предвкушение. У него в душе разливалась нежность, я четко ощущала, ведь раньше ее не было. Потянулась к его губам, что так манили, но в этот момент он начал медленно, наблюдая за моей реакцией, развязывать на мне халат. Полы черного шелка легко разошлись, обнажая мою светлую кожу, контрастируя с ней, затем под ткань скользнули его руки.
Длинные пальцы ласково коснулись вершинок груди, погладили их, чуть стиснули. Я всхлипнула от удовольствия, отозвавшегося тянущей волной внизу живота. А его ладони накрыли обе мои груди, слегка сжимая, приподнимая. Словно уловив мое желание, он потянулся ртом к груди, обхватил губами и приласкал вершинку языком, затем приник к голой коже второй груди. Я зарылась пальцами в его волосы, притягивая его